Теплый снег Саксонии

   Светлый праздник Рождества пришел на Саксонскую землю. В этом году очарование и волшебство события украсила природа. Второй день идет, не прекращаясь, снег. Он засыпал тротуары и тропинки, превратил дороги в непроходимые участки. Службы не справлялись с обилием снегопада и вскоре ряд направлений закрыли для движения. Жизнь замерла и остановилась среди огромных сугробов, указывая дымами местоположение домов и поселков, кемпингов и баз отдыха. Среди белого безмолвия усердно прокапывали дорожки жители, пытаясь убедить приехавших на праздник отдыхающих, что живы и беспокоятся об установленном порядке.

   Горнолыжные трассы не в состоянии принять катающихся на лыжах, простаивали в ожидании схода лавин. Но даже при такой погоде смельчаки поднимались в горы, чтобы увидеть местные красоты и каким-то образом скрыть бездействие. Огромные ели, усыпанные снегом, склонились головами вниз и соединились макушками, принимая новые порции зимних осадков. Возникли тысячи арок, украшая волшебный лес невидимыми доселе переходами в гуще деревьев. Казалось, возникли тоннели в царственном великолепии снега, льда и хвои.

   Старый Фриц Рехберхер сидел в кресле-качалке, укутанный пледом, толстые шерстяные носки бережно согревали ноги. Мирно покачивался с полузакрытыми глазами, изредка брал в руки бокал с вином и делал небольшой глоток. Добрый табак в трубке издавал аромат, напоминая о поездке на теплые острова Америки, состоявшейся прошедшим летом. Любовь к старому особняку, с большим холлом на первом этаже, нескончаемым количеством комнат влекла в такие моменты, напоминая каждым элементом о богатой истории дома и семьи. Но Фриц предпочитал библиотеку, где уютные шкафы и стеллажи для книг из темного прочного дуба пристроились под потолок, храня в своих недрах старые и удивительные фолианты возрастом свыше ста лет. Большой камин, прокопченный внутри, с жарким пламенем горящих дров, согревал и придавал уют и необычность окружающему пространству.

   В задумчивости хозяин пошевелил дрова. Холодный воздух проник под плед и напомнил о снегопаде. Пришлось пошевелиться, чтобы подоткнуть плотнее ткань, но воспоминания вдруг заставили подняться, пройти по глубокому ворсу ковра к письменному столу. Повернулся ключ в замке, щелкнула задвижка, и выскочил небольшой потайной ящик стола. Фриц взял в руки фотографию, на которой запечатлен в военной форме, вместе с любимой  Эльзой в далеком 1941 году. Они несколько дней, как обвенчались. И вскоре он убыл на восточный фронт, который сулил большие перспективы для тех, кто оказался в армии.

   Эту фотографию он не любил показывать родственникам, слишком личной казалась она ему. Скрывала некую тайну, в которую не хотелось никого пускать. Лишь в дни воспоминаний, когда память возвращала его в заснеженные развалины, доставал и вновь переживал те ужасные ощущения, что испытал на далекой земле в царстве русской сумасбродной, поглощающей пространство и время, зимы.

   Вновь утонул в глубине кресла, держа фото в руке. Потянувшись, взял бокал и сделал два больших глотка. Закрыл глаза и словно шапкой снега обрушились воспоминания молодости. Не столь безоблачной, как мечталось. Дунул ветер на улице, загудел дымоход камина, ярче вспыхнули дрова. Стыло и пусто в душе, неосознанно больно от воспоминаний. Но никуда их не деть. Что прожито, всегда приходит, будоража память и тревожа сердце. Особенно допущенные в прошлом ошибки, пусть и не по своей вине.

   Они попали в огромный котел, который захлопнулся далеко на западе. Перед ними лежали руины города, разрушенного до основания. Разрушенного ими. Что они окружены, пока не знали. Связи со своими штабами  так и не было. Втроем их, солдат роты связи, отправили на линию, чтобы восстановить линию, прерванную во время обстрела. Казалось обыденная задача для войны, но затянулась она на долгие годы потерянного безмолвия. Неисправность нашли и в телефонную трубку услышали нервную речь своих генералов, не скрывающих ужасного положения, в котором оказались соединения. Паники не чувствовалось, но какая-то безнадежность от долгого противостояния с противником, не желающим уступать своих позиций, присутствовала.

   Рядовым солдатам дела до этого нет, их обязанность выполнять функционал в строго отведенном уставами направлении. Но что-то изменилось в действиях противника, это видно и на самой низшей ступеньке армейской иерархии. Усилились обстрелы и бомбежки, повысилась активность разведывательных групп, да и всей пехотной братии. Пружина, которую сжимали с лета от степей Дона к Волге, достигла критического состояния и начала распрямляться в обратную сторону. Отойти бы, сил поднакопить и вновь ударить. Только амбиции высшего руководства не позволяли и думать о шаге назад.

   Возникали трудности со снабжением. Не хватало питания, теплых вещей. Русская зима выбивала нутро из крепкой германской машины, отлаженной  некогда до тонкостей. Заклинивало стрелковое оружие, смазка не выносила низких температур и не желала работать. Труднее запускалась техника, а длительные ночные прогревания двигателей приводили к перерасходу топлива, которое и без того в дефиците. Некогда бравые солдаты выглядели разношерстной массой, так как утеплялись вещами, спасаясь от низких температур. Офицеры понимали ужасность положения и закрывали глаза на ухищрения подчиненных, которые укутывали промерзшее насквозь тело, гражданскими вещами.

   Свернув оборудование, собрались возвращаться. Но новый обрыв - новые поиски и устранение неисправности. Так повторилось несколько раз, а при очередной попытке возвращения их накрыло мощным артналетом. Они спрятались в небольшом подвале разрушенного частного дома. Отсюда просматривалась местность, и расстояния до возникающих обрывов короче. Им не приказывали остаться, но рухнула стена, прикрывающая путь возвращения,  любая попытка движения к своим  прерывалась стрельбой противника.

   Надежно спрятались в углублении. Сверху прикрывали конструкции дома, они словно провалились в неизвестность. Ими никто не интересовался: противник потерял их из вида и не тревожил. Свои давно позабыли, наверное списали на боевые потери. Одного из них тяжело ранило. Фриц с Куртом трое суток поддерживали в обездвиженном теле жизнь. Но в конечном итоге потеряли товарища, пришлось труп вынести ночью на поверхность и оставить до лучших времен. Придут ли они, эти времена?

   Собранные в развалинах вещи, перенесли в убежище, устроив самое настоящее логово. Укутавшись в тряпье, лежали на матрасе, укрывшись одеялом, спина к спине, чтобы сохранить тепло. Холод пробирался под одежду, сковывал подвижность мышц. Дрожи организм не испытывал, слился с бесконечной снежной пустыней развалин города и казался одной температуры с ним. Русские морозы больно обжигали легкие, а с ними остывал организм. Начинались покалывания мелкими иголками пальцев рук и ног, затем онемение поднималось выше и казалось, ничто не может заставить шевелиться.

   Нашли небольшой запас керосина, который использовали в самые сильные морозы. Хуже обстояло дело с продовольствием. Тщательно выверенные порции пайка, расходовались максимально экономно. Но и эта отдушина вскоре закончилась. Удалось протянуть дольше благодаря пайку погибшего товарища. Храни его Бог. Запасливым оказался, и они протянули еще три дня.

   После очередной попытки прорваться к своим, они свалились в укрытие, тяжело дыша и понимая, что дальше уже не протянут. Посреди «постели» сидел рыжий кот. Тоже опаленный войной: разодранное и уже поджившее ухо выдавало боевую историю животного. Как его еще не подстрелили, он так ярко выделялся и на фоне снега и на фоне развалин. Может животное жалели и он протянул долго в этом всепоглощающем царстве осколков и пуль.  Шкура, однако,  чистая и ухоженная, снегом отмытая до блеска. Они не ожидали увидеть друг друга: два изможденных уставших солдата непобедимой Германии и русский кот, давно одичавший в отсутствии хозяев, да и вообще каких-либо людей. Они перекрыли животному пути к отступлению, но попытка поймать его не увенчалась успехом. Что могут два обессиленных человека против изворотливого кота. Сбежал, но оставил на матрасе пойманную и задушенную крысу. Преодолевая тошноту и отвращение, они как смогли, сварили ее, и блаженно замерли, утолив голод.

   С благодарность подумали о животном. Этот кот несколько раз появлялся рядом с укрытием и заглядывал внутрь, проверяя живы ли люди. Они привыкли к этой усатой наглой роже, видимо, хозяину бывшего жилища, и отдали ему пальму первенства в жилище, как неизбежность их жизни в этих условиях. Не предпринимали попыток поймать живое существо, слишком слабы оказались. Пусть превратится в молчаливого свидетеля гибели двух солдат Вермахта. Фриц с Куртом даже улыбались приходящему в гости, на разговоры сил не хватало.

   Как оказалось, кот этот сыграл большую роль в их дальнейшем спасении. Они и представить не могли, насколько сообразительным окажется животное. В ту счастливую для них ночь, когда самолеты кружили в небе, привычно улеглись и провалились в сон. Думалось, что пришел их час расставания с жизнью. Настолько подступило отчаяние. Фрицу снилась Эльза, с которой они едва успели оформить отношения перед отправкой на фронт. Она улыбалась и гладила по небритой щеке мужа.

   Легкие и мягкие прикосновения разбудил. Оказалось, это кот, который пробрался внутрь и терся боком о его голову. Увидев, что человек открыл глаза, громко замяукал и направился к выходу. Теряя силы, они с Куртом выглянули в ночь.
Непривычно белый свет напугал их. Парашют. Ткань может выдать их местоположение. И  принялись из последних сил тянуть ткань в убежище. Все теплее - будет, чем укрыться. Но купол зацепился и не желал подаваться. Курт выбрался наружу, дополз до видимого препятствия и расплакался от счастья. Они знали, что самолеты сбрасывали на парашютах багаж с продуктами и оружием, для подразделений своих войск. Страшная мысль пронзила мозг: вдруг оружие, а не продукты. Обмороженными пальцами тянули щелк и боялись обмануться в надеждах. Им повезло! Ящик тушенки, спасены! Спасибо коту, что разбудил их и спас жизнь.

   Первую банку открыли сразу, вонзив в нее штык, как в противника. От запаха закружилась голова, сохраняя самообладание, приступили к поеданию свинины, которая манила, проглядываясь аппетитными кусочками через белый жир. Жира много. Это после войны Фриц узнал, что предприятия пищевой промышленности специально закладывали больше жира. Он лучше утолял голод, давал больше калорий. Но в тот момент, глубоко под землей в русском городе, они не могли унять своей радости и восторга. Стоило большого труда призвать самообладание и разум, чтобы остановиться на одной банке. Главное не переедать, они столько дней провели голодными.

   Разбудили Фрица странные звуки. Он понял, что его товарища рвет в дальнем углу укрытия. Ночью Карл открыл тушенку, не сумев остановиться, и желудок не справлялся с количеством жирной пищи. На полу лежали две вскрытые банки. Не смог устоять товарищ перед соблазном. Теперь согнувшись пополам, он не в силах остановить рвоты, не в состоянии сказать слова. Попросил воды. Кроме снега нечем утолить жажду.

   Впоследствии Фриц винил себя, видимо не стоило давать снег, он сковал жир в желудке, что и породило сильные боли. Через два дня Курта не стало. Что мог сделать товарищ, не обладающий знаниями в области медицины.

   Ящик тушенки! При экономном расходе хватит надолго. Только бы не сорваться, не перегнуться в бессилии, как друг по несчастью. Вскоре каждый день начинался с ритуала: он открывал банку, выкладывал порцию для завтрака и, закрыв емкость, прятал ее в ящик. В дальнейшем жизнь напоминала борьбу. Голод толкал на то, чтобы взять очередную упаковку и поглощать пищу до отвала, пока не станет плохо. Разум призывал на примере товарища не рисковать своей жизнью. Две противоположности проводили в борьбе весь день, на ночь забрасывал ящик тряпками. Только не сорваться!

   Через неделю он насытился и спокойно питался порциями, которые установил для себя. Он давно не выглядывал наружу, какая разница, что там происходит?! К нему заглядывал старый друг кот, теперь его можно подкармливать. Пищи животному выделял мало, неизвестно, сколько еще времени проведет в укрытии и когда кончится эта оказия. Смешно наблюдать, как кот вальяжно поглядывал на выделенную пищу и словно нехотя начинал пробовать. Знает себе цену.

   Две недели Фриц барствовал с запасами, набираясь сил. Спустя время принялся присматриваться к обстановке снаружи укрытия. По необычайному оживлению  понял, что сопротивление прекратилось: стихли артобстрелы, не слышно стрелкового оружия. Вскоре ежедневно в укрытие просачивалась русская речь. Все! Только плен. Но Фриц не намерен отдавать своих съестных припасов. Он надежно закрыл все прорехи в укрытии, чтобы посторонний взгляд не смог рассмотреть присутствие человека. Вел себя тихо и незаметно, не выдавая места своего положения. Оставалось еще десять банок тушенки: пока не закончится провизия, он будет скрываться. А дальше? Как повезет, все лучше, чем голодная смерть.

   Через две недели он выбрался из подвала и поднял перед первым русским руки. Сдался. В плен его взял юный солдатик и под удивленные взгляды горожан довел до сборного пункта. Дальше ждал плен, скитание по русским городам и работы по восстановлению хозяйства и, спустя время, освобождение с дальнейшей отправкой на родину. Его встречала любимая Эльза, которой он за всю долгую совместную жизнь так и не сумел поведать правды о последних днях  военной службы. О страшном голоде и о том, как ему помог выжить русский кот.

   Старая потертая фотография грела сердце. На душе спокойно и легко. Зачем они пошли войной на эту Россию? Так хороша и снежно загадочна его любимая Саксония! Рука непроизвольно опустилась вдоль кресла и рыжий кот Лорд, почувствовав минутную слабость хозяина, выгнулся дугой. Уперся в ладонь спиной, привычно заурчал выпрашивая ласки. В камине загудел ветер и Фриц плотнее укутался в плед…