Для души моей чудо

Новый день. Миниатюра
Лариса Маркиянова
                Новый день.
                (Миниатюра)

                Тррррррррррррррррррр…. Трррр… Трр… ТРРРРРРРРРРРРРРР!!!...
               Я еще не проснулась, вернее, не осознала толком, что проснулась, что наступило начало очередного, нового дня, а уже поняла, что этот наступивший день коту под хвост. Тут закономерность такая: как день начался, так он и пойдет до своего логического конца. Может, у кого-то бывает иначе, а у меня так и только так. Все. Финита. День из разряда неудачных, несчастливых, в лучшем случае пустых. А у меня, в силу моего не юного возраста, этих дней не так уж и много. А, может и вообще, самый последний день жизни наступил. Вон у соседки Маши муж две недели назад вышел утром из дома, подошел к своему авто, открыл дверь машины и рухнул как подкошенный. Инфаркт миокарда. А Сереге, мужу Маши, аккурат накануне всего сорок два и исполнилось. Самое начала самого расцвета, которого и не случилось у человека. После такого резко осознаешь бренность и непредсказуемость бытия. По краю ходим всю жизнь, потому и ценить надо каждый день, каждый час, каждое мгновение.
                А я и готова ценить. Очень готова. Но вот как тут будешь фонтанировать позитивом и жизнелюбием, коли сосед Иван сверху каждый божий день начинает со своего «трррррррррррррр…»? Ремонт у него, понимаете ли. Кардинальная смена жизни, начиная от перемены собственного имиджа (побрился наголо, похудел килограмм на пятнадцать и полностью обновил гардероб), и кончая капитальным ремонтом квартиры. Поначалу-то мы его всем подъездом очень даже жалели. И как тут не пожалеть, если Ванина жена после двадцати лет совместной жизни хвостом вильнула, загуляла на стороне, а потом и вовсе собрала вещи и от мужа ушла  в неизвестном направлении. Поговаривают, к любовнику на пэ эм жэ. Вот Иван погоревал-погоревал, попробовал полечиться широко распространенным у нас универсальным способом: заливать горе спиртным, а потом кто-то надоумил его сходить к психологу на прием. Иван и сходил несколько раз, после чего и начались перемены в его жизни.
              Нет, я лично только «за». Уж лучше, чем квасить и заниматься самоуничтожением через полную деградацию и растление собственной личности. Молодец. Здорово. Но, блин, в процессе совершенствования его личности, параллельно происходит разбалансировка и разлад в жизнях остальных обитателях нашего многострадального подъезда.
              Дом у нас старенький. Но крепенький, только со звукоизоляцией плоховато. Чего только он не повидал на своем столетнем веку, начиная от революции, военных лет, периода оттепели, застоя, перестройки и нынешнего этапа, которому мы пока названия не придумали, но потомки наши скоро как-то окрестят. К примеру, мои родители жили себе в брежневские времена, неплохо жили, вполне были довольны и собою, и своим существованием в предложенных обстоятельствах, и очень бы удивились, если бы им сказали тогда, что потомки эти стабильные времена окрестят потом периодом застоя. Предполагаю, что наше время обозначат как «времена абракадабры», «черт его знает чего», «хрен пойми», «смутные постсоветские времена» или еще как-нибудь оригинально и ярко, на что не хватает моей бедной фантазии.
              … «Трррррррррррррр…» - напомнил о себе тррорист Иван. И так начинается каждое мое утро в последние три недели. Уже и будильник не ставлю. А на кой мне будильник, коли он зазвонит ровно через двадцать минут после это «тррррррр»?
              У меня сейчас в жизни черная полоса. Начало полосы совпадает ровно с началом систематического «трррр». Потому как, как я уже сказала, закономерность четкая: как мой день начался, так он и пройдет.
             Встаю, ставлю кофе, иду в ванную. Нет горячей воды. Ну, естественно… Пригоршню холодной воды в лицо, все, утренний туалет завершен. Переходим к завтраку. …А фига вам, то есть фига мне – кофе-то убежал, разлился лужей по всей плите. Море черное в миниатюре. Так. Начало положено, а впереди длинный, наполненный событиями, естественно, негативными, день.
              А, может, ну его? Позвоню шефу, попрошу отгул, у меня осталась пара денечков от отпуска. Переживу день с меньшими потерями. Дома. Ага! Чтобы целый день слушать это самое «тррррр»? Кончится тем, что к вечеру я поднимусь этажом выше и прикончу Ваньку его же перфоратором.
              Нет уж… Арбайтн.
              Иду арбайтн. Злая, голодная, не мытая. Голова набычена, взгляд исподлобья, тело в позе парашютиста перед прыжком. Короче, готова не столько к труду, сколько к обороне.
              Стою перед «зеброй», пропускаю поток снующих в одностороннем движении машин. Вжик, вжик, вжик, вжик…. И вдруг, вжжж… Остановился таки. Один нашелся совестливый, вспомнивший, что вообще-то на зебре пешеходов положено пропускать. На всякий случай несколько секунд выжидаю, а вдруг передумает и мы оба одновременно ломанемся и кому при этом придется хуже гадать не надо. Смотрю на водителя, улыбается, рукой показывает, идите мол, мадам. Но мадам на мякине не проведешь. Мадам калач жизнью тертый. Мадам улавливает в водительской улыбке намек на ехидность и двуличие, а жест истолковывает как «не пойти ли вам…»
              Стою. Стойко стою. С каменным выражением лица. Сзади остановившейся машины выстраивается еще парочка автомобилей. Все четверо ждем, у кого нервы первым не выдержат. Не выдерживают у «моего» водителя. Он открывает дверь, выходит из машины и направляется ко мне. Вспоминаю приемы самообороны. По молодости учил меня один знакомый десантник. Теорию я тогда освоила, а с практикой как-то не сложилось. Резко выставляю вперед локоть левой руки, прикрывая подбородок. Водитель, на лице которого задержалась улыбка, энергично берет меня под выставленный локоть и со словами: «Позвольте вас проводить, девушка», деликатно сопровождает меня на другую сторону дороги. При этом он вещает про прекрасную погоду, про мои не менее прекрасные глаза и даже насвистывает музыкальную фразу из оперетты «Сильва», где поется про то, что жизни без женщин нет. Легким наклоном головы прощается со мной, возвращается в машину и уезжает, салютуя мне в окошко.
             Совершенно деморализованная его поведением, а особенно комплиментами, стою, озираюсь.

             …А погода и впрямь, ничего себе… Солнышко светит. Вон бабочка крылышками бяк-бяк-бяк-бяк, а за ней воробышек прыг-прыг-прыг-прыг…
             Нет, не так. Солнце в небе синем играет, крутится золотым шаром, смеется. Бабочка пропорхнула сказочной феей. Воробушек чик-чирикнул, про счастье жизни напомнил. Березы ему вторят, листвой шелестят. Цветы на клумбе турецким узором расстелились передо мною. Люди вокруг смотрят на меня, улыбаются. Я им в ответ. Светофор подмигивает то красным, то желтым, то зеленым. Я ему серым сигналю.
             Хорошо… Хорошо, черт побери!!! И жизнь хороша, и жить хорошо. И я тоже ничего себе. Вернее, очень даже чего. Вот и дядька-водитель разглядел.
             …Вечером надо будет подняться к Ивану, предложить помощь в ремонте. Полы, может, помыть или мусор помочь вынести. Одному с ремонтом тяжело управляться. Вдвоем легче. Так и ремонт быстрее закончится. Вообще, Ванька молодец, сумел подняться после жизненного удара, новый виток в жизни закрутить.
            
             Иду. Улыбаюсь. День какой замечательный начинается…

             07.02.2021

Там ещё и в рецензиях всё весёленькое...Порадовали!


2. Филя, как же так?
Алла Сторожева
       Яркое февральское солнце настойчиво заглядывает в окошко, слепит искристыми, весёлыми лучами, будоражит душу. Дед с кряхтеньем - оханьем сползает с кровати, машет руками, разминается и одевается для прогулки.
    - Филечка, мальчик мой дорогой, хватит спать поднимайся, пора нам уже, а то
солнышко проморгаем. - Но пёс не шевелится и глаз не открывает. Старик с трудом
наклоняется,  гладит его по голове,  тормошит, но безуспешно. И не желая верить
очевидному завыл, запричитал:
    - Филечка, родненький, как же так? Как же так? - Почти сутки безутешно плачет
Дед, как слепой, блуждая по квартире.

      Потом зашли соседи, положили отяжелевшее, застывшее тело Филимона на простыню  и  понесли хоронить в ближайший сосновый лесок, где находят упокоение все четвероногие нашего района. Дед с непокрытой головой ковыляет следом, держа в одной руке зелёную шляпу, в другой костыль. От слёз, застилающих глаза, не видит дорогу,  поэтому часто спотыкается. Парни, вырыв неглубокую ямку, опускают туда  завёрнутого в простыню Филю и, быстренько закидав землёй,  уходят.

      Cтарик остается один возле свежего холмика.  Постояв немного, бредёт домой, пошатываясь, как пьяный. А вернушись в опустевшую квартиру, впадает в оцепенение. Долго сидит не шевелясь, глядя в одну точку. Затем вдруг вскакивает, хватает костыль и выбегает во двор. Погода к тому времени переменилась: пошёл дождь со снегом, поднялся ветер, резко похолодало. Но он не чувствует холода, ничего уже не чувствует, кроме жгучей боли в груди и в голове. Размахивая палкой, Дед сражается с кем-то, им только видимым, беспрерывно выкрикивая имя своего друга:
      -Филя, Филечка, не прячься, я тебя вижу, иди ко мне! - Обессилев, садится  на скамейку,  но тут же вскакивает  с криком:
      -Филя, где ты? - И начинает судорожно ковырять палкой землю. Cоседи пытаются увести его домой, но он не узнаёт их, вырывается, грозит костылём. Так и бродит по двору, промокший до нитки, пока не падает в изнеможении на холодную,  мокрую землю. И подоспевшая, наконец, "скорая" увозит его .