Стажёр

- Охтыж… Кхмххх… Schei;e! - ругнулся Штирлиц, отдёргивая руку от кактуса.

Выход из анабиоза был лёгким и приятным.
Межгалактический Модифицированный Субъект Сукулентного Типа, МиМиСиСиТ (самому кактусу нравилось просто «Мими») потянулся всем тельцем и с удивлением обнаружил, что находится не посреди мексиканской пустыни, куда его должны были приземлить, но каким-то неведомым способом преодолел расстояние в тысячи километров и — проверил он навигатор — очутился в Берлине. Более того, он уже получил опытный образец крови землянина! Он гений, гений! А вовсе не лузер, как считали те, кто послал его на первую стажировку в задницу галактики.
Однако, что тут у нас? Ого! 50 миллиардов клеток, 68% кислорода, 60% воды, больше восьмидесяти макро- и микроэлементов, в том числе золото, ртуть, серебро, марганец, кобальт, селен, кремний, ванадий, медь, цинк, молибден! Мими блаженствовал. Перед ним стоял биозавод по производству редчайших элементов. Это успех! «Характер нордический, выдержанный,» — пискнул нанокомпьютер и затих.

—  Штирлиц, — раздался вкрадчивый голос, и у Мими отчего-то скрутило иголки. — У Вас болит горло? Надо бы промочить…
—  Мюллер, воздух здесь суховат, вот и закашлялся, извините. Но отчего бы и не промочить? За углом прекрасная пивная, «У весёлой Марты». Бывали? — Исправно отщёлкивал речевой синхронизатор.

Экземпляр был хорош — вылитый Цереус перуанский (Cereus peruvianus monstrosus), благороднейший вид кактусов, перед которым особенно благоговел Мими: весь состоящий из углов и вертикалей, с присобранной у глаз кожей и резкой, как след от метеорита, линией рта. Но самыми поразительными в человеке были глаза: очень тёмного цвета — не глаза, а провалы, и что-то такое в них было и обжигающее, и ледяное одновременно. «Печаль,» — вспомнил вдруг Мими непонятное слово из методички.

Второй на его фоне казался примитивнейшим Клейстокактусом Штрауса (Cleistocactus straussii): гладенький, пухленький, покрытый светловатым пушком. Но в голосе — мягком и обманчивом, как зыбучий песок, — чувствовалась угроза такой силы, что Мими немедленно захотелось обратно, в пустыню, к двум солнцам родной планеты.

— Что Вы прилипли к этому кактусу, Штирлиц?
— А знаете ли Вы, Мюллер, что у нас очень мало информации о кактусах? Само слово «кактос» обозначало у древних греков «неизвестное растение». Впрочем, про этот экземпляр мы знаем многое, — Мими вспомнил слова куратора про «секретную миссию» и заёрзал, — перед нами Маммиллярия колючейшая (Mammillaria spinosissima), в чём я сегодня имел неосторожность убедиться. 
— На 90% он состоит из воды, на 30% из воздуха, а также из восьмидесяти с лишним макро- и микроэлементов: золото, ртуть, серебро… — захлёбывался синхронизатор.
— Так что перед нами практически вся таблица Менделеева, биозавод по производству… 
— …редчайших элементов, - пролепетал Мими.

— Родиной кактусов является Мексиканское плоскогорье. И судя по виду нашего экземпляра, он прибыл оттуда совсем недавно. Вам не кажется это подозрительным, Мюллер?
— Это может быть подозрительным только для Вашего извращённого ума. Обычный кактус в обычном цветочном магазине. Скажите ещё, что он шпион!
— Ну, какой же он шпион — так, стажёр, — и Штирлиц потрепал обомлевшего Мими за колючую щёчку.
— Что касается меня, Штирлиц, то я люблю рыбок. И знаете почему?
— Они молчаливы и предсказуемы. 
— Верно, дружище. Так что там насчёт «Грудастой Мери»?
— «У весёлой Марты», Мюллер. Уже иду. А кактус я, пожалуй, возьму с собой: судя по всему, он беспощаден к врагам Рейха. Пусть охраняет мой письменный стол.