Отель на Безымянном пляже. Ч. 9

На нижней скуле расползся кровоподтек, я, было, пошла за льдом, потом решила оставить лицо, как есть, чтобы были доказательства. Для чего мне нужны были доказательства – я не думала. Я металась по квартире, составляя план страшной мести. Лучшее, что мне удалось придумать – это ночью порезать эту картину на мелкие кусочки – пусть потом любуется на свою Мадонну. Я позвонила своей матери, сообщила ей, что меня избил муж, на что она ответила, что этого давно следовало ожидать, так как я веду себя неприлично, и на месте моего мужа, я бы давно меня выгнала из дома. Представляете, родная мать! Ладно, если она с ним заодно, я вам всем устрою! Я покажу вам высокое искусство! Я начала собирать вещи, чтобы навсегда уйти из этого дома. Куда я отправлюсь, где буду жить – меня не волновало. Главное, чтобы муж меня не нашел! Я достала чемоданы, куда сбрасывала с вешалок свои тряпки, шубы. Я выгребла из своей шкатулки все подаренные мужем драгоценности, и уже сметала всю косметику и парфюмерию с туалетного столика, когда в комнате появился муж. Может быть, он зашел давно, я просто его не заметила. Ну и пусть видит, до чего довел меня!
- Ты куда собираешься?
- Не твое дело!
- На улице поздно, подожди, куда ты поедешь?
- Куда хочу!
- Давай поговорим спокойно. Сядь, пожалуйста.
- Не пытайся меня уговорить, я все решила! Я больше ни на минуту здесь не останусь!
- Ну, нельзя же так! Ты в таком возбужденном состоянии. Принести тебе воды попить?
- Лучше водки!
- Сейчас принесу!
Он принес мне воды, но я швырнула ему в лицо эту воду и отправилась на кухню налить себе водки. Он молча последовал за мной. Холодная водка обожгла горло и провалилась в желудок. Я закурила сигарету, пытаясь успокоиться и собраться с мыслями. Первое, что мне нужно – это деньги. В любом случае без денег мне некуда ехать. Поэтому я приступила сразу к главному:
- Мне нужны деньги.
- Хорошо, я дам тебе денег. Только завтра утром.
- Сейчас. Я не останусь здесь ночевать.
- Давай поговорим. Присядь, пожалуйста. Я понимаю, произошло ужасное. Я виноват перед тобой. Я не имел права поднять на тебя руку. Но ты могла испортить картину. Поэтому я старался ее уберечь. Ты была очень возбуждена.
- Я испорчу твою картину, не сегодня, так завтра.
- Родная, я понимаю, что ты обижена, расстроена. Хочешь, я отдам эту картину Анне, и мы о ней забудем?
- А потом ты начнешь опять ее рисовать?
- Нет. Если ты против, если для тебя это так важно – не буду.
- А чем ты тогда будешь заниматься?
- Думаю, поеду куда-нибудь к морю, отдохну. Естественно, вместе с тобой.
- Я никуда с тобой не поеду.
- Почему?
-Я не останусь с тобой после того, как ты меня избил.
- Прости меня, дорогая, я потерял голову. Ты сможешь простить меня?
- Никогда!
- Может быть, не все так страшно? Может быть, нам удастся все наладить?
- Не так страшно?! Ты посмотри на мое лицо! Ты его изуродовал! Как я теперь на люди выйду?
- Это быстро пройдет. Через неделю ничего не будет видно.
- Да что ты меня утешаешь? Думаешь, если синяк пройдет, так и я тебя прощу? Никогда в жизни!
- Но, родная, мы же не можем расстаться.
- Почему это? Я не буду с тобой больше жить!
- Не говори так.
- А что? Ты считаешь, что можно так запросто ударить женщину, изуродовать, а потом сказать: «Прости», и все будет нормально? Не будет! Короче, мне нужны деньги и сейчас!
- Переночуй дома, пожалуйста. Утро вечера мудренее.
- Да не буду я здесь ночевать!
- Хорошо, давай я тебя отвезу к родителям.
- Нет уж, только не к родителям! Я такой радости мамочке своей не доставлю!
- Ну а где ты будешь ночевать? Ты уже решила?
- Какая разница?  Сейчас решу!
- Но уже поздно.
- Ничего страшного.
Скула тупо ныла, и в качестве обезболивающего я выпила еще водки.
- Тебе не следует так много пить. Ты так перенервничала сегодня. Ты завтра будешь себя плохо чувствовать.
- Я теперь всегда буду плохо себя чувствовать! И не надо со мной разговаривать, как с маленькой девочкой! Я уже взрослая.
- Давай я приготовлю что-нибудь поесть. Тебе надо чем-то закусить водку.
- Между прочим, ужин давно готов, дорогой!
- Давай я разогрею. Я быстро!
- Налей мне лучше водки – у меня голова раскалывается. И щека вся болит.
- Может, лучше выпьешь анальгина?
- Говорю, налей водки, - я сама дотянулась до бутылки и наполнила бокал.
                Водка никогда меня не подводит, всегда оправдывает мои ожидания. Вот и на этот раз боль утихла, и я почувствовала, что не так уже нервна. Муж все-таки настоял, чтобы я поела. За ужином мы продолжали переругиваться, но как-то вяло, пыл угас. В конце концов, он уговорил меня переночевать дома, я к тому моменту была пьяна и, естественно, никуда бы уже просто не смогла бы уйти. Он на руках отнес меня в спальню, помог раздеться, уложил в кровать и гладил по голове, успокаивая, как маленького ребенка, пока я не заснула.
Наутро я еле поднялась. Голова болела, меня мутило, а отражение в зеркале не только бесстрастно продемонстрировало синяк, но и опухшее с банального похмелья лицо землистого цвета. Чтобы выйти на улицу и куда-то отправиться не могло быть и речи. Я провалялась в постели целый день, даже не задавая себе вопроса, где мой супруг и его бесценная картина. Мне разом стало все равно. Все равно из-за испорченного лица, все равно из-за неудавшегося брака, все равно из-за прошедшей молодости. Я потягивала пиво и смотрела любимые видеофильмы.
Муж появился к вечеру, когда я была вновь нетрезва, но сил выяснять с ним дальше отношения у меня не было. Я просто молча отвернулась и не ответила не приветствие.
Еще пару дней я методично уничтожала запасы алкоголя дома. Мужа я практически не видела, а, стало быть, наш конфликт не получал развития.
Когда кровоподтек начал желтеть, я пришла к выводу, что уже достаточно пить, пора задуматься о будущем. И я придумала, что мне надо поехать одной, развеяться. Подальше от знакомых, близких. Моя матушка за время после драки надоела мне телефонными звонками. Она пыталась мне внушить мысль, что раз я сама виновата во всем случившемся, то и должна теперь первая просить прощения, чтобы муж меня не выгнал из дома. Почему она решила, что я во всем виновата? До нее дошли слухи, что я позволяю себе романтические свидания на стороне, и она грозилась выложить все это моему супругу, чтобы он, наконец-то, узнал о беспутстве своей жены и своем позоре. Кому от этого было бы легче – не знаю. Моя матушка всю свою жизнь считала, что таким, как я, место на панели, и что я единственное чему научилась – ложиться на спину и раздвигать ноги. Откуда у меня эти навыки, я никак не могла понять, потому что чему – чему, а кама – сутре меня мама не учила. Она представлялась сама себе в образе чего-то очень высоконравственного и, несомненно, достойного только преклонения. Я же, соответственно, в ее глазах являлась образцом распутства и крайне легкомысленного отношения к жизни. Это при том, что она сама потащила меня на первый конкурс красоты, после победы на котором заявила, что так и знала, что из меня ничего путного не получится, только пустоголовая вертихвостка. А коллегам таскала мои фотографии из портфолио и хвасталась перед ними успехами дочери. Вот и скажите, где она, материнская логика?
Я сообщила своему мужу, что решила попутешествовать в одиночестве, чтобы прийти в себя. Он согласился почти без возражений. Я сама оформила все документы в турагентстве, но назвала только дату отъезда. Не сказала даже толком, куда еду. В аэропорте он скупо попрощался, не стал дожидаться объявления о посадке на мой рейс и уехал.