Былинные земли. Чаша Грааля в долине Vla A. Ч. 90

(Продолжение)

                "Кто от родной земли отказался, тот и от Бога своего отказался"
                (Федор Достоевский)


МЕЛЬНИЦА НА ПОЛЕВЕЖИЦЕ

В средние века реки были порубежными, по ним, в основном, проходили границы имений, поветов и воеводств, повторяя маршруты варягов. Они же давали жизнь людям.

Василий Низовцов, составляя отчет для московского царя Грозного в 1563 году, юго-восточную границу Полоцкого повета прокладывал по Береще и Ясе (Эссе), и тянул до Лепеля.

Потом, вдруг, словно спохватившись, возвращался и писал: «А от Точного мху по рубежю Полоцкого повету до Улы реки лесу, болшего мху и болота с 30 верст».

Точный мох – это точка двух миров: северного и южного, полоцкого и виленского, это настоящий верстовой узел. Недаром там образовалось село Свяда: Староселье со своим «пригородом» - Свядой Городком, или Слободой. Она же сопутствовала «литовскому городу», который возник в «стародавнем месте Лепельском», на южной стороне Белого озера, между Ясой (Эссой) и Уллой.

Покидая Берещу и, входя в Эссу, миряне вставали перед дилеммой: куда плыть дальше?

Помните афористическое выражение: «направо пойдёшь — счастье найдёшь, налево пойдёшь - надежду найдёшь, прямо пойдёшь — человека найдёшь…»?

Направо была Свяда, налево – Лепль, а прямо?

А прямо были устья двух рек, два параллельных входа в восточное пространство – на Лукомльскую возвышенность. Две деревни, расположенные при них, подчеркивали расхожесть пути. Вилы – так называлась правосторонняя – относилась к Свядскому имению и указывала на «виленскую» принадлежность. А вторая – Юшки сложилась от слова «южный» и обозначала последний полоцкий рубеж. Вилы привязывались к Свядице, соединенной со Старобинкой – болинской рекой, в связи с чем, предположительно, свядские паны именовались «боленскими». А в Юшках, на расстоянии двух верст от Свядицы, было устье другой речушки – маленькой, но не менее значимой.

О том, что перекресток был наиважнейшим, подтверждалось Батареей – городищем, расположенным меж указанными дельтами.

Свядица своей «лукомской» миссией затмила невеличку-«напарницу», и о той забыли.

А недавно местный житель, активный краевед и страстный путешественник Владимир Шушкевич, «пропахав» все лепельские окрестности, открыл ее заново. Даю ему слово: «Когда открылись архивные источники, я залез в карту Шуберта (1867 год) и наткнулся на странное название: «Полевежица». Так именовалась эта речушка. Я много раз бывал на ней, отдыхал, ловил рыбу, но никогда не задумывался о ее происхождении…»

Полевежица. Действительно, необычно и красиво – словно глоток свежей воды, или знак в поле: вежа… Что же представляла собой Полевежица?

…Всего их семь, больших и маленьких озерных водоемов, растянувшихся цепочкой, начинаясь от Уллы. Их вобрал в себя широкий распадок, предшествующий Лукомльской возвышенности. Эссенская половинка, сцепленная «паровозиком» - это три озера, объединенных Полевежицей. 

Не здесь ли пролегала часть трассы, пересекавшей все междуречье - Vla A? Не ее ли имел в виду Низовцов, называя «30 верст» от Точного мха? 

Во всяком случае, завещание (1633 год), в котором виленский воевода Лев Сапега презентовал земли монахиням-бернардинкам, подразумевало «пятое село Повзи (?) со слободкой Лутыщом». Вячеслав Носевич, расшифровывая Повзи, поставил вопрос – что бы оно означало? Но можно не сомневаться: Повзи - современный Полсвиж, расположенный в шести верстах от Лепеля, на одноименном озере. Оттуда «шагала» Полевежица.

На одной из древних карт Полсвиж обозначен наряду с Лукомлем, Свядой, Леплем и Оконным, и помечен церковной башенкой - «Poluveza» (Полувежа).

Но, странное дело, в 15-томном «Географическом словаре царства Польского и других славянских стран», подготовленном ученым сообществом на рубеже прошлых веков в Варшаве, Полсвиж не упоминается, как нет сведений и о Старом Лепеле. Совершенно необъяснимый факт, ибо статьи для энциклопедии готовил местный знаток, лепельский помещик, он же член Московского императорского археологического товарищества, Михаил Кусцинский.

С чем же это связано?

Обратившись к более поздним картографическим пособиям, я вдруг обнаружил интересные детали. Землемерная карта, составленная Шмиттом и Кладницким в 1816 году, называется «Геометрический план… Лепельского уезда». Издание уникальное - в нем все селения с их «статусом» и типом, а также цельная топографическая панорама: болотистые, лесные и жилые зоны, дороги и границы, и весь набор водоемов. Указаны даже ручьи, даже – безымянные, подписанные «руч. без назв.»

Глянув туда, где должна быть Полевежица, я застыл в недоумении – ее не было! Юшки есть («с Усохами то ж»), и застенок на берегу - «Черноручье». А речушки нет!

Более того, последнее озеро, которое она связывала с Эссой, поменяло облик: развернулось на девяносто градусов, с запада на восток, встав поперек всей цепочки. Так еще и название ревизовалось!

Что же произошло?

Тереза Ходько – настоятельница Виленского святомихальского монастыря, в 1779 году жаловалась: «…Каштелян полоцкий Жаба писал, что у него есть имение Свяда, которое граничит с имением Лепель и фольварком Полсвиж и деревнями Заболотьем, Лутищем, Полсвижем, Заезерьем, Забим, Озерцы, Слобода Луцишская, и поэтому часто возникают конфликты между крестьянами приграничных имений…» И приводила конкретные примеры: в 1778 году Жаба присвоил часть бернардинской территории, «нелегально вырубал лес… построил мельницу на чужой земле… ловил рыбу, сети ставил на реке и все награбленное свозил в имение Свяды». Монахини-бернардинки, высказывала пожелание Тереза, «желают сохранить свое имение и установить точные границы».

Вот он, ответ на неожиданный пассаж Василия Низовцова относительно разграничительной межи между Виленским и Полоцким поветами в 1563 году. Четкой границы в этой области не было, не сформировалась. Жаба не только добывал ресурсы в бернардинских окоемах, он беззастенчиво расселял своих подданных. Полевежицу он использовал как «инструмент», чтобы двигаться вглубь по каскаду озер. Одна из деревень на берегу озера Долгое называлась уже в его честь – Жабино.

Сапега, одаривая святомихальскую обитель, заложил «мину замедленного действия» - оставил имение без разграничительных столбов. Что легко объяснимо: он занимал должность виленского воеводы. Может быть, не успел...

Капиталистический образ действий настолько развился и заполонил умы, что интересы ближних ни во что не ставились. Преобладали собственнические мотивы. Если Сапега занимал виленскую должность, то Тадеуш Жаба, наоборот, развернулся в полоцком воеводстве. Вообще, он - личность довольно незаурядная, под стать Сапеге. Как сенатор Речи Посполитой, был награжден двумя польскими орденами. А в 1784 году занял пост воеводы - полоцкого. Правда, соратники отмечали в нем склонность к коррупции и деспотизму. Был настолько неуправляем, что жалобы на него подавались даже королю.

Какую роль он сыграл в дележе Речи Посполитой, неизвестно, однако потворствовал распаду государства. По данным Национально-исторического архива Беларуси, Тадеуш в 1795 году числился в «тайных советниках Его Императорского Величества».

В 1816 году его сын продолжил дело отца. Иван Жаба выгодно женился – на графине Цецилии Плятеровой, и стал одним из богатейших помещиков Белой Руси. Идя по стопам предков, называл себя «командором мольтанским» (так в тексте Национально-исторического архива Беларуси). Поясним, что речь о старейшем в мире рыцарском ордене – мальтийском, и добавим, что российский император Павел I был поклонником этого ордена, и в 1798 году предоставил рыцарям убежище.

Они ходили в длинных черных рясах, и кто знает, почему на Борисовском тракте объявился застенок Черноручье. Он появился там в период правления Павла I, когда строилась Березинская система.

Какая связь системы с Полевежицей и каскадом полсвижских озер, точно не скажешь. Однако не исключено, что один из вариантов строительства предполагался там. Не через Лепль, а в обход его, что давало Жабам дополнительные преимущества. Они имели на Полевежице мельницу.

Капиталистическая формация не считалась ни с монашеской исключительностью, ни с бережным отношением к природе – уже ничто не могло удержать от способов добычи прибыли. Мельницы были первыми «ласточками» промышленного вторжения в край, как и создание искусственных водных магистралей.

Могла Полевежица стать продолжением Берещинской водной трассы? Вполне.

Шушкевич, исследуя русло реки, наткнулся на дамбу, преграждавшую путь потоку. Конечно, она могла служить основанием для мельничного устройства, затоки или прудка. Но вспомним озеро, развернутое поперек природной линии Улла – Эсса, и задумаемся, почему в 1816 году российские землемеры «не заметили» важной речонки, истекавшей оттуда. Полевежица была перекрыта?

Но с какой целью?

(Продолжение следует).

Снимок Владимира Шушкевича: на каскаде полсвижских озер, в глубоком раздумье...


11.02/21