История двенадцатая. Экстремальный экзорцизм

Да, Миша! Я не слышу тебя! Я тебя не слышу! Потому что я тебя после вчера не слышу. Что было вчера? Ты ещё спрашиваешь, что было вчера? Вчера был ужас. Ужас, я говорю. Кто из нас глухой? Вчера ты сказал, что Василиса стала стройнеть. А ещё ты сказал, что Василиса стала хорошеть. Этим ты взял меня за здесь. За здесь – это за душу а не за то, что ты себе напридумывал. И вообще, кто такая эта Василиса, чтобы ты заметил, что она начала стройнеть? Миша, она просто понимает, что  нашем кладбище ей уже не светит поселиться. Готэню, что я говорю! На нашем! Это когда она была еврейкой Сарой, она могла на что-то рассчитывать. А когда она стала православной Василисой, Бог закрыл для неё все еврейские места и кладбище в том числе. Вы хотите знать, как это случилось? У меня есть для вас история! В неё можно верить, можно нет, но она была.

Сара Шаманская не всегда жила в нашем дворике. У неё был приличный муж, который работал в горкоме партии и имел вполне себе приличный пост. Вы скажете, что когда были партия и горком, еврей не мог рассчитывать на великий пост. Кто-то не мог, но не Лев Шиман. Чтобы иметь этот пост, он быстренько сменил фамилию Шиман на фамилию Шаманский. Казалось бы, всего несколько букв, а какие возможности!
Как только стало возможно выезжать, сын Лёвы от первого брака покинул нашу несовершенную страну и уехал в Израиль. Это стоило Льву Шаманскому поста, у него случился инфаркт и вскоре он сделал свою жену Сару вдовой. Ей досталась шикарная пятикомнатная квартира в Приморском – в самом криминальном районе Одессы. Хотя, что я вам говорю про криминал: вся Одесса – это почти всегда был один сплошной криминал. Еврейские банды творили такие дела, что итальянская мафия может пойти и отдохнуть. Мой Яшенька так и говорил: Лёва Шиман, несмотря на пост и новую фамилию, был отцом одесской «Козы острой». Миша, я правильно сказала. Это Яша так говорил. Я точно слышала. Ты не знаешь, что такое «Коза острая»? Это итальянская мафия так называлась. Да, Яша так и сказал.

Итак, Сарочка осталась весьма богатой вдовой, а вокруг так и шныряли мафиёзники. Они присмотрели Сарину квартиру и какими-то своими путями поменяли эту квартиру на маленькую однокомнатную в нашем дворике. Они выделили Саре небольшой грузовичок и перевезли какие-то личные вещи и кое-что из мебели. Говорили, что Сара ещё осталась им что-то должна.

Таки эта Сара была ещё тем прыщом на теле нашего, сквозняковского, общества: она оказалась толстой и злой бабой. Мало того, она ни с кем не могла найти общий язык, кроме вашей покорной слуги.  Моё доброе сердце как-то сразу растопило лёд в душе Сары и она снизошла до разговоров со мной. Из этих разговоров я узнала, что Сара считала, что ей очень не повезло в жизни. А не повезло, во-первых, потому, что Бог не дал ей своих детей и она вынуждена была воспитывать сына Лёвы от первого брака, а во-вторых потому, что Бог сделал её еврейкой. Наоборот: во первых – это то, что во-вторых.
 
Евреев Сара терпеть не могла с самого детства – вот такая антисемитская сволочь получилась у еврейских родителей. И у меня в голове всё время звучал вопрос: Бог сделал её невезучей из-за того, что она не любила евреев, или, всё-таки, сначала ей не повезло, а потом уже она стала антисемиткой? В общем, на старости лет Сара Шаманская решила поменять веру. Она сходила в церковь и поговорила с батюшкой. Батюшка Назарий,  очень высокий и очень толстый, конечно, пообещал ей царство небесное ещё при жизни. И Сара тут же ответила согласием, потому что одно прижизненное царство она уже испытала на  своей еврейской шкуре. Сара достойно приняла крещение и её нарекли Василисой.

Если из нашего дворика кто-то по старой памяти называл Сару Сарой, она забывала про этого человека навсегда. «Небольшая потеря», - скажите вы и будете правы. Но Сара-Василиса начинала по-мелкому гадить, а это уже было не слишком приятно: она воровала газеты из ящика, писала жалобы на людей и наш дворик всё время посещали какие-то комиссии. Но самое неприятное было то, что её кошка гадила на коврики провинившихся перед ней соседей. Я вам скажу, что у нас сложилось впечатление, что гадила кошка туда, куда ей было положено гадить, а уж потом новоиспечённая Василиса переносила кошачьи экскременты на коврики тех, кого она возненавидела, практически, навсегда.

При всём этом, она жаловалась мне, что в её квартире происходят странные вещи: хлопают дверки мебели, включается телевизор и всё время выбивает пробки. Наконец, она придумала, что ей делать: позвала того же батюшку Назария освятить квартиру и изгнать злых духов. А иц ин паровоз: что мог сделать обычный поп, если сама тёмная сила восстала из ада, чтобы мстить этой злой бабе?

В назначенное время в наш двор вошёл огромного роста и такого же веса батюшка Назарий. Он был в рясе и нёс в руке старый, тяжёлый, потёртый портфель. В портфеле, видимо, лежало то, чего должны были испугаться тёмные силы.
– Берта Соломоновна, – крикнула мне Оксана, – Зайдите в комнату и закройте балкон!
– Что так? Будет много дыма? – спросила я у всезнающей Оксанки.
– Нет, просто, когда отец Назарий изгонит духа от Василисы, он может перебраться в любую другую квартиру через открытые окна и двери.
– Я не боюсь, Оксаночка. Мы с Мишей будем рады любому гостю. К тому же, у вас свои духи, а у нас свои, еврейские.

Сказать вам, что я верила во всех этих злыдней – таки нет. Меня больше пугала сама Василиса, чем все её злые духи. К тому же, я им была даже чуточку благодарна: так я хотя бы знала, что и на эту Василису тоже есть управа. Мы все затаились и стали ждать, когда выйдет батюшка. Но он, видимо, не торопился.
Прошёл час, два, три... Мы стали беспокоится: а вдруг там случилось что-то страшное? Мой Миша сказал, что духов оказалось слишком много и что они связали батюшку вместе с Василисой и утащили в преисподнюю. Оксана ответила, что этим шутить не следует. Миша притих, и мы стали ждать дальше.

Вечерело. На небе появилась первая звезда. Все жильцы нашего двора собрались у общего стола внутри двора, сели на скамейки и начали возбуждённо обсуждать, что делать с Василисой, батюшкой и злыми духами. В результате всеобщего обсуждения и тайного голосования было решено отправить делегацию к Саре-Василисе и выяснить, что там всё-таки происходит и нужна ли ей наша помощь.
В состав делегации вошла я, как самая дипломатичная женщина двора, Боря, муж Доры,для охраны нашей компании, Степан с кувалдой, как могучая сила, готовая сражаться с духами этой кувалдой и перегаром, и Оксана, которая тоже была православной. Мы тихо подошли к двери Василисиной квартиры и прислушались. Там было тихо, как в танке и темно, как в жопе.
Это Яшенькино любимое выражение: «тихо, как в танке». А Миша всегда добавлял: «и
темно, как в жопе».

Мы постучали в дверь. Раздались шаги, и голос Василисы произнёс:
–Это кто там?
Я спросила:
– Милочка, скажите, процесс изгнания уже окончен или он в самом разгаре?
– Что? – спросила Василиса громким шёпотом.
– У вас всё в порядке? – тоже громким шёпотом спросил Боря.
–  Нет! – ответила Василиса.
– А шо так? – тоже громко прошептала Оксана и добавила: – Дверь открыть можете?
– Нет, – прошептала Василиса, – Не могу.
– Почему? – спросила я.
– Тело мешает, – ответила Василиса.
– Что мешает? – переспросили мы дружным хором.
– Тело, говорю же вам, –  всё тем же громким шёпотом ответила Василиса.
Оксана стала креститься, а Степан, взяв в руки кувалду, подошёл к двери.
– Василиса, мать вашу, чьё тело мешает открыть дверь? – культурно поинтересовался Степан.
– Батюшкино тело.
Оксана опять перекрестилась и спросила:
– Он хоть жив?
– Жив, вроде бы, - прошипела Василиса. – Сейчас потрогаю.
Мы замерли. Василиса, видимо, потрогала батюшку, потому что мы услышали какой-то шорох возле двери.
– Точно жив, –  прошептала Василиса.
– Тогда откройте дверь, ёптить, –  как можно вежливее попросил Степан.
– Да говорю же вам: не могу. Батюшка перед дверью лежит, а дверь вовнутрь открывается. Я его оттащить не могу.
В разговор вмешался молчавший до этого Боря:
– Это его злая сила так укатала, что он  встать не может?
– Прям, – ответила Василиса. – Его горилка укатала. А он тяжёлый, зараза. Я его оттащить пробовала – ну никак не получается. Я уже на него влезла, чтобы до двери добраться, но он лежит, окаянный, и не шевелится. Уходил уже. Я такси ему вызвала, так он свалился перед дверью и всё тут. Помогите люди добрые, Христом Богом прошу. Ко мне сын сегодня прилетает ночью!
На словах «Христом Богом прошу» Боря попятился к лестнице.
–  Стоять, –  гаркнул Степан и сказал совсем неприличное слово то ли в адрес Бори, то ли для связки слов, то ли потому, что выразить иначе переполнявшие его эмоции он не мог. – Подмогнёшь мне, Боря.

С этим Степан отошёл на два шага, ровно на столько, насколько позволял маленький коридорчик, и со всей силы навалился на дверь. Между косяком и дверью появилась маленькая щёлочка.
Боря, подумав, что он тоже может быть сильным, подошёл к двери и легонько ткнул её пальцами. Дверь стояла, как вкопанная.
Василиса стала тихонечко выть.
Боря, повернувшись ко мне, едко заметил:
- Вот, Берта Соломоновна, до чего докатилась эта женщина. У неё на полу пьяный батюшка лежит. Была бы Сарой, в её квартире пьяный рав Шмоель лежал бы. А он, как пушинка – мы бы его в два счёта подвинули.
- Боря, не…

Стёпа перестал стесняться нас и на своём языке, коротко и ёмко попросил Борю не разговаривать разговоры, а подналечь на дверь. А потом пообещал, опять же на своём языке, приложиться кувалдой к Бориной голове.
Боря не мог ослушаться грозного Степана с кувалдой в руках и на счёт «три» они стали таранить своими телами дверь Сариной квартиры. Щель стала шире, поскольку лежащее на полу тело стало поддаваться физической силе мужчин. Мы с Оксаной бросились помогать мужчинам. Через пять минут дверь приоткрылась и мы смогли протиснуться в квартиру. Именно там мы и оценили всю серьёзность Василисиного положения.

Картина была написана маслом: батюшка Назарий лежал, как мёртвый. Если бы он не издавал какие-то хрюкающие звуки, можно было подумать, что он на самом деле умер. В комнате стоял запах перегара, под столом валялись две пустые бутылки, на столе стояла пустая, немытая посуда. Василиса в нарядном платье стояла перед телом батюшки и скулила.

Степан сел за стол, жестом приказав всей честной компании присоединиться к разговору.
Василиса вздохнула и принесла с балкона бутылку горилки.
– О це дило! –  улыбнулся Степан, на что Оксана показав ему кулак, грозно произнесла:
– Будет тебе! Принял уже сегодня.
Стёпа имел в виду свою грозную жену, налил себе целый стакан горилки, нам плеснул по грамульке и, посмотрев на Василису, сказал:
–  Рассказывайте, мадам Василиса.
И Василиса, тяжко вздохнув, стала рассказывать.
Сначала она подвела батюшку к шкафчику, который сам открывался и закрывался и рассказала, что обычно это происходит ночью. Батюшка, осмотрев дверцу, сказал:
–  Тебе б слесаря хорошего позвать. Тут ить петли плохи стали, не держат. Можно шпингалет повесить. Копейки будет стоить.

Василиса подвела к светильнику, который сам по себе включался и выключался, на что батюшка сказал:
–  А тут ить, электрика позвать не мешало бы. Коротнёт – весь дом спалишь.
Василиса открыла главный козырь: телевизор, говорит, включается сам по ночам.
Батюшка внимательно осмотрел телевизор и сказал:
–  Бывает. У меня хороший мастер есть, в приходе работает, если что – пришлю к тебе. Но я тебе советую выбросить этот телевизор: по ходу злые духи именно тут и поселились. Поди сюда.
Василиса осторожно подошла к телевизору.
–  Слышишь? – шёпотом спросил отец Назарий.
–  Нет, –  тихо ответила Василиса.
–  И я не слышу. Стало быть, там они. Затаились. Скажи, у тебя водка имеется?
–  Имеется, батюшка, –  ответила Василиса.
–  Сколько имеется? – спросил батюшка.
–  А сколько надо? – ответила вопросом на вопрос Василиса.
–  Тут такое дело, Василиса: чем больше, тем, стало быть, для духов хуже.
Василиса почти созналась в трёх имеющихся бутылках, припасённых для приезда сына. Но потом, пожалев, сказала, что только две бутылки у неё, бедной вдовы, и есть.
–  Неси, Василиса, - среагировал отец Назарий и сел за стол.
Василиса нехотя вытащила из холодильника две бутылки водки. Она тщательно обтёрла бутылки полотенцем и отдала их батюшке. Батюшка пошёл на кухню, сел за стол и сказал:
–  Наливай, женщина.

Ничего не понимая, Василиса поставила перед батюшкой стакан и налила в него немного водки.
Батюшка посмотрел на это с недоумением и, сказав «дай сюда», налил водки до самых краёв стакана, перекрестился и залпом выпил.
Василиса бросилась к холодильнику и достала нарезанные бутерброды с колбасой  – готовилась к приезду сына. Батюшка посмотрел на закуску и сказал, что пост только закончился и он сможет приступить к изгнанию духов из телевизора только после того, как отобедает. Василиса выставила на стол всё, что было в холодильнике, а батюшка налил до краёв второй стакан…

После первой  выпитой бутылки, отец Назарий подошёл к телевизору с полным стаканом водки и, перекрестив три раза телевизор, сказав: «Пошли вон, гады!», залпом осушил его.
Василиса испуганно посмотрела на часы и спросила, на который час вызывать такси. Батюшка же осмотрел на недопитую бутылку, соизмерил время и количество оставшейся в ней жидкости, произнёс: «Полчаса, матушка…»

Василиса сбегала к телефону, что стоял в коридоре, и вызвала такси. Батюшка поднялся из-за стола, опустошив все тарелки с запасами съестного и попытался идти. Ноги не слушались его и он, посмотрев пьяными глазами на испуганную Василису, произнёс: «Вона у тебя их сколько! Идти не дают – ноги вяжут!»

Василиса попыталась помочь батюшке идти и он, сделав несколько шагов, рухнул возле двери, как подкошенный. Дальше мы уже всё знали.
Во время рассказа Степан пил водку, практически, в одиночку. Оксана смотрела на него страшными глазами, но Степан был настроен решительно. Боря не помогал  Степану – он был под пятой у своей Доры и если бы он пришёл домой пьяный, у него были бы вырванные годы и полное отсутствие секса до конца лета.

К концу рассказа Степан, несмотря на угрозы Оксаны прибить его прямо тут же, был совсем пьян. Боря посоветовал Василисе не трогать батюшку, потому что утром этот экзорцист сам проспится и уйдёт, взял Степана под руку и повёл его к выходу.
«Сын в щёлку пролезет. Если Стёпа пролез – сын точно пролезет», - сказал Боря, осмотрев дверь.

И в этот момент случилось то, чего никто не ожидал: Степан, подойдя к двери, посмотрев на спящего батюшку, произнёс: «Прав был батюшка, у тебя, Василиса, их тут до…» и рухнул на батюшку, как подкошенный…

Не спрашивайте, мои дорогие, как мы оттуда выбирались. Это ещё одна долгая, как моя жизнь история. Миша, ты спишь? Я тебя спрашиваю, ты спишь? Спит мой Мишенька… Спит. И мне пора…

Февраль, 2021.
Клайпеда, Литва.

Продолжение:http://proza.ru/2021/02/11/1577