de omnibus dubitandum 120. 133

ЧАСТЬ СТО ДВАДЦАТАЯ (1919)

Глава 120.133. ЦЭ Ж НАШЕ РИДНЭ…

    Именно на царицынском направлении впервые вступили в бой с красными прибывшие на Донской фронт кубанцы. Еще 3(16) февраля кубанские эшелоны со станции Кущевской были направлены на Царицын.

    2-й Кубанский конный полк 11-12 (24-25) февраля занял позиции у хуторов Чекунова и Подстепного на левом берегу Дона у станицы Есауловской.

    Конница Буденного встретила кубанцев 17 февраля (2 марта). Еще 16 февраля (1 марта) красное командование отметило: «Стремительность отступления противника несколько уменьшилась» {РГВА. Ф. 100. Оп. 3. Д. 331. Л. 320}. Тогда же пришло сообщение, что «части... ведут упорный бой за обладание станцией Жутово, противник, поддерживаемый все время подходящими кубанскими частями, оказывает упорное сопротивление, переходя в контратаки» {РГВА. Ф. 100. Огт. 3. Д. 331. Л. 321}. 17 февраля (2 марта) красные отметили: «С прибытием кубанских и кавказских частей противник стал проявлять активность» {РГВА. Ф. 100. Огт. 3. Д. 331. Л. 323}.

    19 февраля (4 марта) был отдан приказ донским и кубанским войскам отойти за реку Сал с целью сократить фронт и образовать маневренный резерв. 27 февраля (12 марта) красная конница вышла к Салу и заняла станцию Ремонтная.

    Донские войска, отошедшие за Донец и Сал, были крайне малочисленны. По данным на 21 февраля (6 марта) 1919 года: Западный фронт — 377 офицеров, 1061 штык, 2423 шашки, 33 орудия, 294 пулемета; Северный фронт — 7956 штыков, 4072 шашки, 46 орудий, 37 пулеметов; Восточный фронт (без 8-го корпуса, в который были сведены отряды Татаркина и Голубинцева бывшего Северо-Восточного фронта) — 2408 штыков, 1285 шашек.

    Таким образом, под рукой командования было 20 965 штыков и 7780 шашек. Армии удалось сохранить 108 орудий и 441 пулемет {Бугураев М. Поход к восставшим // Родимый край. № 104. 1973. С. 14}.

    Качество отступивших за Донец и Сал войск было низким. Большевистское командование подводило итог к 16 февраля (1 марта) 1919 г. За 4 месяца из 56 000 Донской армии (большевики, видимо, не брали в расчет «Молодую армию») открытое возмущение проявили 9000 (16 %), перешли на сторону большевиков 16 000 (28,5 %), были расформированы 15 000 (27 %), остались надежными 16 000 (28,5 % ) {Какурин Н. Как сражалась революция. Т. 1. М., 1990. Диаграмма}. 

    На Круге новый командующий Донской армией генерал В.И. Сидорин говорил: «Весь Черкасский округ заполнен дезертирами со всех округов, и собрать их — задача чрезвычайно трудная» {Хмелевский К.А. Крах красновщины и немецкой интервенции на Дону (апрель 1918 — март 1919). Ростов-на-Дону. 1965. С. 217}.

    Местные станичные власти не обращали на дезертиров никакого внимания. «Под шумок правящие руководители сплавляли из Новочеркасска свои семьи...» {Добрынин В. Дон в борьбе с коммуной на Донце и Маныче (февраль — май 1919 г.). Прага. 1922. С. 11}. В феврале на вокзале в Ростове скопилось 800 раненых, которых не могли распределить по госпиталям. Всего раненых и больных насчитывалось 12000, из них 30 % — симулянты.

    Командование 14-й советской дивизии вспоминало: «Что ни дом — то лазарет, что ни амбар — то горы трупов. Страшный сыпной и возвратный тиф косил остатки Донской армии, заражая и наши части...» {Цит. по: Хмелевский К.А. Крах красновщины и немецкой интервенции на Дону (апрель 1918 — март 1919). Ростов-на-Дону. 1965. С. 220}.

    Главное командование армиями Антанты, изучая возможности интервенции в России, 6 марта 1919 г. дало Донской армии следующую характеристику: «Солдаты устали от борьбы, пали духом, наблюдается пассивное безразличие, растущая дезорганизация войск; недавние поражения, в результате которых Донская армия отступила к Новочеркасску, создают критическую ситуацию. Армия не способна к победе. Мало оснований для того, чтобы полагаться на нее при действиях в России» {Из истории Гражданской войны в России. М., 1961. С. 22-23}.

    Добровольческое командование, судя по всему, разделяло мнение союзников. Советское командование в это же время, 8 марта, заявляло: «Донской армии, как боевой силы, не существует, фронт держится исключительно добровольцами». Всего на Донском фронте из 44 000 белых 17—18 000 были добровольцами {РГВА. Ф. 6. Оп. 2. Д. 9. Л. 102 об.-103}. 

    Однако уже 13 марта советское командование констатировало: «Отмечается решительная настойчивость Донского командования по воссозданию армии» {РГВА. Ф. 6. Оп. 2. Д. 9. Л. 122 об.}. Прежде всего, с выходом советских войск к железной дороге Лихая — Царицын и к линии Донца изменилось настроение местного населения.

    В этой местности уже имелся опыт жизни «под Советами», здесь весной 1918 г. уже шли бои с войсками Ворошилова. Кроме того, многочисленное местное крестьянское население, поддерживая красных, стало грабить казачьи станицы. Так произошло в станице Луганской: «Бэри, бэри, — говорили хохлы. — Цэ ж наше риднэ. Понаграблялы козаки повнисеньки дома и сундуки усякого добра, но цэ все наше — бэри...» {ГАРФ. Ф. 1317. Оп. 1. Д. 10. Л. 28}.

    Разведсводки красных становились все тревожнее: 5 (18) февраля «все бежавшие из плена единогласно свидетельствуют, что хохлацкое население сочувствует большевикам, казаки же настроены к ним враждебно» {РГВА. Ф. 100. Оп. 3. Д. 346. Л. 125}.

    Так, 10 (23) февраля станица Усть-Белокалитвенская приняла решение вооружиться всем и дать отпор советским войскам {РГВА. Ф. 100. Оп. 3. Д. 334(1). Л. 209}. Но оказать сопротивление разрозненными станицами при бегущей армии было невозможно. Поэтому началось первое массовое отступление казаков, ставшее, правда, массовым лишь для некоторых станиц.

    И все же красная разведка доносила: 7 (20) февраля «все казачье население с приближением наших войск покидает от старого до малого свои хутора и станицы, оказывая совместно с регулярными казачьими частями отчаянное сопротивление» {РГВА. Ф. 100. Оп. 3. Д. 346. Л. 141— 142}.

    Подтягивалась дисциплина. Чтобы не раздражать раздетые и голодные войска, 7 (20) марта решением Войскового Круга были закрыты театры и кино, кафе и, рестораны преобразованы в столовые, в общественных местах запрещались музыкальные и танцевальные вечера, закрывались все клубы, запрещались карты и лото {ГАРФ. Ф. 103. Оп. 1. Д. 81. Л. 38}.

    В Новочеркасске висели воззвания: «Не покидайте Тихий Дон!» {Из истории Гражданской войны в СССР. Т. 2. С. 605}. Вслед за местным населением стало меняться настроение в войсках. 26 февраля (11 марта) штаб 9-й армии доносил, что с 15 февраля по 11 марта опрошено лишь 6 перебежчиков {РГВА. Ф. 192. Оп. 1. Д. 2274. Л. 110}. 28 февраля (13 марта) штаб Южного фронта отметил: «Главным образом противник несет потери от боев, процент дезертирства заметно уменьшился» {РГВА. Ф. 100. Оп. 3. Д. 334(1). Л. 230—231}.

    Восстановив в какой-то мере дисциплину и боеспособность и укрывшись за Донцом и Салом, донское командование оказалось перед проблемой наращивания сил, увеличения численности армии. Увеличить численность армии планировалось «вначале созданием партизанских отрядов учащейся молодежи и добровольцев казаков, потом путем постепенной мобилизации» {Родимый край. № 103, 1972. С. 13}. Когда положение восстановится, учащуюся молодежь планировали демобилизовать, что и случилось впоследствии. Мобилизация шла все время, и в рассматриваемый период, помимо приказов по Войску, она проводилась решением станиц, когда приближались красные. Так, 3 (16) февраля 1919 года Нижне-Чирская, Суворовская, Есауловская, Потемкинская, Верхне-Курмоярская, Нагавская мобилизовали молодежь и «стариков» 1884-1890 годов переписи включительно {ГАРФ. Ф. 105. Оп. 1. Д. 3. Л. 14}. Но это зачастую были разрозненные приговоры станиц, и пополнения в войска поступали мелкими партиями, что не могло ни существенно увеличить количество войск, ни создать перелом в настроении.

    Кроме того, началась мобилизация иногородних (до 36 лет) и даже пленных. 2 (15) апреля Большой Войсковой Круг принял постановление: в целях привлечения на свою сторону стараться не расстреливать за службу «Совдепии», а пороть; пленных очищать от коммунистов, комиссаров «и других вредных лиц — добровольцев, китайцев, латышей, евреев и проч.»; уничтожать этих лиц «при помощи самих же пленных» {ГАРФ. Ф. 103. Оп. 1. Д. 81. Л. 86, 86 об.}.

    Пленными и крестьянами пополняли даже семилетовские (студенческие) части, и те, попадая опять к красным, рассказывали, что у Семилетова «дисциплина не строгая — не бьют» {РГВА. Ф. 1304. Оп. 1. Д. 272. Л. 5}. В результате подтягивания дисциплины и мобилизаций количество бойцов в армии увеличилось. 2(15) марта командование стран Антанты считало, что в Донской армии 57 000 (из них 30 000 кавалерии) {Из истории Гражданской войны в СССР. Т. 2. М., 1961. С. 23}.

    В начале 1919 г. началась реорганизация структуры армии. В январе, в период развала на Северном фронте и горячих боев на Восточном, отряды стали сводить в корпуса и дивизии. 23 февраля (8 марта) фронты преобразовали в армии. Восточный фронт — 1-я армия; Северный фронт — 2-я армия; Западный фронт — 3-я армия. Были упразднены разошедшиеся по домам полки. В Верхне-Донском округе это были 28-й, 30-й — 38-й. Вместо них под теми же номерами создавались новые. Приказом № 408 от 26 февраля (11 марта) 1919г. среди прочих был сформирован 33-й Донской казачий полк из отступивших казаков Краснокутской и Боковской станиц и Каргинской конной сотни.

    Лазарева и Икаева отстранили от командования отрядами. Отряд Икаева вообще расформировали. Сам П.Х. Попов, глава нового Донского правительства, приказал отряд «расформировать и исключить из состава частей» с 25 февраля (старого стиля) 1919 г. (приказ № 72 от 30 марта (13 апреля) 1919 г.).

    Поневоле слег в госпиталь «сто победный генерал» Гусельщиков. Его любимый Гундоровский полк был отдан под командование полковнику В.В. Фолометову* и в боях под Усть-Белокалитвенской понес большие потери, так что его пришлось свести в батальон.

*) ФОЛОМЕТОВ Василий Васильевич (дон.) (1886 — не ранее 1943)(см. фото) — участник Белого движения на Юге России, командир донских казачьих частей, полковник. Уроженец станицы Казанской Донецкого округа Области Войска Донского. Образование получил в Усть-Медведицком духовном училище.
В 1904 году поступил вольноопределяющимся в 1-й Донской казачий полк, а оттуда — в Новочеркасское казачье юнкерское училище, дважды отчислялся. В 1910 году окончил курс училища по 2-му разряду и выпущен хорунжим в 11-й Донской казачий полк.
С началом Первой мировой войны был переведен в 37-й Донской казачий полк. Произведен в сотники 5 октября 1914 года «за выслугу лет». Командовал конно-саперной командой и сотней. За боевые отличия был награждён всеми орденами до ордена Св. Владимира 4-й степени. Произведен в подъесаулы 19 ноября 1915 года «за отличия в делах против неприятеля», в есаулы — 4 октября 1916 года «за отличия в делах против неприятеля».
В начале 1918 года принимал активное участие в Верхне-Донском восстании. В Гражданскую войну участвовал в Белом движении в составе Донской, а затем Русской армии. 31 мая 1918 года был произведен в войсковые старшины и назначен командиром отряда из двух сотен. В июне 1918 года был назначен командиром Еланско-Букановского полка, а затем помощником командира Гундоровского Георгиевского полка. Произведен в полковники 15 октября 1918 года. Временно командовал Гундоровским полком с 1 февраля по 19 марта 1919 года. В 1920 году — в 7-м Донском казачьем полку, затем в 10-м Донском казачьем полку. Был награждён орденом Св. Николая Чудотворца.
Осенью 1925 года — в составе Гундоровского полка в Болгарии. В годы Второй мировой войны служил в Русском корпусе, сформированном в Югославии. В 1943 году — командир 9-й сотни 3-го батальона 1-го полка (в чине гауптмана). Дальнейшая судьба неизвестна.
Награды:
Орден Святой Анны 4-й ст. с надписью «за храбрость» (ВП 22.01.1915)
Орден Святого Станислава 3-й ст. с мечами и бантом (ВП 22.01.1915)
Орден Святой Анны 2-й ст. с мечами (ВП 30.06.1915)
Орден Святого Владимира 4-й ст. с мечами и бантом (ВП 2.08.1915)
Орден Святой Анны 3-й ст. с мечами и бантом (ВП 17.01.1916)
Орден Святого Станислава 2-й ст. с мечами (ВП 8.04.1916)
Орден Святого Владимира 3-й ст. с мечами (Приказ Всевеликому Войску Донскому № 429, 6 марта 1919)
Орден Святителя Николая Чудотворца (Приказ Главнокомандующего № 239, 10 июля 1921)
старшинство в чине подъесаула с 18 августа 1914 года (ВП 29.06.1916)
Источники:
Волков С.В. Белое движение. Энциклопедия гражданской войны. — СПб.: «Нева», 2002. — С. 596.
Венков А.В. Атаман Краснов и Донская армия. 1918 год. — М.: Вече, 2008. — С. 268.
Волков С.В., Стрелянов (Калабухов) П.Н. Чины Русского корпуса: Биографический справочник в фотографиях. — М., 2009.

    Контуженный Гусельщиков обозвал Фолометова трусом, в ответ на это Фолометов выстрелил Гусельщикову в грудь из револьвера и сам был арестован 19 марта (1 апреля). Такая вот первоапрельская шутка.

    На гауптвахте Фолометова уже ждал «милый сердцу» свергнутого атамана Краснова, «но беспутный» полковник Роман Лазарев. Снабжение войск ВСЮР взяли на себя союзники. Уже к 12 (25) апреля они поставили оружия и снаряжения на 100 000 бойцов — 205 пушек, 75 гаубиц, 60 мортир «Штока», 2000 пулеметов, 100 000 русских винтовок, 12 танков, 100 самолетов (с парками), 1000 телефонов, 2000 мулов. Готовились поставки еще на 150 000 бойцов {Из истории Гражданской войны... Т. 2. С. 43}.

    Но все это подлежало распределению между всеми Вооруженными силами Юга России, а не предназначалось одному Дону. Тем не менее и Дону досталось немало. Военные операции Донской армии должны были отныне развиваться в контексте планов командования ВСЮР. Реальное военное сотрудничество, по идее Деникина, должно было складываться следующим образом. Донская армия сохранялась. В оперативном отношении она подчинялась Главкому (Деникину), но ни одна часть не могла быть уведена с Дона, если Дону угрожала опасность («операционные линии Дона соответствуют идее его обороны»). Возможен был увод донской конницы, но при компенсации ее «добровольческой» пехотой, а также увод свободных резервов, где это необходимо. Предполагалось невмешательство в бытовые казачьи особенности {Вестник первопоходника. № 25. 1963. С. 15} (ОПОМНИЛИСЬ – Л.С.).

    Такие предложения выдвигались Деникиным, когда у власти был Краснов. Но после того как многие члены Круга потребовали установления единого командования (Окружное собрание членов Большого Войскового Круга от Верхне-Донского округа потребовало срочно фактически осуществить единое командование над всеми вооруженными силами Юга России еще до открытия Круга, 28 января (10 февраля) 1919 г.) {ГАРФ. Ф. 1258. Оп. 1. Д. 140. Л. 1}, а во главе Войска стал сподвижник Деникина А.П. Богаевский, влияние «добровольцев» на дела Донской армии возросло.

    Даже по поводу награждения Гусельщикова орденом Святого Георгия Богаевский советовался с Деникиным  {ГАРФ. Ф. 102. Оп 1. Д. 40, Л. 2-3}.

    Что касается военных планов Деникина, то ещё в январе 1919 г. на военном совещании в Минеральных Водах он решил, опираясь на Донецкий бассейн, «главными силами развивать действия в общем направлении на Харьков» {Воспоминания генерала барона П.Н. Врангеля. Т. 1. С. 183}, поскольку харьковское направление было кратчайшим «к главному объекту действий — Москве» {Воспоминания генерала барона П.Н. Врангеля. Т. 1. С. 184}.

    Однако при огромном превосходстве сил противника военные действия в феврале — марте 1919 г. сводились к «латанию дыр» на фронте. Советское командование, лишившись плацдарма на правом берегу Донца на фронте 9-й армии, производило перегруппировку, перебрасывало войска западнее, где фронт (у Луганска) уже пролегал за Донцом. 11 марта Командюж Гиттис отдал приказ «в центре совершать перегруппировку с целью, воспользовавшись оборонительной линией реки Донец, частям 9-й армии сменить 8-ю, сосредоточить ее для атаки из района Веселогорск — Луганск вдоль правого берега Донца в направлении на Новочеркасск — Ростов». 9 армия должна была частями 23-й дивизии сменить 8-ю армию к 5(18) марта {Директивы командования фронтов... Т. 2. С. 223}.

    Таким образом, красные концентрировали войска на правом берегу Донца в районе Луганска, чтобы оттуда «по сухому» ударить на Новочеркасск, и считали, что «в районе западнее линии Лихая — Новочеркасск и должен быть разыгран решительный бой» {Директивы командования фронтов... Т. 2. С. 226}.