Сокровища Тамерлана

               

                «На острие» (избранное)
                легенда из книги


ISBN 978-5-9708-0718-7

               

         Ванька Рус сидел со своим другом Колькой на окраине станицы. От нечего делать мальчишки бросали засохшие комья грязи в приближающееся стадо свиней.
         Из-за угла крайнего дома выехала телега, запряженная старой клячей по кличке Карюха, которая, с трудом переставляя ноги, тащила телегу, где была закреплена бочка с водой. Когда под колеса попадал очередной булыжник, вода выплескивалась наружу. Старый казак Семен-водовоз хлопал вожжами и на чем свет стоял, ругал станичного атамана, который не обращал никакого внимания на его просьбы собрать станичников и привести в порядок дороги. В это время подростки вскочили с корточек и помчались догонять удаляющуюся телегу. Прыткие юнцы быстро настигли ее и на ходу легко взобрались, уцепившись за края бочки. Встав ногами на борта телеги, они стали медленно продвигаться в сторону Семена-водовоза, который так был увлечен критикой атамана, что ничего не слышал за тарахтением телеги. Раздался звон колокола – Семен перекрестился, а в это время два сорванца что есть силы с обеих сторон,  крикнули в уши Семена. Очумевший с перепугу Семен резко натянул вожжи, Карюха встала, как вкопанная. Давно перетершийся ремень, удерживавший бочку, лопнул. Бочка упала с телеги и, набирая скорость, понеслась вниз по улице, окатив грязью и перепугав жену и дочь писаря Матвея. Потом, подпрыгивая и гремя, понеслась по тропинке, ведущей к реке. Друзья тем временем разбежались в разные стороны. Пустая уже бочка пронеслась к деревянному настилу, на котором местные казачки стирали белье. Подпрыгнув на возвышенности, бочка оторвалась от земли и, пролетев десяток метров, шлепнулась в реку, окатив брызгами находившихся на настиле женщин. Казачки, перепугавшись, попадали в реку. Выскочив из воды с криком, они со всех ног бросились бежать по крутому берегу, не разбирая дороги. А так как у страха глаза велики, бежали они, не оглядываясь, крича, что есть силы.
          Из домов выбегали и стар, и млад. Женщины тряслись от страха и ничего толком объяснить не могли. Казаки, ничего не добившись, решили разведать обстановку сами и, вскочив на коней, поскакали к берегу.
          На обрыве собралась группа всадников, которые с недоумением смотрели на настил, где было разбросано белье, на спокойные воды реки. На белом жеребце подъехал атаман станицы Афанасий Седов. Постукивая нагайкой о сапог, он, молча, посмотрел на реку, на казаков. Хмыкнув, развернул коня и поехал в сторону дома. Казаки, пришпорив коней, поскакали по домам, но невиданное и необъяснимое событие потрясло всю станицу.
          Вечером, когда пригнали стадо коров, жители, закончив домашние дела, высыпали на завалинки полузгать семечки и поделиться впечатлениями прошедшего дня. Возле каждого дома бурно обсуждали произошедшее событие. Самая большая группа людей собралась у дома Семена-водовоза, который был известный балагур в станице. И вот уже в который раз он пересказывал события, произошедшие с ним, каждый раз прибавляя и приукрашивая их забористыми словами.
          Атаман Афанасий Седов, повидавший немало на своем веку, решил разобраться, что же произошло на самом деле. В горницу вошла жена Марфа, сказав с упреком: «Пошел бы послушал, что говорят, может быть, чего и понял». Афанасий, молча, встал и вышел на крыльцо. Скрутив цигарку из домашнего самосада и закурив, пошел по улице. Навстречу ему шел Кузьма – его закадычный друг, который сказал, что Семен-водовоз рассказывает небылицы и баламутит народ. Афанасий, нахмурив брови, резко повернул к дому Семена-водовоза. Тот уже вошел в роль и, открыв рот, собирался рассказать новую версию случившегося. Увидев атамана, поперхнулся и, уставившись на него, смотрел вытаращенными, как у рака, глазами. Семен-водовоз не мигая, смотрел на руку атамана с нагайкой, которой тот постукивал по голенищу сапога. Афанасий, наклонившись к Семену, сказал: «Ну, сказывай, что видел».
         Семен, побагровев от напряжения и запинаясь, стал по порядку пересказывать события. Утром он как всегда поехал за водой к броду, чтобы потом развести ее по дворам. А на обратном пути, как только он въехал в станицу, черти что есть силы, гаркнули ему в уши, в голове его все померкло, и только благодаря раздавшемуся звону колоколов, сознание его вернулось. Карюха стояла на месте, а бочку черти украли.
          История была из ряда вон выходящая. Семен, хотя и слыл чудаковатым, любил также выпить и приукрасить увиденное, но чтобы придумать такое на трезвую голову днем да еще с исчезновением бочки, было маловероятно.
          Поглядев на казаков из-под взлохмаченных бровей, Афанасий сказал: «Что расселись? Пошли по домам, али дел никаких больше нет, как всякие байки слушать». Станичники стали неохотно подниматься с завалинки и расходиться по домам.
          А виновники событий весь день были в приподнятом настроении. Напугав Семена, они увидели у кузницы привязанного к коновязи белого в яблоках жеребца. Глаза у них загорелись. Хвост у жеребца был длинный, до земли, и они тут же решили выдернуть у него из хвоста несколько волосков, чтобы смастерить силки для ловли щук. Недолго думая, друзья подкрались к хвосту жеребца, схватили пальцами по нескольку волосков и что есть силы, дернули. Жеребец вздрогнул и со всей силой лягнул правой ногой, попав копытом в лицо Кольку, выбив четыре передних зуба и порвав губу. Колек, отлетев к палисаднику, со страха обмочился. Но лицо его, несмотря на страшную боль, выражало восторг. В высоко поднятой руке он держал три длинных белых волоса.
          Ваньку повезло меньше. В кулаке у него был зажат обрывок волоска. Вскочив на ноги, Колек, не веря в удачу, рванул вдоль плетня, а за ним помчался Ванька. Лихо, нырнув в заросли лебеды, они упали на землю, чтобы, наконец, по достоинству оценить добытые трофеи.  Колек, сплевывая сгустки крови, встал и, не разжимая пальцев, вытянул руку так, чтобы концы волосков не доставали до земли. От этого зрелища Ванек приоткрыл рот: такое счастье бывает только раз в жизни. Успех Кольку на рыбалке был обеспечен. Ванек с сожалением посмотрел на оборванный волосок у себя в руке. Он решил не терять даром времени и выменять у друга хотя бы один волосок, пока еще тот до конца не осознал, каким богатством завладел. Он с ходу предложил Кольку перочинный нож – главное свое сокровище. Колек, подумав, протянул ему самый короткий из добытых волосков. Но тут боль с новой силой дала о себе знать, и он решил идти домой.
          Дома из старших никого не было. Колек лег на лавку в прихожей. В голове шумело и что-то крутилось. В это время пришла мать. Увидев сына, лежащего на лавке с разбитым лицом, в грязной рубахе, она сначала хотела отшлепать его, но, приглядевшись, запричитала, взяла его за руку и повела к фельдшеру. Тот осмотрел пациента, заставил открыть рот и, не досчитавшись четырех передних зубов, удовлетворительно хмыкнул: «Повезло еще мальцу». Челюсть и лицевые кости были целы, а вот губу пришлось зашить. Зареванный Колек был доставлен матерью домой. Фельдшер сказал, что ему надо несколько дней полежать дома, а к голове велел прикладывать мокрое полотенце.
          На следующий день вечером к Афанасию пришла старуха Агриппина. Она жила одна: дети и муж погибли в сражении во времена русско-японской войны. Оставшись одна, Агриппина, пока были силы, справлялась с немалым хозяйством. Годы брали свое, ей шел уже восьмой десяток. Семен-водовоз ежедневно привозил ей воду, но почему-то вчера не привез, и она решила пожаловаться на нерадивого Семена атаману. Поздоровавшись с Афанасием, который сидел на завалинке, она присела рядом. Агриппина хорошо помнила его родителей, да и самого Афанасия близко знала. Он дружил с ее старшим сыном Григорием – отчаянным драчуном, за что они довольно часто были нещадно биты, а Агриппина не один раз лечила их разбитые коленки. Удобно усевшись, она начала вспоминать мужа и погибших сыновей, которые отдали свою жизнь в боях за Родину, и вот теперь она осталась одна, у нее нет даже воды. Афанасий, прислонившись плотнее спиной к стене, начал степенно пересказывать события прошедшего дня. Закончив, он выразительно посмотрел в выцветшие глаза Агриппины. Та некоторое время еще продолжала что-то обдумывать или вспоминать. И вдруг ее лицо озарила улыбка и она рассмеялась. Лицо атамана напротив, побагровело, шея налилась кровью, под скулами заходили желваки. Он давно уже привык к уважительному отношению со стороны станичников. А тут вдруг смеются над ним, он же не Семен-водовоз. Агриппина, поняв недовольство атамана, сказала: «Афоня, ты не думай, не над тобой я смеюсь, а оттого, что не перевести казацкий род, пока есть такие сорванцы, которые всю станицу могут на дыбы поднять».
          Глядя себе под ноги, она стала рассказывать, что вчера что-то ей нездоровилось, и она, чтобы приготовить отвар, трав с нетерпением ждала Семена-водовоза, то и дело, выглядывая в окно на дорогу. Когда она в очередной раз подошла к окну, то увидела, как по улице во весь дух неслись два подростка так, что пятки втыкались в одно место. Она сразу заподозрила, что эти два известных на всю станицу озорника совершили очередной «героический поступок» и улепетывали с места событий, пока не получили достойной награды.
          Афанасий резко встал, молча, поднялся на крыльцо и что есть силы, хлопнул дверью.
          Ванек пришел домой и, наслушавшись рассказов, чувствовал, как по спине пробегали мурашки, а одно место, которое довольно часто использовалось в целях воспитания, даже начало зудеть в предчувствии скорой расправы. К Кольку идти было опасно, но и дома было одному неспокойно. Ванька еще не знал, что когда отец Колька приехал с сенокоса, то устроил сыну допрос с пристрастием и, узнав всю правду, направился к отцу Ванька. По дороге он встретил Афанасия, и они без эмоций обсудили, как наказать сорванцов, чтобы другим неповадно было.
          Тем временем Ванек решил навестить друга. Улучив момент, когда в доме никого не было, он перелез через плетень и прокрался в дом. Колек лежал на лавке, губа у него сильно распухла, рот был полуоткрыт. Увидев друга, он заныл, что ему плохо, что он рассказал все отцу и что у него, когда он встает, кружится голова.
          Выслушав Колька, Ванек понял: битье неизбежно, надо бежать как можно быстрее к старшему брату в соседнюю станицу. Недолго думая, он выскользнул из дома Колька и опрометью бросился домой. Забежав в дом, он схватил со стола краюху хлеба и через открытое окно выпрыгнул на улицу. Оглянувшись по сторонам, он припустил что есть мочи в сторону пустыря. Сердце выпрыгивало из груди, ноги почти не касались земли, только руки что есть силы, прижимали краюху хлеба к груди. Как ему казалось, он почти мгновенно оказался на пустыре. Тяжело переводя дух, он присел на корточки. В висках стучали молоточки, как в кузнице. На лбу выступили капли пота. Отдышавшись, он отправился к берегу речки. Медленно пробравшись через заросли до каменистого берега и сев на камень, он стал обдумывать, как ему добраться до конечной цели. Явно выходило так, что до наступления темноты он не успеет выполнить намеченное и надо где-то провести ночь. Ванек вспомнил про пещеры на берегу, куда они ходили ловить летучих мышей, а однажды сильно перепугались, когда им навстречу вылетел огромный филин. Но другого выхода не было, тем более на горизонте были видны черные тучи, предвестники летней грозы.
          Ванек поднялся на обрывистый берег и пошел по вершине холма, временами нагибаясь и выдергивая пучки дикого чеснока. Спустившись в низину меж холмов, в зарослях чилиги он наткнулся на целую поляну спелой земляники, которую стал собирать и пригоршнями отправлять в рот. Немного насытившись, он вприскочку помчался на вершину ближнего холма. Запнувшись ногой о можжевельник, Ванек почувствовал, что куда-то падает. Очнулся он на дне глубокой ямы. Перед глазами загорались и гасли яркие точки, голова гудела, кругом было темно и очень страшно. Подняв голову, он увидел вверху отверстие, в которое пробивался свет. Подтянув ноги, согнутые в коленях, к туловищу, он оперся руками в шершавое дно пещеры и с трудом встал. Глаза постепенно привыкли к темноте, и он стал рассматривать яму, в которую случайно попал.
          Яма была довольно большой, но толком рассмотреть ничего не удавалось. Слабый свет с поверхности терялся в глубине пещеры. Вокруг стояли огромные сосуды, лежало оружие. Ванек стал ощупывать стену и все, что находилось рядом. Вскоре его руки нащупали какой-то предмет из дерева. Двигая рукой по поверхности, он наткнулся на полоску из металла. Привыкнув к темноте, увидел перед собой кованый сундук. Когда он с трудом откинул крышку и последний лучик заходящего солнца проник в пещеру, перед его глазами вспыхнула радуга, отраженная драгоценными камнями. Все было покрыто толстым слоем пыли или каким-то порошком. Ванек и представить себе не мог, что он случайно упал в секретное хранилище Тамерлана…
          …Более четырехсот лет тому назад огромное войско Тамерлана остановилось на месте, где река Большой Кумак впадает в реку Джайик. Тамерлан остановился не случайно на месте слияния двух рек. Место было приметное. Впереди его ждала битва, исход которой невозможно было предсказать, а сокровища, которые он всегда возил с собой, могли попасть в руки победителя. Вечером, когда на небе зажглись звезды, он пригласил в свою юрту из белого войлока казначея Этальмаса, который вполз на коленях, приложился губами к ногам Тамерлана и застыл, тяжело дыша, еще не зная, какое испытание выпало ему.
          Тамерлан, не мигая, уставился на тлеющие угли очага в центре юрты. Его глаза зачарованно смотрели на голубые огоньки, пробегающие между отдельными угольками. Так и в его голове мелькали мысли, которые выстраивались в цепочку определенного плана действий. Он пнул ногой Этальмаса, тот всем телом плотнее прижался к ковру и почти перестал дышать, боясь за свою жизнь, которая всегда висела на волоске, когда его приглашали в юрту Тамерлана.
          Тамерлан шумно втянул воздух, ноздри его почувствовали кисловатый запах конского пота, которым насквозь пропахла одежда казначея, и медленно заговорил: «Этальмас, тебе выпала великая честь. Вместе с тремя десятками воинов ты должен отправиться с сокровищами рода Тамерлана в верховья реки Джайик по левому берегу и добраться до белых пещер, где в одной из них спрятать все, что добыто в битвах. Установишь наверху камень, который возьмешь с собой. После того, как все спуститесь в долину, надо зарезать десять лошадей и сварить мясо. Мясо надо посыпать порошком. Когда воины заснут вечным сном, надо будет оставшихся коней гнать в сторону движения войска. А с наступлением следующей ночи большая луна взойдет на небе, тебе надо будет подняться на вершину холма и открыть вот это (Тамерлан протянул мешочек), чтобы увидеть награду за свои труды. Ты прекрасно понимаешь, что тела умерших воинов растащат степные хищники, а весенние ручьи с холмов смоют в реку все, что останется».
          У Этальмаса перехватило дыхание, он с трудом понимал смысл слов. Тамерлан сказал: «Тебя ждут». Этальмас выполз из юрты. Его ждали воины. В центре стояли пять телег, накрытые сверху серой кошмой. Он тяжело взобрался на низкорослого степного жеребца, и отряд бесшумно покинул стоянку. Полудикие кони довольно быстро передвигались в ночи, а Этальмас прекрасно ориентировался по звездам, да и желание увидеть полученную награду заставляло его чаще ударять пятками в бока коня.
          Через две луны, на рассвете, они оказались на холме, густо поросшем можжевельником. В светлых обрывистых берегах виднелись пещеры, их было много. Этальмас позвал Аюкана и сказал, чтобы он осмотрел вершину холма. Аюкан ударил пятками коня, рысью направился к вершине и в одно мгновение прямо на глазах у Этальмаса исчез. Этальмас потер глаза руками, но Аюкана нигде не было. Этальмас направил своего коня по следам Аюкана и сам едва не угодил в глубокую яму, на дне которой оказался Аюкан. Он провалился в погребальную яму, вырытую несколько тысяч лет назад кочевниками, населявшими эти места и хоронившими своих вождей и жриц на вершинах холмов.
          Конь сломал ногу и пытался встать, а всадник был невредим, но конь, падая, придавил его своим телом. Этальмас махнул рукой, и весь небольшой отряд подъехал к яме. Один из всадников взял волосяной аркан, один конец привязал к седлу, другой обвязал вокруг пояса. Двое воинов уложили коня на землю, а другие, упершись ногами в лежащего коня, начали постепенно отпускать веревку. Юлбарыс медленно спускался в яму. Достигнув дна, он одним движением ножа перерезал горло лошади, после чего развязал веревку на поясе, просунул ее под мышки Аюкану и крикнул находящимся наверху воинам. Те подняли коня, взяли под уздцы. Животное сделало несколько шагов и выдернуло тело Аюкана из-под лошади, и оно медленно стало подниматься наверх.
          Юлбарыс ножом разрезал тушу лошади на куски, которые тоже были подняты наверх. Осмотрев погребальное помещение, он схватил волосяную веревку, которую ему сбросили сверху, и стал медленно подниматься на поверхность. Как только он выбрался, к нему подъехал Этальмас, и они довольно долго вместе стояли на краю погребальной ямы. Юлбарыс подробно рассказал о размерах погребального помещения.
          Этальмас принял решение спрятать сокровища здесь. Он дал команду нукерам готовить сокровища для спуска под землю. В сумерках воины опустили под землю привезенные сокровища. Когда работа была закончена, Этальмас приказал Юлбарысу и еще двум нукерам спуститься в подземное хранилище и разложить там сокровища в определенном порядке, а также приказал опустить к ним четыре глиняных кувшина, наполненных темным порошком. Нукеры под присмотром Юлбарыса насыпали из кувшинов в пригоршни порошок и посыпали толстым ровным слоем все драгоценности и пространства между ними. Когда все было закончено, они поднялись на поверхность.
          Этальмас приказал разобрать телеги и заложить небольшое отверстие, через которое можно было проникнуть к сокровищам. Сверху он приказал набросать камней, а наверх установить большой белый камень, привезенный с собой.
          Тамерлан сказал, что белый камень поможет найти место, где спрятаны сокровища, потому что днем ничем не отличающийся от других камней, ночью этот камень светится зеленоватым цветом. А на вершине холма он хорошо будет виден издалека.
          Все сильно устали, хотели есть. Этальмас приказал всем садиться на коней и следовать за ним. Проскакав небольшое расстояние, они спустились в низину и спешились возле родника. Этальмас приказал зарезать лошадей и сварить их мясо. На земле были установлены большие медные котлы, заготовлен хворост. Нукеры разожгли костры, и яркие языки пламени вспыхнули в ночи. Люди с нетерпением ждали обильной трапезы.
          Костры, прогорев, стали медленно затухать. Люди начали вытаскивать большие куски мяса и раскладывать их на медные блюда. При помощи ножа они стали отрезать небольшие куски и с жадностью, почти не пережевывая, глотать. Никто в темноте и не заметил, что Этальмас, доставая мясо из котлов, посыпал его порошком. Быстро насытившись, нукеры начали устраиваться на ночлег. Расстелив кошму и положив под голову седла, все заснули вечным сном. Остался один Этальмас. Он быстро вскочил на своего коня и погнал небольшое стадо лошадей в обратный путь. Ему не терпелось увидеть обещанную награду Тамерлана.
          Впереди виднелся высокий холм. Спрыгнув с коня, Этальмас стал взбираться на вершину. Чем выше он поднимался, тем светлее становилось вокруг. Добравшись до вершины, залитой лунным светом, запыхавшийся, он трясущейся рукой вынул из-за пазухи мешочек. Дух его перехватило. Он упал на колени. Трясущимися руками развязал мешочек, засунул в него руку и нащупал что-то твердое. Он резко одернул руку. Лучики яркого света ослепили его: это было кольцо с огромным брильянтом. Этальмас хватал воздух ртом, как рыба. Его трясла мелкая дрожь, весь он покрылся холодным липким потом. Придя в себя, Этальмас стал надевать на указательный палец левой руки кольцо. Оно свободно наделось, сверкнув разноцветными лучиками, перевернулось в сторону ладони. Этальмас стал поправлять кольцо и надавил на выпуклости по бокам. Он почувствовал легкий укол в палец, дернул правой рукой и кольцо, сверкнув алмазной россыпью, упало на землю. Этальмас с перекошенным лицом рухнул на кольцо.
          Все вокруг было залито лунным сиянием. В окружающем мире ничего не произошло – ночь, холм, луна, только не стало и последнего человека, выполнившего волю великого Тамерлана…
          Ванек рукой нащупал какую-то круглую жердь, которая довольно хорошо сохранилась. Мальчик решил по ней выбраться наверх. Чтобы лучше рассмотреть помещение, он стал в темноте ощупывать дно ямы. Руками он наткнулся на острые камни, подобные он подбирал, играя на берегу реки, и приносил домой. Дома, забравшись на кровать под одеяло, он ударял камнем о камень и высекал искры. Дед ему рассказывал, что если искры попадут на сухую паклю, она может загореться. Ванек с силой ударил камень о камень, искра вспыхнула и погасла. Воодушевленный, он начал высекать искры, которые летели в разные стороны. Одна из них попала на вещество, толстым слоем покрывавшее все предметы. И оно загорелось. Огонь довольно быстро стал распространяться вокруг. Перепугавшись, Ванек с необычайным проворством, стал карабкаться вверх по жерди. И когда его голова уже показалась на поверхности, раздался сильный взрыв. Из ямы вырвались языки пламени, вверх полетели комья земли и камни, а вместе с ними и Ванек. Он вылетел на белый свет и упал на склон холма. Скатившись вниз к роднику и с трудом открыв глаза, Ванек увидел перед самым носом зеленую лягушку. Но сознание его покинуло.
          Ванек представлял собой жалкое зрелище. Одежда на нем местами сгорела, оставшиеся лохмотья были совершенно черные, а голова полностью седая. Ванька случайно обнаружил пастух, который искал корову, отбившуюся от стада. Спустившись вниз с холма, пастух хотел набрать у родника холодной воды и увидел лежащего мальчика. Соскочив с лошади, он перевернул подростка, обрызгав его холодной водой. Ванек не двигался, не открывал глаза и не шевелился. Перепуганный пастух взял его на руки и понес в сторону дороги, ведущей в станицу. Дойдя до обочины дороги, он присел. Вдалеке была видна черная точка, которая медленно приближалась. Вскоре явственно обозначились очертания телеги. Подросток стал стонать, его лоб покрылся крупными каплями пота. Подъехавший казак Иосиф соскочил на землю и помог пастуху Ермолаю уложить мальчика на телегу. Ермолай дрожащим голосом рассказал, как нашел мальчика. Иосиф, присмотревшись внимательно, вскрикнул. Что же это такое творится, это же Ванек! Попрощавшись с Ермолаем, Иосиф хлопнул вожжами, и лошадь медленно потащила телегу по степной дороге.
         До станицы добрались поздно вечером. Иосиф решил сразу ехать к фельдшеру. Подъехав к дому, он бережно на руки взял Ванька и занес его в прихожую. Старый фельдшер Кузьмич только что поужинал и собирался выйти во двор покурить. Двери прихожей распахнулись, и на пороге появилась фигура Иосифа с Ваньком на руках.
         За свою долгую жизнь Кузьмич видел всякое, но такое даже его, участвующего в сражениях, потрясло до глубины души. Иосиф держал на руках подростка, волосы которого были совершенно седые. Приглядевшись, он узнал Ванька, который жил на соседней улице и слыл отчаянным озорником. Фельдшер, молча, подошел к Иосифу, дотронулся до седой головы мальчика. На какой-то миг его сознание отключилось: перед ним, словно наяву, проплывали картины, связанные с этим подростком и его другом Кольком. Они были всеми узнаваемыми мальчишками, здоровыми, озорными, полными энергии и сил, и не знали, куда их приложить. Судьба сыграла с ними злую шутку, изуродовав лицо одного и обесцветив волосы и помутив разум другого. Что это - предостережение для других?
          В этот момент сознание Кузьмича вернулось в реальный мир. Он сказал Иосифу: «Мальца положи на пол». И начал ощупывать худенькое тельце. Закончив обследование, он произнес: «Жить будет». Послал Иосифа за родителями Ванька. А сам сел на лавку, опустив голову.
          Время тянулось медленно. Мерно тикали ходики, шуршали мыши в подполе. За печкой выводил свои трели сверчок. Но вот дверь отворилась, и толпа родственников Ванька вошла в комнату. Люди, затаив дыхание, пораженные увиденным, застыли. Раздались рыдания матери, причитания бабки Ефросиньи. Когда все понемногу успокоились, устремив свои взоры на Кузьмича, тот встал и посмотрел на отца Ванька, с нескрываемым сожалением сказал: «Плохи дела, но надо надеяться. На все воля Божья». Ванька забрали домой.
          Шли дни, недели, постепенно молодой организм набирался сил. Ванек стал выходить вечером посидеть на завалинке вместе со стариками, которые с удовольствием слушали его рассказ об увиденном, о каких-то предметах, посыпанных сверху порошком. Когда он рассказывал, то приходил в сильное возбуждение. Глаза его становились мутными, в уголках рта появлялась пена, и все это заканчивалось приступом, во время которого его могли с трудом удержать несколько здоровых мужиков. Но время шло, и к этому все уже привыкли. И никто уже всерьез не воспринимал бредовые речи больного юноши.
          Но однажды поздней осенью произошел странный случай. Пропал молодой казак Василий. Все жители станицы три дня искали пропавшего в степи. И совершенно случайно обнаружили его на вершине холма. Осмотрев его окоченевшее тело, они не обнаружили никаких следов, кроме запекшейся капли крови на среднем пальце правой руки, да застывшее на лице выражение удивления от чего-то увиденного. Осмотрев промерзшую землю и ничего не найдя, станичники поймали коня и направились обратно в станицу. Темными зимними вечерами об этом событии долго судачили местные казачки.
          Незаметно прошла суровая зима. Все были заняты подготовкой к севу. Дел было много. Надо было и упряжь в порядок привести, и зерно проверить, вовремя землю вспахать, да и в сжатые сроки успеть зерно в землю бросить. Ведь не зря говорят: «Весенний день год кормит». В заботах будничных дней промелькнула лучшая часть года – весна красна, а тут и лето на пороге с душистым запахом сена, теплыми вечерами, ночной пастьбой скота на сочных заливных лугах.
          К этому времени Колек вырос, стал крепким юношей, получившим прозвище «губатый» из-за своей вывороченной верхней губы, которая навсегда испортила его лицо. Местные молодые казачки сочинили частушку и распевали ее, гуляя вечером по улицам станицы: «Ходит парень по станице, всем он улыбается. Оказалось у него рот не закрывается». Для Николая, уже взрослого парня, это было очень обидно, тем более что вся станица знала, по какой глупости он получил травму лица. Щуки, которых он собирался ловить, сильно не пострадали. А вот он получил украшение на всю оставшуюся жизнь. Довольно часто он встречался со своим бывшим другом Ваньком. Но отношения как-то не складывались. Из-за своего заболевания Ванек воспринимал происходившее не так, как все, и жил в каком-то своем мире, где ему было комфортно, а для других туда доступ был закрыт.
          Ванек пристрастился ездить в ночное с пастухами. Костер, запах печеной картошки, звездное ночное небо завораживали его. Еще он любил ночью ездить на лошади, вдыхая ароматы степных трав. Однажды в полнолуние, когда он довольно далеко отъехал от косяка лошадей, на вершине холма он увидел зеленоватый светящийся предмет. Ванек долго смотрел, как зачарованный, на это чудо, пока не занялся рассвет и видение исчезло. Юноша с трудом нашел пасущихся лошадей и дремлющих возле костра пастухов. Растолкав их, начал рассказывать им о том, что видел. Дед Егор махнул на него рукой, перевернулся на правый бок и засопел. Его примеру последовали Василий и Степан. Когда вернулись в станицу, Ванек вечером, нарядившись, направился на посиделки. Но молодым совершенно не интересно было слушать небылицы Ванька, которого они всерьез не воспринимали.
          Прошли годы. По-разному сложились судьбы жителей станицы. Не осталось в живых ни Ивана, ни Николая, ни наследников сокровищ Тамерлана, только старая бабка Матрена, ровесница этих парней, рассказывала своим внукам то ли правду, то ли небыль о сокровищах и двух озорных сорванцах, чья жизнь, возможно, кого-то заставит задуматься над своими поступками, а кого-то толкнет на поиски сокровищ Тамерлана.