Большая семья

Часть 1

Анна

В семье Копейкиных было шестеро детей. Три сына и три дочери.
В тридцатые годы раскулачили их, как многих, и выселили. На выселки на подводе добирались год. Отец семейства в дороге тяжело заболел и умер. Из взрослых осталась бабушка и мама.
Старшему сыну было девятнадцать лет, кормилец. Когда приехали на новое место жительства, сразу устроился в Электросеть. Сначала стажёром-монтажником, но вскоре сам работать начал. Был очень хваткий и сообразительный. Но беда пришла в дом.

Утром Коля как всегда рано ушёл на работу.
А в двенадцать часов уже пришли люди. Все мрачные, и мать сразу поняла, что с сыном беда.
Она отправила всех детей на улицу. И завела нежданных гостей в скромное жилище.
-Аполлинария Алексеевна, ваш сын погиб. Высокое напряжение.

Мать горевала сильно и вскоре умерла. Инфаркт случился.

За ней и бабушка через пару лет ушла. Все повторяла:
-Хоть бы дожить до твоего восемнадцатилетия, Анька. Чтоб ребят по детдомам не раздали. Ты смотри, девка, никого не отдавай.
Через неделю после Аниного совершеннолетия бабуля ушла.

Аня после семилетки в медучилище пошла, а потом сразу в госпиталь. Сначала санитаркой работала, опыта набралась и медсестрой стала.
Когда бабушка умерла, Аня прочно стояла на ногах. Совсем взрослой была в свои восемнадцать лет. Зарплата небольшая, но была.
Поселили семью по приезду в барак, где ещё двенадцать семей таких же как они жили. Вода из колонки, туалет общий на улице. Топить углём, а зимы суровые в предгорье. Одна комната была в распоряжении семьи.

На Анином попечении осталось четверо детей. Мальчишкам Шурке и Борьке было тринадцать и десять лет. Девчонкам Нине и Валюшке шестнадцать и семь.
Малых, слава Богу, не было. У каждого своя обязанность в доме имелась. Но зарабатывала только Анечка.

Нина кушать готовила, уборку делала, стирала, на рынок, как Аня получку принесёт, с пацанами иногда ходила.
Пацаны огород содержали. Пололи, копали, сажали. Уголь таскали и печь топили. В горы ходили. По весне за кисличкой, щавелем, морковником, а осенью за яблоками и орехами.
Даже у маленькой Валюши были обязанности. Накрывала на стол, убирала посуду, мыла после еды, раскладывала по местам. Резала хлеб, собирала на огороде урожай.

Дети все время хотели есть. Хлеба было мало, мяса и крупы вовсе не было. А травой да ягодой не наедались. Ане было невмоготу смотреть на худых, голодных ребят. По ночам, когда не было дежурства, она стегала одеяла на заказ. Но все-равно катастрофически не хватало на пропитание.
В 1941 году в октябре в госпиталь первых раненых доставили. Аня почти совсем домой приходить перестала. Дети как-то справлялись сами. Очень голодно и холодно стало. Как зиму пережили неизвестно. Угля было мало. Экономили. Спали одетые все вместе, тесно прижавшись друг к дружке.

Петю привезли в госпиталь ночью. Анино дежурство было. На раненого было страшно смотреть. От ног осталось одно кровавое месиво. Без сознания он был. Тяжёлых много было, но Аня почему-то его именно приметила. И старалась почаще к нему подходить. Хотя ему не нужно ничего было, без памяти боец лежал. Врачи принимали решение долго. Хотели ноги парню сохранить, двадцать лет ему всего было. Да и повоевал-то всего ничего. Несколько месяцев на фронте. Один бой. И вот так он для него закончился. Да сколько их таких всего один бой прошедших не вернулось или вернулось инвалидами! Это ж редкость большая была, когда до конца войны дошёл.

Лечение не давало никакого эффекта, раны кровили день и ночь. Петр почти не приходил в себя. Ноги было решено ампутировать.
Операция прошла успешно. На третий день солдат пришёл в себя, и первое, что увидел - лицо незнакомой девушки. Парень догадался, что он в госпитале. Стал осматривать себя. Сразу понял, что ног нет, хотя болели они зверски.
-Сестра, - обратился он к Ане, - а я живой?
Ах как Аня обрадовалась! Почти целую неделю ждала она, когда он очнётся.
-Живой, живой! - радостно вскрикнула девушка.
-Сестричка, вижу я, ног нет у меня. Почему они болят так сильно?
-Бывает такое, солдатик. Ну вроде как память твоя о ногах болит, а не сами ноги.
-Понял, только и осталось мне теперь, что вспоминать о них, - и солдат отвернулся от Ани, может заплакал и не хотел свою слабость показывать.
Ане хотелось его как-то утешить, приласкать даже. Но тут ее позвали в другую часть огромной палаты, и она убежала.

Работы у медсестёр, как впрочем и у врачей, и у санитарок, было непочатый край. Валились с ног. Неделями не ходили домой. Сердце Ани разрывалось между голодными братьями и сёстрами и между ранеными изуродованными воинами, которые оставили половину себя на полях сражений.

Аня надеялась на Нину, что что-то придумает, как-то накормит детей. Да и Борька уже большой - тринадцать лет. Хороший помощник.
Но что придумаешь, когда в доме ничего нет, кроме квашеной капусты. Ее на огороде выращивали и квасили в огромной бочке. Зима на дворе, даже травы нет. Ранней весной суп из крапивы, морковника и горного щавеля варили.

Нина была очень весёлая девушка. Она никогда не унывала. Всегда с шутками и прибаутками. Шурку она Манок называла. Так и прилипло к нему это прозвище. Но Шура только Нине позволял себя так называть. Ох как он любил сестру. Во всем ей помогал. И воды натаскает, когда она стирала, и белье развешивал вместе с ней. Вешали в общем дворе на верёвках и подпирали огромной дубиной. Тяжело Нине самой было, вот Шурка и подсобит.

Борька каждое утро уходил из дому рано. Сначала на учебу, в ремесленном учился, а потом искал подработку. За буханку хлеба, за кусок мыла, за шмат сала работал. Тяжело. В основном грузчиком.

Дважды на фронт сбегал, да оба раза возвращали его. Один раз даже до Оренбурга доехал в теплушке. Только не повезло. Заметили и домой вернули.
Нина чуть с ума не сошла. Шутка ли, неделю целую его не было. Думала все, погиб. Когда привезли его, она стирала. Так сначала обнимала, плакала и целовала, а потом схватила рубаху мокрую, стираную, и ну давай его по спине отхаживать и приговаривать:
-Ты чеж удумал-то, а, стервец? Ах ты, бессовестный. Хорошо Аня домой не приходила. Не узнала она ничего, ей только ещё этого не хватало.
Борька уворачивался от Нинкиных ударов и бегал по двору, голося:
-Все, Нинка, хватит, понял я. Не буду больше. Брось рубаху-то.

Часть 2
Аня и Петя

Но Боря убежал и во второй раз. Его конечно снова вернули. На сей раз быстро, Нина даже соскучиться не успела. Поэтому не целовала и не обнимала, а залепила такую затрещину, что Борька отлетел в дальний угол. Села Нина на табурет, склонила голову, заплакала:
-Борь, ну что ж ты бросаешь-то меня ? Аня в госпитале безвылазно. Санька малой, Валюшка ещё меньше. Как же я одна-то с ними? А? Борь? Не бросай меня. Борь. Мне не вытянуть их без тебя. Трудно мне, Борь. Ох как трудно, - и Нинка заголосила страшно, надрывно.

Боря подскочил, сам заплакал, обнял Нину, тут и младшие с рёвом подошли - и Шурка, и Валя. Обнялись все четверо и прорыдали так на плече друг у друга, а тут как раз таки Аня пришла, аж чёрная от недосыпа, но весёлая.
-Это что тут у меня такое?- как можно веселее закричала она, - я им гостинцев нанесла, а они реветь. А ну налетай, а ну разбирай.

Про Анину ситуацию в госпитале знали и очень жалели девушку. Всем несладко было, но кто чем мог - делился.
Принесла Аня тушенки, сахару, пшенки, сгущенки, шоколаду, но главное - хлеба. Три булки хлеба дали. И муки. Полмешка муки проволокла.
-Аня, ты как все это дотащила? - ах как Нина обрадовалась, - будет чем ребят кормить неделю целую, а может и две.
-Было бы что тащить, Нинка! Больше бы дали, я б и больше приволокла, - и Аня счастливо рассмеялась.

Васнецов Пётр поправлялся быстро. Хорошо ел то, что давали, ещё и норовил Аню подкормить. Видел он, как ей нелегко. По трое-четверо суток не выходила из госпиталя, а иногда и дольше. Жалко ему было девушку. И через некоторе время он понял, что влюблён в неё. А как только пришло осознание своего чувства, так вмиг перестал он на Аню смотреть, цедил сквозь зубы ответы на ее вопросы. Анюта ничего не понимала. Терзалась всякими мыслями, переживала, ибо тоже полюбила парня.

Маша, операционная медсестра, заметив страдания подруги, спросила:
-Ань, вижу я по Васнецову ты сохнешь. Подумай, Анечка. Без ног он, - как можно осторожнее сказала подруга, обняв за щуплые плечики Анечку.
Аня припала к груди Маши и зашептала:
-Ой, Машка, ой как мне плохо. Ой, как я люблю его. Как мне страшно. Что же делать-то мне? Все понимаю я. Детей четверо у меня. Куда ж на него такую обузу вешать?
Маша опешила:
-Ань, ты о другом подумай. Это ж он обуза! - сказала и осеклась.
Испугалась собственных слов.
Аня вскинулась, глянула на Машу и зарыдала ещё сильнее.
-И это тоже верно. Инвалид. Люблю я его. Люблю. С первой минуты, как увидела. Он в бинтах кровавых лежит, а я глянула и влюбилась. Мой он. Мой, Маша, ты понимаешь. Я дышать без него не могу. Что делать? Научи.
Только Марии самой двадцать лет. И жених у неё на фронте погиб уже. Месяц назад. Отплакала.
-Иди к нему. Скажи все. И будь, что будет. Прогонит, уйдёшь. Примет - вовек вместе будете.
-Прямо сейчас пойду.

Подошла она к Пете. Лежит он хмурый. Не смотрит на Аню. Сразу отвернулся, как она присела на край кровати.
-Петя, слышь. Люблю я тебя, - и припала к нему.
Всем телом и всем своим огромным добрым девичьим сердцем припала.
Петя повернулся, слёзы текут, но он не смутился.
-Аня, и я тебя люблю. С той самой минуты, как очнулся. Больше жизни люблю. Но инвалид я, Анечка. Ты же знаешь. Тебе и так трудно. А тут я ещё. Безгногий.
-Петь, а знаешь, я сейчас чего скажу? Ты не рассердишься?
-Ну говори.
Аня горячо и быстро зашептала ему на ухо :
-Петь, и хорошо, что инвалид. На фронт не пойдёшь больше. Не убьют тебя. Живой ты, Петенька. Мой. Я тебя домой принесу и любить буду. Жарко любить буду. И сына от тебя рожу. Юрочку, сыночка рожу.
И Аня начала быстро-быстро целовать Петю везде - в нос, в губы, в лоб, в щеки, во все места, много-много раз. Потом остановилась на губах, и долгим поцелуем запечатала на его устах свою любовь и свою верность.

Часть 3
Петя

Ближе к весне Анюта привезла Петю домой. Несмотря на своё тяжёлое положение и инвалидность, был он веселый и юморной.
В комнате отгородили им пространство небольшое. Сосед дядя Степан сколотил что-то похожее на кровать.
Свадьбу всем бараком играли, и даже стол накрыли. Из госпиталя пришли врачи, сестрички, санитарки. Очень хорошая свадьба получилась. Почти как в мирное время.
Со стороны жениха никого не было. Даже если бы не война, все-равно никто бы не приехал. Отец ещё в первые дни войны погиб. В родительский дом на хуторе на Украине бомба попала, и мать и сестренка сразу погибли. Случайно Пётр узнал об этом. В госпиталь парня привезли с их хутора, он и сказал.

Как-то сосед Степан зашёл к Копейкиным-Васнецовым.
Петя сидел на стуле и что-то ремонтировал.
-Петька, а не надоело тебе дома-то сидеть? И ждать пока детвора тебя на улицу вынесет.
-Я и сам уже научился.
И Петька ловко спрыгнул со стула, легко преодолел расстояние от кухни до комнаты.
-Ну и далеко ты так уйдёшь? - не унимался Степан, - до магазина не дойти, до дороги тоже. А если и дойдёшь, Анютка штаны тебе латать измучается.
-И что предлагаешь? - с вызовом вскрикнул в отчаяньи Петя.
-А вот что! - Степан вышел за дверь и вернулся с тележкой на колёсах-подшипниках.
Он поставил тележку на пол, Петр мигом на неё взобрался, и расстояние от кухни до спальни стало не тем отрезком пути, на реализацию которого была способна тележка.
Степан дал Пете два интересных приспособления, чтобы он мог катиться без посторонней помощи, отталкиваясь от земли.

Первый же выход Петра в мир закончился пьянкой.
-Нинк, ну не сердись, - приговаривал он, - Ане ниче не говори, ладно? Ну фронтовиков я встретил, таких же как сам. Каждый пол человека. Ну выпили. За Сталина, за победу, за наших. Ну что такого, Нин?
-Ничего, - сухо ответила Нина, - только мне не резон блевотину твою убирать, и одежду стирать. Да и перед ребятами стыдно. А тебе не стыдно?

Петьке было стыдно. Неделю не выезжал из дома. Но все-равно повлекло его снова. Хотелось общения, разговоров, с детворой ему было неинтересно, да и заняты все были. И мужиков в бараке не было совсем. Дядя Степан, и тот на работу ходил. Семьдесят лет ему было, а на хлебозаводе работал.
Петя спрашивал его: «Может найдётся мне там работа?». Да какой там, что без ног-то делать на таком мощном производстве? Только бухгалтером или кассиром сидеть. Так ту работу бабы выполняли. Да и не так это просто счетоводом быть.
В общем, уехал он на своей тележке с утра, а прибыл вечером - вдрызг. И как на грех Аня в тот вечер с работы прибежала.
Расстроилась сильно, но не ругала, ничего не сказала Петечке своему ненаглядному. А утром рано, спали ещё все, снова в госпиталь убежала.

Зашла к главврачу.
-Иван Данилович, у меня просьба к вам. Муж выпил вчера, боюсь я, как бы не запил. А можно сюда его привезу? Помогать будет хоть чем-то. Дух ребят поддерживать. Книжки почитает, письма напишет. Руки хорошо у него работают.
-Ох, Анютка, какая ж ты молодец! Это ты здорово придумала, - восхитился доктор, видавший виды хирург с союзным именем, - а он-то согласен?
-Муж хороший у меня. Думаю согласится. Позвольте сегодня снова домой сбегаю, а завтра уж точно с ним придём.

Вечером Петя конечно был трезвый, стыдно ему было. Весь день он мастерил Шурке и Валюшке пистолеты. В то короткое время отдыха, которое было у ребят от учебы и домашних забот, бегали они с пацанвой барачной, играли в войнушку.
-Петь, я вот чего думаю, и с главным уже поговорила. Согласен он, - начала разговор Аня вечером, - а давай-ка в госпиталь? Помогать будешь. Солдатиков много отчаявшихся, да с глазами перемотанными, да без рук. А ты, Петь, и почитать можешь, и подбодрить, а может и песню споёшь, а? У дяди Степы баян есть. Он научит.
Петька сгрёб в охапку свою жену, прижал к сердцу:
-Аня, радость ты моя, солнышко любимое! Умею я на баяне, и песен много знаю.

Уже через неделю слух облетел огромный госпиталь о чудо-гармонисте, Васнецова с нетерпением ждали в каждой палате. Ах, как задушевно он играл и пел. Солдаты подпевали, плакали.
Но чаще Петька веселое играл. Выздоравливающие пускались в пляс, подхватывая медсестричек в головокружительном вальсе!

Часть 4
Нина

Так пролетели все годы до победы. До 1947 госпиталь оставался военным, а потом перепрофилировали его в туберкулёзный санаторий. Располагался он в шикарном месте, в предгорье, чистый воздух, одно из наиглавнейший условий для больных этой страшной болезнью. Очень многие уволились тогда. Кому-то не по профилю стало, все хирургические специалисты ушли конечно, а кто-то откровенно испугался.

Аня и Петя остались. Многие крутили пальцем у виска и говорили:
-Ребята, вы с ума сошли? У вас дети в доме!
Но знали бы они тогда, что Анюта была беременной, вообще бы за психов посчитали.

Но посулили хорошую надбавку, а это для семьи было очень важно. Борька тоже уже зарабатывал, так и ел больше. А с Шурой беда приключилась. Остеомиелит у него обнаружился. В хирургии он лежал. Операцию за операцией делали. Да только толку чуть. Очень остро стояла вероятность, что мальчишка без ноги останется. Все было бесплатно. Но не пойдёшь же брата навещать с пустыми руками. Тем более питание усиленное требовалось. Вот и обрадовались супруги, что за опасность деньги платить обещали. Петя к тому времени уж не просто гармонистом был. А у плотника на полставки работал. Да это так называлась, полставки. Работал как на полную. Только денег платили вполовину меньше, чем здоровому второму плотнику. Обидно, конечно, Пете было.

Юрочка родился зимой. Аня до последнего ходила на работу, да и после роддома всего ничего дома побыла. Молока все-равно не было. И Нине уже двадцать два года, справится. Валюшка и та в красавицу-невесту превратилась. Весь дом по-прежнему на Нине держался, а без Аниной получки трудно было. Пете по-прежнему полставки платили.

Нина не выходила замуж, потому что думала, что никому не нужна. У неё была детская матка.
     - Бракованная, - беззлобно говорила Аня.
Мужчин Ниночка иметь могла, а вот детей нет.
С будущим мужем Нину познакомила Аня. Он лежал у них в туберкулёзном санатории. Нина очень испугалась. Но Анюта сказала, что опасность давно миновала. Человек совсем не заразен. Рецидивов давно не было. Но есть инвалидность. Пенсия маленькая, но мужик очень хороший.
     -Долго он у нас лежал. И я все о нем знаю. Вдовец. Сын взрослый у него, отдельно живет, свою семью имеет и вам не помешает. Малые дети Василию Мефодьевичу не нужны. Выходи за него спокойно.

И Нина вышла.
У Василия Мефодьевича был свой дом. Маленький, но свой. И Нина ушла к мужу. Тяжело стало Ане без Нины. Но Валюшка уже подросла и взяла эстафету от старшей сестры. Той нужно было свою жизнь устраивать.

     Нина пошла работать на железную дорогу. Сначала диспетчером. А потом денег перестало хватать, и она перешла в бригаду красить вагоны. Васе хорошо питаться надо было, и на лекарства. Всю свою любовь и заботу она вкладывала теперь в Васеньку. А Вася в свою очередь платил ей, чем мог. Придёт Ниночка домой уставшая, а он ботиночки с неё снимет и котлетки с картошечкой несёт. Дом в идеальном порядке содержал. А огород, на зависть соседям, только что не вылизывал. И все у Василия приживалось и зрело.

    Видел Вася, как хочется Нине своего ребёночка, как она возится с Юрчиком Аниным, когда в гости к Васнецовым ходили. В детдоме нашёл он Вовчика. Три года ему было. Больной был мальчишка, писался до тех пор.
    -Ну ничего вылечимся,- говорила Нина.
И лечила их обоих. Вовчика и Васеньку. Вовочка боялся всего, по ночам кричал, и очень долго писался. Но все сдюжила Нина, все смогла.
    Тихо радовалась она своему семейному счастью.

Часть 5

Шура

Вот уже второй год Шурка лежал в больнице. Улучшений не было никаких. Доктора пилили и пилили ногу. Когда он спрашивал у врача, а будет ли он ходить вообще, доктор опускал глаза и говорил:
-Шура, если бы я верил в Бога, то ответил бы тебе- на все воля божья. Но я коммунист. Партийный я, понимаешь. Не могу так сказать. Науке мало что известно об этом заболевании. Кость гниет, Шурка, и мы не можем остановить этот процесс.

А однажды Шура случайно услышал разговор двух медсестёр между собой. Он понял, что говорили они о нем! И одна из них сказала, что доктор не уверен, выживет ли парень вообще.

Шурке стало очень страшно. Вот уже много месяцев он совсем один.
Нет, ну конечно, и Аня, и Нина, и Валюша, и даже Борька приходили к нему. Но понятное дело, когда человек лежит неделю или месяц в больнице, к нему ходят каждый день, а то и дважды. Носят вкусненькое, подолгу сидят на краешке кровати, рассказывают новости. Но когда человек лежит второй год, то конечно визиты становятся редкими, а потом и вовсе прекращаются.

Аня приходила раз в неделю, Нина и того реже. Муж у неё теперь. К нему уехала, о нем заботиться надо. Больной он. Борька в армии. Валюшка совсем редко. Теперь дом на ней был, а она сама невзрослая. Четырнадцать лет всего. Все Шурка понимал хорошо, всех ему жалко было, но так ему порой одиноко становилось. Семья большая, а никого нет. А когда услышал он о том, что умрет наверное, так ему страшно стало и так жить сильно захотелось.
Появились у него конечно друзья в клинике. Все, не только он, лежали подолгу. Они становились одной семьей, друзьями на всю жизнь, если выживали.

Всю ту ночь Шурка рыдал. Тихо, в подушку, чтобы никто не слышал. Маму просил и отца помочь ему с небес.
«Мамочка, так жить хочу! Какую войну тяжёлую пережили, как голодно было, неужели же сейчас, когда сорок восьмой год уже, умру я? Помоги, мамочка»
И увидел Шура под утро сон. Мама к нему пришла такая красивая, молодая. И сказала:
-Шура, борись! Ради себя не хочешь, ради меня живи и борись. Колю я похоронила и сама за ним ушла. Хватит, Шурка мой любимый, ты должен жить! Операций много ещё будет, а ты пой. Катюшу пой, сынок. Помнишь, как я тебя учила?»
Проснулся Шурка, и так ему легко стало. И точно он знал теперь, что выживет. Что будет ему лекарство.
Врачи, не смущаясь, стали говорить, что надолго ему жить, бесполезны операции, от берцовой кости почти ничего не осталось. А Шура смеялся и пел. Катюшу пел.
Вскоре Шуру вся клиника знала. За голос его задорный. За нрав веселый. А ещё волосы у Шуры ярко-рыжего цвета были. И все стали называть его - Лучик наш, золотой.

А через два с половиной года врач один в отделение приехал, добровольцев набирать на апробацию своего нового метода лечения костных заболеваний. Рентгеновскими лучами. Шурка сразу выкрикнул: «Меня возьмите!»
-Погоди, парень. О последствиях нового лечения не знаю. Могу только предполагать. Детей точно иметь не сможешь.
-Согласен, - ещё раз твёрдо ответил Шура.
-Сколько лет тебе? Согласие родителей нужно.
-Нет родителей. Никого нет, - соврал Шура, - сам себе хозяин.

Был Шура в свои восемнадцать лет низкорослым щуплым пацаном. Болезнь, многочисленные лекарства и анестезия остановили рост.
Врач, усомнившись, проверил документы, и, увидев, что совершеннолетний, пригласил на беседу.
-Александр, должен вас ещё раз предупредить. Последствия неизвестны. Но одно могу сказать точно. Вам облучение придётся делать в области детородных органов. Детей не будет точно.
-Доктор, а у меня их и так не будет, - с напускным весельем ответил Шура.
-Как так? - не понял врач.
-Так помру ведь, - пожал плечами Шурка и продолжил , - ещё пару лет назад смерть мне пророчили. Так что зажился я порядком. Давайте ваши лучи.

И доктор забрал Шуру в клинику, где он проводил испытания.
Первых три сеанса дали положительную динамику. Снимки показывали значительное улучшение состояния кости. Хотя снаружи раны были огромны, и все по-прежнему гнило.
Но через некоторое время, раны и снаружи начали затягиваться. И впервые за длительный срок Шуре дали отпуск, позволили побывать дома.
Он испытал двойственные чувства. С одной стороны он соскучился по своей родне, а с другой он чувствовал обиду.
Да, понимал он, что у всех своя жизнь. Дети малые у обеих сестёр, Борька в армии, сверхсрочно остался, Валя вообще в свои шестнадцать лет - хозяйка в доме. Все на ней. Хозяйство теперь небольшое. Но все же.

В общем, не поехал он домой. А поехал в своё отделение, где лежал долго. На своих пошел так сказать. Ну как на своих? На костылях, конечно, поковылял. Но был он безумно этому рад. Доктор обещал, что дело тростью обойдётся. Не будет костылей. Научит он его с тростью ходить. Хороший физиотерапевт есть. Он потом Шурой заниматься будет.

Шура был счастлив, за долгое время впервые оказавшись на свободе. Он радостно подставил лицо солнцу! Оно уже не было таким жарким. Лето было на исходе. Он с удовольствием вдыхал аромат зелени.
-Эй, мужик, - обратился он к проходящему мимо, - помоги мне, пожалуйста, на траву лечь. Хочу полежать на земле.
Мужик помог Шуре прилечь.
-Как же поднимешься потом?
-Да, попрошу кого-нибудь.
-А давай-ка, я подожду, пока ты лежишь. Посижу вон на лавке, кликнешь меня потом.
Мужик этот во всем помог Шуре. И до клиники доставил даже.

Ох, как обрадовались ему там. Все, кто мог ходить, вскочили, а ко всем лежачим в своём отделении он сам подошёл. Всех ребят с таким же диагнозом очень подбодрил Шуркин случай.
Тут прямо в то самое время, к Ивану, закадычному Сашиному другу, мама пришла. Доктор разрешил забрать его на недельку.
-И меня на недельку отпустили, только не хочу я домой, - с грустью сказал Шура.
-Как же так, Саша? Они ждут тебя наверное? - спросила Ванина мама.
-Нет, тетя Лида. Они даже не знают, что я уже в другой клинике побывал. Давно не было никого. Месяца три уж наверное. Я волновался сначала, думал, может, что случилось. Но потом понял, что ежели беда, так точно бы сообщили. Нина работает тяжело, Аня с Петей тоже. А Валя за Юркой смотрит и за хозяйством. Куда им ещё и ко мне бегать. Лежу и лежу.

Тетя Лида горестно вздохнула, жалко ей Сашку стало. Матери нет - и не нужен никому особо.
Вот ее Ванечка тоже уж второй год лежит. Так она каждый день ездит, с работы пришлось уйти. Хорошо муж зарабатывает. И огород огромный. В районе они жили. Земли десять соток, корова, куры.
-Шурка, а поехали к нам? Мам, давай Шурку к себе повезём? Шур?
-Поехали! - быстро согласился Шурка.

Домой Шурка пришёл только тогда, когда доктор ему сказал:
-Шура, болезнь полностью отступила. Ты здоров. Теперь нужна хорошая физиотерапия. Я тебе ее обещал. Будешь приезжать дважды в неделю. Иди домой, Шура!
Шурка сидел на кушетке в кабинете доктора. После этих слов он как-то отстранённо посмотрел на Ивана Алексеевича и сказал:
-Цветы какие у вас все-таки красивые на подоконнике. Света их поливает. Я видел. Не раз.
Затем Шурка поднялся и без костылей сделал один прыжок до доктора. Доктор близко сидел. Он обнял доктора так крепко, как обнял бы в этот радостный момент отца. Он прижался к доктору так сильно, как прижался бы к матери, прося у неё защиты.

Шурка молчал, он не мог говорить. Что можно сказать человеку, который спас тебе жизнь и сохранил ногу. Да, она была почти на тридцать сантиметров короче. Но это не Иван Алексеевич сделал ее такой.
-Иван Алексеевич, я буду ходить! Сам! Я не могу встать сейчас на колени, у меня не получится. Доктор, что там колени, я бы вам весь мир подарил!
Иван Алексеевич держался до последнего, но потом тоже прослезился, но, быстро взяв себя в руки, сказал:
-Отставить! У нас ещё много работы! Отправляйся, Шурка, домой!

Ходить на костылях было очень трудно, но Шурка не замечал этой боли, ему казалось, что он бежит! Он летит.
Когда он подходил к бараку, то издалека приметил Валю. Она вешала белье.
Увидев Шуру издалека, она вскрикнула, бросила своё занятие и побежала навстречу брату.
-Валька, егоза, не урони меня, - рассмеялся Шура.
Валька стрекотала как из пулемета. Она задавала столько вопросов, что Шурка после пятого перестал отвечать.
Тогда Валя крикнула:
-Ну ты что не отвечаешь? Рассказывай все. Ты насовсем?
-Да, Валя, я здоров.

На следующий год Шура поступил в техникум. Выучился на бухгалтера. В техникуме он встретил девушку. Сыграли свадьбу. Прожили пять лет. Шура сразу, ещё до свадьбы рассказал о себе все и сообщил, что детей не будет. Хохотушке Ольге было все-равно. Но в двадцать пять лет Оля почувствовала острое желание иметь детей. Как было ни тяжело, но с Шурой пришлось расстаться.

Долго Шура жил один. В двадцать восемь лет стал так хорошо зарабатывать, что ушёл из барака, снял комнату. В тридцать лет снова женился на женщине старше себя на семь лет. Детей у неё не было и не могло быть. Шурка был счастлив. «Ну вот и встретил я свою половинку, как хорошо». Но счастье продлилось недолго. Наташа сильно запила. Шура долго боролся. Советовался с любимым Иваном Алексеевичем, но все тщетно. Наташа пила и пила, с работы выгнали, и она открыто, не таясь стала заливать своё горе, начиная пьянку с утра. Шурке было очень больно смотреть на все это, но тратить свою жизнь снова он не хотел. Он и так с глубокой болью вспоминал о трёх годах, проведённых по больницам. Шурка хотел жить и радоваться жизни. А постоянные Наташины запои не способствовали этому.



Часть 6
Шура и Фая

С Фаечкой Шуру познакомила сослуживица. Александр Дмитриевич работал тогда в бюро судебно-медицинских экспертиз бухгалтером.
Фая была разведена. У неё была доченька пяти лет. И Саша подумал, что это очень здорово, что есть ребёнок. И Фае хорошо, и у него есть возможность стать отцом. Аленку он сразу удочерил. А Фае честно сказал:
-Фаечка, деток у нас не будет. У меня было очень много операций. Много облучения. Врачи сказали, что бесплоден.
Фая не расстроилась.
Шура перевёз свой нехитрый скарб - один небольшой чемоданчик и две связки книг. И стали жить-поживать.
А через пару месяцев случилась у Фаечки командировка в Новосибирск. Длительная. Ну как длительная. На месяц ее туда отправили. И вот в этой самой командировке Фая вдруг поняла, что она беременна. И ее охватил ужас. Муж сказал, что детей не будет, а оно вон чего, ещё и в командировке. Как можно быстрее завершила дела, отпросилась у начальства уехать пораньше.
Приехала на две недели раньше. Сама не своя. Как сказать мужу? А вдруг не поверит? А вдруг скажет, нагуляла ?
Что делать? Посоветовалась с мамой своей. Екатерина Григорьевна очень полюбила Сашу. И он платил ей тем же. Сразу стал называть мамой, а Фаиного отца папой. Выслушала мама Фаю и сказала:
- Скажи просто, как есть. Беременная, мол. Что делать будем? Откажется, сами вырастим. Где одно дитё, там и двое. Только не думаю я, что откажется. Шурка очень хороший мужик. Повезло тебе.
И вот вечером, когда улеглись спать, Фая, собравшись с духом, шепчет на ухо мужу:
-Ты знаешь, вот ты говорил, что не можешь иметь детей, а я то беременна.
Шура молчал. Ничего не отвечал.
-Что будем делать?
Снова нет ответа.
-Мне что аборт делать? - не выдержала Фая, - Почему ты молчишь,Саша?
Шура крепко-крепко обнял жену. И тут она почувствовала, как его грудь содрогается от рыданий.
-Спасибо, любимая , -прошептал он, - я так мечтал о дочке Танечке.
-Откуда ты знаешь , что будет дочка?
-Я уверен ,- сказал Шура, - я очень дочку хочу. Да и Аленке будет подружка.
Родилась дочка перед Новым годом.Теперь Шура был в командировке.
Он не смог , к сожалению , вернуться к выписке жены из роддома. Когда он приехал , доче было уже десять дней от роду.
-Как назвали? - спросил он.
Фая удивлённо ответила;
-Танечка! Ты же хотел дочку Танечку.

Часть 7

Валя

Когда Валюшке исполнилось восемнадцать лет, делать по дому совсем стало нечего. Аня с Петей пропадали в санатории. Юрку Аня в сад уводила. При санатории открылся. Для детей сотрудников. Очень удобно. Кормили хорошо, и ночные группы были. Аня по привычке очень много работала. И ночные дежурства тоже брала. Петя без жены домой не ходил.
Борька в армии служил, на сверхсрочную остался. Повезло ему, столицу-Москву увидел. Там служил в Кремлевских войсках, ибо был красавцем.

Шурка, слава Богу , по больницам уже отмучился, в техникуме отучился и работал. Вот только за ним и за собой Валя и смотрела.
Поэтому пошла она тоже работать. В библиотеку воинской части. Рукой подать от дома, три минуты бегом и на рабочем месте.
Валюшка была очень хорошенькая. Невысокого роста, тоненькая, волосы кудрявые до плеч каштанового цвета, Глаза огромные, добрые, зелёные.

Зачастил в библиотеку солдатик один. Вадимом звали. Валя долго на него внимания не обращала, и он стеснялся поговорить с девушкой. Другие то наперебой себя предлагали. Только Валя строгая была на работе, серьёзная. Аня приказала все больше молчать, шашни ни с кем не крутить. Вообще Аня с трудом разрешила на работу такую идти. А Шурка вступился:
-Аня, пусть идёт. Что ж она на нас как Нинка до двадцати четырёх лет горбатиться будет? Ей замуж надо.
Аня отпустила, но строго-настрого приказала не флиртовать со всеми подряд, выбрать одного.
А Валя вообще об этом не думала. Она и выбирать то никого не хотела. Когда она попала в этот храм книги, для неё вообще все перестало существовать. Только книги. Читала все свободное время на работе, приносила домой, читала ночью со свечой. Анюта не разрешала свет жечь.

На Вадима только потому и обратила внимание, что он очень читать любил тоже.
Как-то зашёл он, в библиотеке ни души, а Валя Новый мир читает. А он прямо млел от этого журнала.
Прокашлялся. Девушка внимания не обращает, он ещё раз, ноль эмоций. Тогда Вадим осмелел и громко спросил:
-А что читаете?
-Юрия Рытхэу, - вздрогнув, ответила Валя.
-Да что вы? И я его тоже очень люблю. Все прочитал , что есть в журналах.
-И мне очень нравятся его рассказы!

Так завязались отношения. Вадим приходил почти каждый день, и они подолгу говорили о писателях, рассказах, стихах. Вадим читал наизусть целые куски прозы. Такая память хорошая у него была. Хорошо читал, в ролях, с выражением. Валя заслушивалась, хлопала в ладоши.
Но как-то Вадим пришёл чернее тучи.
-Что с тобой? - спросила Валя.
-Сегодня мне сообщили, что все, срок службы мой подошёл к концу. Через месяц домой на поезде уеду.
-Как здорово , - захлопала Валя в ладоши, - скоро море увидишь, - ибо жил Вадим в Новороссийске, - передавай от меня морюшку привет. Радоваться надо, а не грустить.

Вадим с ужасом понял, что Вале совершенно все-равно, что он скоро уезжает. А он полюбил эту девушку всей душой, и все думал, как же ей признаться и с собой позвать. Замуж в общем.
-Валь, а хочешь сама морюшко увидеть? - решился он. Была-не была. Откажет, так уж точно будет знать, что все сделал.
Валя вскинула на него свои огромные глаза, рассмеялась:
-Конечно хочу, кто ж не хочет. Только невозможно это. Откуда денег столько?
-Валя, поехали со мной. Я билет тебе куплю. У меня есть деньги. Я накопил. Бабушка присылала немного.

Валя наверное впервые за их знакомство посмотрела на Вадима не как на единомышленника по чтению книг, а как на парня. Заметила она, что он статен, красив, глаза добрые. И вроде бы только что он ее замуж позвал, догадалась Валя.
-Я подумаю, - коротко ответила Валя, дав понять парню, что на сегодня разговор и собственно встреча окончены.

-Ань, меня замуж позвали, - брякнула она , придя домой.
Сестра как раз дома была.
-Валька, большая совсем. Любишь его? Кто он?
Валя пожала плечами.
-Не знаю, Ань. Мне с ним интересно. Книг много читает, как я. Ань, в Новороссийске он живет. Уеду , стало быть я. К морю.
Аня так и села. Хорошо, стул стоял, а то бы и на пол увалилась.
-Как уедешь, Валя? Далеко то как, - и Аня горько заплакала.

На следующий день Вадим пришёл в библиотеку с цветами.
-Валя, ты не думай. Я готов предложение сделать. Я по-серьёзному к тебе. Я и бабушке уже отписал. Ждёт она нас.
Валя приняла цветы и просто сказала:
-Приходи, как увольнение получишь. У меня Сестра старшая и брат. Я им уже сказала. Не против они. Родителей нет.

В следующую увольнительную Вадим летел как на крыльях по указанному адресу. Его до глубины души поразила нищета, в которой жила семья. Но очень порадовала идеальная чистота и порядок во всем и везде, даже в маленькой сараюшке на мизерном огородике, куда он по случаю попал с Шуркой. Покурить. Аня их конечно застукала и долго ругала Шурку:
-Куда тебе ещё и курить, Шурка? Столько наркоза и лучей принял.
Шурка весело отвечал:
-А все до кучи, Аня. Я щас ещё и водки тяпну.
-Я тебе тяпну, малохольный, - и Аня беззлобно огрела Шуру по спиняке.
Все засмеялись.

Вадиму в этом маленьком домике было тепло и уютно, он вспомнил рано умершую мамочку и погибшего отца-моряка.
Моряки в семье Вадима были уже четвёртое поколение. И он по прибытию собирался им стать тоже.
Сватовство прошло хорошо. Валю ему отдали в жены. От Шуры был наказ:
-Не бей, главное, а то приеду и отхожу тебя своим костылем!
Все засмеялись. «Удивительные люди, - думал Вадим, - даже инвалид весёлый и шутит над собой. Эх трудно будет Валюше с моей бабулей.»

У бабули был суровый нрав. И с первых же дней Вале доставалось от неё. Ведь ни она, ни Нина, ни собственно Аня толком не знали материнской руки, собственно, руки взрослой женщины. Ну как правильно вести хозяйство. Мама умерла очень рано, будучи сорока двух лет всего. Вале шесть лет было.

Бабушке Вадима все не нравилось, что делала Валя. И у неё было очень много претензий. Не так стираешь, не так пол моешь, капусту крупно слишком режешь, посуду вытирать надо полотенчиком, мести веником, смочив его водой.
Но Валюшке все нипочём, улыбнётся, рассмеется, чмокнет бабулю, скажет ей хорошее, старая только руками разведёт.
-Да где ж ты взялась такая, егоза?
И бабуля продолжала учить девку уму-разуму.




Часть 8

Боря

В Армии Борька отслужил в кремлевских войсках. Да так ему понравилось, что остался сверхсрочно. А что? Кормят хорошо, своя личная кровать и тумбочка, в казарме тепло, люди смотрят с восхищением, когда в карауле стоишь. И Москва, Москва! Красота неописуемая.
На четвёртый год службы познакомился Боря с Ниночкой. Из Воронежа она приехала , лимитчица. На Шарике работала. Так ласково шарико-подшипниковый завод называли.

Повстречались месяц всего и решили пожениться. Молодым комнату отдельную в общежитии давали. Ну тогда уж Борька и уволился в запас. Пять лет как раз отслужил. Пошёл тоже на завод работать.
К весне Нина Риточку родила, однокомнатную квартиру дали, а ещё через три года сыночек на свет, Олеженька, появился.

И вот тогда люди на Шарик приехали. Стали кадры для предприятия совершенно новой направленности набирать. Интересовались отслужившими в армии мужчинами, хорошо себя показавшими, желательно семейными, с хорошей рабочей профессией токаря или фрезеровщика. Борис подходил идеально.

Пригласили его в город N подмосковный. Закрытое предприятие, и город закрытый. Работа опасная, но очень хорошо оплачиваемая , в три раза больше , чем на шарике.
-Подумайте, Борис, три дня вам даём. Работа серьёзная. И серьёзные условия, - и представитель нового завода многозначительно глянул на Борю.
-Согласен я, оформляйте.
Борька при озвучивании такой зарплаты чуть в обморок не свалился. В жизни он таких денег не видел. И не мечтал, что когда-то заработает столько.

Переезжали через неделю. В N дали дом, небольшой, но отдельный, и участок имелся. Ох, и радовались же они с Нинкой. И огород посадили, и курей завели, а чуть позже, подзаработав, Боря сарай построил и поросят завёл.
Хорошо зажили, Боря радовался как ребёнок такому достатку. Никогда он не был таким сытым и таким спокойным. Не приходилось думать, как дома, а куда пойти сегодня , чтобы получше заработать и накормить семью. Боря ощутил стабильность и был этому очень рад. Нина, жена его выросла в полной семье. Невдомек ей было, чему Боря так радуется.
А Боря даже Вале копеечку высылал. Он бы и Ане, и Нине, и Шурке отправлял на радостях, но не хотелось мужичков сестринских и брата обижать. Но ко всем дням рождения и к праздникам переводы делал. И Нинкиных родителей не забывали , а как же. Все по справедливости. Нина тоже на завод пошла работать, как ясли открыли.

А когда Валя за Вадима вышла и в Новороссийск переехала, то Боря с семьей к морю поехали. Почти месяц жили у Вали. Накупались, загорели, фруктов наелись. Разве думал когда-то Борька, что у моря побывает на свои кровные? Да ещё и с семьей. Недёшево это было. Правда целый год откладывали, ну и что. Вон детям какая радость.

Беда пришла ожидаемо. Понимал Боря с первого дня, в каком он цеху работает. В общем что-то там из строя вышло, и Борька лишнего хватил. Радиации. Да никто ничего не сказал. Все шито-крыто. А Боре плохо стало. Голова кружится, тошнит, вялость. Думал, что простыл. Пошёл к врачу заводскому, а там ещё десяток с такими же симптомами. И снова никто ничего не сказал. Всем больничные выписали. Через несколько дней нормализовалось все. Борис на работу вышел, да только кровь носом идти стала. И как выяснилось ни у него одного.

В общем в радиологическое отделение одного крупного центра всех положили. Это было почти невозможно , но Директор завода договорился.

Хорошо кормили, лечили, денежную компенсацию дали.
Нина, жена Бориса, держалась молодцом. Как-то собралась вся, не плакала, наоборот всегда веселая приходила в клинику, с юмором, мужички в палате радовались, когда она входила с шутками , прибаутками и гостинцами.
Из десятерых облученных только трое выжили. Борис среди них.
На завод вернулся, но в тот цех уже не пустили работать. Как ни просил. Зарплату урезали, почти в два раза. Трудно стало семье, привыкшей к другому доходу.
Ярко-выраженных последствий от лучевой болезни у Бори не было, видимо немного схватил, но врач предупредил:
-Борис, не буду скрывать, болезнь не изучена. Явление радиации новое, только-только входит в нашу жизнь. Думаю, что будем использовать атом в мирных целях в последствии. А пока вот так. Не повезло тебе, Боря. В любой момент может вылезти что-то. А пока живи, Борька, радуйся жизни. Для тебя опасность миновала.

Часть 9

Володя



     Все сдюжила Нина. Все смогла. И муж живой слава Богу, и Вовка потихоньку выправился.
В школу пошёл, хорошо учился. Трусоват был немного, но оно и понятно - последствия детского дома, они на всю жизнь отпечаток оставляют. Вскинет учитель руку , а Вова прикрывается, хотя ни Нина, ни Василий Мефодьевич никогда Володю не били, да что там, не ругали никогда. А зря наверное.

После восьмого класса, Володька в училище пошёл, получил квалификацию автомеханика второго разряда. И Шура устроил его на работу в автомастерскую. Сначала конечно же в подмастерья. К своему другу Валере, именитому мастеру с большим стажем.
     - Валер, ты уж дай ему профессию в руки, а я в долгу не останусь. Племянник он мой. Очень сестра его любит. А я сестру. Вырастила она меня. Сам знаешь, рано мы без родителей остались.
    - Все, что сам знаю, ему передам!- Пообещал мастер.
Друзья пожали друг другу руки.

    На следующий день Володька явился в гараж. Надо ли говорить , что в училище его ничему не научили. Но польза все-таки была. Хорошо знал устройство машины - раз, научился водить - два , ну и получил права - три.
Теперь дело оставалось за практикой. Парнишка Володька был неплохой, не ленивый. Валера удовлетворенно смотрел на то, как он трудился. Все схватывал Вовчик на лету.

     Отработал Володька уже в гараже с полгода примерно. И вот какой-то парень привёз машину свою на ремонт. Жигули новенькие вишневого цвета. Только-только с конвейера. Морду всю смазал машине.
    «Эх, подумал, - тогда Володька, - мне бы такую машину. Да откуда.»
Мать его на железной дороге горбатится - вагоны красит. Зарплата хорошая. Только на машину не заработаешь. Отец- инвалид. Туберкулёз у него был в открытой форме. Еле-еле выкарабкался. С тех пор дома по хозяйству. Ну а сам он только свой путь начинает. Стало быть о машине точно пока и мечтать нечего. Тем более такой - новейшая модель по тем временам.

    И вот как-то встретил Володька одноклассника, да и похвастал ему, что в гараже мол работаю, машины чиню. Тогда это престижно было. Заработки хорошие. Машины мало у кого были, потому и мастеров немного было. А от того на вес золота профессия эта была. Да ещё и сдуру (ну это он позже поймёт , что сдуру, а в тот момент грудь колесом была)сболтнул, где именно в автомастерской трудится.

     В тот злосчастный день задержался он на работе. Дядь Валера попросил для хорошего человека отстукать эту машинку. Чтобы завтра к основной работе приступить . Володька Валеру боготворил! В рот ему смотрел. Ну и конечно остался.
     Около восьми часов вечера завалили в гараж одноклассники - разбитные пацаны. А вместе с ними тот, кому грудь Володька выпячивал , хвастаясь местом работы. Четверо их было, и все нетрезвые.

    Стали ходить вокруг тройки и языком цокать. Ах какая красавица.
    - А слабо ли тебе Володька прокатить нас?
    - Да куда ж ему , он и водить то не умеет.
    - Как это не умею?-задохнулся от обиды Володька, - это вы не умеете. И восемнадцати вам ещё нет. А я умею , и права есть.
    - А покажи умения свои, - смачно сплюнул Матвей.
     -Садитесь, - скомандовал дурень.
Ну а чего ж не сесть, когда приглашают.
Сели , поехали.

     Покатались по окраинам посёлка. Навертели километров пять-семь. И когда уже практически подъезжали к гаражу , кошка на дорогу выскочила, Володька по тормозам, а за кошкой девчонка. Удар был не такой сильный, но все же был. Упала девчонка. Выскочили парни из машины. Подняли ее, уложили в машину. Живая. Ничего не болит. Синяки только наверное будут. И вот лежит она такая красивая на заднем сиденье, платьице коротенькое - трусики открылись. Не удержались парни и сделали своё страшное дело. Володька девчонку не трогал. Ибо имел он серьёзные урологические проблемы , и никогда прежде , да и сейчас в том числе , не было у него эрекции. Не трогал, но и подельникам своим не препятствовал, ибо трусоват был.

     Домой Володя пришел намного позже обычного , ни жив , ни мёртв, и Нину позвал в сени, чтобы втайне от отца сказать о том, что случилось.
    Все оторвалось внутри у Нины. Беда в дом нагрянула. Позвонила Саше, все выдохнула ему в трубку.
    -Немедленно в милицию ,- рубанул брат, - это изнасилование. Групповое. Тяжёлая статья , Нина. Если придёт сам и все расскажет, может хоть какое-то послабление будет.
    -Шура, он не трогал девушку. Ты же знаешь. Он не может по состоянию здоровья.
    -Дура ,-заорал брат, - он соучастник, он пособник. Да ещё и на чужой машине. Хорошо, что девушка жива осталась.
Но Нина не знала , хорошо ли это для ее любимого Володеньки, что девушка жива.
    Но в милицию не пошли они. А на следующий день Нина не отпустила сына даже на работу.   

   

    Следователь в автосервис нагрянул на следующий же день. Машину с известным ему из заявления родителей девочки номером он увидел сразу. Вот она вишневенькая стоит. И следователь стал задавать мастеру вопросы, на которые Валера отвечал прямо и без задержки. Вчера его помощник работал с этой машиной. Сверхурочно остался. Нет его сегодня. Не вышел. Не знаю. Телефона нет. Не отзвонился. Как найти? Сейчас другу позвоню. Это его племянник.
И Валера позвонил Шуре.
     -Шур, здорово. А что с Володькой? Не вышел он на работу. Да тут милиция ко мне пришла. Машиной интересуются, которую Володька вчера стучал.

    В тот же момент Шура сел на служебную машину и поехал к Нине на работу. Найти ее было не так то просто. Но какой-то паренёк вызвался проводить. Нашли Нину и ее бригаду на дальних путях.
    Когда Нина увидела брата , материнское сердце подсказало ей о близкой беде.
     Шура, не здороваясь, стал орать на Нину так, что ей сразу стало ясно, что все очень плохо.
     Брат в двух словах проорал суть вопроса. И самое главное, что он не может скрывать адрес проживания своего племянника.
    Нина вцепилась в брата мертвой хваткой и стала плакать и просить, умолять ничего не говорить следователю.
    Сердце брата разрывалось на части. Ему было очень жалко сестру. Сколько мучений она приняла от жизни , прежде чем познала радость материнства. Но скрыть правду невозможно. Это вопрос времени.

    После сестры Шура поехал в мастерскую. Следователя уже там не было, но он настоятельно рекомендовал Валерию выяснить адрес племянника своего друга сегодня же.
    Нина бежала домой, не чуя под собой ног. Заскочив в комнату, она кинулась к Володе и стала его обнимать, рыдать и целовать.
    - Что же делать? Что? - повторяла она.
Володька ничего не спрашивал. Он все понял.
     - Мама, я на все готов. Я виноват. Я струсил. Давай пойдём в милицию и сами все расскажем.
Володя не хотел выдавать ребят, и готов был взять вину на себя, что не представилось возможным. Родители девочки изложили в заявлении все с ее слов. Ребят было пятеро.
Всех нашли не по Володькиным показаниям в тот же день.
Володя отсидел от звонка до звонка. Здоровье было подорвано окончательно. С зоны он вернулся инвалидом. Нина радовалась, что живой, а выхаживать ей не привыкать.

Часть 10

Аня и Петя

Как же Аня мечтала об отдельном домике, жить своей семьей , она, Петька и Юрчик, а вот разъехались все, и невесело Ане совсем.

Борька часто пишет, даже посылки шлёт к праздникам. И переводы денежные. Хорошо устроился, говорит. Валюшка молодец, тоже письма шлёт. Длинные, душевные, все подробно рассказывает. Какое море, как с бабушкой Вадимкиной уживается, Шурка приезжает в гости, ну с Ниной вообще раз в неделю обязательно встречаются. Только все это не то. Очень сильно Аня скучала по той, прежней жизни, когда все вместе были. Да, тяжело было, очень тяжело, но вот почему-то вспоминаются именно те времена. Все вместе. Большая семья. Никогда уже так не будет.

Работали по-прежнему в санатории с Петей. Юрчик уже в школу пошёл, в первый класс. Аня отпуск взяла ненадолго, ну, чтобы Юрку поводить хоть недельку. А потом продлёнка, ключ на шею, холодный обед под полотенчиком.
Так незаметно пролетело восемь лет, ничего не менялось. Работа, дом, работа.
Юрка в радиотехнический техникум поступил, с удовольствием учился.

Однажды Аня с Петей с работы возвращались. Аня в магазин забежала, а Петя на улице остался, ее дожидался, развернул газетку и увлёкся передовицей. В магазине в кассу очередь была. Вдруг снаружи раздался какой-то звук, глухой удар и крики женщин. Все ринулись на улицу. То, что увидела Аня, будет долго , до самой смерти , стоять у неё перед глазами. Под грузовиком лежало изуродованное, окровавленное тело ее мужа. Аня вышла из магазина вдовой.

Более в ее жизни ничего и никогда не происходило. Оставшись в тридцать лет вдовой, она полностью посвятила себя сыну и работе.
На пенсию провожали из санатория же. Всю жизнь одно рабочее место, одна запись в трудовой книжке. Ветеран труда, труженик тыла.
Но собственно на пенсии то посидела всего месяц. Не выдержала и снова запросилась на работу.
-Медсестрой уже не потяну. Разрешите в автоклаве буду работать.
Так и проработала до семидесяти лет. Пятьдесят три года в родном санатории, бывшем госпитале. Сколько выходила раненых, сколько ночей бессонных провела, сколько крови видела, сколько горя, сколько ужаса, да и потом несладко было. Только название красивое - санаторий. А смертей сколько!

Когда Анне Дмитриевне исполнилось семьдесят лет, пригласил ее к себе директор санатория и спросил:
-Анна Дмитриевна, как живётся вам. Какие проблемы есть?
Удивилась она и ответила:
-Все хорошо у меня. Сын женат. Внучка есть.
-Анна Дмитриевна, к стыду своему совсем недавно я узнал, что до сих пор вы в бараке живете.
-Да, - отвечает Аня, - и сын с невесткой и внучкой со мной. Пристройку небольшую сделали.
-Углём топите?- уточняет директор, - и в туалет на улицу ходите? И воды нет?
-Конечно!- отвечает Аня, - как и все в нашем бараке.
-Почему ни разу в местком не обратились? Ко мне не пришли?
-Зачем? - недоумевает Аня.
-Да как зачем? - не выдерживает директор, - как же можно жить в таких условиях на пороге двадцать первого века?
Анна Дмитриевна пожала плечами.
-А вы в гости приходите и посмотрите , как же можно так жить. А хорошо живем. Дружно. Помогаем друг другу и праздники отмечаем, и дни рождения, и в последний путь провожаем.
-А вы знаете, Анна Дмитриевна, это мысль. Я создам комиссию и мы придём к вам... в гости.
-Когда? Я пирогов своих фирменных с орехами и мёдом напеку. Весь санаторий их любит.
-Сообщу, Анна Дмитриевна! Непременно.

А ровно через неделю к Ане гости дорогие заявились. Директор санатория, председатель месткома, партог и ещё какие-то две дамы, затянутые в строгие костюмы. Аня их впервые видела.
Директор представил Аню именно этим дамам:
-Вот , знакомьтесь, старейшая наша труженица, орденоносец, с 1940 года работает в санатории , и муж ее покойный, инвалид первой группы работал у нас.
Представители делегации по одному заходили в скромное жилище, ибо все вместе они бы там не поместились.
-А где вы моетесь? - спросила одна из женщин.
-Зимой в баню ходим, а летом в душе. Вон в огороде бочка стоит. Давайте к столу. В огороде поставили. Тесновато в доме для такой компании.
И Анна Дмитриевна повела гостей к накрытому белоснежной скатертью столу , на котором призывно румянились пузатые пироги.

А через два месяца Анна Дмитриевна въехала в новую однокомнатную квартиру тридцать шесть квадратных метров в хорошем районе города. Далековато правда от барака. В бараке то сын Юра с семьей остался. Молодой ещё. Не заработал пока на квартиру. Новое жилье только Анне Дмитриевне полагалось.
Да только не довелось ей там пожить. Через год заболела сильно и сгорела за несколько месяцев. Говорят , так бывает. Притаился туберкулёз. А потом раз, и вышел наружу, и убрал человека с этой земли.

Часть 11


Борис Дмитрич ушёл на пенсию вовремя, не переработав ни одного дня.
Нельзя было. Предприятие - почтовый ящик. Исполнилось 60 - все ! Будь добр на покой.
Первое время он тосковал. Почти каждый день ходил на проходную, здоровался со своими друзьями , разговаривал с вахтёрами.
Но потом сын принёс в дом собачку Джульетту, которая быстро превратилась в просто Жульку. Сначала Борис Дмитрич не обратил на животное никакого внимание. А псинка наоборот признала сразу именно его. Постоянно крутилась около главы семейства. Если он садился в кресло, то садилась напротив и смотрела на хозяина, не отрываясь. Не хотела идти гулять с женой Бориса, жалобно скулила, не желая выходить из дома без него. И вот однажды он вышел с ней погулять. И ему понравилось. И с тех они были неразлучны.

Была зима. Жульке было уже лет пять. Гуляли рано утром. Обычно ходили к пруду. Обходили его вокруг дважды и потом возвращались домой.
Но в тот день что-то не понравилось Жульке , и она стала громко лаять, впиваясь взглядом во что-то невидимое для Бориса. Он проследил за ее взглядом и понял, что она смотрит куда-то в середину пруда.
И вдруг собачка сорвалась с места и побежала на пруд. Ледяной покров легко ее держал. Борис, не подумав, рванул за ней , громко крича:
- Жуля, вернись.
Сделав несколько прыжков, Борис Дмитрич провалился. Он не почувствовал сразу , какая ледяная вода. Одежды на нем было очень много. Спортивный костюм , толстовка, дублёнка. Все быстро намокало, Бориса неудержимо тянуло вниз. Он понимал, что барахтаться нельзя , иначе конец. Но и удерживаться на плаву было все сложнее. Жулька подскочила к хозяину, забыв обо всем интересном, что ее привлекало ещё минуту назад. Она кружилась вокруг Бориса и жалобно скулила.

Борису Дмитричу было очень страшно. Он понимал, что сам он ни за что не выберется. А вокруг не было ни души. Мокрая одежда становилась все тяжелее, и лютый холод начал прониксть в тело так, как будто кости ломались и трескались, прорывая кожу насквозь. Бориса начало колотить. Его скрючивало от холода и страха. Сил не осталось совсем. Жулька начала истошно лаять. И тем самым выбила Борю из оцепенения. Борис собрал все свои силы воедино и начал кричать. Он не узнавал свой голос, ему даже казалось, что он уже видит и слышит себя со стороны, откуда-то издалека. Он попытался зафиксировать своё сознание, но это плохо получалось. Последнее, что он видел перед тем, как окончательно провалится в темноту- было лицо Жульки.

Очнулся Борис Дмитрич в тёплой постели. Он понимал, что она тёплая. Но ему все-равно было очень холодно. Первое, что он увидел, это снова была мордочка Джульетты. Поняв, что хозяин очнулся, она облизала его лицо и весело заскулила.
Бориса Дмитрича спасли студенты техникума, которые сдавали кросс в парке.
Проболел он до поздней весны. Выздоровел. Но ненадолго.
Заболел снова. И на этот раз уже не выздоровел.
Хоронили Борю летом. Врачи сказали , что очень сильный стресс завёл какой-то механизм, и все сразу поняли какой именно, схваченные рентгены в молодости только притаились тогда.
Жулька прожила в семье ещё пять лет. Нине Ивановне, жене Бориса Дмитрича , было невыносимо больно смотреть на неё.
Но последние слова Бори перед смертью были о ней:
- Жульку не обижай. Я сам дурак.

Часть 12



Валя и Нюрочка



Вадим , как и хотел, пошёл в моряки. Ну не совсем конечно.  Отучился на повара, и стал коком. Определили его на танкер. И в море. Долгие рейсы были. По полгода, по восемь месяцев.



Через год после приезда в Новороссийск Валя дочку родила. А когда годик ей был, Вадим во Вьетнам пошёл. Восемь месяцев рейс. И Валя отпросилась у него к Ане в гости. Доехали с Нюрочкой (в честь Ани дочку назвала Валя, Вадим не возражал, только бабушка кряхтела, не понраву ей было имя то, была у них в роду Анна-покойница, потому Валя дочку только Нюрой называла в угоду бабушке) до Москвы на поезде.

В столице Валю Боря встретил, к себе повёз. Тогда ещё на шарике работал и в общаге заводской с Ниной жили. Очень Вале Москва понравилась, хотя и немного видела, с дочкой то годовалой особо не находишься.



 Но встрече с братом очень рада была. Повидались, наговорились, насмеялись и наплакались. Ложились заполночь , хотя Борьке чуть свет вставать.

Проводил он Валю через неделю. Гостинцев сёстрам и брату целый чемодан передал. Как не воспользоваться такой оказией.

До Казахстана долго ехали, почти неделю. Скорых то поездов ещё не было тогда.



Ах как хорошо время они провели, целых полгода Валя гостила у старшей сестры. Аня в кои то веки отпуск взяла. На целый месяц ее отпустили по такому случаю. С Ниной встречались часто.



Засобиралась Валюша домой. Обратная дорога такая же сложная и тяжёлая. Неделю до Москвы. В Москве Боря встретит, погостит ещё у брата и домой направится. А там уж и Вадим домой прибудет.



На третий день дороги заболела дочка у Вали. Плохо совсем ребёнку. Кишечное отравление, лето ещё в разгаре было, видно что-то несвежее съела. Температура высоченная, горит огнём Нюрочка. Валя очень боялась, что посреди степи высадят ее с ребенком на станции какой-нибудь, и скрыла от проводника болезнь дочки, и попутчиков попросила не говорить ничего.



Тряпку мокрую к лобику прикладывала, грудью кормила и водичкой отпаивала. Только Нюре все хуже и хуже становилось. Температура не падала. Лоб как горячая сковорода у ребёнка.



 Сколько слез Валя пролила, как ей страшно было, молитвы ни одной не знала, а то бы молила Бога за ребёнка. На шестой день когда до Москвы совсем немного оставалось, угасла девочка. И к брату Валя вышла с мёртвой Нюрой на руках.



Борька к ней кинулся, хотел Нюру забрать, только Валя не даёт, говорит:

-Погоди, Боря, уснула она, разбудишь. Давай до дому доедем.

Видит Боря что-то не то. Валя аж чёрная. А ведь от сестёр едет, хорошо время там провела. Пару писем ему присылала. Решил ничего не спрашивать у сестры, домой поехали.



Приехали в общежитие, Валя девочку свою умершую на кровать положила, и сама рядом села.

Борька радостный, тормошит сестру:

-Ну расскажи, как там наши? Аня, Нина, Шурка как? Здоров? Все хорошо у него?

Только Валя молчит, смотрит на брата и слёзы льёт.

-Валь, да что случилось? Умер кто?



Молчит Валя, ничего не говорит. Неспокойно Борису стало, обнял он сестру крепко, и баюкать стал как маленькую. Часто он ее так укачивал, когда она ребенком была, маме помогал.



Припала Валя к брату и завыла страшно, не по-человечески, как волчица завыла.

Боря понял, что неладно с ребенком. Валя так громко плачет, а ребёнок не просыпается.

Отогнул он покрывало, и в ужасе отпрянул. Понял он, что мертва девочка. 



Хоронили ребёнка на следующий день. На Валю смотреть страшно было. Почернела вся, исхудала, половина от неё осталась. И постарела. Вместо двадцатилетней девушки у могилы ребёнка сорокалетняя женщина стояла.



Часть 13
Валя и Вадим



Три года Валя не могла забеременеть. Врачи говорили, все в порядке, а беременность не наступила. А откуда она возьмётся беременность то. Вадим по несколько месяцев в море.



И вот как-то Валя взвыла:

-Вадим, тебя никогда нет дома. Ты всегда в море. Я одна. Бабуля не в счёт. Пожалуйста дай мне возможность зачать ребёнка. Врач говорит, ты должен минимум три месяца побыть дома.

-Валя, меня не возьмут больше на этот танкер, если я не пойду в рейс.

-К черту твой танкер, Вадим. Устроишься на другой. Я хочу ребёнка. Я три года одна. Вадим ! Или ты остаёшься , или я уезжаю домой.



Вадим очень любил Валюшку и боялся , что она уедет. Но такие ультиматумы были ему непонятны. Он подозревал, что Валя его не любит, вот и наступила пора проверить это.

И он ответил:

-В отличие от тебя, я думаю, на что мы будем жить , если я уйду с танкера?



Валя поняла, что перегнула палку, она прижалась к Вадиму и горячо зашептала:

-Вадик, мне Нюрочка каждую ночь снится. Измучилась я. Ну что я за баба? Детей нет - семьи нет. Бабушка меня все время пилит и пилит за то, что я ребёнка не уберегла. Да сама я понимаю, что виновата. Тошно мне, Вадик, ой как тошно.



И Валя разрыдалась больно, надрывно.

Вадим смахнул свою скупую мужскую слезу, он тоже сильно переживал после смерти доченьки. Часто вспоминал, как вернулся он в тот год из рейса с подарками и стал все на кровать выкидывать из чемодана. Таких красивых платьиц привёз Нюрочке, а ее уж месяц как в живых не было.

Вадим хорошо все понимал, но поймёт ли его капитан? И парень пошёл к капитану судна за советом. Вадим был очень хорошим коком. Он готовил с душой, всегда было вкусно. Моряки очень любили его стряпню.

-Григорий Васильевич!Не могу я на Цейлон идти в этот раз.

-Заболел?, - капитан обеспокоенно взглянул на Вадима.

-Здоров, товарищ капитан. Семья у меня разваливается. Уйду в море - семью потеряю. Останусь на берегу - работу на этом танкере потеряю. Понимаю я это очень хорошо.

-Вадим, не задаю лишних вопросов. Спрошу лишь, полгода то хватит, чтобы решить свои вопросы.

-Врать не буду, товарищ капитан. Никому неизвестно.

-Вот что, Вадим! Ты хороший кок, и я не могу тебя потерять. Буфетчица у нас уволилась. Согласится если твоя жена к нам на судно, каюту вам дам отдельную. Понимаю я, о чем речь. Сам через это проходил. Мы своего Ваньку на судне зачали. Только потом я  Наталью не мог на берег двадцать лет вернуть. Да ты знаешь эту историю, - улыбнулся капитан.

-Знаю, Григорий Васильевич!- обрадовался Вадим предложению капитана.

Домой летел как на крыльях.

-Валюшка, выход найден. Со мной в море пойдёшь.

Валя мыла посуду, когда Вадим с такой новостью в дом вбежал. Чашка выскользнула из рук, звонко разбилась, разлетевшись по кухне.

-К счастью, - выдохнул Вадим.

-Как так? Ничего не понимаю? - Валя в смятении смотрела на мужа.

Вадим рассказал Вале о предложении капитана. Работа не сложная, Вадим обещал во всем помогать.

Валя согласилась, не раздумывая. Ещё бы! Полгода длится рейс. Все время в море. Красота. Страну заморскую увидит. Цейлон. Сказка.

Судно отдало швартовые через неделю. Но уже через два дня Валя проклинала всех и все на свете.

Глава 14
Валя

Морская болезнь долбилась к Вале, начиная с раннего утра и до позднего вечера. Обязанности свои она почти не выполняла. Вадим постоянно прикрывал ее. 
 Валя отлёживалась в каюте.

Вскоре женщина глубоко сожалела о том, что согласилась на эту авантюру. Валя похудела, на еду она не могла смотреть. Но через несколько дней, когда естественный физиологический процесс не наступил и вышли все сроки, Валя поняла, что беременна. Радости супругов не было предела. Они поняли, что морская болезнь вовсе ни при чем.

Но теперь Валя стала переживать о том, насколько может навредить ей пребывание в море почти семь месяцев. А вдруг что-то случится, а врача нет?

Вадим посчитал своим долгом оповестить обо все капитана, ведь скоро станет невозможно скрывать беременность.
Капитан поздравил молодых. Но как быть с обязанностями буфетчицы, а их немало на любом судне. Вадим не сможет и готовить и исполнять работу вместо Вали. А то, что ей будет трудно - было абсолютно ясно.

Капитан спросил разрешения у семейной пары в интересах дела оповестить всю команду об интересном положении Валюши и обратиться к матросам с просьбой о помощи.

Когда на общем собрании команда услышала радостную новость, ведь они все знали о горе Вадима и сопереживали ему, команда на судне - это настоящая семья и крепкая дружба, все кинулись поздравлять Вадима, а на призыв капитана ответили всеобщим согласием.
Составили график дежурств, кто и когда будет выполнять обязанности буфетчицы.
Вале было очень радостно, но и очень неудобно. Конечно, когда она чувствовала себя хорошо, то старалась наверстать, и работала с полной отдачей.
Она была очень благодарна капитану и всем ребятам. И ей, конечно, стало ясно, почему Вадим не мог жить без моря. Огромную роль, конечно же, играли эти люди, верные друзья!

Когда причаливали к родному берегу, Валя была на девятом месяце.
Но дома их ждало горькое известие. Не дождавшись внука с женой буквально пару дней, скончалась бабушка. Она была уже очень старенькой, но она вырастила Вадима, у него больше никого не было. Да что там говорить, Валя очень к ней привязалась.
Неожиданное известие и переживание сделали своё дело. Поздно ночью у Вали начались преждевременные роды.

Мальчик родился очень слабеньким, но к удивлению врачей достаточно жизнеспособным и хорошо сформировавшимся. Никаких специальных приспособлений для выхаживания таких младенцев не было, и оставалось надеяться только на чудо.

Сына назвали Гришей, в честь капитана. Вадим не был суеверен, но он очень надеялся, что Гриша возьмёт у своего тезки силу и выносливость.

Григорий Васильевич был фронтовик, через многое прошёл, а в мирное время его судно было захвачено пиратами. Три месяца их держали впроголодь в трюме. Но он выстоял и все время оставался настоящим капитаном, поддерживая дух своей команды.
Любовь родителей, забота врачей и мощная моральная поддержка команды и капитана сделали своё дело. Парень не имел права не выжить.

Эпилог

На сегодняшний день из Большой семьи живы только Нина и Валя. Они очень старенькие.
Валя по-прежнему живет в Новороссийске.
Ее с Вадимом сын Григорий закончил мореходное училище, и также как его отец ходит в море коком уже много лет.
Конец