Выездное заседание

                Часть V. На второй день…

   Влад так и не уснул до рассвета. С рассветом к воображаемым клопам и зудежу Анастасии, объяснявшей Семёну правила приличия в порядочном обществе, добавилось ещё какое-то непонятное «Беее! Беее!» Похоже, из удобства во дворе. Влад не выдержал пытки и встал. Нервно ходить туда-сюда было опасно в первую очередь для лба, который и без ударов о деревянное и твёрдое нашёл, от чего болеть, но и мизинцы на ногах не железные. Поняв это очень быстро, Влад замер в раздумье, лишь тихонько поскрипывая зубами от боли в мизинце правой ноги, неосторожно впечатанном им при ходьбе в ножку какой-то ретро-тумбы цвета окружающей темноты.  Однако торчать столбом просто так долго тоже никакого удовольствия не доставляло, и он, перестояв пик боли в пальце, вышел во двор – вдыхать свежесть утреннего воздуха, любоваться янтарной росой и наконец выматериться по-человечески.
   Свежий воздух принял его в свои ласковые объятия, капельки росы переливались, скорее, правда, жемчужинами, на листьях деревьев и траве, птички в небе пели свои песни, а в беседке сидел Анатолий с бутылкой и кислым взглядом мутных глаз, устремлённым в пространство. Или даже в время. Кто знает, сколько там у него сейчас было измерений? Может быть, он видел четвёртое? Но вышедшего Влада тоже разглядел. Самым краешком глаза, наверное, периферийным зрением.
   Не найдя для себя ничего лучшего, чем компания уже лет шестнадцать как мало знакомого ему мужика, он вяло открыл рот и позвал того – на помощь:
  - Влад… Это ты?
  - Нет. Это призрак замка Моррисвилль. Что надо тебе от меня, человек? Говори быстрей, меня время поджимает: пора пугать народ. - Решив не обижать человека, с которым десять лет учились в параллельных классах и всего раз за это время подрались, помирившись уже на следующей перемене, Влад дал согласие на составление компании и долго потом ругал себя за это опрометчивое деяние.
   Анатолий, убедившись в том, что имеет перед собой два натурально свободных уха, не упустил возможности излить свою душу и принялся исповедаться о неизлечимой его любви к некой Елене, то ли прекрасной, то ли премудрой, то ли всё вместе, было не разобрать, и её коварной измене с неким Сергеем, которого Влад должен знать, потому что он брат некоего Вячеслава, который так же, как и Влад, занимался когда-то велосипедным спортом, только в другое время и в другом городе. Но у того же тренера, а это всё меняет.
   Все остальные обитатели охотничьего домика ещё целых три часа спали крепким сном невинных младенцев. И два из них Влад прилежно слушал Анатолия, мысленно проклиная свою доброту и такт, выстраивая и тут же руша матерные небоскрёбы, но боясь вклиняться в повествование даже краткими репликами или вопросами, что могло привести и неминуемо привело бы к расширению и углублению темы о наболевшем, а также охвату смежных тем, по возможности.
   К тому времени, когда все наконец проснулись и бодро вытряхнулись из домика, дабы продолжить празднество духа и чрева, Анатолий уже час спал на топчане в прихожей, своим храпом доставляя неудобства прикорнувшим по закуткам комарам, всю ночь напролёт занимавшимся серьёзным делом, что было заметно по лишним возвышенностям, появившимся к утру на радостных лицах и руках отдыхающих. Нужно отметить, женщинам эти лишние возвышенности так себе шли. Мужикам шли гораздо больше, особенно на бицепсах.
   Поливая друг другу из прихваченной с собой тары, друзья умылись, заметно похорошели и приступили к продолжению банкета, съедобная часть которого теперь состояла преимущественно из консервов, солений и хлеба. За столом шли философские споры о достоинствах и недостатках рыбных консервов в томате и в масле. Мнения разделились почти пополам, было очень громко, но до драки дело не доходило. Анатолий спал.
   Подкрепившись и возродив жизнь в организмах тем, что осталось на столе после ночного бдения Анатолия, они вспомнили о мяче, который Александр как раз и взял с собой на тот самый случай, если вдруг о нём вспомнят. Дурачились долго и безбашенно. Анатолий спал. Проголодались, отобедали. Анатолий спал. Выходные неумолимо подходили к концу. Анатолий спал. Уже и Александр захотел выпить, а ему за руль… Анатолий спал. Делать нечего, пришлось опять играть в, ну, скажем так, пляжный волейбол. Анатолий спал.
   Но стоило им всем отвлечься на мяч, улетевший после шикарной подачи Жоры в озеро, конечно, не столь далеко, как накануне он сумел доплыть на лодке, но всё равно не близко, и Анатолий тут же проснулся. Очумело оглядевшись по сторонам, поняв, что ничего не понял, он пробрался к выходу из домика и получил лучом собравшегося заходить Солнца прямо в глаз. И то только потому, что второй пока не открылся. Сразу и этот закрылся. Постояв с минуту, Анатолий решился приоткрыть щелочки. И постепенно их расширить ровно настолько, насколько они были способны раскрываться в данный момент времени, учитывая все обстоятельства. Когда зрение наконец вернулось окончательно, стало ясно: мир немножко штормило.
   На берегу ватага полоумных гигикала и что-то орала набором знакомых голосов. Навскидку, их было вдвое больше, чем раньше. Сознание возвращалось с трудом и дискретно. Анатолий глубоко вздохнул и отвёл взгляд от беснующихся придурков. В поле зрения попала скучающая в одиночестве в объективном мире машина. В субъективном-то восприятии Анатолия их было, больше похоже, что две. Сам не зная, зачем, он подошёл к «Победе», как смог, навёл резкость и, увидав ключ в замке зажигания… решил покататься… Очевидно, просто потому, что проснулся и проспался – не всегда одно и то же. Очевидно, просто потому, что Александра не было рядом – он вместе со всеми издевался над бедным Жорой, требуя от того добыть спортивный инвентарь обратно. Просто потому, что инвентарь был дареным и дорогим, как память о пациенте-волейболисте, хоть и в прошлом. Жора, однако, всячески упирался. Он категорически не умел плавать. Только на море и на спине. Причём, одновременно. Ну, да - не плавать, а лежать и спать. А у лодки кто-то за ночь увёл вёсла. Да и нельзя на ней всё равно: сторож же сказал, что утонуть можно.
   Вера встала на его защиту и в одиночку перевизжала всех нападавших. Базар на берегу поднялся неимоверный. Никто не слышал, как машина завелась. Никто из них и через десять лет не смог бы объяснить, как им всем удалось услышать «хрясь!» и синхронно повернуться на шум. Поэтому затяжной сигнал «пииииииииииииии!!!» никого врасплох уже не застал.
   Анатолий не успел разогнаться, вследствие чего пострадало только дерево: дуб в неизвестное количество обхватов, потому что никто не обхватывал, который рос возле дороги, и то, что сидело за рулём. Рулю же и остальной «Победе» удалось избежать царапин. Что касается дуба, стоявшего у дороги, то машина бампером вмяла кусок его коры, тогда как дерево, сидевшее за рулём, в кровь разбило им себе губу и набило здоровенную шишку на высоком лбу, о чём и просигналило. Зато протрезвело, не приходя в сознание. Но это удалось установить только после того, как сознание вернулось к Анатолию.
  - Нужно позвонить в скорую!
  - Здесь нет даже рельса…
  - Саша, давай аптечку!
  - Да нет её нигде! Куда пропала? Была же! Точно была!
  - А огнетушитель?
  - Чего не было, того не было. А зачем?
  - Добить, чтоб не мучился…
   Оглядев подозрительно радостные лица друзей, Анатолий понял, что ему жизненно необходимо вот прямо сейчас пустить жалостную слезу-другую. Но она не пускалась. Мужик всё-таки. И трезвый. Уже. Анатолий вышел из машины и сделал робкий шаг в направлении от неё подальше. Друзья молча окружили его плотным кольцом и постепенно, но неотвратимо принялись петлю затягивать. Анатолию стало не по себе. Нервы его не выдержали напряжения и с отчаянным воплем «Аааааааааааааааааа!!!» он прыгнул на зависть кенгуру среднего размера и вырвался из дружеского круга, срубив под корень на лету, разумеется, Жору, кого же ещё.
   Анатолий рванул в сторону озера, не оборачиваясь на жуткий топот сотен ног за спиной. Может быть, конечно, и не сотен, но так показалось. На самом деле Жора за ним не бежал. Он ещё даже не поднялся, лёжа пластом на траве. Но уже дышал.
   Анатолий был в ужасном положении: впереди прямо на глазах увеличивалось в размерах озеро, сзади неумолимо приближался топот, сопровождаемый дикими возгласами, заимствованными из фильмов про индейцев. Озеро приблизилось первым. Беглец, понимая, что с ним может случиться в следующее мгновение, стоит лишь разъяренной толпе настигнуть его, без раздумий сиганул в воду и поплыл размашистым кролем, не успев снять с себя то, в чём мать его не рожала, включая туфли-плетёнку и наручные часы.
   Тем временем показавшаяся из осевшей пыли, поднятой резким торможением, компания, посовещавшись, пришла к выводу, что из всего плохого можно и нужно извлекать хорошее.
  - Толик, мячик достань, а? – Крикнул Александр.
   И потом ещё три раза крикнул, пока Анатолий, наконец, услыхал. «Мячик на жизнь? Что ж, неплохой бартер!» - Подумал бы Анатолий, если бы в те времена простые советские люди знали это слово. Но мячик достал.
   В целом, несмотря на некоторые шероховатости, праздник удался. Домой компания ехала двумя ходками. Просто надоело ютиться. В первую очередь, мужикам.