Антрекот с картофелем фри

Далёкие восьмидесятые годы

  Эх, жизнь! Одно и то же каждый день! Утром встанешь, походишь босыми ногами по коврам под песни «Боннн М», умоешься, скромно позавтракаешь, так это граммов 300 колбаски Московской или Сервелата, какао кружечку с бутербродом скушаешь, полежишь немного на диванчике с газеткой и на работу. А там скоро и на обед. Снова та же кухня, тот же стол, борщик из свежей капустки с мозговой косточкой, отбивная с картофелем фри, сок манго. И снова работа, а на ужин там бефстроганов или лангет, в крайнем – случае антрекот.
  Да-а… и так каждый божий день. Чуть ли не замкнутый круг получается. И вот, чтобы отвлечься от этой повседневности, я раза два-три в месяц иду в пункт общественного питания. Думаете, в ресторан «Миус» или кафе «Колос»? Ошибаетесь. Как и большинство простых советских смертных, в обычную столовую, а вернее – в столовую комбината общественного питания, что в центре села находится. Вот там кормят, так кормят!
  В меню выбор колоссальный – смотришь на холодные закуски (а их не меньше 10), на первые блюда {так это с пяток), вторые и третьи (их тоже достаточно), и  глаза разбегаются – не знаешь что и выбрать. Но все же останавливаешься
на одном и идёшь к кассе. Постоишь около неё минут пятнадцать-двадцать, мух половишь, анекдоты послушаешь, посмотришь на жующие недоваренный горох рты, и такой аппетит разгорается, что, казалось бы, слона за один присест съешь. Чувствуется, что и у других аппетит не слабее, время-то обеденное с 13-00 до 14-00.
  Но тут слышится с выдачи:
– Тётя Вера! Не выбивай харчо! Тётя Вера! Колбаса кончилась! Тётя Вера!  Гуляша нет! Тётя Вера!.. Тётя Вера!..
  Вот и моя очередь подошла к кассе.
  – Что у вас на первое? – спрашиваю так это ласково буфетчицу.
  – Суп гороховый и рисовый, – отвечает та сурово.
  – И всё? – искренне удивляюсь.
  В ответ симпатичная тётя Вера только разводит руками. Всё ясно. Беру гороховый суп и опять спрашиваю:
  – А на второе?
  – Шницель и мететеи.
  Вопросов больше не задаю, беру шницель, напиток, становлюсь в очередь на выдачу. И снова минут десять ловлю мух, слушаю байки и звонкий голос раздатчицы:
  – Тётя Вера! Рисовый не выбивай и  мететеи тоже.
  В очереди начинают шуметь, и я тоже голос подаю:
  – Вы что же это – голодом трудовой люд сморить хотите?
  – А что я сделаю? – спокойно отвечает раздатчица. – Варится ещё.
  – И скоро оно сварится? – любопытствую. – Время-то обеденное заканчивается!
  Раздатчица пожимает только могучими плечами, небрежно так это плюхает на стол тарелку с гороховым супом, всем своим видом говоря, что она не особенно бы и соскучилась без нас. Делать нечего, ставлю выскальзывающую из рук тарелку на   выбранный из нескольких наименее забрызганных супом разнос, беру шницель с перловой кашей, облитой какой-то непонятной жидкостью, напиток, сажусь за стол, начинаю быстро есть. Времени-то в обрез.
  Глотаю целиком горошины, запиваю их водичкой из тарелки, хватаю кусками шницель и... чувствую, что-то во мне поднимается такое внутри, что начинает дрожать ложка в руке. Поднимаю от тарелки глаза, напротив меня сидит симпатичный молодой человек и с собачьей жадностью глядит мне в рот.
  – Что? – не понимаю я.
  – Нет-нет, ничего, ешьте, – быстро отвечает тот, сглатывая слюну. – Ложки   вот чистые кончились... и гарнир, – как-то виновато заканчивает он и отворачивает взгляд в окно.
  Что-то там внутри уже начинает закипать, даже зубы постукивают друг о друга. Заглатываю напиток, резко встаю из-за стола, так, что чувствую, как в желудке горох пересыпается из одной стороны в другую, заполняя то одно пустое место, то другое.
  Всё правильно, говорят, человек и должен вставать из-за стола, чувствуя лёгкий голод, и с желанием проглотить ещё один такой обед. Голод у меня есть, а вот желания... увы, уже нет. Убегаю быстро из столовой. Но всё равно доволен – заряд получен хороший, теперь дней так это десять с лишним буду с удовольствием уплетать дома Сервелат и антрекот с картофелем фри. И всё это благодаря нашей столовой.