Химоза

В этот трагический день 5 марта у нас был урок химии. Восьмой класс. Девчачий. Девчонки отдельно учились. Входит учительница по химии. Замызганная такая, или зачуханная. Да еще заплаканная, по случаю. Платье строгое темно-синее с белым воротничком, кривовато подшитым. Лицо смурное, сероватое, прорезанное морщинами. Косметики тогда не знали. Как мне сейчас представляется, она была не очень старая. Лет сорок, наверное.

Но вся какая-то помятая, как платье. «ХИМОЗА!», одним словом, прозвище было такое училки. Хотя, вроде, как специалист, она была и неплохая. Да, общую картину дополняла обильная белесая перхоть на плечах, спине, ярко высвечивающаяся на темно-синем фоне платья. И ещё глаза: большие, прозрачно-голубоватые, слегка навыкате, немного бегающие или чуть испуганные. Волосы патлами свисают на плечи.
Какой там урок! Все уткнулись в парты, якобы рыдают. Она тоже платочек сжимает в руках.

Гремит крышка парты. Это встает Райка Шмарина. (Представляете, сколько лет прошло, а я все помню, как сейчас, даже ее имя). Она была староста класса. И громогласно, торжествующе обвиняющим голосом провозглашает: «Снимите, пожалуйста, белый воротничок!!! Ведь такое горе в стране! А Вы…». Губы училки задрожали, скривились. Она судорожно стала отрывать этот криво пришитый обличитель ее провинности. Узловатые пальцы не слушались, воротничок не отрывался. Наконец, он уныло повис помятым концом на шее. И о, счастье, скомкался в ее руках. Все это время строгая обличительница пристально следила за действиями провинившейся преподавательницы.

Написанное – истинная правда, ясно и четко помню, даже вижу происходившее. Детали перед глазами. Мне кажется, я смогла бы нарисовать всю эту сцену: класс, парты, девчонок-одноклассниц, непреклонную Райку Шмарину и дрожащую от страха учительницу. Ведь я сидела на первой или второй парте в крайнем правом ряду, и вся картина развертывалась передо мной крупным планом.
Но вот в чем УЖАС описанного случая. Оказывается, эта учительница пережила БЛОКАДУ в Ленинграде, перенесла многомесячный голод, холод, кое-как выжила, потеряла своих родных, близких, перебралась, наконец, в Оренбург, подальше от тех страшных мест и воспоминаний. И вот, где ее настигла детская, или уже совсем недетская, жестокость. И опять ее смятенную душу настиг СТРАХ. А страх тогда для многих был великий.

Возможно, предистория ее жизни трагическая. Можем только предполагать ее по примерам многих тысяч и даже миллионов других униженных, обделенных, замученных в лагерях, осиротевших, безвинно расстрелянных.
Этот случай я помню всю жизнь и плачу от горести и запоздалого сочувствия к той учительнице химии, по недомыслию обидно прозванную нами «Химоза».