Про Муравья

Жил-был Муравей. Травинки, хвоинки, хворостинки в муравейник тащил. Ох, тяжко! Бывало, огромные, раз в пятьдесят больше своего веса. Вспотеет раз пятьдесят, но – тащит. Потому как и папа, и мама так говорили: надо, сынок. Так было, есть и будет. Оглянешься вокруг – все тащат. И не для себя – для Муравьихи. С весны до первых заморозков надо успеть Муравьиху потеплее спрятать, чтоб новых муравьишек вывела и жизнь муравьиная длилась. Работа нужная.

Но завёлся в муравейнике Таракан. С виду – муравей муравьём, но – Таракан.  Нутро у него тараканье. И как полагается его нутру, стал он своих братьев-муравьёв с толку сбивать: дескать, не Муравьиха тут главная, а он. А ему надо не хвоинки тащить, а медов сладких, уж очень они ему по душе. И дворец строить – чего в каком-то муравейнике  дрянном прозябать?

И сразу вокруг Таракана муравьишки мелкотравчатые в кучку сбились и давай пищать во все стороны: глядите, какой усатый! А усы-то у него не так чтоб росли, сколько он ни старался каждый день бриться. Но ведь так он, бывало, редкой порослью своей пошевелит, так глазками сверкнёт, что – страшно. Потому и тащили, годами тащили мелкотравчатые самые сладкие мёды Таракану, и дворец ему строили. Большущий!
 
Почти все про Муравьиху забыли. Горевала, голодала она, хоронилась в самых дальних ходах муравейника. Один наш Муравей тайком ей еду таскал. Да и то пока Таракан его не выследил да в цепи не заковал. Пусть помирает!

Долго ли, коротко ли, но ведь и тараканье время кончается. Однажды кто-то, о ком Таракан даже упоминать не хотел, наткнулся на его дворец – да и наступил на него. Одна пыль столбом! А кто от тех мелкотравчатых в живых остался, уползли в родной муравейник Муравьиху славить. И стала она опять новых муравьишек на свет выводить. Чтоб жизнь муравьиная длилась.

А Муравей простил мелкотравчатых за то, что под Тараканом были. И почему простил – никто не знает.