Рецензия на книгу Надир-шах Афшар

Рецензия на книгу «Надир-шах Афшар и дагестанцы в 1741 году» Т.Айтберова.
Проблема фальсификации источников и искажение исторической действительности в книге «Надир-шах Афшар и дагестанцы в 1741 году» Т.Айтберова.

Первая задача истории — воздержаться от лжи, вторая — не утаивать правды, третья — не давать никакого повода заподозрить себя в пристрастии или в предвзятой враждебности (Марк Туллий Цицерон)

В 2011 году вышла в свет книга «Надир-шах Афшар и дагестанцы в 1741 году» автора Т.Айтберова. Спонсорами исследования и издания данной книги выступили серьёзные организации, такие как: Республиканский общественный благотворительный фонд возрождения лакцев им. шейха Джамалуддина Гази-Кумухского «Баракат» и Фонд поддержки культуры, традиций и языков Дагестана. Цель книги вроде была благородная. «Мы должны восхищаться названным подвигом наших предков, живших примерно двести шестьдесят лет тому назад. Скромные горцы они показали тогда всему миру, что их внутренний потенциал действительно велик. Предки наши сумели ведь воевать, причем, батальон на батальон, полк на полк, а главное – с большим успехом, против мировой державы первой половины XVIII века. В конце концов, им удалось тогда решить дело в свою пользу» - пишет в Введении к книге Айтберова председатель Фонда Айгунов Магомед Абдуллаевич.

Вопрос в том, как так случилось при этом, что восстановление исторической справедливости в отношении одних народов, могло сопровождаться принижением исторической роли других народов и фальсификацией их истории? Почему в данной книге нельзя было отнестись с уважением к другим дагестанским народам?

Несколько странных заявлений из данной книги о лезгинах.

«На заселенной «лезгинами» территории, простиравшейся от закавказской Кабалы до «крепких» мест «Дагестана», - включая горы Шахдаг и Шалбуздаг, - иранцы не встретили тогда более или менее заметного сопротивления, так рассказывают нам письменные источники. Мало того, «лезгинские главари и командиры» посетили Надир-шаха с подарками на руках, чтобы «поцеловать» ему «ноги»»(Указ.книга,стр.74)

«В 1741 г. армия Ирана не встречала себе сопротивления на большей части территории, представляющей собой бассейн р. Самур. Так, например, «рутульские старшины», во главе с Бекей-беком Казибековым, - согласно указу шаха, - предоставили собранные ими 50 туманов иранскому начальству, стоявшему тогда в Дербенте, но под роспись. Опорной фигурой для названной армии был в Присамурье, в 1741 г., - показывают нам персидские документы, - некий «Султанали-бек Ахтынский»; через него шла поставка продовольствия иранцам, причем даже того, которое собирали «рутульские старшины»»(Указ.книга,стр.121)
«Этот ахтынец Султанали-бек не был, конечно, таким человеком, который полагался только на себя. У него должны были быть, как представляется, сторонники, которые, в случае нужды, строили «лагерь» - для сбора там южнодагестанских «баранов», чтобы передать их затем Надир-шаху»(Указ.книга.стр.122)
«Рутул, находившийся в союзе с Кумухом, был сожжен в 1541/42 г. кызылбашско-ахтынским войском»(Указ.книга.стр.143)

Начну с самого начала повествования и вкратце постараюсь дать квинтэссенцию данной «научной» работы Т.Айтберова о вторжении Надир шаха в Дагестан. Чтобы понять мысль автора, придётся привести отрывки, позволяющие проследить ход повествования и его скрытые цели. Итак, история в изложении Т. Айтберова:

«В конце февраля 1741 года двинулся против закавказских аварцев («джарцы») полководец Надир-шах. Джарцы закрепились тогда в трех труднодоступных местах на западном склоне Главного Кавказского хребта и сражались там против пришельцев «несколько дней», но, как бы там ни было, афганцы-абдали сумели, в конце концов, исполнить приказ Надир-шаха, то есть захватили точки сопротивления. Затем «преследовали» они тех джарцев, кто вырвались оттуда, и шли за ними вплоть «до» аварского селения Кусур стоящего в верховьях Самура, на территории современного Рутульского района РД. Позднее, в начале лета 1741 г. Надир-шах, оставив позади правобережную Барду, форсировал, вместе с отборными частями своей армии, р. Куру, а затем через лезгинскоплеменную этническую зону (через закавказский участок Кабала и через гору Шах-даг, покрытую вечными снегами), «прибыл» в лакский Кумух.
При этом те «лезгинские племена», которые встречались тогда на пути армии Надир-шаха, «доставляли» ей «продовольствие», а не сражались с ней вопреки писанине «квасных» патриотов наших дней. В Кумух, куда прибыл Надир, «явились к нему», в середине лета 1741 г., дагестанские князья. Согласно тексту А.К. Бакиханова, были ими: «шамхал» Хасбулат, «уцмий» Ахмадхан и Сурхай-хан I, которых сопровождали, при этом, «многие почетные лица Дагестана». Надир-шах, одарив этих дагестанцев, пришедших к нему дорогими халатами и конями в золотой сбруе, «предпринял» затем, в конце лета 1741 г., «поход в Аварию». Как гласит текст А.К.Бакиханова, после «сильных военных действий в Андалальском округе», проходивших «близ» Чоха, Надир «потерпел» там «урон». В данной связи он «принужден был отступить» за пределы Аваристана, в 1741г., «без всякого успеха». Так как уже приближалась «осень» с ее холодами, Надиршах, «взяв с собой Сурхай-хана», причем вместе с его «семейством», направился из гор Центрального Дагестана в сторону Дербента» (Указ.книга.стр.16)
«Надир, при всем том его антироссийском настрое, предпринять решил поход, первым делом, против «лезгинцев», который следует назвать походом «в Дагестан». Окончился он, впрочем «неудачно» для иранцев. Результат сражения армии Надира против дагестанских «горцев» получился в 1741 г. таковым, что «шах с большим уроном» - пишет С.М. Соловьев, по-видимому, пересказывая очередное донесение И. Калушкина, направленное имперским структурам, - «должен был поспешно отступить от Аварских гор». Сделал он это, «плача от досады». Надир-шах «кричал», причем, в названной, неприятной для него ситуации, что после сражения с дагестанскими воинами, имевшего место в пределах «Аварских гор» в 1741 г., военно-политическое «счастье начинает от него отступать»»; «Общим же результатом похода «во владения казикумухского хана» было то, что Надир-шах «потерял» тогда «2/3 людей и почти всех лошадей». Эта «неудача раздражила Надира». К 1744 г., когда уже шла очередная персидско-турецкая война, счастливая ранее «звезда его как будто погасла». Бакинец М.Г. Бахарлы-Велиев охарактеризовал историческое сочинение этого достойного дагестанца, то есть Алкадарского, названное им Асари-Дагестан, как представляющее собой, причем «почти целиком, тюркский перевод последней части» труда А.К. Бакиханова. Речь идет у бакинца (ХХ в.) о написанном по-персидски Гюлистан-Ирам, касательно содержания которого уже говорилось выше. Правда, нельзя умолчать здесь о том, что акад. В.В. Бартольд, которому Гюлистан-Ирам был известен, но практически недоступен для научной работы, написал по поднятому выше вопросу так: работа, именуемая Асари Дагестан создана Алкадарским «не без таланта и содержит» в себе «некоторые ценные сведения, особенно для» изучения «поздней истории Дагестана». Неудивительно, в свете сказанного выше, что описывая события 1741 г., в аспекте похода Надир-шаха на Дагестан, - повторяет Х. Алкадарский текст А.К. Бакиханова.»; «О походах Надира Афшара на Дагестан писал в конце XIX в. лезгин X. Алкадарский (ум. в 1910 г.), чья мать была первым браком за имамом Газимухаммадом» «... по мнению Х. Алкадарского, из числа всех известных ему дагестанцев «только население Аварского края не покорилось» в 1741 г. Надир-шаху. «Остался» тогда на «стороне» непримиримых врагов иранского владычества и Мухаммад хан Кумухский (сын Сурхай-хана I), к которому перешло позднее право на управление Казикумухским округом и лезгинской Кюрой после ухода из жизни отважного Муртазаали. С Надир-шахом, который наступал с высот Турчи-дага в западном направлении, «сразились» - пишет Х. Алкадарский, «аварцы» и, как результат, «погибло» с обоих, якобы, сторон «много людей»; кстати, чеченец У. Лаудаев (ум. в конце 80-х годов XIX в.), российский ротмистр, излагая чеченские предания того времени, писал: «персияне, разбитые аварцами при Надир-шахе, рассеялись» по Северу-восточному Кавказу. Данное обстоятельство, то есть неудачный для иранской стороны бой, а также «приближение зимы» и труднопроходимость аварской территории, вынудили Надир-шаха «вернуться» в 1741 г. из Андалала в Кумух»

Конец цитаты. Как видно уже из этих отрывков (другие отрывки не станем приводить, так как они практически повторяют этот же ход мыслей), в данной книге представляется намеренно искажённая картина истории Дагестана тех лет. А самое главное, полностью отрицается вообще какое-либо сопротивление нашествию Надир шаха со стороны лезгинского народа, чьи территории лежали на пути армии Надира как преграда между ними и Нагорным Дагестаном. Последнему и отведена роль единственного победителя Надир-шаха.  Специфическое представление всей военной компании с полным отрицанием участия лезгин в народно-освободительной войне с Надир шахом сначала просто удивляет, но затем заставляет задуматься о конечной цели автора. Конечная цель книги шире, нежели просто освещение истории той войны. Книга затрагивает слишком болезненные страницы истории лезгинского народа, искажая их и представляя иначе, чем всё на самом деле было.

Попытка обоснования фальсификата в книге Айтберова следующая:

«... современный английский ученый М. Эксворси упоминает в своей книге Сабля Персии посвященной «последнему великому завоевателю» в истории «Востока» - лишь Кумух и Хунзах»; «...В.Г. Гаджиев о боях, которые происходили летом 1741 г. «в районе» реки «Самур», что предшествовало якобы вторжению Надиршаха в пределы Лакии (Тамай ссылается здесь на «эпос») и об особо «крупном сражении», которое случилось тогда «близ Казикумуха» (у Тамая ссылка в данном случае опять же на «эпос»), но интересно, что лакский вариант «эпоса» (историческая песня Муртаазали), а также предания аристократов прямых потомков Сурхай-хана I о таком «сражении» практически молчит»; «...в 1741 г. планировал Надир-шах вторгнуться в сердце горного Аваристан с двух направлений через Аймакинское ущелье и через Андалал. Местные источники, однако, большая часть которых не была известна в 50-60-е гг. ХХ в., позволяют сделать здесь небольшое дополнение. Теперь выясняется, что с восточного направления из Прикаспия планировали иранцы пройти к историческому центру аварцев еще и по линии Каранай-Гимры (старинной горной дорогой), с тем, чтобы оттуда взять затем направление на Хунзахское плато».

КТО ЖЕ ТОГДА УЧАСТВОВАЛ?

По Айтберову, земли лезгин от Куры до Дербента и Табасарана, армия Надир шаха прошла беспрепятственно, не было никаких сражений и битв, а даже лезгины помогали, привозили провиант и прочее.

«Это, однако, не означает, что в сороковые годы сражались против ветеранов Надир-шаха, победивших недавно главные силы мусульманского Востока (индийцев, турок, афганцев, узбеков), только лишь аварцы и лакцы. В иранской официозной историографии (Махди-хан Астрабади), к примеру, отмечается в названном контексте роль кайтагцев и табасаранцев, наряду с аварцами и «кумухцами». Дагестанские же памятные записи фиксируют в числе вступавших в бой с иранцами, в 1741 г., еще кубачинцев и сюргинцев этнографические группы в составе даргинского народа. Правда, нельзя не отметить, здесь того, что последние начали сражаться с иранцами только тогда, когда те стали отступать с гор потерпев крупные поражения вблизи селений Аймаки и Согратль. Можно ли говорить об участии кумыков в борьбе с армией Надир-шаха, в 1741 г.? Конечно! Ведь историческая география Дагестана XVIII в. свидетельствует, что в особо известных населенных пунктах Кайтагского уцмийства и Мехтулы в Башлах, Дженгутае, Дургели, Маджалисе, где значительная часть мусульманского населения принадлежала к числу свободных людей, среди которых были даже «настоящие» уздени, говорили на кумыкском языке. Очень трудно поверить, поэтому, в то, что среди дружинников Ахмадхана-уцуми Кайтагского и Ахмадхана Мехтулинского, то есть в отрядах их лучших воинов, не присутствовали уроженцы кумыкских селений тех, по крайней мере, в которых имели свое местопребывание названные дагестанские князья XVIII в.»

Из всех лезгинских народов в одном абзаце вскользь упомянуты табасаранцы: «Надир, пришедший в Дагестан (в Дербент), напал, первым делом, на Кайтаг и Табасаран». Один скудный неинформативный абзац про Табасаран и сразу же переходит к даргинцам и кумыкам: «после чего они отошли к Дербенту; в скором времени, в том же 1741 г., Надир-шах подошел к Каракорейшу, населенному даргинцами, несколько раз штурмовал его, но успеха не добился; тут восстали против власти Ирана (1741 г.), по мнению Р.М. Магомедова, жители южно-кумыкских селений Утамыш и Буйнак». В другом таком же одном абзаце, уже Надир шах «с «основной» частью своей армии, выйдя из закавказской Кабалы, прошел через Шах-даг в пределы Северного Лезгистана, откуда двинулся по территории Агульского района РД к лакскому Хосреху, а затем к Кумуху» и так же беспрепятственно дошла до Хосреха и Кумуха.

А что же о ЛЕЗГИНАХ? Просто удивительно, что достаточно большая этническая территория лезгин от междуречья Куры и Аракса до Дербента никак не отреагировала на приход огромной армии Надир шаха? Неужели никто из лезгин так и не участвовал?

Вот тут начинается настоящее театральное представление. Т. Айтберов крайне витиевато пишет следующее: «...не вставляя в старинный стих по указке Обкома(?) лишние фразы (типа: в Согратль «кюринцы отрядами шли», в начале осени 1741 г., чтобы воевать там с иранцами), мы имеем право говорить о том, что в сражении с армией Надир-шаха (при Согратле и Аймаки) принимали участие и лезгины. Речь идет о том общеизвестном факте, что в начале XVIII в., как и позднее, территории нынешних Курахского, Магарамкентского и Сулейман-Стальского районов РД считались часть ханства Казикумухского. Об этом писал, кстати, еще Р.М. Магомедов, патриарх дагестанской историографии: «уже в начале» XVIII в. «утвердились» в лезгинских («в Курахе, Каке, Целегюне, Гапцахе») селениях «лакские феодальные фамилии»....«подданные мои» - писал Сурхай Кумухский Адилгирей-шамхалу в 1723 г. «живут в Кюре», а среди них есть и «служивые мои»); (Сурхай Кумухский «подданными своими почитает» кюринцев // «курали», которые живут «в 20 деревнях»), (курахцы// «курги», которые проживают в 10-12 «деревнях», стоящих к западу от Кюры, находятся к 1728 г. в том же общественно-политическом положении, что и кюринцы)». То есть, лезгинский народ Т.Айтберов представил не как свободный народ, как он представляет другие дагестанские народы в этой книге, аварцев, лакцев, даргинцев, а как подневольное податное население под властью и управлением Сурхая Кумухского и никак иначе. Где только можно подчеркнуть зависимость лезгинских, рутульских, агулских сёл от Кумуха, автор не упускает ни малейшего шанса или просто искажает исторические сведения, придавая им нужные себе смысл. Например, «…пошел Аллахверди-хан к рутульскому селу Ихрек, находившемуся традиционно под властью Кумуха. Туда же поднялись к тому времени и другие иранские войска, шедшие из Лучека - рутульского селения, подвластного (XVIII в.) все тому же Кумуху» (Указ.книга.стр.90)

Следуют и объяснение такого «положения» лезгин:

«Предыстория событий 1741 г. как ключ к их пониманию. В эпоху монгольского этно-политического владычества, существовавшего на большей части Евразии, в конце XIV в., создана была в горах Дагестана и Чечни особая административно-политическая организация с центром в лакском сел. Кумух. Туда собиралась дань, взимаемая с населения указанных кавказских территорий, причем даже с хунзахцев фундамента Сарирской державы. Большая часть её передавалась, однако, - как писал Р.М. Магомедов, повелителям, ориентировавшимся на монгольских ханов. Дело в том, что шамхал, сидевший в Кумухе, выступал тогда «в роли» как бы «баскака», то есть сборщика «даней», которые шли в пользу монгольской по происхождению своему государственности. Когда монголы потеряли власть на юге от Дагестана, а затем и на севере, включен был последний, в конце концов, правда, на правах широчайшей автономии в состав шиитской империи Сефевидов (1501-1732). Иранские шахиншахи, происходившие из этой династии, выделяли горный Дагестан - в первой половине шестнадцатого столетия (?) в качестве особой территориальной единицы. Была, причем, южной границей для нее представлена река Самур, а северной Ассинское ущелье, то есть, южная часть горной Ингушетии. На указанной здесь кавказской территории, которая, кстати, не уходила в восточном и северном направлениях дальше предгорий, создаются тогда два центра управления, которые поддерживались, несомненно, Ираном. Были тогда: во-первых, Кумух, откуда контролировались такие горские территории, как Лакия, Северный Лезгистан и Южный Аваристан; во-вторых, Хунзах, откуда контролировались все земли, соответствующие Северному Аваристану лежащие между левым берегом Аварского Койсу и «горой андийцев», то есть ответвлением Главного Кавказского хребта, а также горная Чечня и часть горной Ингушетии».

То есть, по Айтберову, к началу нашествия Надир-шаха, была два центра управления Дагестаном, горной Чечнёй и частью горной Ингушетии - это Кумух и Хунзах. То есть, Кумух и Хунзах управляли практически всем Юго-Восточным Кавказом, следует из книги. Согласны ли с такой интерпретацией чеченцы и лезгины, автора не интересует. Возможно, он искренно считает, что можно писать как самому хочется, а через полвека написанное им станет истиной и никто не станет проверять, что было на самом деле. Вот на что рассчитывает Т. Айтберов, искажая историю Дагестана.

Далее, он пишет о лезгинах за Самуром:
«...Для лучшего понимания вопроса, который поднят в данной работе, нельзя не сказать несколько слов в аспекте исторической географии и о других, относительно небольших территориальных образованиях. Речь идет о тех конкретно, которые затронуты так или иначе письменными источниками в связи с походом Надир-шаха на Дагестан, предпринятым в 1741г. Так, закавказский район Кабала, где и поныне достаточное количество людей говорит на лезгинских языках, считался в начале XVIII в. наибством, находящимся в составе Ширванского беглярбекства Сефевидской империи. В Кабале жило в то время много «армян», но большинство их как можно понять из текста И.-Г. Гербера, являлось этническими дагестанцами, придерживавшимися григорианства. Стараниями Хаджи-Давуда Мюшкюрского, были люди эти обращены в ислам между 1727 г. и 1728 г. и стали, как результат, «мугометанцами», причем суннитского толка. «Шиги» же, то есть умеренные шииты, а также «кызылбаши», которых жило на Кабалинском участке очень много, были «большей частью» перебиты Хаджи-Давудом и Сурхаем Кумухским, а спасшие жизнь свою разбежались. В окрестностях горы Шах-даг, где проживают лезгины и племена родственные им, в начале XVIII в. тюркизация (говорят на «лезгинском языке», но употребляют и кумыкский «турецкой с татарским помешанной») уже имела место. Была она, однако, значительно меньшей, чем в Кабале, где говорили тогда по-кумыкски. Ахты и прочие лезгинские селения Самурской долины числились при Сефевидах согласно иранским документам, в составе, султанства Дербентского. Подчёркивает везде употребление лезгинами почему-то кумыкского, в его подачи, языка. "О политико-административном положении кюринцев, как и соседних курахцев, говорилось выше. Добавить здесь можно лишь то, наверное, что Кюра была к началу XVIII в., сильно тюркизированным районом Дагестана (основной разговорный язык кумыкский, но «разумеют» жители «и лезгинский», это при том, что в Курахе главным языком является «лезгинский», но «разумеют» жители его «также» и кумыкский язык), который входил в состав султанства Дербентского».

Для сравнения, приведём тексты, как он пишет, например, там же уже об «авароязычной» зоне Дагестана. Отметим, что определение «авароязычные» употребляется Айтбером повсеместно, где речь идёт об многочисленных самостоятельных народах, которые во всех источниках и документах той эпохи обозначены исключительно их собственными этническими названиями. Т. Айтберов умышленно подменяет этнические названия народов Нагорного Дагестана определением «авароязычные». Хотя этот термин был введён только в 60-е годы XX века и никак не может быть отнесён к XVIII веку. Что подтверждает крайне политизированный подход к истории Дагестана в обозначенной книге, если его можно вообще назвать «историческим исследованием», конечно. Кроме того, Т. Айтберов всеми правдами и неправдами пытается представить картину так, как будто к середине XVIII века в Дагестане существовала некая «общеаварская государственность», что вообще не выдерживает никакой критики. Например, он пишет «О Мукратле известно, например, что он (современный Чародинский район РД) состоял во 2-ой половине XVIII в. из 200 «семей». К тому времени «подчинился» он общеаварской государственности (Ауар-хан). Тленсерух (Чародинский район) был, как общественнополитическая единица 2-ой половины XVIII в., практически «независим» от своих соседей».

Далее следуют цитаты с подменой названий самостоятельных этносов Нагорного Дагестана на определение «общеаварская государственность», придуманная самим Т.Айтберовым, так как это определение нигде в источниках, документах, архивах не встречается:  «...В начале XIX в. записали в канцелярии ханов Аваристана, что входит Карах (Чародинский район) в число горских земель «служащих воинами» своими этим ханам, но обязательно «за награды»; карахцев было тогда 2670 домов. Что же касается европейца, то он написал, во второй половине XVIII в., так: «округ» Карах «принадлежит» к общеаварской государственности, в лице ханов»; « Об андалальцах, которые в сефевидскую эпоху связаны были с Кумухом и кумухской аристократией, писал российский академик И.-А. Гильденштедт,...что андалальцев 2-ой половины XVIII в., не считая тут рабов и пришельцев(?), насчитывалось порядка 1150 «семей». Из них 200 семей жило в Согратле и 150 «семей» в Ругуджа. Они, по крайней мере, согратлинцы и ругуджинцы, находились тогда пишет Гильденштед, в составе общеаварской государственности (Авар-хан). Канцелярия Аварского ханства фиксировала куядинцев(2380 дворов) начала XIX в. в том же статусе, что и карахцев. Это была, таким образом, горская земля, на которой стояло (начало XIX в.) примерно 2380 домов, рождавшая воинов «служивших» ханам Аварии «за награды».
Об Анцухе, лежавшем в северо-восточной части Тляратинского района, известно, что составлял он в давние времена согласно преданиям, которые собраны знатным шведом, но при этом русским разведчиком, в 1832г., крупную и сильную политико-административную единицу горских мусульман»; «...перечислив гидатлинские селения начала 70-х годов XVIII в., указал затем, что в них проживало на тот момент примерно «400 семей» это был результат, понятно, страшной чумы, которая поразила Гидатль примерно 10 лет тому назад (Т.А., И.К.) даёт такую характеристику: «полностью зависим от Ауар(Авар)-хана». Что же касается знатных хунзахцев, то они считали, что к 1828г. Гидатль составлял обширную горскую территорию, в которую входили Гоор-Кахибский и Телетлинский участки. На ней стояло 3900 «дворов», в число которых входили и те, в которых обитали жители Гидатлинской котловины (тидибцы 180 «дворов», урадинцы 200 «дворов» и т.д.) Гидатлинцы поставляли ханам Аварии смелых «воинов», которые «служили» им, правда, «за награды». В представлении И.-А. Гильденштедта (XVIII в.), Цудахар являл собой горские земли, имеющие население в 2000 «семей», и при этом находящиеся вроде бы, под «верховной властью» ханов, которые сидят в лакском Кумухе. Подавляющая часть цудахарцев говорила тогда на даргинском понятно языке, но были среди них и те, для кого в качестве родного выступал аварский. Это, к примеру: салтинцы, кегерцы и даже, вроде бы, чохцы»; «в 30-е 40-е годы XVIII в. Кудалинская община являлась особой общественно-политической единицей Центрального Дагестана»;». Об Унцукуле сказать можно здесь, что было это издавно крупное селение. К примеру, во второй половине XVIII в. там проживало порядка 550 семей,стоящих поблизости, среди которых назвать можно Харайчи, Балаханы, Ирганай, Гимры и Ашильту, «подвластен» ханству Аварскому, подобно «Мукратлю»» ; «джарцы и елисуйцы имели всегда 2-3 тысячи отличных солдат готовых сражаться в любом месте, находящемся за пределами Закавказского Аваристана».

Вопрос ко всем дагестанским и кавказским историкам:

Кто-нибудь когда-нибудь где-нибудь в источниках или документах той эпохи встречал такое общественно-политическое или административное определение территорий Джара и Иллису как «Закавказский Аваристан»?

Объясните нам, пожалуйста, откуда Т. Айтберов черпает столь фантастические определения? И это академический учёный, сотрудник ДНЦ РАН и преподаватель ДГУ? Как верить после этого в историческую науку Дагестана? Выходит, можно, спрятавшись за гриф ДНЦ РАН писать откровенную ложь и собственные придумки?

Попытка максимального искажения истории своего и других народов, зашкаливающая политизация, вот, пожалуй и всё. Собственно история тут отсутствует.

В этой же книге сделана попытка присвоения чеченского предгорья. Приводим цитаты:   «Гумбетом называли нагорную часть территории нынешнего Гумбетовского района. Во 2-й половине XVIII в. там проживало, имея центром сел. Мехельта, порядка «1500 фамилий» полноправных «магометан». Из Гумбета происходила известная россиянам, но даже и европейцам, княжеская фамилия Турловых, ответвление рода ханов Аварии которая держала в своих руках большую часть чеченского предгорья». Вот как. «Большая часть чеченского предгорья» тоже, оказывается, входит в эту «общеаварскую государственность».

Там, где автору нужно, употребляется определение «дагестаноязычные»: «иранцы приблизились к дагестаноязычной зоне Восточного Кавказа, а затем вступили в её пределы и начали творить насилия...», но тут же рядом пишет: «авароязычные «дагестанцы», проживающие рядом с Лакией...»; «эти авароязычные горцы - томурцы, карахцы, тленсерухцы»; «авароязычные елисуйцы и цахурцы».

Определение «авароязычные елисуйцы и цахурцы» поражает по сути данного определения своей антинаучностью и антиисторичностью. Взгляните, как описан этнический состав Иллису: «население Иллису разговаривает на цахурском языке»(Институт этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая. Кавказский этнографический сборник).. « в прошлом на цахурском языке говорили жители сел. Сарыбаш, Елису, Амбарчай, Амирджанло, однако во второй половине XIX в. все жители этих населённых пунктов говорил уже по-азербайджански."( Н. Г. ВОЛКОВА ЭТНИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ В ЗАКАВКАЗЬЕ В XIX-XX вв С. 59.). По данным Кавказского календаря за 1912 год «в селении Илису проживали цахуры числом 2 329 человек». По данным Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона, издававшегося в конце XIX — начале XX веков: «в Елису проживало 2840(цахур)». И так далее. Везде только речь о собственно цахурах и цахурском языке в Иллису. Где, в каких источниках есть хоть что-то о том, что в Иллису проживало авароязычное население? Но Айтберов упорно выдаёт желаемое за действительное: «Авароязычное в прошлом сел. Елису расположено в Гахском районе АР»(Указ.книга. стр.147)

Откуда взялись «авароязычные елисуйцы и цахурцы»? Как такое определение вообще допущено в истории Дагестана, как и почему допускается в исторической науке Дагестана умышленное искажение истории цахур?

Причём Т.Айтберов пишет с большим пиететом к Азербайджану, который он много раз упоминает как «республика Азербайджан» относительно территорий Джаро-Белокан, Иллису, Кабала, Куба конца XVIII века (!). Например, пишет он так: «...Белокан, который представляет собой древний аварский город, лежащий в пределах Республики Азербайджан». То есть не «на левобережье Алазани», как пишется во всех источниках по Белоканам XVIII века, а вот именно «в пределах Республики Азербайджан»(Указ.книга. стр.86)

Относительно Белокан. «К началу XIX в. территория современного Белоканскою района(АР), находившаяся в тесной связи с ханством Аварским, была населена на 99% аварцами. Известный злодей князь П.Д. Цицианов направил туда - согласно русским источникам, - отряд ген.-майора Гулякова (1500 русских пехотинцев, 200 казаков, 8 пушек и 4 500 фузин - князей, дворян и воинственных кизикских простолюдинов), который после сражения в лесу ворвался в сел. Белоканы; официальный повод - лишение царевича Александра Багратиони и его фузинских сторонников поддержки со стороны закавказских аварцев. Взятие Белокан, крупного экономического центра Аваристана, сопровождалось - гласят русские источники, - тотальным разгромом его и разграблением» - пишет Т.Айтберов на стр.171.

Теперь обратимся к настоящей истории Белокан к началу XIX века.

«Белоканы упоминаются в исторических хрониках ещё в XII веке, в связи с деятельностью грузинских миссионеров Пимена Блаженного. По данным ЭСБЕ конца XIX—начала XX века Балакан населяли исключительно грузины и лезгины» [Белоканы // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.]. "Но уже в двадцатых годах XX века в городе преобладали тюрки (азербайджанцы) — 55,8% и аварцы — 42,4%"[Перепись 1926 года]. Эта я есть в официальной вики - https://ru.wikipedia.org/…/…

Как видно из всего указанного, у автора книги наблюдается мания любой ценой, что печально, ценой искажения исторической действительности, создать (слепить) новую историю левобережья Алазанской долины, где жили в большей степени цахуры и ингилойцы, которая во всех книгах и работах Т.Айтберова (а также и Ш.Хапизова) вся объявлена «аварской землёй»: «Территория нынешних Белоканского, Закатальского и частично Гахского районов АР, где общественно-политическая власть находилась в руках у авароязычной касты, именовалась «голодинцы» (гьолодиссел), названный так по крепости «Голода» (Гъолода - «На горном склоне», с авар.),стоявшей над современным г. Закатала».

В то время как все источники единственно говорят о том, что джаро-белоканские общества по отдельности состояли из аварских, цахурских, мугальских (азербайджанцы), и ингилойских селений. Но никогда не было 99% аварцев, а тем более аварского управления этими обществами.

Изворотливость в аргументах при доказательстве сомнительных или ложных идей и крючкотворство. Отсутствие даже попытки объективного подхода.

_________________________________________________________
Приведём один из больших отрывков по «истории Дагестана весной 1741 года» из   книги «Надир-шах Афшар и дагестанцы в 1741 году» Т. Айтберова. Как все видят, везде, где только встречается слово "лезгины", Т. Айтберов берёт его в кавычки. Тем самым он как бы отрицает даже принадлежность собственного этнонима лезгинам, внушает читателю собственные фантастические идеи о том, что лезгины это вовсе не лезгины. Но оставим это на его совести. Но даже не в этом дело, а в форме изложения исторического, по мнению автора, материала, больше напоминающий сагу о народе-победителе, но осталось малое - всего-лишь подогнать под него историю.


«Весной 1741 г. Надир-шах Афшар - высокий, очень «красивый» мужчина «мужественного вида» 121, вернувшийся недавно из победоносного Индийского похода, - подошел к зоне традиционного расселения носителей дагестанских языков. Организованное вооруженное сопротивление встречено было к тому времени только лишь в Закавказском Аваристане". "Те закавказские аварцы, которые, сражаясь с «храбрыми абдалинскими» афганцами, все же остались тогда живыми и в плен не попали, ушли в окружающие леса, в Карабах и Кизики, а также в Дагестан, причем их преследовали до селения «Кусур», стоящего и ныне в верховьях «Самура»»
На стр 74 данного книги: «Лично Надир двинулся в наши горы из Закавказья, из «Шекинской» зоны. Что касается жителей селений, расположенных в пределах Южного Дагестана, часть которых входила тогда «во владения Казикумухского хана» , то через них (территория нынешних Ахтынского и Курахского районов РД) войска Надир-шаха прошли, весной - летом 1741 г., спокойно. На заселенной «лезгинами» территории, простиравшейся от закавказской Кабалы до «крепких» мест «Дагестана», - включая горы Шахдаг и Шалбуздаг, - иранцы не встретили тогда более или менее заметного сопротивления.так рассказывают нам письменные источники. Мало того, «лезгинские главари и командиры» посетили Надир-шаха с подарками на руках, чтобы «поцеловать» ему «ноги»». «Так же спокойно - отдыхая, видимо, по пути во временных лагерях, которые, кстати, ставили иранские саперы во всех нужных местах, пройдя агульское Рича и даргинский Чираг, которые входили «во владения Казикумухского хана», - вступили они, во 2-й половине июля 1741 г., в лакское селение Кули. Затем пришли иранцы и в Кумух - местопребывание ханов; об этом можно говорить на основании не только дагестанских текстов, но и на базе иранского исторического сочинения, именуемого Джихангушай-и Надири».
«Теперь возвратимся в горы Центрального Дагестана, куда подошел сам Надир-шах, летом 1741 г., следуя тут пути: Барда (АР) //Кабала (АР)// покрытые вечными снегами четырехтысячники Лезгистана // Самурская и Курахская долины// Агул. В трудах ученых, которые сочли возможным уделить слишком большое внимание источникам устного характера (ХХ в.), говорится с воодушевлением о вооруженном сопротивлении жителей Южного и Восточного Дагестана, оказанном ими Надир-шаху, когда продвигался тот к Кумуху. Дагестанские письменные источники, однако, об этом молчат. По нашему мнению, дошел Надир-шах до Кумуха в 1741 г. не встретив по дороге более или менее заметного сопротивления. Дело в том, что в результате предыдущего иранского Надир-шах прошел от Кабалы до Кумуха, не встретив какого-либо сопротивления со стороны горцев, «только население Аварского края не покорилось ему». Данная научная позиция находит подтверждение себе в преданиях кумухцев 2- й половины XIX начала XXвв., в том числе потомков Сурхайхана и в лакской песне «Муртазаали»».

Как видите, «Несопротивлению» лезгин противопоставляется героическое сопротивления аваро-лакских сил. Сделана попытка показать «единение» всего Дагестана, перед лицом внешнего вторжения, но ...без лезгин.

«...«Могущественный и властный» Муртазаали и его «ученый» брат Мухаммад, сыновья Сурхай-хана I, «которым их честь и достоинство не позволили согласиться с капитуляцией», остались тогда в пределах Аваристана, несмотря на отъезд их отца из Дусраха в бассейн Казикумухского Койсу. Известно при этом, что первое время находились они оба (в 1741 г.), причем вместе «со своими семьями», в далекой Тлярате на Бугнадинском участке (Бугьун), расположенном вблизи от Белокан, который представляет собой древний аварский город, лежащий в пределах Республики Азербайджан. Оттуда, впрочем, поехали они вскоре в другие места и, в конце концов, прибыли в Хунзах, чтобы увидеться там со своим малолетним (10-11 лет) родственником Мухаммад-нуцалом Аварским, а также с предводителями (церехъаби) «войск», подвластных последнему. Нельзя здесь, причем, не отметить того, что в 1741 г. оказала кумухцам «Мухаммаду и Муртазаали» Сурхайхановым аварская аристократия «большое уважение». Тем временем иранские войска, которые планировали в подходящий момент депортировать дагестанских горцев в «Персию» 149, стали постепенно подтягиваться к горным проходам, ведущим в пределы центрального Аваристана. Поступили они так для того, чтобы «задать трепку высокомерным аварцам (авар)»»

Упоминается придуманный «факт» несопротивления лезгин в разных местах и по-разному. Все места приводить нет возможности. Территория лезгин рассматривается в данной работе единственно как перевалочный пункт, где якобы находилась ставка иранских войск, где иранцы отдыхали, набирались сил перед своими очередными вторжениями в Нагорный Дагестан:

«...пошел Аллахверди-хан к рутульскому селу Ихрек, находившемуся традиционно под властью Кумуха. Туда же поднялись к тому времени и другие иранские войска, шедшие из Лучека рутульского селения, подвластного (XVIII в.) все тому же Кумуху. Оттуда, из восточной части Рутульского района, повел Аллахверди воинов своих, летом 1741 г., на территорию Карахского участка нынешнего Чародинского района к крупному сел. Цулда 158. Сделано было им это с целью - несомненно, - устрашения населения западной части Аваристана, чтобы поняло оно: для армии Надир-шаха, завоевавшей Афганистан, нет земель недоступных - по географическому местоположению. Из бассейна Каракойсу иранцы решили, в конце концов, выйти. Скорее всего, в июле 1741 г. возвратилось войско Аллахверди-хана оттуда в верховья Самура и стало вновь при ближаться к Кусуру. Там, однако, уже никого не было. Одна часть кусурцев, как выяснилось, ушла к тому времени в верховья реки Джурмут, то есть на территорию нынешнего Тляратинского района, в участок именуемый «Томур» (ТIомур+ал). Другая же часть их перебралась в «Большой», то есть чародинский, Тленсерух (Кьессер)»

Обратите внимание на эти слова:  «..в июле 1741 г. возвратилось войско Аллахверди-хана оттуда в верховья Самура и стало вновь при ближаться к Кусуру. Там, однако, уже никого не было». То есть, в верховьях Самура «никого», с кем можно было воевать, кроме как кусурцев. «не было». А кусурцы ушли в Тляроту и в Чох. «Главный иранский лагерь, который создан был, в 1741 г., в пределах Дагестана, - находившийся ранее между лакскими селениями Хурхи и Щара, - перенесен был осенью на Турчидаг и разбит над селением Мегеб (Мох1об) 169. Дело в том, что Надир-шах нацелился теперь на «Авар», так как «Авария» - писал ученый британец, - это «ключ к Дагестану».

Далее следует описание подготовки к последнему правому бою горцев с Надир-шахом в Андалале всех, кроме как лезгин:

«...На «восставшую» в 1741 г. дагестанскую территорию, население которой нарушило «мир» с иранцами, вступили скорее всего, 12 августа - войска Аварского ханства, состоявшее из легкой пехоты с ружьями и кавалерии. Во главе этой горской силы, побывавшей уже в Закавказье, а может быть и еще кое-где, поставлен был опытный горский военачальник Муртазаали Кумухский, в окружении которого находился тогда известный в горах певец Али-хаджияв. Представлены были названные войска, служившие Аваристану: хунзахцами, среди которых находился певец Кебедасулав, а также гумбетов. Горские воины цами, андийцами 178 и багвалалами, то есть цумадинцами и ахвах-каратинцами. Бок о бок с этими «аварцами» продвигались в сторону Андалала кумухские аристократы, ушедшие из родных мест, и их конные дружинники. Подошли теперь к Согратлю также отряды, сформированные в тех аварских общинах, которые были традиционно связаны с шамхальским родом - эпохи его господства в горах, то есть обитатели земель, лежащих к югу от Аварского Койсу. Это были: куядинцы, гидатлинцы, карахцы и тленсерухцы опытные воины, умевшие сражаться не только в своих домах, но и за пределами Дагестана, которые находились перед этим в «миру» с Надир-шахом. Укрепились в названном селении также и «другие люди», говорившие на аварском языке, и «проживающие вокруг них», то есть рядом с Куядой, Гидатлем, Карахом и Тленсерухом, но прошедшие в Андалал по одиночке, 178 В русских архивных материалах, от 1741 г., есть указание на то, что «все дагестанцы», начиная от «андийцев» и вплоть до «хунзахцев (авар)» приготовились к боям с Надир-шахом».

«Командовал данными войсками человек достойный этого - опытный горский военачальник, уже сражавшийся с иранцами, а следовательно знавший их приемы на практике, представитель знатного дагестанского рода, известного в Иране, в России и в Османской империи. Был им вышеупомянутый - Муртазаали Кумухский»; «в 1735 г. Муртазаали сидел в Тбилиси, будучи командиром авароязычного отряда, состоявшего из 300 человек. В 1737 г. этот кумухец, то есть «Муртазаали, сын Сурхая», вместе со своим «войском», помогает аварцу Гелеге Анцухскому - известному в горах военачальнику - осаждать Шекинские укрепления «кызылбашей». В пределах 1738/79 г. он, «справедливый» - по мнению гунибцев (гуржихълъи), - Муртазаали, являясь вождем «дагестанского» войска, взял укрепление Шабран (АР), причем действовал он там совместно с Малачем Унцукульским командиром горского отряда в 3 тыс.воинов. Позднее, в 1740 г., Муртазаали Кумухский, будучи во главе отряда, имевшего в своем составе крупное подразделение сформированное из «цудахарцев», действовал к югу от Лезгистана - руководил осадой города Шемахи, который защищало тогда иранское войско. Бок о бок с Муртазаали действовал, причем еще под Шемахой, но, возможно, что и в других местах, его брат Мухаммад. Он, кстати, знаток эзотерических (раббани) наук, станет позднее широко известным на Кавказе ханом правителем Казикумуха и Кюры, и, чего нельзя не упомянуть, примет участие в очередной турецко-персидской войне, которая началась после того как Надир-шах покинул Дагестан, в 1743 г».

«...находились в Согратлинской зоне (в 1741 г.), кроме «мужей» представлявших собой зону «аварской (авар)» речи, еще и «другие мужи». Контекст позволяет тут предполагать, что была это, вдобавок к дружинникам Муртазаали и Мухаммада Сурхайхановых, довольно значительная (согратлинцы, чохцы, ругуджинцы), Хан Аварии и его окружение, XVIII в. масса говорившая по иному, чем «аварцы». Представляли ее многочисленные кумухские аристократы, принадлежавшие к шамхальскому роду (например: Чукук сын Рустамхана, Алибек сын Чукука, Чукук сын Султана, Чупан сын Гирея), покинувшие свою родину, чтобы иметь возможность сражаться с Надир-шахом. У каждого из них были, при этом, дружинники, общавшиеся между собой, понятно, на лакском языке. Иранские войска, выполняя приказ своего командующего, стоявшего тогда на «Чохской горе», стали спускаться с Турчи-дага».

«Примерно в это же время (после «12 сентября») начались бои на территории Левашинского района 188, а также близ мехтулинского селения Апши (ХIапши), являющего ныне частью Буйнакского района. Во главе горских частей стоял там Ахмадхан, потомок тех аварских аристократов, которые служили ранее Золотой Орде. Оказался он, к 12-му сентября 1741 г., на ответственном посту командующего дагестанскими войсками на мехтулинском направлении не случайно. Еще в середине июня указанного года этот Ахмадхан вступил в контакт с Кизляром, в итоге которого русские узнали, что «все дагестанцы» (т.е. маарулавы Т.А., А.К.), проживающие от Анди до Хунзаха, объединились «с прочими горскими народы» и готовятся ныне к войне с «персиянами».

«...в сентябре 1741 г. дагестанские воины, находившиеся тогда под командованием Ахмадхана Мехтулинского, действовал он, несомненно, в рамках стратегической линии горского Главного Штаба и сражались против Ирана как львы»
«Надир-шах, видя отступление своей армии с занимаемых ранее позиций (у берегов Согратлинской речки), задумал остановить ее привычным методом своей личной победой на поединке. От удара, однако который нанес хунзахский уздень, Надир-шаха спасли тут вмешавшиеся телохранители, но сабля Тимура осталась на земле и превратилась в трофей. Оттуда, то есть из горной части Центрального Дагестана, пошли иранские войска, в самом начале октября 1741 г., в направлении «Шабрана». Двигались они тогда, причем не сплоченной массой, а отдельными отрядами словно «саранча», чья стая «рассыпалась». Перемещались они в направлении Прикаспия, поэтому, несколькими путями, в том числе через «Дербент»»
«...в сел. Викри сохранялась следующая арабская надпись... Памятная запись лакского происхождения сообщает нам, что собрана была после битвы при Согратле и ухода Надир-шаха (из центра Лакии) огромная добыча, подавляющее большинство которой забрали «аварцы (авар)»»

« ...Надир-шах «двинулся из Кумуха», в 1741 г., «в Кюринский округ». Следовательно, он шел по курахской территории, что выводило его, в конце концов, в нынешний Сулейман-Стальский район»
«В поднятом здесь научном аспекте нельзя не заглянуть в текст одной из редакции Хроники войн Джара. Дело в том, что там сказано: «люди» тех дагестанских территорий, которые «были взяты» Надир-шахом «ранее», и, таким образом, находились, вроде бы, в «миру» с последним, стали вдруг - во время отступления иранцев из Аваристана (1741 г.) «воевать против него» и так далее, и так далее.


ОКОНЧАНИЕ КНИГИ.

«При такой-то вот ситуации, в октябре 1741 г., и попали под иранский силовой «каток» следующие народности и племена Дагестана: южные (?) «лакцы (гъумек)», через земли которых отступала в пределы Лезгистана особо мощная группировка чужеземцев, а также даргиноязычные «сюргинцы (сирхiал), кубачинцы (кубачи), кайтагцы (хайдакъ)» и другие «люди». В 1741 г. армия Ирана не встречала себе сопротивления на большей части территории, представляющей собой бассейн р. Самур. Так, например, «рутульские старшины», во главе с Бекей-беком Казибековым, - согласно указу шаха, - предоставили собранные ими 50 туманов иранскому начальству, стоявшему тогда в Дербенте, но под роспись. Опорной фигурой для названной армии был в Присамурье, в 1741 г., - показывают нам персидские документы...». «...некий «Султанали-бек Ахтынский»; через него шла поставка продовольствия иранцам, причем даже того, которое собирали «рутульские старшины». Этот ахтынец Султанали-бек не был, конечно, таким человеком, который полагался только на себя. У него должны были быть, как представляется, сторонники, которые, в случае нужды, строили «лагерь» - для сбора там южнодагестанских «баранов», чтобы передать их затем Надир-шаху». «Согласно, при этом, другим преданиям, которые слышал Али Каяев, на всем указанном пути, проходящем через Хосрех (перевал Кокма-даг), преследовал иранцев кумухец Муртазаали Сурхайханов вплоть «до Кюры», то есть до Сулейман-Стальского района»

В данной книге нет ни одного фрагмента, даже эпизода, о борьбе с иранцами лезгин и лезгинских народов. Про табасаранцев  вскользь упомянуто в таком контексте: «В следующем 1742 г. войска Надир-шаха начали, в самом начале лета, сражаться с табасаранскими «мятежниками», а затем они «полностью разрушили селения кайтагцев», хотя «дагестанцы», проведя совет, и просили перед этим «мира» у иранского «Наполеона» через его племянника, который стоял тогда в «Кайтаге», (вариант: «на границе» Кайтага)».

Окончание войны с Надир шахом подано тоже в общей идеологический линии утверждения определённого народа-победителя и названы конкретные имена «победителей» Надир шаха : «Уцмий Ахмадхан, как результат, «бежал» в 1742 г. из Калакорейша в Хунзах, где «пробыл целый год возле» малолетнего «эмира» Аваристана. Славный горский полководец Муртазаали Кумухский, который командовал аваро-лакским войском в битве у Согратля к этому времени скончался. Его отец Сурхай-хан ушел было из Дербента, «вместе со своими людьми и со своим имуществом», в селение Катрух (Рутульский район), но затем вернулся оттуда назад, к Надир-шаху. Последний же, после получения военного подкрепления, припасов и продовольствия из долины Куры,что доставил ему Аликули-хан Афшар, двинулся в направлении Гунибского района. При этом Надир-шах планировал, как видно, привлечь к походу в горы (1742 г.) и грузин приказав Теймуразу Багратиони «идти на Дагестан через Кавказские горы». Во время того своего последнего похода вглубь гор, на Аваристан состоявшегося в середине лета 1742 г., Надиршах, с которым сравнивали Фридриха Великого короля Прусии, осадил хорошо укрепленное селение Кудали. Это было то место, где проживал вроде бы, тогда ученый по имени Салман, который призывал дагестанцев «браться за оружие и перебить всех» кызылбашей» . Через три дня «дагестанцы», засевшие в Кудали, запросили «мира», что сделали они при посредничестве «Сурхая» и Хасбулат-шамхала, которые находились в лагере Надир-шаха. Последний «принял» просьбу горцев, однако, взяв с защитников Кудали «трех лошадей и трех мужей» - в качестве залога их верности своему слову. Чуть позднее с Надир-шахом «примирились» - при посредничестве двух названных выше дагестанских князей следующие группы дагестанцев: кайтагцы, акушинцы, цудахарцы и небольшая часть кумухцев. Унцукульцы же, анцухцы-тляратинцы, хунзахцы (авар) и все те кто признавали власть нуцалов Аварии, мириться с шахом не стали...»; «известны (через памятники арабского письма) следующие военачальники дагестанцев, противостоявшие Надир-шаху в 1741 г. Ахмадхан Мехтулинский, Гелега Анцухский, Качандавуд Согратлинский, Малач Унцукульский, «сыновья» Сурхай-хана I - Муртазаали и Мухаммад; с октября 1741 г. можно наверно, говорить, что данный список дополнить следует Ахмадханом-уцуми Кайтагским. в) Мухаммад-нуцалу Аварскому было в 1741 г. всего лишь 10-11 лет. Понятно, что он не мог руководить сражением с восточным «Наполеоном» и это, кстати, отражено, практически, в старинной аварской песне о сражении с Надир-шахом, имевшем место при Согратле в тексте, который не испытал на себе влияния Обкома»;

«В 1741 г. в сражении с Надир-шахом, этим «Фридрихом Великим» мусульманского мира полководцем, который побеждал огромные армии за счет превосходства в тактике, не могли дагестанцы обойтись без своего Главного Штаба и полномочного Руководителя с правом моментальной внесудебной казни в отношении нарушителей приказа, изменников и трусов. ...В битве против гвардейских частей иранской армии, которая проходила (1741 г.) на границе Лакии и Аваристана, командовал дагестанскими, точнее аваро-лакскими, силами кумухец Муртазаали, сын Сурхай-хана. В другой же достаточно крупной битве против названной иноземной силы, состоявшей, как думается, из не очень подготовленных ополченцев, а проходившей (сентябрь 1741 г.) на территориях Гергебильского, Буйнакского и Левашинского районов, командовал другой знатный человек. Был им Ахмадхан Мехтулинский. ...Главной фигурой на поприще духовного объединения горцев Дагестана - для вооруженного сопротивления Надиршаху - был Ибрахим-хаджи Урадинский, предок имама Газимухаммада...».

Ни слова о кровавых битвах лезгин с полчищами Надир-шаха, о которых подробно рассказывается в иранских источниках, ни слова о том, что пройти за пределы лезгинской территории армия Надир-шаха смогла ослабленной и уменьшенной в два раза, в таком виде ничего не стоило эту армию добивать. Это не хунзахцы с казикумухцами победили и изгнали Надир-шаха, а все дагестанские народы внесли свою лепту и победа являлась ОБЩЕЙ, а не какого-то одного или двух народов, как представляет в своей книге Т. Айтберов, искажая историческую дейтсвительность.


ПРОТИВОПОСТАВЛЕНИЕ РУТУЛА И АХТЫ (АХЦАХ)

В конце данной работы Айтберова, в перечне всяких переведённых с арабского языка рукописей и памятных записей, большое внимание и очень подробно уделено истории Ахты, обратите внимание, относительно только исторических моментов его конфронтации с Рутулом. Озаглавлено это всё очень благообразно на первый взгляд, покав процесс чтения не начинаешь понимать цель: "V. ПАМЯТНЫЕ ЗАПИСИ ПО ИСТОРИИ ЮЖНОГО ДАГЕСТАНА И СОСЕДНИХ ТЕРРИТОРИЙ, В СОБРАНИИ АБДУЛХАЯ (XV - XVIII ВВ.)
Из всей большой и богатой истории лезгинских сёл Южного Дагестана с большим количеством арабоязычной рукописной литературы, Айтберовым приведены в конце книги единственно только случаи распрей и конфликтных ситуаций между сёлами Ахты, Рутул, Хрюг, Мискинджа, Докузпара на основе выборочно отобранных им моментов некоторых записей из «Памятные записи по истории Южного Дагестана и соседних территорий, в собрании Абдулхая (XV XVIII вв.)»: «Они написаны черными чернилами, каламом, почерком насх, на листе бумаги рукой некоего Абдулхая. Был он, скорее всего, выходцем из Южного Дагестана. Следует при этом указать, что упомянутый рукописный сборник принадлежал в прошлом ахтынцу Селиму-эфенди (ученик Хасана Алкадарского), но был затем передан сыном последнего, Г. Касумовым в Рукописный фонд Института ИЯЛ (ныне: ИИАЭ) в 1961 г.»
В книге сделана попытка представить «Южный Дагестан» (хотя очевидно всем, что такой области в XVIII не было, название «Южный Дагестан» появился только во время русского завоевания, а этот регион вплоть до 1860 года, составлял одно целой с Кубой и Иллису), крайне разобщённым и полностью зависимым от Кумуха, с одной стороны, и от беглярбегов Ширвана, а в целом, сделана попытка максимально принизить лезгин в моральном и военно-политическом отношении, а также развить в современных рутульцах ненависть к ахтынцам, а ахтынцев выставить как исторических приспешников Сефевидов:
«В перечисленных текстом событиях XVI в. видится определенная логика. Дело в том, что после смерти Халиллулы II (1535г.), в Ширване,который распространял власть свою на часть Лезгистана, начался внутренний кризис, завершившийся ликвидацией названного государства (1538г.) и последующим образованием сефевидского беглярбекства Ширван. Кумух и Рутул общины считавшие себя подвластными шамхалам Дагестана, - сочли своевременным для себя напасть в 1536/37 г. на опорный пункт надоевшей им ширваншахской власти расположенный в долине Самура - на сел. Ахты, когда в Ширване уже утвердилась власть Сефевидов Ирана, произошло новое нападение на Ахты. На сей раз осуществлено было это с участием эмиров, - проживавших тогда в Рутуле и в Кумухе, - а итогом стало второе сожжение Ахтов. После этого ахтынцы, привыкшие поддерживать значимость свою при помощи Шемахи, - столицы ширваншахов, ставшей с 1538 г. местопребыванием беглярбеков Ширвана, - обратились к новой власти, в лице беглярбека Алхас-мирзы Сефевида. Последний, действуя в интересах Ирана, желавшего закрепиться на территории суннизма, организовал нападение на Рутул.
В результате, Рутул, находившийся в союзе с Кумухом, был сожжен в 1541/42 г. кызылбашско-ахтынским войском.
Правда, в следующем (1542/43) году, рутульцы, действуя - на этот раз - совместно с населением Кубинской зоны, где сохраняла свои общественнополитические позиции династия ширваншахов, опять напали на Ахты. Они ворвались туда и сожгли его».
Как можно увидеть, в книге перечислены именно моменты конфликтов и поданы они как «сражения, как и другие, происходившее между лезгинскими общинами Присамурья в конце XVII- начале XVIII вв., связывать надо, как думается, с фактом падения иранской власти в горной части Южного Дагестана», то есть, поражение Надир-шаха в Нагорном Дагестане, по Айтберову, и является причиной этих междуусобиц, так как управление иранцев в Южном Дагестане ослабло.
«7) 1127/1715 год - дата сражения, которое произошло между Ахты, с одной стороны, и Мискинджа, Джаба331 32и Докузпара (Докъуз-параУ12 - с другой. 8) 1114/1702-703 год - дата сражения, которое произошло между Ахты и Мискинджа, с одной стороны, и Докузпара - с другой. 9) 1093/1683 год - дата сражения, которое произошло между Ахты и Мискинджа. 10) 1143/1730-31 год - дата распространения чумы в Ахтах, Хргоге (Хурук)ш и в некоторых других населенных пунктах. 11) 1152/1739-40 год - дата нападения на Мискинджа и сожжения его руками Сурхай-хана Великого. 12) 1197/1782 год - дата нападения на Мискинджа и последующего сожжения его руками Уммахана, вместе с которым был тогда Сурхай-хан Второй...»
Сделано это для того, чтобы у современно читателя сложилось самым естественным образом (вот вроде и ссылки) искажённое впечатление, что пока другие дагестанцы -  аварцы, лакцы, даргинцы, кумыки - воевали с Надир-шахом, лезгины воевали между собой, совершенно далёкие вообще от войны с Надир-шахом. Для убедительности, приводятся переводы текста от лица хрюгцев в текстах местных сочинений возможно и имевших место событий, но поданы они именно в нужном автору контексте и с определённой целью показать всем читателям с одной стороны, якобы некий цельный «монолит» общеаварской государственности», консолидирующий все народы и защищающий Дагестан от иранцев, а с другой стороны, лезгин с их междуусобицами, которые далеки вообще от каких-либо сражений с иранцами, а только заняты сражениями между собой.
«Между нами, то есть [хрюгцами], с одной стороны, и рутульцами, - вместе с ними были тогда, следует отметить, еще и жители рутульских волостей (мах1ал), а также были и ахтынцы, вместе с которыми находились жители ахтынскихволостей, - с другой, происходили сражения и продолжалось все это в течение трех лег. За то время было среди нас убито достаточно много мужчин. В конце концов перекрыла противная сторона, и причем полностью, дороги, по которым ходим мы, хрюгцы, но также и дорогу - ту, по которой привозят нам зерно. Мы, в результате, оказались тут в весьма тяжелой ситуации: у нас не было никакой абсолютно возможности разрешить проблему голода, который охватил нас тогда, и обратить на себя внимание [простых] мусульман и эмиров. Поэтому-то мы - двадцать мужчин [Хрюга] и четыре женщины, - и пошли гут, взяв с собой, при этом, семь саванов, к месту проведения [постоянных]собраний ахтынцев (ахтылы) и прямо на том месте пали лицом вниз. После того произошло следующее: ахтынцы, вместе с жителями ахтынских волостей, с одной стороны, и рутульцы, вместе с жителями рутульских волостей,- с другой, пришли тут к соглашению в отношении нас; согласно нему, сожгли они наше селение, [Хрюг], разрушили стены наших [домов-?] и сбросили вниз наш минарет. Произошло это в субботу двадцать девятого числа месяца сафар тысяча сто восемьдесят девятого (1775) года от хиджры Пророка. Да благословит его Аллах и приветствует! Между нами, то есть [хрюгцами], с одной стороны,и рутульцами - с другой, вместе с которыми были тогда, кстати, и елисуйские (улусу) эмиры, произошло сражение. В результате его убито было много мужчин, причем с нашей, именно, стороны»
«.. Мы пошли после того события к вратам шамхала, который является валием Дагестана, и пали ниц перед этими его вратами - символом мощи и величья. Мы тут пожаловались шамхалу, рассказав ему о нашем нынешнем положении. Шамхал же этот жалобу нашу принял. После того шамхал пришел в наше селение, то есть в [Хрюг], кстати, вместе с нами, и вступил в беседу с ахтынцами. В конце же концов, организовал он заключение договора о братстве и дружбе, между нами и ахтынцами»

Т.Айтберов собрал именно только моменты неких социальных и бытовых конфликтов между сёлами, которых было множестве по всему Дагестану,  причём не имеющих никакого отношения к главной теме книги, но важные, вероятно, для некой иной цели, поставленной себе автором: «Между нами, то есть [хрюгцами - ?], и рутульцами происходили бои - в течение семи лет. Затем, однако, в тысяча сто пятьдесят втором (1739/40) году от хиджры Пророка - да благословит его Аллах и да приветствует! - пришел [сюда] великий хаит , чье имя Сурхай-хан, вместе с которым была тогда огромная масса ученых и праведников. Вот эти-то люди, то есть - Сурхай-хан и пришедшие с ним ученые и праведники, и установили мир между нами, [хрюгцами], с одной стороны, и рутульцами - с другой». Опять таки подчёркивается единичный пример, который при повторах возводится во множественное число.
Далее, пишет Айтберов, «Учитывая свой печальный опыт, а также понимая, видимо, что Надир-шах возобновит давление на Дагестан, Сурхай-хан I, как человек умный, и занялся консолидацией дагестанских горцев - действуя при помощи духовенства. В рамках этой же деятельности своей, организовал Сурхай-хан I разгром некоторых потенциальных сторонников Ирана, обитавших на Восточном Кавказе. В число же таких попали, прежде всего, члены шиитских общин горного региона - к примеру, лезгиноязычные мискинджинцы» (Указ.книга.стр.148)
Таким образом, события представлены так, словно в то время, как аварцы, лакцы, частично даргинцы и кумыки, во главе со своими независимыми ханами были заняты объединением своих сил против вторжения Надир-шаха в Дагестана и битвами с последним, в Южном же Дагестане накануне этих событий и после почти что параллельно шла чуть ли не гражданская война лезгинских селений друг с другом за мелкопоместные интересы и за милость иранцев и даже шли к их отрядам сами, когда им угрожала опасность. Но самая главная ключевая мысль в данной книге относительно лезгин такова: лезгины были сторонниками Ирана, помогали иранцам, лезгинские земли служили ставкой для иранской армии. Определение «кызылбашско-ахтынское войско» - просто шокирует.

После чтения данной книги невольно задумываешься о том, что в голове автора, способного сочинить такое: «Рутул, находившийся в союзе с Кумухом, был сожжен в 1541/42 г. кызылбашско-ахтынским войском»…

Т.Айтберов в той же книге: «Во главе Кубинского ханства (территория его соответствовала, примерно правобережью Самура, но не включая тут Рутул-Цахура, и простиралась затем в южном, то есть бакинском, направлении) стоял, с конца XVII в., шиитский клан кайтагского корня». В связи с этим также возникает вопрос о достоверности информации относительно «шиитского клана кайтагского корня»/
Также есть в книге и такой момент, видимо, добавленный для того, чтобы порадовать спонсоров книги: «Стамбульский двор признал Сурхая Кумухского, в 1728 г. ханом Дагестана и Ширвана, что дало ему статус был примерно равный статусу крымских ханов и, как результат, его начали именовать «великим ханом»»(Указ.книга.стр. 148).

Должна также обратить внимание на важный также момент как легко Т.Айтберов отнимает у цахур их победу, речь о сражении цахур с войском Ибрагим-хана, брата Надир-шаха и его убийство цахурами у селения Джиных. Об этом написано и в старых учебниках истории Дагестана, во всех дореволюционных источниках, описывается подлинная история, вкратце она такова: Осенью 1738 года Надир-шах послал против лезгин и цахур карательную экспедицию численностью в 32 тысячи воинов, во главе которой стоял его брат Ибрагим-хан. На помощь к цахурам отправились войска хиналугцев, ахтыпаринцев и докузпаринцев, общая численность которых составила 20 тысяч воинов. Близ цахурского села Джиных, что в Кахском районе, на границе Закатал, состоялось страшное сражение, в результате которого иранская армия была наголову разбита, из 32 тысяч войнов бегством спаслось лишь 8 тысяч. В добычу к горцам попали все 30 пушек иранцев. Были убиты Ибрагим-хан и военачальники.
Эта история только так описывается в источниках. Но Айтберов (вместе с Ш.Хапизовым, который также написал ряд статей, приписывая это сражение аварцам) поставил себе, как мы видим, цель вообще выкинуть лезгинские народы из истории Дагестана, переписывает и эту историю, приписав и сражение и победу уже аварцам, привязав сражение к Джарскому ущелью. Айтберов пишет так: «Во всех без исключения письменных источниках XVIII в., что важно - различных по происхождению и по своему виду, говорится: военачальник Ибрахим-хан Афшар пришел, в 1738 г., к местоположению современного города Закатала, но был затем убит местными аварцами в Джарском ущелье. В некоторых академических изданиях советской и послесоветской эпох, однако, регулярно повторяется ошибка 30-х гг. XX в., которая привязывала сражение этнических дагестанцев с названным здесь братом Надиршаха к «Джанику» (см., например, История Дагестана... Т.1. С. 362), причем с намеком на цахурское селение Джиних; правильным чтением будет тут Жанихъ - с аварского «Внутри [ущелья]»»
И. П. Перушевский: «Село Джиных (цах. «Гуллуг») основано цахурам». « В XVII веке были образованы Джаро-Белоканские вольные общества, куда входило Джиныхское вольное общество включавщее в себя села: Джиных(Гюллюк), Гёзбарах, Аласкар, Джимджимех, Джиных, Корш, Мамрух, всего 7 селений, до 900 дымов. Также Джиныхскому вольному обществу были подвластны селения: Чудулло, Марсиани (Марсал), Лала-Паша (ингилои) — всего 3 селения, до 110 дымов. Кроме того, селения: Суаким, и части селений Мишлеш, Къалял (Галал). В Джиныхском вольном обществе наследственно занимать должность старшины имела право одна фамилия: Махмуд-Асан-ага» (Джаро-белоканские вольные общества в первой половине XIX века. — Махачкала, 1993).

Теперь об топониме. Цахурское село Гуллуг - официальное название сейчас «Геллюк» в Кахском районе в официальных источниках и описании событий на Кавказе он обозначен как Джиных, самим же цахурами всегда назывался - Гуллуг. Джиных это уже тюркское обозначение, вошедшее в источники. В частности, такая тюркская форма вошла в русские источники, потому что почтовая дорога из Тифлиса в Нуху которая проходила через это село и обозначалось село на тюркский лад именно как «Джиных». По одной версии, название Гуллуг состоит из двух основ: гул’- и л’уг, восходящих к названию народа гел//лег, ср. названия цахурских сел — Гыл’-мецI, Лек (<Лег), Лек-ид (Лег-ид), Сува-гыл’, Гул’-л’уг. Село моноэтничное цахурское. Аварцев в нём никогда не было. Как можно после этого не назвать книгу Т.Айтберова полной фантасмагорией, если автор совершенно не понимает о чём он пишет, скорее всего не зная о существовании настоящего цахурского названия села, решил, что Джиных и есть его настоящее название и решил поспекулировать и здесь: «...правильным чтением будет тут Жанихъ - с аварского «Внутри [ущелья]».



ВЫВОД


Такого количества искажений в интерпретации событий в дагестанской исторической науке ещё не встречала. Чудовищное искажение всей истории «Южного Дагестана». Ангажированная, политизированная, большей частью придуманная,  своеобразная подача исторического материала, посредством полного искажения источников, подачи материала своеобразным образом, чтобы у читателя сложилась именно та картина в голове, которая нужна. К сожалению, такие книги и подрывают авторитет исторической науки Дагестана. Тем более, если эта книга используется как «литература» в диссертациях, рефератах, если на на его основе переписываются учебники по истории Дагестана (раздел «Нашествие Надир-шаха на Дагестан в 1741году»), создаётся некая искажённая картина в умах подрастающего поколения, а главное, наносится огромный моральный ущерб народам Южного Дагестана, чьи предки исторически всегда первыми сталкивались со всеми вторжениями с юга и принимали на себя главный удар всех завоевателей Кавказа, шедших с юга, включая и Надир шаха. Первый основной страшный удар Надир шах нанёс именно лезгинскому народу и только обескровив лезгинские земли, подобрался к Нагорному Дагестану, а не «прошёл» через них, как искажает историю Т.Айтберов. Прискорбно, что такие сфальсифицированные книги публикуются также под грифом ИИАЭ ДНЦ РАН. Например, эл.версия создана этим институтом и все читатели ссылаются на данную книгу, опубликованную на сайте данного института, ответственный редактор И.А.Каяев (Тираж 2000 экз.): Вот как происходит фальсификация источников и конструирование этнократических мифов в исторической науке. На данный момент существует общая проблема в исторической науке России относительно определения фальсифицированных источников самых разных жанров: документальных, повествовательных, археологических, псевдоэтимологических, антропологических. Существуют методики изготовления, презентации и пропаганды фальшивок, непосредственно связанных с идеологическим конструированием прошлого, к которым я могу отнести и обсуждаемую книгу. Подобные публикации являются характерным признаком формирования этнократических движений на российском Кавказе. Возникает закономерный вопрос к ответственному редактору данной книги. Неужели И.А.Каяев, как ответственный редактор книги, не заметил столько искажений, несоответствий, особенно касательно истории Южного Дагестана и истории лезгинского народа? Почему возвеличивание одних народов в истории Дагестана должно непременно сопровождаться принижением других народов? И что с таким «чтивом» делать дагестанскому обществу? Конечно, когда-нибудь будет, мы надеемся, написана подлинная история нашествия Надир шаха на Кавказ и Дагестан, где будет раскрыта роль всех народов Дагестана в народно-освободительной борьбе против иранского вторжения Надир шаха 1741 года. Но грустно, когда информационное поле занимает подобная сфальсифицированная версия, которая с 2011 года уже почти повсеместно распространяется и подаётся «как последнее слово» в истории относительно вторжения Надир шаха в Дагестан.  Всё это происходит, в большей степени, по причине молчания и соглашения или полного безразличия к своей истории и форме его подачи. Потом мы удивляемся почему к дагестанской науке такое отношение извне. Мы не защищаем историю своих предков от лжи, тем самым предаём их память. Родину защищают первее всего от внешних посягательств, а только потом наводят порядок внутри.


На фото: Inside Nadir Shah Afshar's Tomb.
Внутри мавзолея Надир шаха Афшара, находится в городе Мешхед на перекрестке трёх улиц: улицы Шохада, проспекта Ширази и улицы Бехджат, Иран. Жегьнемзиз фий вич