И сказал Бог Аврааму Сына ради меня убей

221 ступень по винтовой лестнице Госпиталя Святой Марии были самыми тяжёлыми из всех ступеней, на какие выпадало ступить Артуру Митчелу. И не от того, что ему пришлось пройти их неся на руках своего новорождённого сына Инара, а от того, что он нёс его, чтобы убить.

- Черепно-мозговая травма сделала невозможным правильное срастание сагиттального шва, смещение пяти позвонков в шейном отделе привели к разрушению межпозвоночных дисков, деформации каналов и спинного мозга – всё это необратимо отразится на развитии центральной нервной системы ребёнка – а это, в свою очередь, замедление развития ряда органов грудной клетки, атрофированные мышцы и недееспособные конечности, я уже не говорю о внутреннем кровоизлиянии и образовавшихся от пуповины гематом...

Артур Митчел вышел на крышу госпиталя и в лицо его ударил холодный ночной ветер, наполнив лёгкие живительным и столь обременяющим его сейчас воздухом. «Дыши им, мой маленький Инар – это воздух – дыши им пока можешь», – тихо прошептал он, приобняв маленький свёрток, наполненный стремительно угасающей жизнью.

- Мои прогнозы не утешительны, со всеми современными возможностями медицины, спасение ребёнка представляется мало вероятным. Либо он проведёт остаток своей непродолжительной жизни в инвалидном кресле, либо, увы, покинет этот мир ещё будучи ребёнком. Не представляю, что вы сейчас чувствуете, но, боюсь, к настоящему моменту перед вами стоит выбор: сохранить мальчика и обеспечить поддержание в нём жизни на неопределенный срок или позволить ему уйти, не обрекая его на неизбежные лечения и страдания. Если позволите выразить своё мнение, то скажу, как доктор, что во втором варианте есть своя светлая сторона...

Артур Митчел подошёл к самому краю крыши и перешагнул через ограждение. «Мы связаны с тобой кровно – ты продолжение моё, а я твоё начало – наше существование друга без друга невозможно. Как начало бессмысленно без конца, так и конец без начала». Ему казалось, что в этот момент в его лёгких было больше воздуха, чем, когда бы то ни было.

- Сейчас в реанимации борется за жизнь мальчишка – Уильям Донахью, чьи родители, как и вы, плачут в коридоре, утешая себя ложной правдой, что я был вынужден им дать, ведь их сын остро нуждающийся в пересадке сердца – которого, увы, нет в нашей больнице. В правом крыле лежит девочка – маленькая Сали Фицджеральд, уже четвёртый месяц ожидающая почку и которую, боюсь, она не получит. Двое пациентов в венерологическом отделении с той же группой крови, что и у вашего сына, ожидают переливания. Я понимаю, что не могу просить о том, что сею минуту у вас на уме, но вы должны подумать об этом. Сегодня, в этой больнице, могут спастись много ни в чём не повинных людей.

Артур Митчел вознамерился расстаться со своей жизнью. Он в последний раз поцеловал сына и аккуратно положил его на бетонный выступ. Он устремил свой взгляд в небо, закрыл глаза, вдохнул полную грудь кислорода и сделал шаг вперёд...

И тут произошло чудо.

Его тело, ещё секунду назад стремительно летящее вниз, вдруг воспарило, остановив своё падение на уровне 4-того этажа. Глаза мужчины приоткрылись и узрели, как ночное небо разрезал яркий солнечный луч, озаривший того и всё в округе.

Артур Митчел вновь был на крыше.

Инар остался жив: его сердце билось в теле юного Уильяма Донахью, его почка работала в маленьком тельце Сали Фицджеральд, а кровь текла по венам десятка людей, благодаривших его за этот дар изо дня в день. Инар остался жив.

Жертвовать самым дорогим, что имеешь во имя чего-то возвышенного – истинно верно и непредосудительно, при условии абсолютного раскаяния – это высшее проявление этики. Авраам, согласно ветхозаветному преданию, жертвовал ни столько Исааком, сколько собой, ведь он по-настоящему любил сына – который, умри, попал бы в рай, в отличие от отца-убийцы – не каждый способен обречь себя на вечное страдание. И если в библейском рассказе речь идёт о богослужении, как о высшем благе, то сегодня эту историю можно истолковать в ином свете, так как людские ценности необратимо изменились; но идея всё равно остаётся востребованной и, возможно, даже более чем когда-либо, поскольку повествует о проблеме жертвоприношения во имя всеобъемлющего блага.

Умереть Исааку, по преданию, Бог не дал.

 

И сказал Бог Аврааму: "Сына ради меня убей"
4.9.2018