Ведунья. Верность

Зима в этом году выдалась морозная и снежная. Деревья искрились в лучах зимнего жёлтого солнышка, слушая скрип снега под Ольгиными короткими, но широкими охотничьими лыжами. Осторожные белки поглядывали из густых веток сосен, провожая её своими внимательными глазками-бусинками. Красногрудые снегири, деловито обклёвывавшие большую рябину, ещё после первых морозов ставшую сладкой, даже не взлетели, видимо распознав в ней не опасного для них человека.
 
Она уверенно передвигалась по лесу, проверяя и обновляя ранее установленные силки. Зайцы попадались в них, но волки и лисы часто лишали её добычи. Обнаружив в очередном силке клочья белой заячьей шерсти, она сначала стиснула зубы от досады. Потом заставила себя улыбнуться, поставила новую петлю и двинулась дальше, твёрдо решив добыть зайца до наступления сумерек.

На пути к следующему силку, в самом сердце леса, Ольга вдруг поняла, что его обычные звуки стихли и весь он был какой-то встревоженно-напряжённый. Она остановилась и прислушалась, все её чувства обострились. Ольга зашептала слова оберега от злых духов и лешачьих кружев, зорко поглядывая по сторонам.
 
Не заметив ничего угрожающего, она потихоньку, осторожно двинулась вперёд, пока до её слуха не донеслись какие-то непонятные звуки. Они шли как раз с той поляны, где был установлен её очередной силок. Ольга поняла это по своей метке, оставленной на дереве, на высоте её роста. «Может, это её заяц? Они, бывает, плачут как дети, перед смертью.  Может, петля его так придушила, вместе с лапой, и он ещё жив, вот и плачет?» – думала она.

Вдруг крылья её носа затрепетали – она почуяла запах крови. А ещё в морозном воздухе леса, застывшего при полном отсутствии ветра до звенящей тишины, ей почудилось чьё-то всхлипывание. Сначала она хотела обойти поляну, где пахло кровью, как можно дальше по длинной дуге, справедливо рассудив, что это место чьей-то охоты. Но, потом любопытство всё-таки взяло верх. Звуки были не устрашающие, а скорее судорожно цепляющиеся за жизнь.
 
«А, может, охотник какой? Может, он ранен и ему нужна помощь? Кто же это резвый такой, что мимо её хижины пробежал и даже не зашёл за пожеланием доброй охоты, как все делают?» – думала она, подбираясь к поляне. На обратном пути охотники обязательно делились с ней частью добычи и своими охотничьими рассказами.
Некоторые не делились и потом списывали свои неудачи на её месть. А ей было всё равно, угостят куском мяса или нет. Пока она молода, и сама в состоянии о себе позаботиться, и не нуждается в чьих-то подачках. А так, всё-таки, какое никакое, да общение, новости там из деревень, дела какие в княжестве творятся.
 
Деревенские бабы жутко ненавидели ведунью за заходы мужей к её хижине и иначе как ведьмой за глаза не звали, что не мешало им бегать к ней ворожить, да детей лечить и говорить с ней глаза в глаза ласково. Сама она редко в деревни хаживала, всё больше к ней ходили за надобностями разными, советами, да снадобьями ведовскими, и все знали, что нести ей при этом надобно.
 
Эти правила установила ещё её мать. Однажды она не вернулась из леса в одну из таких же суровых зим. Ольга бегала по лесу, проваливаясь в снег по пояс, искала её, звала, срывая голос, но лес безмолвствовал, и она так и не нашла никаких следов.
Её, гулко кашляющую, среди подушек и одеял на деревянном топчане, то и дело теряющую от жара сознание, обнаружила в хижине одна крестьянка из деревни. Она принесла на лечение своего заболевшего младенца, привязанного пуховым платком к груди. Женщина жила у неё целую неделю, колола дрова, готовила еду, кормила Ольгу с ложечки, отпаивала настоями трав и разными снадобьями своего сына и молодую ведунью, которая жестами показывала спасительнице, что взять с многочисленных полок и развешанных пуков трав и как приготовить.
 
Через неделю она ушла, предложив Ольге пойти вместе с ней, но та отказалась, лишь попросив собрать для неё в деревне продуктов. Женщина перекрестила её и ушла вместе со своим выздоровевшим сыном, а Ольга осталась. И всё пошло по-старому, только теперь уже ведуньей стала она. Это было десять лет назад и Ольге едва исполнилось двенадцать.

Уже весной она нашла место гибели матери. Та угодила в старую волчью яму. Молодая ведунья уложила останки лицом на восток, к всходящему солнцу и всю весну и лето носила землю, чтобы засыпать яму, а потом и возвести маленький, но курган. Вокруг него расчистила поляну и развесила на деревьях обереги, наведываясь сюда во время своих походов по лесу, совета спросить или поделиться чем.                Она верила, что мать слышит её, дарует защиту и помощь. Так оно, наверное, и было.

Ольга медленно подкралась к поляне. Здесь росло несколько яблонь, кору с которых обожали зайцы, и мясом которых она питалась долгой морозной зимой. Их следов в округе было видимо-невидимо. «Может, всё-таки заяц? Откуда тогда кровь?» – размышляла она.

Ольга осторожно выглянула из-за куста, целиком занесённого снегом и представлявшего из себя надёжнейшее укрытие от чужих взоров.
               
Ну, так и есть! Снег на поляне был взбит как добрая перина у новобрачных. Драка состоялась из-за её добычи – великолепного здоровенного зайца, попавшего в Ольгин силок. Петля затянулась за его брюхом, у задних ног и заяц был мёртв, но ещё не успел превратиться в окоченевшую морозную ледышку. От раны на его шее поднимался пар.
 
Рядом, буквально в метре от него, лежала раненая рысь. Наверное, это она решила поживиться лёгкой добычей и прикончила зайца. Бока её шумно поднимались и опадали, при этом свистящий воздух, вырывавшийся из пасти, создавал те самые жалобные всхлипы, которые долетели до ушей Ольги и раззадорили её любопытство. «Что же тут произошло?» – подумала она, разглядывая поляну дальше.

А дальше… Дальше, если бы на ней была шапка, то волосы приподняли бы её от страха не только над головой, но и над заснеженным кустом. Недалеко от противоположного края поляны, на снегу, сливаясь с ним своей белой шкурой, лежал огромных размеров бабр и тщательно утирал лапой свою залитую кровью морду. Она никогда не видела такого зверя вживую, только слышала рассказы бывалых охотников о нём и его свирепости, но то, что это он, поняла сразу.

Ольга возблагодарила Мару, что стояла безветренная погода, иначе зверь мог бы её учуять. Она замерла, боясь пошевелиться, и прикрыла глаза, опустив взгляд вниз, чтобы ненароком не встретиться с хищником глазами. Попутно её губы шептали отвод глаз, хотя она и не была уверена, что он подействует на бабра. Хвала Велесу, что он лежал к ней правым боком, той самой стороной, где вместо глаза зияла кровоточащая рана. Так прошло несколько томительных минут.
 
Наконец, снег на том конце поляны заскрипел, и зверь поднялся на все четыре лапы. Он величаво отряхнулся от снега, мотнул головой и зло зарычал, видимо от боли. Скорее всего, в борьбе не на жизнь, а на смерть рыси всё-таки удалось зацепить его по наглой усатой морде своими когтями, острыми как ножи охотников из деревни.                Глухо рыкнув, в знак своей победы, бабр взял зайца за голову своими жёлтыми, похожими на сабли клыками, рванул его тушку в сторону, оборвав силок, и неспешно удалился с поляны, растворившись в лесу.
               
«Откуда он здесь взялся? Отродясь их тут не было! Они же в горах живут!» – метались мысли в голове Ольги. Она ещё боялась пошевелиться. Но тут её внимание снова привлекла рысь. Та уже еле дышала, и Ольга решила её осмотреть. Похоже, что рысь была без сознания от потери крови, которой натекло под неё и впиталось в снег довольно много. Судя по кровавым полосам, изодравшим всю её шкуру, бабр нанёс ей несколько ударов своими лапами и когтями рассёк живот. Из этой, самой жуткой раны, виднелись внутренности. Рысь оказалась мальчиком. «Молодой ещё, – подумала Ольга. – И, наверное, не жилец».
 
Она уже собралась уходить, но тут кот очнулся, приоткрыл жёлтые глаза и посмотрел на неё взглядом умирающего, но не сдающегося существа, отчаянно хотевшего жить.
 
«Я же сто раз зарекалась!» – говорила себе Ольга, а сама волокла за собой волокуши из сосновых веток. На них лежал смертельно раненый лесной кот, пытавшийся украсть её зайца и которого она наспех перевязала куском ткани, оторванным от своей нижней юбки.                Она тащила волокуши по снегу, а в голову упорно лезло прошлое…
               
                * * *
Лет так пять тому назад Ольга спасла уже одного такого кота, правда двуногого. Она ушла за дальний кордон, чтобы пополнить запас своих трав. Ночь Ольга провела в крестьянском стоге сена, заснув под шебуршание мышей, собирающих сухие семена для кладовых в своих гнёздах, чтобы пережить долгую зиму.
 
Уже за полночь она проснулась, достала маленький серебряный серп и стала собирать травы, что в эту пору росли здесь при полной луне. Искала их на опушке леса и в поле, где и застал её рассвет. Ведунья нашёптывала положенные наговоры, её руки легко порхали среди покрытой росой и утренним туманом травы, безошибочно определяя нужные стебельки и соцветия. Рука у неё была лёгкой и собранные травы, завёрнутые в мокрую тряпицу, были ещё не поникшими и увядшими, когда она приносила их в свою хижину.
 
На душе было легко и весело от того, что сбор обещал быть богатым, а стебельки так и льнули к её рукам. Внезапно подул лёгкий прохладный ветер и на небо набежали облачка, прикрыв встающее тёплое солнышко бабьего лета. Ветер принёс и чуждые полю запахи конского пота и навоза. Ольга разогнула затёкшую спину и всмотрелась в ту сторону.
 
Там строилось в боевые порядки войско местного князя. Священник уже обходил ряды коленопреклонённых воинов с обнажёнными головами, окропляя их святой водой. Отдельной кучкой стояли варяжские наёмники, верящие в других богов. Ещё крестьяне, согнанные из соседних деревень, вооружённые косами, вилами и топорами. Это были те, кто не принял новую веру, оставшись верным старым богам. Может поэтому, а может, потому, что необученных крестьян просто было не так жалко, их выставили впереди основного войска.
 
Видимо старый князь рассчитывал, что лучшие воины степняков, по традиции, бросятся в бой первыми, увязнут в их рядах и станут более лёгкой добычей. Сейчас они бесновались, гарцуя на своих низкорослых лошадках, и выкрикивали оскорбления на ломаном русском на другом конце поля. Всех этих тонкостей Ольга не знала, но истово просила Мару о заступничестве для русского войска.

Она снова забралась в стог и видела, как, укрытая балкой сотня кочевников, заходила к русам в тыл, но ничего не могла с этим поделать. Начавшаяся битва сначала вселила в русских уверенность в победе, но, затем, им в спину ударил отряд, зашедший с тыла.
Вскоре всё было кончено. Ещё кипели отдельные очаги сопротивления, но старый князь со своей дружиной и частью войска уже отступал под защиту стен города.                Постепенно отступление превратилось в бегство и избиение тех, кто не побежал или бежал недостаточно быстро.

Ольге было видно, как победившие добивали раненых побеждённых. Собирали с трупов всё ценное, сапоги, оружие и упряжь, грузили всё это на подводы. Она знала, что кочевники пленных не брали, вместо них в полон угоняли лошадей, скот, молодых девиц и детей из окрестных деревень.
 
Ольга шептала отвод глаз и просила Мару о заступничестве уже для себя и кочевники, любящие пускать «красного петуха» по всему, что горит, так и не обратили внимания на маленький стожок сена, одиноко стоящий на краю поля и ставший укрытием для ведуньи.
 
Она сидела тише воды, ниже травы, напряжённо вглядываясь в происходящее на поле. Даже мыши в стоге сена попритихли, прекратив свою возню и попискивание. Ведунья с нетерпением поглядывала на небо, ожидая наступления спасительной темноты и окончания этого кровавого дня, когда можно будет без особого риска пробраться в свою хижину через лес.
               
Уже в густых сумерках, когда Ольга увидала зарево от грабежей и пожаров ближайшей деревни, она решилась идти к своей хижине на берегу лесного ручья. Шла, хоронясь, краем поля, на котором произошла битва. То тут, то там были разбросаны трупы босых и раздетых до исподнего людей и рассёдланных лошадей.
 
Вдруг она споткнулась обо что-то, и сразу раздался стон раненого человека. Ольга наклонилась и провела рукой по его лицу. Густые усы и борода, не в пример степнякам, выдали в нём воина местного князя. Видно ранен был в бою и смог отползти в лес, избежав участи быть затоптанным лошадьми или добитым в спину уже после боя.
 
Как было не помочь воину, защищавшему свою землю, свой народ и её саму от диких кочевников? Ольга разрезала кожаные ремни креплений и сняла с раненого тяжёлые доспехи, наскоро его перевязала и заговорила раны, чтобы не кровоточили. А потом всю ночь волокла его, оказавшегося довольно тяжёлым и без железа, в свою хижину.
 
Когда она зажгла лучины и осмотрела страшные раны воина, то была поражена тому, как он выжил. На теле живого места не было, тут и колото-рубленые раны от копий и сабель степняков, и торчащие обломки стрел. Всё тело было похоже на кусок синего мяса, сдобренного кровью. Ведунья покачала головой, сомневаясь в том, что воин выживет, но всё-таки взяла в руки тряпицу и стала смывать кровь и грязь с его ран.
 
К утру она закончила пеленать воина в плотный кокон холщовых тряпиц, вымоченных в разных травах и снадобьях, закончила шептать заговоры и молитвы Маре. Ольга без сил улеглась спать прямо на полу в углу своей хижины и проспала так до самого полудня.

Разбудили её визгливые крики и посвисты степняков снаружи хижины. Ольга поднялась, мазнула по лицу копотью от чугунка в очаге, вымазала руки и накинула на себя грязную тряпицу, обвязав ею голову. Она согнулась в поясе, взяла в руку суковатую палку и, придав телу вид старческой немощи, выползла наружу.
Рядом с хижиной гарцевали на лошадях десяток кочевников. Ольга поклонилась и прошамкала им что-то вроде приветствия. Степняки переглянулись и один из них, маленький, с опухшим после возлияния первача лицом, грозно сказал, коверкая чужие его уху слова:

- Урус воин нету тут, бабка?

- Нету, мил человек, – прошамкала Ольга, попутно наведя на себя образ древней старухи.

- В норе твоей нету? – снова спросил он. Ольга покачала отрицательно головой.

Старший кивнул маленькому степняку, тот тяжело спешился на землю и, обнажив саблю, вошёл в хижину. Ольга продолжала шептать заклинания отвода глаз и плохого запаха. Степняк, зажав нос рукой, согнутой в локте, выскочил из хижины, и его чуть не стошнило прямо у входа. Он помотал головой в знак того, что не нашёл ничего крамольного и, получив разрешающий знак от старшего, взгромоздился на лошадь.
 
- Увидишь урусского воина, бабка, не прячь. Тогда жить будешь! –  произнёс, отдышавшись, маленький степняк напоследок и поехал догонять своих воинов, рыскающих по лесу в поисках выживших «урусов».
 
Только когда он скрылся из глаз, Ольга распрямилась и улыбнулась: «Смешные эти узкоглазые степняки люди. Чем меньше ростом, тем грознее стараются говорить. Им и бражничать не разрешается, а вот, поди ж ты, пьют. Скоро совсем как «урусы» станут и не заметят».

Шло время, Ольга продолжала выхаживать раненого воина, ей даже пришлось влить в него свою кровь. И он всё-таки пошёл на поправку – молодость взяла своё. С каждым днём воин креп, становился сильнее и уже пробовал махать палкой как мечом. Он всё спрашивал как там дела у князя, видно собирался снова к нему в дружину.

Незаметно для себя Ольга влюбилась, и мысли о скорой разлуке нагоняли на неё грусть. Молодой воин тоже засматривался на красивую девушку и однажды ночью всё случилось.
 
Ольга была счастлива, как бывает счастлива влюблённая девушка, которой ответили взаимностью. И воин был счастлив, но однажды он всё-таки ушёл.
 
Они долго прощались, Ольга проводила его до края леса. Он говорил, что любит её, обещал, что вернется, и они будут счастливы вместе.
 
Она ждала его. Все её мысли были о нём. Когда войско уже молодого князя разбило степняков, и те прекратили свои набеги, она даже ходила в город и пыталась что-нибудь узнать о спасённом ею воине, но никто ничего про него не знал.
 
Прошло пять долгих лет, и Ольга уже стала забывать про молодого воина, и тут этот кот, напомнивший ей о нём…   
               
                * * *
Домой, в свою хижину, она вернулась уже затемно, сняла с себя заиндевевшую верхнюю одежду, зажгла свечу и жадно выпила целый ковш воды. После долгой ходьбы по снегу Ольга валилась с ног от усталости, но счёт жизни рыси шёл на минуты. Она связала коту передние и задние лапы кожаными ремешками и перевязала пасть с зажатой в ней деревяшкой, чтобы он не покалечил её. Попросила помощи у всех богов и приступила к тому, что умела лучше всего на свете – к ведовству и лечению.
 
Поначалу рысь чуть не умер, провалявшись в горячке целую неделю. Но молодой организм обманул смерть – он выжил. Научился не выпускать когтей и обнажать клыки на свою спасительницу. А та отпаивала его куриными бульонами и козьим молоком, добавляя в них разные травы и снадобья, а ещё, то медвежий, то барсучий жир.
 
                *   *   *
Через пару дней после встречи с бабром к ней пришли люди князя. Ольга почувствовала их и вышла из хижины. Старший, высокий светловолосый варяг, поклонился ей, огладил бороду, убрав иней, и поздоровался:
 
- Доброго дня, вёльва.

- Доброго, – Ольга нахмурилась, варяжские слова резали слух, и пристально посмотрела ему в глаза, – как твоё имя, воин?

- Меня зовут Рорик, Хельга, – воин явно почувствовал себя неуютно под её взглядом.

- Ты ведь пришёл сюда не ради охоты, Рорик?

- Нет, мы не охотники.
 
- За тобою много крови, варяг.

- Я наёмник, Хельга, – развёл он руками.
 
- Чего же ты хочешь, наёмник? – снова нахмурилась ведунья.

- У нас приказ князя. Я хочу только спросить. Он послал в лес пятерых охотников, но пока вестей от них нет. Теперь на их поиски отправили нас. Мы заплатим, – воин подал ей золотую монету.

Ольга взяла её, равнодушно взглянула на отчеканенный профиль и спросила:

- Кто это?

- Молодой князь чеканит свою монету.

- Это он?

- Да, Хельга, наш новый князь.
 
- Я так и думала. Княжеской крови ровно половина, как одно лицо на монете.

- Полегче, вёльва. Это наш князь.

- Тебе он, может и князь, пока платит золотом. А мне нет.

- Ты живёшь на его земле, Хельга, – с нажимом сказал Рорик.

- Я живу на земле своих богов, – улыбнулась Ольга, подавая монету обратно,  – мать-княгиня была ведь из простых женщин?

- А, ну если так, то да, ты права, – успокоился воин, недоумённо глядя на золотой в своей руке.

- Я не беру денег, наёмник, – пояснила Ольга, – от них пахнет жадностью и кровью.

- А ещё богатством и счастьем, – проворчал себе под нос Рорик, пряча монету в кошель на поясе.
 
Но ведунья услышала и спросила, снисходительно улыбаясь:

- Ты так считаешь?

Варяг утвердительно кивнул головой.

- У каждого своё счастье, воин. Пусть оно у тебя будет, хотя бы такое. Так что ты хотел спросить?

- Ты живёшь здесь одна, Хельга, и тебе надо знать, – нахмурился Рорик, – молодой князь убил в предгорье самку бабра с детёнышем. Самец пришёл мстить в долину. Убил двух охотников из одной деревни – отца с сыном. Они проверяли силки, там он их и подкараулил. В другой деревне всех собак за ночь передавил и унёс телёнка. Люди боятся выходить из домов. Мы хотим спросить об охотниках…

Ольга подняла руку, заставив его умолкнуть, и тягуче произнесла:

- Вопросы… – она посмотрела в сторону леса и прикрыла глаза.
               
Внезапно ведунья закинула голову кверху и раскинула  в стороны руки, тело её затряслось. Воины в страхе отступили назад на несколько шагов. Прошла минута, прежде чем она перестала трястись и снова продолжила каким-то безжизненным голосом, не открывая глаз:

- Спрашивай…

Рорик нервно облизнул губы и опасливо сделал шаг вперёд. Его левая рука с силой сжимала ножны. Он остановился и спросил:
 
- Мы ищем пятерых охотников. Может, они заходили к тебе?

Ольга зашептала:

- Пять человек, пять человек… Охотники, охотники… Холодно… Снег… Белый снег… Следы… По следам… Идут… Идут… Долго идут… Кто-то там, впереди… Недоволен… Встаёт… Он уходит… Идут… Охотники… Нет… Не охота… Убить… Отомстить… Есть приказ… Он их видит… Они… Не охотники… Снова идут… Он не голоден… Сыт… Очень зол… Хочет просто убить… Ночь пришла… Разжигают огонь… Очень много огня… Очень много костров… Он их видит, он ждёт… Он рычит… Он услышан… Никто не заснёт… Он заснул… Не охотники ночью не спят… Очень страшно… Огонь… До утра… Жуткий страх… Повернули назад… Он их ждёт… Впереди… У ручья… Снова страх… Крики… Боль… Красный снег… Голова… Он сожрёт их сердца… Страха нет… Я пять душ там взяла…

Ольга замолчала и без сил опустилась на снег. Она глубоко дышала, глаза постепенно начинали видеть окружающее. Воины стояли на своих местах, оцепенев от благоговейного ужаса. Ведь только что они слышали, как с ними разговаривало божество.

- К-кто это был? – чуть заикаясь спросил Рорик.

- Мара, воин, – обессиленным голосом ответила Ольга, и устало улыбнулась.
 
- Значит, он их убил, – воин явно был растерян и обескуражен.
 
- Мне жаль, – искренне произнесла ведунья.

- Где же искать его? – пробормотал он.

- Я видела бабра, – перебила его Ольга.
 
- Где? – изумился воин, – когда?
 
- Два дня назад, в трёх верстах отсюда. Я тоже проверяла силки.

- Почему ты ещё жива? – недоверчиво спросил варяг.

- Он не видел меня, – улыбнулась Ольга.

- Как же ты увидела его? – изумился Рорик, – он не скинул летнюю шкуру?

- Нет, он белый как снег. Мне повезло. Лесной кот решил забрать из силка моего зайца. Бабру это не понравилось. Но рысь сумел ранить его – вырвал ему глаз и сейчас я лечу кота. Может он и выживет.

- Да, тебе точно повезло, – кивнул воин, – бабр сутками может лежать в засаде, на снегу его и не увидишь. Он знает, что к силкам придут. Очень хитёр и зол на людей этот бабр. Вот что, Хельга. Мы убили изюбря и хотим оставить тебе и твоему коту немного мяса. В знак благодарности за глаз бабра. Может быть, это нам поможет, и раненый зверь в своей ярости будет не так осторожен. Только не выходи из дома, пока мы не вернёмся, бабр может прийти и сюда.

- Благодарю, Рорик. Вы хотите поймать его?

- Нет, только убить. Поймать его зимой невозможно. Яму не выроешь.

- Почему вы не взяли собак?

- Они боятся идти по его следу.

- Поняла, - кивнула Ольга, - ты хочешь напутствия, Рорик?

- Было бы неплохо, Хельга.

- Запомни самое главное. Этот бабр никого не боится, он по ту сторону Яви. Если ты и твои люди смогут победить свой страх перед ним, то, может быть, вы останетесь живы.

- Спасибо за совет, вёльва. Я постараюсь запомнить его.

- Я дам вам обереги от злых духов, что сейчас владеют бабром.

- Вот этого не надо. Вот мой оберег, – он похлопал по своему мечу, – если он не поможет, никто не поможет. Просто пожелай нам удачи.

- Хорошо. Удачи вам и скорого возвращения, Рорик. Пусть Велес и духи леса  помогут вам.

Варяг кивнул в знак благодарности и десяток воинов перешли ручей и скрылись в заснеженном лесу.
И уже вдогонку им и даже больше для себя Ольга прошептала:

- Мара, будь с ними добра, если они не вернутся.

Ночью ей приснился сон, что к хижине пришёл бабр и просится переночевать. А утром, когда она вышла набрать воды, обнаружила на берегу, прямо над крышей хижины, место, где он спал, огромные следы его лап, ободранную кору на дереве и жёлтые метки, обозначающие границы его территории. Её хижина входила в неё.
 
Весь день Ольга провозилась с оберегом и когда вечером повесила его над входом, немного успокоилась. Ночью сон упорно не шёл – она ждала бабра и даже сделала себе копьё, заострив длинную палку и подержав острый край в огне очага. Но бабр не пришёл ни в эту ночь, ни в другую.
 
Охотники так и не вернулись. Ольга, хоть и осторожно, но стала выходить из хижины, да и мясо закончилось. Люди из деревни давно у неё не были и не приносили продуктов, но она всё-таки не решилась на новый обход своих силков.

Ещё она сделала котец для ловли рыбы в ручье. Коза, которую она держала прямо в хижине для молока и сыра, привыкла к рыси и исправно давала молоко. В итоге они с котом не голодали.

Кот встал на ноги, точнее на лапы, только в начале весны. Она вынесла его исхудавшее тело с выпирающими по бокам рёбрами и положила на уже просохший от снега и влаги пригорок. Кот лежал и щурился на тёплое весеннее солнышко, его ноздри с трепетом улавливали запахи леса, принесённые лёгким прохладным ветерком.

Через пару дней он ушёл, мяукнув на прощание и потеревшись головой о её ноги. На следующий день рысь вернулся с зайцем в зубах и у них был пир на весь мир. Так они и жили в этот первый месяц весны.

В конце марта Ольга вышла из хижины проверить улов в котце и набрать воды из ручья. Пробралась на его середину к открытой воде, обернулась и встретилась взглядом с бабром.
Тот прекратил лакать воду, его единственный глаз светился лютой ненавистью ко всему роду человеческому.
Видимо он шёл по ручью, уходя от погони, был измождён долгим преследованием и арбалетным болтом, засевшим в серо-коричневом, уже «летнем» боку.

Зверь зарычал и бросился к ней. Ольга даже не успела поднять руки, как вдруг слева мелькнула тень и мощным ударом сбила бабра с ног.
 
Два тела – лесного кота и бабра, покатились по камням ручья. Рысь вцепился в загривок бабра мёртвой хваткой. Тот терзал его тело, катался по камням, рычал и поднимал тучи брызг, но кот только сильнее сжимал челюсти.
 
Если бы не худоба бабра, то из-за густой шерсти лесной кот конечно бы не достал своими клыками до его позвоночника, но сейчас ему улыбнулась удача и, когда это случилось, бабр обмяк и замер, наполовину скрытый водой ручья.
 
Рысь разжал челюсти и свалился рядом, без сил, шумно дыша. Его тело было сплошь исполосовано кровавыми полосами, а хребет сломан в двух местах. Задние ноги отказали ему и, тогда он пополз к Ольге, отталкиваясь передними лапами.
 
Та сидела прямо на камнях ручья, держась одной рукой за шею, из-под пальцев толчками била алая кровь. Бабр всё-таки успел её зацепить своими страшными когтями.
 
Кот уткнулся ей в ноги, и она даже успела погладить его по голове, прежде чем он умер. Потом глаза Ольги закрылись, и она медленно завалилась набок. Одна её рука продолжала лежать на голове рыси.
 
Ручей равнодушно нёс и дальше свои воды среди шапок мартовского снега, лежащих на его камнях то тут, то там. Кровь недавно живых существ ленивыми струями бежала вниз по течению, неохотно смешиваясь с ледяной водой.

Всю весну и лето жители местных деревень боялись ходить в лес по грибы-ягоды и на охоту. Страх перед свирепым бабром и ужас, который он нагнал на окрестности, долго не отпускал людей.
 
Только осенью, когда молодой князь выехал на охоту, охотники заехали к ведунье за напутствием и пожеланием удачи. Крыша хижины провалилась, и по всему было видно, что никто в ней не живёт.
                В ручье они обнаружили скелет бабра.
 
- Княже, арбалетный болт рядом лежал. Кажись твой, и бабр тот самый, – произнёс варяжский воин, похлопав своего забеспокоившегося коня по шее и стоя по щиколотку в воде.

- Значит сдох. Других тут не было. Можно спокойно охотиться. Череп возьмите с собой, надо показать его в деревнях, чтобы люди успокоились, – сказал князь.

- Да, княже. Лучше на обратном пути возьмём. Лошади и черепа боятся.

- Хорошо, Рорик. А где ведунья?

- Похоже, бабр прибрал её, а она его.

- Его убил мой арбалетный болт, – князь недовольно поморщился.

Наёмник поклонился в знак согласия.
 
- Как её звали? – спросил князь.

- Хельга, княже, – ответил Рорик.

Где-то в глубинах памяти князя шевельнулось забытое воспоминание о красивой молодой ведунье, её глазах, цвета молодой листвы, и его обещании вернуться.

Князь тряхнул головой, отгоняя наваждение, тронул поводья и боевой конь пошёл вперёд, скользя подковами по мокрым камням ручья. Под его копытами что-то хрустнуло.
               
То ручей перемешал и раскидал по дну белые кости ведуньи и её лесного кота.

В это время пара внимательных глаз наблюдала за людьми из полуразрушенной хижины и, когда последний охотник скрылся в лесу, их обладатель неуверенно произнёс по слогам детским голосом: «Эл-га…».

Январь – февраль 2021 г. 



Глоссарий:
 
Арбалетный болт  – боеприпас для стрельбы из арбалета (самострела).

Бабр – старорусское обозначение пантеры, тигра, леопарда. В данном случае возможно истреблённое на сегодняшний момент животное, похожее на саблезубого тигра и равное по размеру современному.

Варяг – скандинавский наёмный воин.
 
Ведунья – целительница, знахарка, использующая траволечение, умеет видеть сердцем, мастер управления вниманием, ведает, что всё окружающее обладает внутренней жизнью, камни и деревья говорят, она понимает и видит во времени закон причины и следствия, через Живое Творчество она проникает в тайны бытия. Не путать с ведьмой!

Велес – издревле наиболее почитаемый бог в ведическом пантеоне Руси. Покровитель междумирья, страж на границе миров, духовный наставник, которому ведомы все тайны мироздания. Бог мудрости, бог-кудесник, владыка животного мира, бог достатка, покровитель духов, владыка подземного царства и морских глубин, бог в мире Нави всеведущий, бог странствующих скитальцев, путешественников.

Вёльва - колдунья, ведьма, знахарка, целительница у варягов.

Волокуши – приспособление в виде скреплённых между собой веток, палок, жердей для перетаскивания грузов волоком.

Волчья яма – ловушка для добычи диких животных, с вбитыми в дно короткими, заострёнными наверху кольями, сверху маскировалась.

Кордон – жилые и хозяйственные постройки для лесника.
 
Котец – ловушка для рыбы, которая представляет собой воткнутые в дно ручья колышки, образующие заводь с узким, закруглённым внутрь входом.

Мара –  богиня славянского пантеона, символизирующая смерть и зимнюю стужу, собирает души павших на поле боя, богиня жатвы, плодородия и смерти, покровительница колдовства и справедливости.

Первач – самогон.

Полон – плен.

Силок – приспособление для ловли птиц и мелких животных, верёвочная петля, привязанная или прикреплённая к дереву или колышку.

Степняки, кочевники – представители кочевых племён, долгое время совершавшие набеги на Русь.

Урус – исковерканное «русский», «рус».