Дети Испании и вино Артека!!

                Испанские дети в СССР
Испанские дети,- Nios de Rusia, дословно: дети из России, —
      название группы детей из семей республиканцев,
  которых в 1937 и 1938 годах вывезли из Испании в СССР
         с целью спасти от военных действий
во время Гражданской войны в Испании Республики Анти-фаш
      против фашистов Испании с генералом Франко,
    при поддержке его фаш-Германией и Гитлером !!

          Артек - Международный детский центр.
     Расположен на южном берегу Крыма в городе Ялта.
В советское время - самый знаменитый пионерский лагерь СССР
   и визитная карточка пионерской организации страны.
     «Лагерь-санаторий в Артеке» создан в 1925 году
по инициативе председателя Российского общества Красного Креста
           Зиновия Петровича Соловьёва.
         Дата основания: 16 июня 1925 г.
Адрес: Россия, Республика Крым, Симферополь, улица Гагарина, 5
 Сайт: artek.org Открыто: ежедневно, круглосуточно !!

       ..Дети из Испании сидят в Артеке
    за столами в столовой. Им всем принесли еду.
Но они переглядываются и вопросительно смотрят во все стОроны...
   Переводчик спросил. испанчики ответили, что ждут винО..

Вскоре в Артек стали привозить вИно вагОнами
     по указу правительства СССР...

          Фашистский франко -  мятеж !!
Половина Испании была за фаш-Германию и фаш-Гитлера !!

  Из воспоминаний Хотиной Гертруды Александровны —
учительницы школы № 1 (ныне № 500) в 1935—1941 годах
      об обучении испанцев в советской школе:
    «В 1937 году в разгар борьбы патриотов Испании
с фашистами советские школы, верные интернациональному долгу,
     гостеприимно открыли двери испанским детям.

   Наша пушкинская школа была в числе первых,
где были организованы классы для испанских детей».

Елена Висенс, касаясь данной темы, в частности упоминает:
   «К концу 1938 года в СССР было 15 детских домов
          для испанских детей: десять в РСФСР,
среди которых один — N10 в городе Пушкине под Ленинградом —
  специально для  детей - дошкольников бойцов Анти-фаш,
а пять других — на юге Украине в пионер-лагерях возле моря !!

Первых детей из-за рубежа «Артек» принял уже в 1926 году.
         Это были дети немецких коммунистов.
     В другой раз иностранцы появились весной 1937.

       На пароходах привезли детей из Испании.
В некотором роде они были «блатными» – только дочери
              и сыновья республиканцев.

   Но прислали их не наслаждаться крымскими видами.
Детей эвакуировали из страны, охваченной гражданской войной.
  Во сне эти дети страшно кричали или просто плакали.

    У них не было игр не про войну, и рисовали они
падающие из самолётов бомбы и стреляющих друг в друга людей.

В России детские дома в основном были сосредоточены
  под Москвой и Ленинградом, и для их создания
       были использованы дома отдыха ВЦСПС,
         старые дворянские особняки.

       Больше половины испанских детей,
прибывших в Советский Союз в 1937–1939 годах
     было из Страны Басков, из которой —
после печально знаменитой бомбардировки Герники
 и падения основных республиканских оплотов —
           началась массовая эмиграция.
По некоторым данным, в те месяцы родину покинуло
более 20 тысяч баскских детей, многие из которых,
    правда, спустя некоторое время вернулись,
          с благодарностью к СССР !!

          Так, в подмосковном Солнечногорске
для размещения был использован профсоюзный дом отдыха
  в бывшем живописном поместье фабриканта Кноппа
      на озере Сенежское, упоминаемом с тех пор
и до настоящего времени не иначе как „дом испанцев“.

  К лету маленькие испанцы понемногу оттаяли.
Научились пионерским играм и русским словечкам.
    Чтобы они слышали какие-то родны звуки,
им ставили единственную пластинку на испанском –
  с народной мексиканской песенкой «Кукурача»,
 которая была очень популярна в довоенном СССР.

Незамысловатую песенку испанцы быстро выучили наизусть
                (а может, знали раньше)
   и выделывали под неё па из народных танцев,
                ко всеобщему веселью.
      В конце лета из лагеря их распределили
по крупным городам СССР. А ещё через несколько лет часть
 вчерашних испанцев-артековцев снова оказалась на войне –
 теперь на Второй Мировой, на стороне Советского Союза.

Только в 1950-х лагерь стал принимать иностранных детей
                на постоянной основе.
    Под них выделялась самая «крутая» смена – август.
             В этот месяц хватало фруктов
 и овощей всех сортов, погода вела себя безупречно,
а расписание особенно усердно насыщали мероприятиями.

  Предпочтение отдавалось детям из соцстран, Монголии
и некоторых стран Африки. Но можно было встретить среди
отдыхающих принца или принцессу, победителя какого-нибудь
 устроенного СССР международного конкурса из капстраны.

   На Украине эти детские дома создали в Одессе,
             Херсоне, Киеве и Харькове.
  Во время Великой Отечественной войны большинство
„испанских детских домов“ было эвакуировано в Среднюю Азию,
  Башкирию, Поволжье, на Северный Кавказ и в Грузию.

К лету маленькие испанцы понемногу оттаяли.
Научились пионерским играм и русским словечкам.
Чтобы они слышали какие-то родны звуки,
им ставили единственную пластинку на испанском –
с народной мексиканской песенкой «Кукурача»,
которая была очень популярна в довоенном СССР.

Незамысловатую песенку испанцы быстро выучили наизусть
   (а может, знали раньше) и выделывали под неё
     па из народных танцев, ко всеобщему веселью.

В конце лета из лагеря их распределили по крупным городам СССР.
А ещё через несколько лет часть вчерашних испанцев-артековцев
   снова оказалась на войне – теперь на Второй Мировой,
               на стороне Советского Союза.

  Только в пятидесятых лагерь стал принимать
    иностранных детей на постоянной основе.
Под них выделялась самая «крутая» смена – август.

В этот месяц хватало фруктов и овощей всех сортов,
погода вела себя безупречно, а расписание особенно
          усердно насыщали мероприятиями.
   Предпочтение отдавалось детям из соцстран,
       Монголии и некоторых стран Африки.

   Но можно было встретить среди отдыхающих принца
или принцессу, победителя какого-нибудь устроенного СССР
          международного конкурса из капстраны.

Весной 1944 года более тысячи детей Испании
     вновь были привезены в Подмосковье,
  часть осталась в Грузии, Крыму, Саратове.»

      Конечно-же, побывала в «Артеке»
     самая известная девочка 1980-х,-
         американка Саманта Смит,
«разрядившая» ядерное противостояние США и СССР.
  Ей не только отвели лучшую двухместную спальню,
но и добыли цветной телевизор, который туда поставили.
       Вряд ли Саманта даже заметила этот жест,
  ведь в лагере ей были интересны совсем другие вещи.

Ради дружбы народов в «Артек» привозили лидеров
          дружественных (и не очень) стран.
  Особенно запомнился бывшим артековцам Бокасса.

Он с удовольствем целовал румяные щёки детей – а позже,
через много лет, расцелованные узнавали, что пообщались
с настоящим людоедом. И кто его знает, о чём он думал,
            поглаживая детей по пухлым щёчкам.

Шестьдесят лет назад в Мадриде завершилась беспрецедентная
  по объему полученной секретной информации операция ЦРУ
против Советского Союза, на четыре года превратившая Испанию
              в один из эпицентров холодной войны.

    Называлась она Project Ninos («Проект "Дети"»),
     а главными действующими лицами и в то же время
жертвами поединка спецслужб стали дети республиканцев —
те, кого вывезли в ходе гражданской войны в Испании
в 1930-е, а 20 лет спустя, в разгар советской оттепели,
           отпустили обратно на Родину.

На фоне сегодняшних непростых отношений между Западом и Россией
эта круглая дата (операция шла четыре года — с 1956 по 1960 год)
        не прошла незамеченной: телеканал Discovery
     в октябре устроил в Испании премьеру документального
   сериала Project Ninos*, в котором сделана попытка
           разобраться в деталях операции**..,
  до сих пор практически неизвестной широкой публике.

«Над всей Испанией безоблачное небо» —
считается, что именно с этой фразы,
переданной радио анклава Сеута,
начался мятеж военных против избранного
республиканского правительства страны.

   О том, действительно ли это так, историки спорят.
Однако факт остается фактом: вечером 17 июля 1936 года
 состоялся путч, который привел к гражданской войне,
             продолжавшейся до 1939 года,
и установлению диктатуры генерала Франсиско Франко.

Предпосылок для этого было много, но основная заключалась в том,
что армия, возглавляемая консервативной военной аристократией,
по большей части не поддерживала республиканское правительство,
   пришедшее к власти после падения монархии и состоявшее
         из представителей либеральных и левых сил.

Парламентские выборы 1936 года, на которых
 с минимальным перевесом голосов победил
   блок левых партий «Народный фронт»,
    еще более усугубили положение дел.

 Под влиянием парламента правительство Испании
           осуществляло радикальные меры,
 касающиеся ускорения перераспределения земли,
излишки которой экспроприировали у крупных помещиков.

Впрочем, многие крестьяне так и не дождались своей доли,
в результате чего в стране резко выросло число попыток
          стихийного захвата земельных наделов.

Не лучше ситуация обстояла и с рабочим классом —
      в условиях экономического кризиса
       ширилось стачечное движение.

К подготовке мятежа военные приступили сразу после победы
                «Народного фронта»,
    признав, что левые угрожают будущему страны.
   Несмотря на первоначальные успехи бунтовщиков,
  в результате путча им удалось взять под контроль
            лишь некоторые регионы страны.

     Началась долгая кровопролитная гражданская война.
Республиканцы и лояльные им силы заручились поддержкой СССР,
а восставшие военные, во главе которых в сентябре 1936 года
    встал генерал Франсиско Франко, — Италии и Германии.

  Одна из областей, потерпевшей наибольшие разорения
    и разрушения, Страна Басков, промышленный регион,
за который ожесточенно боролись силы франкистов и республиканцев.

   Печально знаменит город Герника,
  практически полностью разрушенный
под бомбами немецкого «Легиона Кондор».

   Бомбардировкам подвергались Мадрид и Барселона,
в результате военных действий массово гибли мирные жители.
Всего в СССР в составе четырёх партий прибыло 2895 детей.

Большая часть детей происходила из Страны Басков,
   Астурии и Кантабрии, районов, отрезанных
   на севере мятежниками от остальной страны.

         Возраст детей был от 5 до 12 лет.
    С детьми поехала небольшая группа взрослых
в качестве воспитателей. Позже, уже в детских домах,
с детьми работало около 1400 учителей, воспитателей,
      врачей, среди них 159 человек были испанцы.

  Из воспоминаний Хотиной Гертруды Александровны —
учительницы школы № 1 (ныне № 500) в 1935—1941 годах
        об обучении испанцев в советской школе:
    «В 1937 году в разгар борьбы патриотов Испании
с фашистами советские школы, верные интернациональному долгу,
      гостеприимно открыли двери испанским детям.
       Наша пушкинская школа была в числе первых,
  где были организованы классы для испанских детей».

Елена Висенс, касаясь данной темы, в частности упоминает:
               «К концу 1938 года в СССР
      было 15 детских домов для испанских детей:
десять в РСФСР (среди которых один — N10 в городе Пушкине
    под Ленинградом — специально для дошкольников),
   а пять других — на юге Украине в пионер-лагерях.

В России детские дома в основном были сосредоточены под Москвой
и Ленинградом и для их создания были использованы дома отдыха ВЦСПС,
старые дворянские особняки. Так, в подмосковном Солнечногорске
    для размещения был использован профсоюзный дом отдыха
в бывшем живописном поместье фабриканта Кноппа на озере Сенежское,
     упоминаемом с тех пор и до настоящего времени
              не иначе как „дом испанцев“. 

Большинство привезённых детей поместили в детские дома,
  деятельность которых курировал специально созданный
           «Отдел детских домов специального
     назначения» при наркомате просвещения СССР.

                Одним из детских домов,
  в котором размещали прибывших из Испании детей,
был детский дом № 5 на станции Обнинское Калужской области.

   В 1937—1938 годах в Тишковский Дом Отдыха из Испании
прибыла группа детей сирот, которые осели на подмосковной земле.
 В дальнейшем многие из них работали на московских заводах.

Детей, вывезенных в Бельгию, Великобританию, Францию,
  Данию, Швейцарию и Мексику, разместили в семья.
           Основная часть этих детей
   была репатриирована в Испанию в 1939 году.

    Вывезенные в СССР дети оставались здесь
  достаточно продолжительный период времени.
     Часть из них возвратилась в Испанию
            между 1956 и 1959 годами,
часть выехала на Кубу, но многие остались в СССР.

В 1957 году между советским и испанским руководством
был подписан договор о возвращении «детей» на родину.
     21 января, при посредничестве Красного Креста
советский пароход «Крым» привез в Испанию 412 испанцев.

  Повзрослевшие дети испанских коммунистов и революционеров
приняли участие в Великой Отечественной войне советского народа,
получив многочисленные награды и став героями (Ибаррури и другие).

      Арасели Руис Торибьос, родившаяся в Хихоне,
рассказывает, как военный корабль, обстреливавший город,
 охотился за кораблем, на котором дети плыли до Бордо.

      Многие из отправленных в эвакуацию детей
 уже испытали весь ужас войны. Чарито Лоренция
    пережила смерть отца, горняка из Астурии.
Он был убит на глазах девочки. А сама она бежала
     из фашистского плена к республиканцам.

         Бланка Аргуэллес Гутьеррес рассказывает,
    что её отца, секретаря коммунистической партии,
   после начала войны фашисты искали по всей Астурии.
Мать посадили в тюрьму, сестра умерла, заболев в концлагере.
         Отца в итоге нашли и расстреляли,
     он похоронен в братской могиле в Овьедо.

Расстреляли также его брата, и родные до сих пор не знают,
  в каком месте, ставшем братской могилой, он похоронен.
 Бланка констатирует: «Мне было 8 лет, я была слабенькая.
         Приехали в Советский Союз в ноябре месяце,
  и у меня началась скарлатина, потом другая болезнь.
Если бы я осталась здесь, меня бы на этом свете не было,
               я уже была бы под землей».

Первые — довоенные — годы, проведенные в СССР,
  испанцы вспоминают как самые счастливые.
  Многие помнят, как горячо их встречали.

Мануэль Арсе в своей книге «Воспоминания о России» пишет:
«В Ленинграде на пристани нас встречала огромная толпа,
          все нас приветствовали, махали руками,
пытались обнять, что-то кричали. Нас отвели в большой дом,
      где нас искупали, провели санитарный осмотр,
  затем одели в новую одежду,- мальчиков одели
в матросские формы,- и устроили нам настоящий банкет…»

 Приехавших в СССР маленьких испанцев не отдали в семьи,
        а воспитывали всех вместе, в детских домах.
Часто этот факт в современных публикациях преподносится
с оттенком осуждения: мол, во всех других странах все было,
         как у людей, и малышей поместили в семьи.
 И только в СССР их зачем-то поместили в детские дома.

   В СССР действительно вопрос о жизни детей из Испании
решался совсем в ином ключе — не так, как в других странах.
     В Европе испанских детей распределили по семьям,
так как речь шла только о том, чтобы не дать детям погибнуть
у себя на родине от бомбежек. Никакой другой цели принимающая
      перед собой не ставила, да и ставить не могла.
   В СССР правительство стремилось не только накормить
и вылечить детей. Одной из главных задач стало их воспитание.
Детей надо было воспитать как испанцев и как коммунистов.
         Они должны были вернуться на родину
       и стать достойными членами общества.

   Выросшие в СССР испанцы с огромной благодарностью
  вспоминают о том, что сделал для них Советский Союз.
Бланка Аргуэллес Гутьеррес говорит, что благодарна Сталину
    за то, что он не дал усыновить испанских детей.
    «Нас хотели усыновить, и он сказал, что нет —
 мы рано или поздно должны вернуться в свою страну,
             там у нас родители».

      Арасели Руис Торибьос рассказывает с сожалением:
«Нашу историю должны знать все, потому что это же ужас —
из Испании с 1937 до 1939 года выехало 36;000 детей —
это же целое поколение. И жизнь испортили очень многим,
     потому что не все имели счастье попасть в Союз.
    Те, кто попали в Бельгию, Францию, Англию,
         их удочерили, они потерялись.

Были случаи, в волонтерский центр, где я работала,
приходили люди, и рассказывали:
«Умирала моя мать, и она говорила при смерти:
„Ты испанка, я тебя удочерила, ты найди своих“.

        Им поменяли всё — имя, фамилию.
        Бедные люди, мне их было жалко.
          Не осталось никаких данных.
Они забыли, как их зовут, забыли испанский язык.
 Как же найти, если она сама не знает, кто она?
Мы не потеряли эти данные: все знали, где родился,
  когда родился, как зовут, кто отец, кто мать.
        Поэтому мы рады, что попали в Союз,
 в Союзе было запрещено отдавать детей в семьи».

      В СССР дети были помещены в детские дома,
   созданные в удобных санаториях и домах отдыха.
Детские дома располагались в самых разных городах СССР:
    в Пушкине, в Обнинске, в Болшево, в Одессе.
 Летом дети отдыхали на море в пионерских лагерях,
            в том числе в Артеке.

 Одним из главных вопросов стал вопрос воспитания
               и образования испанцев.
    Преподавание велось на испанском языке,
       чтобы дети не забывали родной язык.
     Русский был одним из изучаемых предметов.
   Специально для испанских детей были переведены
   на испанский учебники по основным дисциплинам,
а также изданы учебники по географии и истории Испании,
      переводились произведения классической
          русской и испанской литературы.

     Антолина Эчеваррия Агирресабал подчеркивает:
   «Надо сказать, что Советский Союз много сделал.
Первое, что сделал — чтобы мы не забыли свой родной язык.
   Мы наравне с русским проходили испанский язык,
         у нас были учителя испанские».

      Частью персонала, работавшего с детьми, стали те,
кто сопровождал детей из Испании — их родные, учителя, врачи.
Среди них были беспартийные, а также члены Коммунистической
    партии Испании, Социалистической партии Испании,
    Объединенной социалистической молодежи Испании
   и Объединенной социалистической партии Каталонии.
 Не все взрослые испанцы имели навыки, способности и знания,
чтобы заниматься с детьми. И совсем не все готовы были разделять
советские ценности. Испания была традиционной религиозной страной,
   со своими устоявшимися представлениями и традициями.

    Но вопрос с преподаванием и преподавателями
          так или иначе решался,
в том числе с помощью привлечения русских учителей
 со знанием и без знания испанского языка.

Дети постоянно находились под опекой Компартии Испании
и ее руководителей. Генеральный секретарь Компартии Хосе Диас
подарил им библиотеку классической литературы, в гости
к ним приезжала Долорес Ибаррури, решавшая и сложные вопросы
воспитания, и вопросы, касавшиеся тех или иных нужд детей.

         Особое внимание уделялось здоровью детей,
 так как не все приехали в СССР здоровыми, и не все легко
адаптировались к новым условиям, в том числе климатическим.

  Важное место занимало не только школьное образование,
            но и творческое воспитание детей.
  В детдомах были организованы кружки художественной
  самодеятельности, в ноябре 1938 года испанские дети
даже выступили на торжественном концерте в Большом театре.

           Детей водили по музеям и выставкам.
Многие из них с успехом занимались в спортивных секциях.
         Почти все вспоминают этот период времени
как счастливый и беззаботный. Дети писали домой письма,
      в которых просили родителей не волноваться.
В свою очередь сами они выражали в письмах тревогу
   по поводу того, как там их родные, что с ними,
не голодают-ли они в то время, как их дети «едят,
           как короли и спят, как принцы».
 Эти письма теперь находятся в испанских архивах,
  так как франкисты не передавали их адресатам.

           Счастливое время закончилось
     с началом Великой Отечественной войны.
Испанские дети столкнулись со всеми сложностями,
которые переживали в тот момент все советские люди:
холод, голод, эвакуация, бомбежки, тяжелая работа.
В то же время от детей и их воспитателей требовали
    использовать любую возможность для учебы.
      В местах эвакуации оборудовались классы.
  Занятия продолжались в самых тяжелых условиях,
 несмотря на то что не хватало бумаги, учебников,
  было холодно и голодно. Одной из целей занятий
было не дать детям забыть родину и испанский язык.

           Испанские дети рвались на фронт,
   но установка партии была в том, чтобы они учились,
осваивали рабочие профессии и получали высшее образование.
Как правило, испанцы вспоминают время войны как неизбежно
          тяжелое, так как сложно было всей стране.

    Бланка Аргуэллес Гутьеррес говорит в интервью:
    «Мы жили другой жизнью — капиталистов не было,
всё было народное. Когда говорят что-то плохое про СССР
[репатриированные], я вспыхиваю. Предатели, traidores!
          Потому что это люди неблагодарные.
         Советский народ сделал все, что мог.
Во время войны все голодали. Мне даже хотелось плакать.
Нас кормили, дали учебу. А ты говоришь, что в СССР плохо ели?
Когда говорят плохо про Союз [те, кто там не был],
первое, что я спрашиваю „Ты был там?“ Нет, ты не знаешь,
      ты только слышал. А я там была и тут.
     Тебе не нравятся мои идеи? Дело твое.
       Но я могу сказать, где, что и как».

 После окончания Второй мировой войны встал вопрос о том,
         могут ли испанцы вернуться на родину.
Общая установка партийного руководства СССР заключалась в том,
что испанцы не должны возвращаться в Испанию, где правит Франко.
   КПИ во главе с Долорес Ибаррури считала, что на родине
         испанцы будут подвергаться преследованиям.

    После окончания войны сохранялась надежда на то,
   что фашистский режим Франко удастся свергнуть,
и до 1948 года СССР поддерживал идею коммунистов Испании
       продолжать в Испании партизанскую войну.

     Несмотря на то что последние партизанские отряды
в горах Испании были разгромлены Франко только в 1967 году,
  уже к 1950 году стало окончательно понятно, что Запад
не допустит свержения Франко и прихода к власти левых сил.

     На фоне такой сложной политической обстановки
         возвращение в Испанию детей из СССР
было фактически невозможно. Сами испанцы высказывают
 в связи с возвращением и свои как прагматические,
          так и идеологические соображения.

       Томас Нуньо Ораа, родившийся в Бильбао,
эвакуированный в СССР и вернувшийся в Испанию в 1960 году,
говорит в интервью: «Я с семи лет в Союзе, жил под Москвой,
в Красновидово», «я есть продукт России, русского языка».

            Ораа с раздражением рассказывает:
  «Была одна испанка… Кажется, она кончила университет
и, наверное, умная. Ты представляешь, 1945 год, кончается война.
     Нам от 15 до 20 лет, больше, чем половине детей.
И вот она выдвигала идею, что нас не пускали, а Советский Союз
   должен был бы разрешить нам вернуться на Родину.
    Так и представь, мне было 15 лет, я еще в школе.
         И вот вернуться в Испанию — и что?
       Ты еще и не доучился, и не работаешь…

       Все родители наши, 90%, были очень простые.
        Богачи не посылали своих детей в Россию.
Ты представь: нас трое,- сестре 12, мне 15 и моему брату 20.
           И мы в 1945 возвращаемся в Бильбао.
  А у моей матери еще 5 детей. И живут в рабочем районе.
       А мой отец чернорабочий. Вот эта неискренность.
       Не люблю вранье, но это вранье везде.
Я вообще-то положительный парень, но иногда очень возмущаюсь».

 И всё-же, несмотря на отрицательное отношение
испанского и советского партийного руководства,
испанцы после войны начали возвращаться на Родину.

Хотя большинство из вернувшихся в Испанию прибыли
     сюда уже после смерти Франко в 1975 году
 и восстановления между странами дипломатических
              отношений в 1977 году.
На родине советские испанцы сталкивались с самыми разными
сложностями. Прежде всего, справедливыми оказались опасения,
что люди, приехавшие из СССР, будут подвергаться допросам
 и преследованиям. Многие из репатриантов рассказывают,
 что их вызывали в полицию на многочисленные допросы,
    часть приехавших допрашивали сотрудники ЦРУ,
 так как вернувшиеся из СССР зачастую имели высшее
        образование и могли стать источником
          той или иной информации о СССР.

   Если допросы были частым явлениям, то преследования
   в связи с политической деятельностью были редкостью —
не так много вернувшихся включилось в активную политическую работу.
Хотя и такие случаи тоже были. Далеко не все в итоге прижились
 в Испании: часть была вынуждена уехать под давлением полиции,
но в основном уезжали по своей воле — слишком большие несоответствия
     в образе жизни и мыслей не давали советским испанцам
          осесть на исторической родине.

Бланка Аргуэллес Гутьеррес рассказывает в интервью
     о своей жизни после возвращения в Испанию:
«Один раз мой семилетний сын играл с другом.
К ним подошли из секретной полиции и спросили
„Где деньги? Где вы их спрятали?“ Они ответили:
          „Не знаем, нет никаких денег“.

  И тогда их забрали в участок. Так, конечно, пытались
запугать моего мужа, всю семью, показать вседозволенность.
  К репатриированным постоянно приставала полиция.
             Искали что-то, чтобы наказать…
Через два или три года после того, как мы приехали,
          моего мужа посадили в тюрьму в Овьедо».

 Бланка рассказывает об одном из посещений дома полицией.
В её рассказе много юмора и сарказма, а также нескрываемого
удивления в связи с дикостью полицейских. Бланка говорит:
        Они пришли ночью! «Я пошла, открыла и первое,
что у меня вышло изо рта — 20 лет жила в Советском Союзе,
     никто мне не посмел мешать, а тут два года живу,
и не только мешают — приходят, когда все дети спят, ночью…
Они искали пропаганду и окружили весь дом, выворачивали все…

    У меня был приколот значок с Лениным.
 «Кто это?» — спрашивает. Я говорю: «Мой дядя».
       Для них коммунист был хуже черта.
    Местные полицейские искали пропаганду,
но сами вообще не понимали, ни что такое коммунизм,
            ни как что выглядит…

У нас Астурия считалась одним из самых грамотных регионов,
не считая, конечно, Мадрид. Вот моя мать умерла в 91 год,
я приехала, она читала и писала, но без многих знаков препинания.
    Но Галисия, Андалусия — неграмотные-неграмотные».

   По возвращении в Испанию многие столкнулись с тем,
что их окружение очень отличалось от привычного советского.
Вокруг было много неграмотных людей и, конечно-же..,-
борцы с коммунизмом, не знающие, как выглядит Ленин,
            могли вызывать только сарказм.

      Приехавшие в Испанию советские испанцы были уже,
по существу, как выразился Томас Нуньо Ораа, «продуктом России».
Они вернулись в традиционную, религиозную, малокультурную
в своем большинстве и плохо образованную Испанию и поняли,
что духовно чужды своей стране, что за годы жизни в СССР
они сложились как личности, и их представления сильно
                отличались от испанских...

           Серхио Салуэнь говорит:
   «Нам с братом посчастливилось попасть
       в лучший город России — в Пушкин…
О городе и детском доме у меня остались самые лучшие воспоминания.
Я и сегодня хотел бы жить в Пушкине, купить маленькую квартиру.
        Это моя мечта! Я хорошо помню, как нас, детей,
построившихся парами, водили на прогулки в Екатерининский парк.
Помню экскурсию в Янтарную комнату Екатерининского дворца.
      Строем, во главе с преподавателем, дети ходили
         на экскурсию даже в Павловский дворец…»

О переезде в Испанию он рассказывает следующее:
  «Родственники, приехавшие нас встречать,
          были сильно разочарованы.
     Они наняли большой грузовик для вещей,
     а мы приехали с двумя чемоданами.
    «Где же ваш багаж?“ — спросили они.

         «Это все», — ответили мы. Они не могли поверить.
 Ведь у нас, в отличие от всех наших испанских родственников,
есть высшее образование, и при этом мы в их глазах выглядели нищими.
Но мы нисколько не жалеем об этом, ведь когда начинаем вспоминать
       и рассказывать о своей жизни, то выясняется,
        что у нас она во много раз интереснее».

      Это общее мнение советских испанцев.
   Их жизнь в послевоенной Испании, возможно,
была бы более сытая, но уж точно менее интересная.

        Анхель Навалон отвечает на вопрос,
       что было бы, останься он в Испании:
   «Наверное, жизнь бы сохранили, но специальность
инженера-строителя, после того как отец побывал в тюрьме,
     я бы не получил точно. И хотя, может быть,
       жизнь сложилась бы у меня легче,
    но была бы менее полной, интересной».

     Мануэль Арсе, вернувшийся в Испанию и ставший
   там третьим в стране нейрорентгенологом, пишет:
«В 1956–57 годах, когда в Испанию стали возвращаться
       первые репатрианты из Советского Союза,
   среди них были женщины-архитекторы, инженеры,
         авиаконструкторы, экономисты —
       для испанского обывателя это был шок…
     Я приехал 1 марта, а 3 марта уже работал
     в крупнейшей мадридской клинике „Ла-Пас“.
Правда — год без зарплаты, только за комнату и питание».

 Дионисио Гарсиа Сапико — скульптор и иконописец, убежден:
       «То, что я обрел в России, кем я стал здесь —
нигде в другом месте не получилось бы, а если-бы и получилось,
         то все равно вышло-б не лучше, а хуже».

Вирхилио де лос Льяноса Маса так описывает возвращение
  испанцев на родину: «Уже в 1956 году, когда первые
  из нас вернулись на родину, в порту их встречала
  толпа журналистов, ожидающих сенсации: обрусевшие,
           потерявшие родной язык эмигранты.

Вряд ли они были готовы увидеть такое число образованных,
культурных людей, великолепно владеющих родным языком,
у которых находились лишь добрые слова в адрес Советской страны…»

Образование и кругозор повлияли на представление попавших
в СССР испанцев об обществе, политике, смысле жизни.
В отличие от своих, как правило, верующих испанских родственников,
они, воспитанные в СССР, верили в науку и в человека.

Так как их жизнь долго протекала в среде испанской общины в СССР,
 сначала в детских домах, потом, после войны, при детских домах,
куда многие приходили за поддержкой, затем в Испанском культурном
      центре, работавшем сначала как место расположения
  Коммунистической партии Испании, а потом в качестве
испанского культурного центра, места культурного отдыха
                живших в СССР испанцев,
   у них сложилась привычка к коллективной жизни.

     Ставший музыкантом Луис Гарсия Луке говорит,
  что мог бы уехать в Испанию. «И что я буду делать?
Там совсем другая жизнь. У каждой семьи есть своя хата —
          родители, дети, внуки живут отдельно.
Есть такие неписаные законы. Здесь я могу ездить в Испанский Центр,
хор — уже почти 20 лет работаю с ним… Продукты там, конечно,
  и условия лучше. Но друзей уже таких не будет, как здесь.

Если я поеду в Испанию, я умру. Работы нет, сидишь дома.
            Жизнь у них в Испании не по мне.
Если закроют Испанский Центр — то все, пропала наша коммуналка…»

Привычка работать, заниматься любимым делом и ощущение,
  что это и есть правильное устройство жизни, сквозит
      в словах многих испанцев, воспитанных в СССР.
Для многих, осевших в Испании, большой потерей стала
утрата сложившейся в СССР испанской общности. В Испании
они сталкивались зачастую с непониманием и отчуждением.

          Луиза Бернальдо Де Кирос вспоминает:
   «Когда я приехала в Испанию, сразу почувствовала,
что мы чужие. По взглядам. Как они ни хотели любить нас,
ничего не получалось. Садились вечером смотреть телевизор,
    и одну и ту же передачу они понимали по-своему,
              а мы совсем по-своему…

   Когда мы туда приехали, и мы слушали этих министров,
я очень быстро поняла, что Испания — очень отсталая страна.
             Этот министр говорил очень плохо.
Я слушала, как они там выступают, муть такая, невозможно.
У него даже платформы никакой нет. А мы учились в Москве,
           учителя были очень хорошие у нас.

   Была еще одна проблема — отношение к приехавшим
 как к коммунистам. В Мадриде я прожила около 5 лет.
 Там у меня умер муж. Из России позвонили и сказали,
  что в Испании хоронить нельзя, надо везти в Россию.
А у меня тогда кончились деньги, везти тело очень дорого.
И там у меня множество богатых родственников, сестры,
  тёти, дяди, но никто из них не дал ни копеечки.
  Потому что для них мы были русские, коммунисты».

Многие советские испанцы говорили также об отвращении
к обывательской, мещанской благополучной и сытой жизни,
стоящей в Испании во главе угла и заслоняющей духовные
    интересы, человеческую близость и общность.

   Парадоксально, но в СССР возник маленький кусочек
новой Испании, о которой мечтали испанские интеллектуалы,
       отправившиеся на Гражданскую войну.

     Но этот очаг остался в безвоздушном пространстве.
Ему не нашлось места во франкистской и постфранкистской Испании.
    Но не стало места и в новой, постсоветской России,
    где советские испанцы — осколок советской империи,
           могут, по сути, только доживать
         более или менее спокойно свой век.