Карьера

Ровно два месяца назад Господь забрал к себе моего дядю Володю, причем даже не спросив, не рано ли… Мне кажется, рано… У Володи была масса планов и сил, несмотря на свой 74-летний возраст он ходил на работу, хотя мог бы поберечься и почивать на лаврах.  Вот что написано о нем в некрологе, опубликованном в Центре технологии судостроения и судоремонта, где он работал последние годы:

«Понимая необходимость принятия мер по восстановлению в судостроительной промышленности научно-методической базы по ценообразованию трудоемкости и нормированию труда, инициировал создание в 2010 году в АО «ЦТСС» специализированного подразделения по этим направлениям – ОНТЦ «Румб». За короткий период под его руководством разработано более 150 востребованных отраслью нормативно-методических документов и проведено более 110 экспертиз цен, что позволяет пересматривать цены при соблюдении интересов  и заказчика, и исполнителей.

В ноябре 2020 года по инициативе Владимира Степановича деятельность ОНТЦ «Румб» расширена в направлении экономики судостроения. Благодаря его кипучей энергии стратегия развития ОНТЦ «Румб» определена, как минимум, до 2025 года.

Владимир Степанович награжден орденом Знак Почета РФ и медалями. Является академиком Санкт-Петербургской инженерной академии и членом-корреспондентом Международной инженерной академии. В судостроительной промышленности обладал непререкаемым авторитетом в области ценообразования на корабли и суда.»

Хотя официально Володя был моим дядей, но так как был всего на 1 год старше меня, то для меня он был старшим братом.  Мы узнали друг друга в возрасте 2 и 3-х лет соответственно,  и с те пор постоянно поддерживали связь.  Я много взял у него, да и мое влияние на своего старшего брата тоже было, как он мне признался.

Уход Володи в мир иной был неожиданным и скороспелым. В понедельник его госпитализировали с ковидом в больницу,  а в пятницу его сердце перестало биться.  Я тяжело пережил смерть близкого мне человека, вначале крепился, но после нового года стечение всяких обстоятельств привело к тому, что я тоже заболел, пропал аппетит, потерял интерес к жизни, большую часть дня проводил в постели. И лишь через 40 дней после смерти Володи, когда его душа покинула бренное тело, я стал потихоньку выздоравливать.  Вот тогда задумался о том, что жизнь скоротечна и Господь может призвать к себе в любой момент.

В моей жизни было три человека, которые оказывали на меня самое большое положительное влияние. Володя был одним из этих людей. Но первым был мой отец, фронтовик,  Учитель по профессии и призванию. Почти 30 лет он отдал обучению и воспитанию молодого поколения, которое уважало моего отца за доходчивость объяснений предмета, который он преподавал, и справедливость. Отец почти 25 лет был директором школ, вначале семилетней в соседнем поселке, а потом средней в нашем, где я родился. Он не учился меня, все годы моей учебы он работал директором семилетней школы, а вот мой младший брат учился у него.

Уйдя на пенсию и переехав в Хабаровск, отец устроился рабочим с геологический музей, чтобы получать максимальные 300 рублей для работающего пенсионера. Но и в «Дальгеологии» он поставил себя так, что был избран коммунистами объединения  первым заместителем секретаря парткома по идеологии. Нелепая травма позвоночника привела к преждевременной смерти моего любимого отца.

Третьим человеком, который оказал на меня влияние, был еще один мой дядя – Виктор Степанович Пастернак.  Но он был авторитетом не только для меня, а для всей большой семьи Пастернаков. Еще бы. Сын председателя колхоза из спецпереселенцев с севера Хабаровского края сделал блестящую карьеру.  Начав с должности мастера на заводе «Амурсталь» после окончания Хабаровского института инженеров железно-дорожного транспорта, он последовательно занимал должности начальника цеха на родном заводе, главного инженера кислородного завода в Хабаровске,   второго секретаря райкома, горкома в Хабаровске, обкома партии Еврейской автономной области, председателя Хабаровского крайисполкома, заведующего отделом ЦК КПСС и вернулся в Хабаровск первым секретарем крайкома.  Дядя, несмотря на такие высокие посты, всегда уважал человека труда, никогда не позволял себе повысить голос на любого человека, пользовался уважением у всех, кто с ним когда-то работал и общался. К тому же в молодости был лучшим волейболистом Хабаровского края, кандидатом в сборную РСФСР на Первую Спартакиаду народов СССР в 1956 году.

Имея таких родственников, я всю жизнь старался не подвести их, добросовестно выполнял порученное дело,  и это дало мне возможность подниматься по служебной лестнице все выше и выше.  Об этом у меня написано, но в разных заметках, и я решил объединить в одном месте. Но об одном факте не упоминается нигде.

Когда мой отец получил травму, перелом шейного отдела позвоночника и лежал с парализованными конечностями в больнице (он пробыл в таком положении полгода), я был главным рентгенологом края. Мы с братом по очереди и мама ухаживали за ним в больнице. Незадолго до смерти отца навестил в больнице Виктор Степанович, работавший тогда заведующим отделом  ЦК КПСС.  У него была командировка в Хабаровск. Он очень уважал моего отца, с которым познакомился еще восьмиклассником, когда жил в нашем поселке у старшей сестры, а мой отец только начал ухаживать за ней. Мой отец очень помог ему в учебе в то время.  И вот дядя Витя навещает отца в больнице. Ажиотаж вокруг этого события был страшный, еще бы, никогда в истории больницы партийный руководитель такого уровня не посещал её.  После посещения, уже вечером, когда я пришел к нему, отец передал мне слова моего дяди. Он сказал, дядя Витя что узнавал у заместителя заведующего отделом здравоохранения крайисполкома Шокура, как работает главный рентгенолог края Щербаков, и тот дал моему сыну высокую оценку. Я увидел, как на глазах отца появились слезы, ему было приятно услышать такое от человека, которого он тоже уважал. Через два года я сменил именно Шокура в его должности, мои сотрудники по прежнему месту на телефонные звонки с просьбой позвать меня к телефону в шутку отвечали, что я работаю Шокуром в крайздравотделе. 

Я никогда не был карьеристом, но честолюбивым был, не буду спорить. Это помогало мне хорошо учиться в школе, быть лучшим легкоатлетом района имени Полины Осипенко, в потом, в студенческие годы, стать чемпионом края среди студентов. Еще три качества было у меня с детства – аккуратность, ответственность и трудолюбие. А вот усидчивостью господь меня не наградил.  Зато хорошей памятью не обделил. Это позволяло мне в школьные годы выполнять только письменные домашние задания, учебники я не открывал. Мне было достаточно выслушать объяснение учителя на уроке, и я все запоминал. Недаром я окончил школу всего с 3 «четверками» в «аттестате зрелости», из них 2 – по литературе и химии, были не заслужены.  Я это доказал при поступлении в Хабаровский медицинский институт, единственный из парней, который сдал все экзамены на «отлично», включая химию и сочинение.

В студенческие годы я много занимался спортом, ездил на соревнования в Ленинград и Волгоград. А вот некоторые предметы институтской программы мне давались с трудом, потому что требовали усидчивости и элементарной зубрежки, которую я терпеть не мог.  К таким предметам относились анатомия и фармакология.  Но в целом и по ним я получал оценки «хорошо» и даже «отлично». Единственный предмет, по которому получи «неуд» - политэкономия. Я её знал, но вот вопросы, попавшиеся в билете, плохо. Затем я пересдал предмет, перед экзаменом даже не открывал учебник. За все годы учебы в институте не написал ни одной лекции,  но за это похвалить себя язык, вернее, рука, не поворачивается.

Я объясняю такое мое отношение к учебе тем, что я не знал медицину и не представлял, каким врачом я хочу стать по окончанию ВУЗа.  Поэтому на вопрос в отделе кадров Тихоокеанского флота, куда меня направили служить по распределению из института, какой предмет я лучше всего знаю, ответил «физкультура». Поэтому возражений против моей просьбы послать служить на подводную лодку не было. Со здоровьем у меня все было нормально.

Я уже не раз и не два писал, что служба на подводной лодке сделала из вчерашнего студента мужика, способного самостоятельно принимать решения.  Будучи ответственным и получив месяц на сдачу зачета по самостоятельному командованию медицинской службы субмарины,  я раньше всех из молодых офицеров в нашей  бригаде сдал зачет.  А ведь там были вопросы не только по медицине, но и по устройству подводной лодки, борьбе за живучесть и другие, чисто военные вопросы.  Сразу меня поставили дежурить в медсанчасти, а так как многие врачи «морячили», т.е. были в море, ночных дежурств было довольно много. Но я не роптал, молодому лейтенанту было не положено.

Кроме этого, меня выделяло среди молодых офицеров еще одно – я совершенно не употреблял алкоголя, от слова совсем… А вот другие, вырвавшись из казарм военных училищ, не чурались напиться до поросячьего визга и не прийти вовремя на службу и даже на выход в море. Поэтому наш замполит, т.е. заместитель командира по политической части Кудлаев, поговорив со мной и поняв, что я довольно эрудированный офицер, сделал меня пропагандистом среди личного состава.  Я стал проводить политзанятия вначале с матросами, а потом мне дали группу старшин. Я не чурался говорить с ними на всякие интересные им и мне темы, и мой авторитет в экипаже субмарины рос.  И на следующий год комсомольцы избрали меня своим комсоргом. Это было первое общественное поручение  такого уровня.

Дальше – больше. Замполит стал уговаривать меня подать заявление о приеме в партию. Не знаю, правду ли он говорил, мол, его не понимают, что комсорг экипажа, тем более пропагандист, не член КПСС.  Я уважал своего комиссара, он все свое время проводил среди матросов, был им  отцом-командиром,  старшим братом, но не позволял переходить грань субординации. Вообще на подводных лодках несколько другое, чем на надводных кораблях и в сухопутный частях, отношение к субординации, не такое строгое. Например, лейтенант мог запросто не отдать честь капитан-лейтенанту, начинали приветствовать лишь с капитана 3 ранга. Так вот, Кудлаев в итоге сломил мое сопротивление, и я стал кандидатом в члены КПСС перед самым увольнением в запас. При этом совершенно не представлял, что меня может ждать в будущем.

Уволившись, я вернулся в Хабаровск. Каким специалистом я буду на «гражданке», я решил примерно за полгода до увольнения. Захотелось стать врачом-рентгенологом, мне нравилась занятия по этой специальности в годы учебы.  Во время небольшого отпуска я приехал из Владивостока, где проходил службу, в Хабаровск, и переговорил на эту тему с главным рентгенологом Хабаровского края профессором Розмарином, заведующим кафедрой в институте. Вместе с ним мы сходили к главному врачу краевой больницы Автухову, и я получил заверение, что буду принят на работу в больницу. Какой главный врач откажет бравому морскому офицеру, да еще подводнику, к тому же кандидату в члены КПСС.

Но все эти заверения оказались фикцией.  Розмарин обманул меня. Когда в Хабаровск вернулась после отработки в деревне его невестка, врач-гинеколог, и захотела переучиться на рентгенолога, он устроил её на то место, которое было обещано мне. Но об этом я узнал немного позднее. А пока предложил Розмарину найти мне другое место в любой больнице, сам я не ориентировался в этом.  С помощью главного рентгенолога города Филимонова мне нашли вакансию в городской больнице № 11, куда я и устроился в сентябре 1974 года. И это был перст судьбы.

Сразу скажу, я не ошибся в выборе профессии. Рентгенология оказалось той дисциплиной, которая, как никакая другая, подходила мне. Умение рисовать, хорошая зрительная память, способность представлять плоское изображение объемным у меня было, и это позволило мне успешно осваивать новую для меня профессию.

Здесь я хочу сделать небольшое отступление. Думаю, многие из вас, уважаемые читатели, помнят замечательный советский фильм «Москва слезам не верит».  Помните, какой принцип был у Гоши, главного героя, которого играл Алексей Баталов? Глава семьи, т.е. мужчина, должен зарабатывать больше жены, желательно иметь более высокий социальный статус,  и может  принимать самостоятельные решения.  Этому принципу следовал я всю свою жизнь.

Поэтому, когда после увольнения в запас я вместо 400 с лишним рублей на подводной лодке получил всего 159 рублей как врач-рентгенолог, встал вопрос в полный рост – как и где зарабатывать еще? Ведь у меня семья, трое детей, жена не работает. Профессия врач-рентгенолога связана с облучением, поэтому на постоянной основе совмещать по этой специальности запрещено. Надо было искать что-то другое.

На какое-то время я устроился врачом-физиологом в мостоотряд, где есть опасность кессонной болезни (как врач-подводник я знал, как лечить кессонную болезнь). Потом нашел подработку в своей больнице – дежурства в травматологическом пункте, где были вакансии. И здесь у меня был навык дежурств в медсанчасти береговой базы.   Когда больница закупила бронхоскоп Фриделя и надо был освоить этот метод диагностики, я предложил свои услуги, которые были приняты. Я прошел специализацию на рабочем месте и стал делать поднаркозные бронхоскопии жестким тубусом, рискуя при каждом исследовании и оставляя там свои нервные клетки.  Позже стал делать и гастроскопии гибким японским эндоскопом. Когда кто-то из врачей-рентгенологов уходил в отпуск, я брал замещения, это было выгодно, 15% доплаты за вредность не лишние.  Но пришлось мотаться в поликлиники нашей и в некоторые другие больницы по Индустриальному району.  Но я стал получать весьма неплохие для Хабаровска деньги – около 350 рублей. Позже, когда стал врачом высшей категории и заведующим отделением, получал больше 400 рублей, для Хабаровска это были большие деньги.  Правда, временами я, с учетом ночных дежурств в травмпункте, сутками не выходил из больницы.

Я упустил еще один момент. Как кандидат в члены КПСС я участвовал в жизни первичной партийной организации. Вначале мне давали единичные партийные поручения, но, когда я стал полноценным коммунистом, дали постоянное – возглавить народный контроль в больнице. Тоже не самое спокойное занятие, согласитесь, да еще на общественных началах.

Летом 1977 года до меня дошли слухи, что меня, самого молодого члена первичной парторганизации,  коммунисты больницы собираются избрать своим парторгом. Отчетно-перевыборное собрание в больнице проводилось в августе, я решил, что без меня «женить не смогут», и взял отпуск на этот месяц. Мои родители осенью собирались уехать из моего родного поселка, и я решил свозить туда свою семью, чтобы показать, где родился и где провел школьные годы.  Вернулся в полной уверенности, что собрание состоялось и кого-то выбрали парторгом. Но коммунисты так хотели увидеть меня своим секретарем, что перенесли собрание на сентябрь, и отвертеться от нового общественного поручения мне не удалось.

В октябре 1977 года была принята новая Конституция СССР, где впервые  появилась статья № 6 о руководящей и направляющей роли партии в жизни любой организации. Требовалась перестройка работы всех первичных организаций в свете новой Конституции.  В это время переехали Хабаровск мои родители, и мы стали жить всемером в их 2-х комнатной кооперативной квартире на 27 кв. метрах полезной площади. Можете представить, что это такое. Одно было хорошо. Мой отец, коммунист с многолетним стажем и опытом работы директором школы, членом райкома партии, мог мне давать советы по партийной работе.  И она в нашей больнице активизировалась. Это заметили в райкоме КПСС, потом в горкоме и горздравотделе Хабаровска.

В это время была уволена с работы главный врач такой же большой, как наша, больницы № 10. Меня вызвали в городской отдел здравоохранения и предложили стать главным врачом больницы.  Меня, рядового врача-рентгенолога, даже не заведующего отделением, и на такую высокую должность в больнице, где больше 2-х тысяч сотрудников. Я, естественно, отказался, сославшись на отсутствие знаний, опыта работы. Но давление продолжалось. Меня вызвали на собеседование к заместителю председателя горисполкома Завгородней, потом к третьему секретарю горкома партии Коростылевой, но я стоял на своем. В качестве главного козыря было предложение о выделении мне квартиры в Краснофлотском районе города.

Главный врач нашей больницы Яковлева, с которой мы за эти месяцы неплохо сработались, не хотела терять  работоспособного парторга, знала о посулах насчет квартиры, и пошла к первому секретарю нашего Индустриального райкома партии Мещерякову, сообщив, что из района переманивают перспективного кадра.  Мещеряков пригласил меня на беседу, узнал о моем сложном положении с жильем, пообещал помочь. 

Все эти перипетии были известные и моим родителям, мы же жили в одной квартире.  Мама, волнуясь за меня, попросила совет у своего младшего брата Виктора, в то время второго секретаря горкома партии.  Тот переговорил со мной, счел мои аргументы весомыми,  позвонил председателю горисполкома Морозову, своему хорошему другу, и попросил отстать от его племянника. Так меня не сделали главным врачом больницы № 10.  А ставший главным врачом городской онколог Шкап проработал в этой должности больше 25 лет, и вполне неплохо справлялся со своими обязанностями.

А мне месяца через четыре дали двухкомнатную квартиру в панельной «хрущевке». Для семьи из 5 человек, с разнополыми детьми это было мало, меня даже попросили не вносить в ордер младшую дочь, пообещав через некоторое время выделить другую квартиру. И свое обещание райисполком сдержал. В мае 1979 года я получил трехкомнатную квартиру, в которой прожил почти четверть века.  А чуть раньше я стал заведующим рентгеновским отделением нашей больницы.

Но удачи 1979 года на этом не закончились.  В ноябре я поехал на 2-х месячные курсы повышения квалификации в Москву, в Центральный институт усовершенствования врачей. Там я лично познакомился с главным рентгенологом Советского Союза профессором Соколовым, заведующим кафедрой ЦИУВ профессором Розенштраухом, на заседании научного общества Москвы с профессорами Власовым и Портным, т.е. со всеми корифеями отечественной рентгенологии того времени.  Но главное, что мне понравилось – это занятия с главным специалистом по рентгенологии Минздрава СССР Васильевым. До этого нас учили, как ставить диагнозы, а здесь нас познакомили с правильной организацией работы рентгеновских кабинетов и отделений, дали номера организационных приказов МЗ СССР. Для меня, начинающего заведующего отделением, это было очень важным.

По возвращении из Москвы я нашел все необходимые мне для работы приказы, переписал их от руки в тетрадь, внимательно изучил и решил руководствоваться.  Требовалась реорганизация рентгеновской службы больницы.  В этом отношении меня поддержала главный врач Яковлева. Через несколько месяцев в больнице появилось отдельное  рентгено-эндоскопическое отделение по подобию такового в МОНИКИ. Со временем в него безболезненно влились два флюорографических кабинета двух поликлиник, штат отделения увеличился до 42 единиц, это стало самое большое рентгеновское отделение края. На базе отделения стали проводиться занятия с курсантами факультета повышения квалификации по первичной специализации. Через год нам была вручена грамота  отдела здравоохранения крайисполкома и крайкома профсоюза медицинских работников как лучшему рентгеновскому отделению края по итогам социалистического соревнования, а еще через год меня сделали главным рентгенологом города Хабаровска.

Еще через год, в 1983 году,  я поехал на курсы повышения квалификации на рабочем месте в институт Склифосовского.  Вообще подобные медицинские учреждения имеют две категории сотрудников. Примерно половина – это сотрудники больницы на базе НИИ, вторая половина – научные работники.  Возглавлявшая научный состав профессор Щербатенко и вела с нами занятия. Как оказалось, она была главным рентгенологом Москвы. Я решил с ней поговорить на эту тему как главный рентгенолог Хабаровска.  К моему удивлению, оказалось, что профессор совершенно не разбирается в организации рентгеновской службы, и вся её работа заключается в том, что она ставит свою подпись под сводным отчетом о деятельности всех рентгеновских кабинетов города, которые для неё считают её сотрудники.  В отделении нарушались нормы радиационной безопасности, сотрудники, работающие во вредных условиях, не получали молоко. Пришлось мне, доктору с далекой периферии, читать лекцию москвичам на эту тему.

Еще через год, в 1984 году мой стаж работы рентгенологом составил 10 лет, и мне присвоили высшую категорию врача-рентгенолога. Хотя я мог её получить еще 3 года назад, если бы работник краевого отдела здравоохранения Соловьев, к которому я обращался за консультацией, знал соответствующий приказ, где черным по белому написано, что годы военной службы учитывается при стаже работы по специальности. В очередной раз я понял, что в любой профессии надо знать все от А до Я.

Поэтому, когда в 1986 году я получил предложение стать главным рентгенологом края и организовать рентгено-радиологическое отделение краевой больницы, как это предписывалось приказом Минздрава СССР еще в 1959 году, но не выполнялось в Хабаровском крае, я принял его и сделал все, чтобы такое полноценное отделение появилось.  Кроме этого, я получил необходимые консультации в краевых учреждениях социальной защиты по пенсиям, краевой санэпидстанции по радиационной безопасности, и мог ответить правильно на любой вопрос сотрудников рентгеновских кабинетов края.

После назначение меня главным рентгенологом я поехал в Ленинград на курсы усовершенствования по радиационной безопасности. Володя в то время работал в военном представительстве на одном из судостроительных заводов Питера. Помню, после работы мы встретились с Володей в одном из небольших ресторанчиков рядом с Гостиным двором. Он тогда поздравил меня с новой должностью и сказал, что рад тому, что меня заметили и выдвинули, далее все зависит от меня.  Володя сам, своим трудом и ответственным отношением к работе добился того, что его пригласили из Хабаровска в Ленинград, а потом перевели в Москву, в главный штаб ВМФ, потому что видели от его работы толк, это было время, когда наш военно-морской флот развивался очень высокими темпами.

По моей инициативе и при моей поддержке были созданы филиалы краевого научного общества рентгенологов в городах Комсомольске, Советской Гавани, Еврейской автономной области, на регулярной основе стали проводиться занятия по повышению квалификации рентген-лаборантов. Об этом стало известно в правлении республиканского научного общества, и на очередном Пленуме общества меня избрали членом правления и предложили прочитать доклад об опыте своей работы.  За те годы, что я был главным рентгенологом города, края, я принял участие во Всесоюзном съезде врачей-рентгенологов в Таллине, двух Пленумах Правления научного общества в Смоленске и Йошкар-Оле.

Менялась и работа самого рентгено-радиологического отделения. С внедрением в работу учреждений здравоохранения бригадного подряда я решил, что это позволит мне значительно увеличить объем выполняемой сотрудниками отделения работы по оргметодработе и контролю за деятельностью рентгеновских кабинетов, соблюдением норм радиационной безопасности.  Первый в крае я отработал объективные критерии работы всех сотрудников по бригадному подряду, которые при выполнении всего запланированного объема работы с высоким качеством получали высокие доплаты.  Были материально заинтересованы и врачи-рентгенологи краевой больницы, которых я привлекал для работы в крае вместо ушедших в отпуск врачей. Да, мне и моим сотрудникам пришлось буквально не вылезать из командировок, но это того стоило. Заработная плата выросла почти в 2 раза, никаких замечаний и претензий к нашей работе не было. Мне пришлось не раз выступать на различных совещаниях по внедрению бригадного подряда в медицинских учреждениях края. Сейчас, глядя на страницу уплаты членских взносов в партбилете,  я могу без преувеличения сказать, что в это время я чувствовал себя обеспеченным человеком. Суммы в 700-750-800 рублей постоянно встречались на этой странице в партбилете. Напомню, что должностной оклад первого секретаря крайкома партии был в те годы 800 рублей плюс 15% районный коэффициент.

Но моя удачно складывающаяся карьера врача-рентгенолога неожиданно закончилась.  После проверки работы рентгеновской службы Хабаровского края главным рентгенологом РСФСР профессором Власовым, которая была оценена высокого, как и моя личная деятельность в должности главного рентгенолога края,  я получил предложение перейти на работу в отдел здравоохранения Хабаровского крайисполкома на должность заместителя заведующего отделом.  После долгих уговоров со стороны заведующего отделом Вялкова, сомнений, я все же принял это предложение, и, думаю, поступил правильно. Через пару лет мне  стало бы скучно в прежней должности, а так другая работа, новые вызовы позволили мне до конца своей работы в отделе здравоохранения ходить на неё с желанием и интересом.

В стенах этого органа управления здравоохранением края я проработал с небольшим перерывом почти 12 лет. При мне оно сменило несколько названий: отдел здравоохранения крайисполкома, управление здравоохранения администрации края, департамент здравоохранения администрации края, министерство здравоохранения края.  Но суть работы от перемены названий не менялась, только увеличивались штаты сотрудников. Когда я пришел работать, в штате было около 30 сотрудников, а когда увольнялся – вдвое больше. А в последние годы штат еще больше увеличился, для их размещение пришлось выделять другое здание.

В первые годы работы я отвечал за оказание медицинской помощи взрослому населению края в должности заместителя заведующего отделом здравоохранения крайисполкома. В это время у меня была учеба по организации здравоохранения и социальной гигиене  в Москве, организованная на самом высоком уровне,  была даже 2-х недельная стажировка в Минздраве СССР,  занятия, которые проводили с нами первый заместитель министра Денисов и начальники главков Минздрава. Одно занятие с нами провел министр Чазов. Учили нас и зарубежному менеджменту, чтобы было новым для тогда еще советских управленцев.  Мой диплом об окончании курсов с громким названием «Курсы резерва руководящих кадров Минздрава СССР» был подписан Министром здравоохранения СССР Чазовым и ректором центрального института усовершенствования врачей. Больше я таких дипломов не встречал.

Работая в отделе здравоохранения крайисполкома, я старался вникать в большинство проблем, которые нам приходилось решать, в отличие от официального первого заместителя Чебоненко, который занимался только своими вопросами. Поэтому на заседания крайисполкома в свое отсутствие Вялков отправлял меня, а не Чебоненко, как положено.  В результате через полтора года я стал первым замом Вялкова, а Чебоненко ушел работать в страховую компанию.

По аналогии с военной службой я стал начальником штаба при командующим Вялкове. Это был очень эрудированный и амбициозный руководитель, полный всевозможных идей. Вот их реализацией и занимался наш отдел под моим руководством, и вполне успешно. Не зря Вялкова пригласили в Москву на должность начальника Лечебного Главка, затем он стал заместителем министра, а потом и первым заместителей министра здравоохранения России.

Это было сложное время на изломе двух эпох – социализма и капитализма. Вначале внедрение нового хозяйственного механизма, т.е. рыночных отношений в здравоохранении, а затем обязательного медицинского страхования требовало переосмысливания многих положений, принятие новых приказов, доведения их до непосредственных исполнителей. Тем более что ОМС не имело по всей России обязательных нормативных актов, каждый регион готовил свои. По мнению одного из авторов закона об ОМС профессора Михайловой, в Хабаровском крае получились наиболее продуманные нормативно-регламентирующие документы. В конце концов, во всех регионах Дальнего Востока были приняты за основу именно наши документы.

В 1992 году я был в составе делегации медицинских работников Дальнего Востока на курсах по японскому менеджменту в Токио, в институте РНР, познакомился с системой оказания медицинской помощи в этой стране. До этого я был в США и познакомился с системой домашних врачей, а затем побывал в Китае, где нас познакомили с принципами китайской народной и официальной медицины. Так что я мог сравнивать, какая система лучше. На мой взгляд, лучшей все же была советская модель, которую упорно пытались разрушить наши «горе-реформаторы», и со временем это им удалось путем проведения так называемой оптимизации. Но это произошло уже после того, как я покинул стены министерства здравоохранения края и не приложил к этому руку.  Неплохая система здравоохранения и в Японии, хотя некоторые моменты в ней носят спорный, на мой взгляд, характер. Например, скорая помощь на улицах оказывается пожарниками…

Из министерства здравоохранения края меня ушли, когда назначенная на должность министра Савкова, провизор по образованию и преподаватель фарминститута долгие годы, увидела во мне опасного для себя сотрудника. Она начала сокращать медицинские учреждения, что вызывало негативную реакцию медицинских работников и населения.  Но пока это недовольство не  дошло до ушей губернатора Ишаева, деструктивная деятельность Савковой продолжалась. Пожалуй, в истории современной России она была первой,  по которой прошлись СМИ в связи с её увольнением.  Вместе с ней уволили ей первого заместителя Плотникову и заместителя по финансам Писареву. Но это случилось, когда я уже уехал в Сибирь, куда меня пригласили на должность директора огромной городской больницы в тогдашнюю неофициальную столицу ЮКОСа город Нефтеюганск.

Перед этим в больницах 1 и 2 категорий вместо заместителя главного врача по административно-хозяйственное части  ввели должность директора больницы.  Нефтеюганская городская больница относилась к 1-й категории. Но никаких приказов с должностными обязанностями директора Министерством  издано не было. Поэтому я, исходя из своего опыта, разработал свою должностную инструкцию, а главный врач дополнила несколькими положениями. Обычно зам по АХЧ не имеет медицинского образования, у меня оно есть, к тому же я врач высшей категории по организации здравоохранения, и как оказалось, единственный из замов главного врач, имею сертификат специалиста  по социальной гигиене и организации здравоохранения. Поэтому главный врач больницы Петрухина сделала меня своим первым замом.

Работа мне нравилась. Я отвечал за состояние всех коммуникаций и систем стационара на 900 коек, двух поликлиник, врачебной амбулатории, трех филиалов поликлиник в микрорайонах города. На меня было возложено обеспечение учреждения медицинским оборудованием и лекарственными средствами, мягким и твердым инвентарем, ремонт всех подразделений больницы. При мне были введены в строй взрослая и детская поликлиники, дневной стационар, отремонтирован 8-ми этажный лечебный корпус, организовано реанимационное отделение по высшему разряду. Единственно, что я не успел сделать, это построить современный пищеблок со столовой для персонала, хотя проект этого пищеблока был сделан.

Когда главный врач Петрухина уволилась по собственному желанию, был объявлен конкурс на замещение вакантной должности. Я не собирался выставлять свою кандидатуру, меня вполне устраивала моя работа, но и.о. главы города Грибанов, которого я очень уважал, попросил подать документы.  Я выполнил просьбу мэра. Как мне говорил один из членов конкурсной комиссии, по всем параметрам я был самым подходящим кандидатом, за исключением возраста – мне было 59 лет.  Но тем не менее, вроде как комиссия склонялось в мою сторону, меня уже поздравляли знающие люди из руководство окружного здравоохранения ХМАО-Югры, но новый мэр города Буров решил по-другому, и главным врачом стал хирург Лысак. С ним мы проработали год, но потом он, якобы передавая слова нового мэра, предложил мне уволиться в связи с достижением пенсионного возраста, что я и сделал.

Жить на севере на пенсии очень тяжело, и коммунальные услуги высокие, и продукты дорогие, поэтому наша семья перебралась в Тюмень. Вначале мы купили квартиру в самом городе, причем на улице Щербакова, но потом, когда у нашей дочери начались проблемы на работе (впрочем, как у многих в кризисном 2008 году), мы продали квартиру, купили таун-хаус в поселке Молодежном под Тюменью, и стали жить вместе.

И здесь я снова хочу сделать небольшое отступление. Второй принцип, которого я всю жизнь придерживался, взят у Николая Островского, герой которого Павка Корчагин сказал, что не хочет, «чтобы было мучительно  больно за бесцельно прожитые годы». Поэтому, когда мы переехали в поселок и стали обладателями квартиры на 2-х уровнях и 4 соток земли рядом, я много сил и времени отдал, чтобы провести благоустройство в квартире, а потом, когда стало тепло, на своем участке – в палисаднике перед домом и на участке за домом. По привычке я вставал раньше всех в доме и занимался делали – стругал, склеивал, забивал гвозди, делал что-то нужное для благоустройства на участке.  В палисаднике появился водоем, рядом с которым стояла сделанная моими руками деревянная цапля на одной ноге и сидела на бережке лягушка, в сплетенной из ивовых прутьев корзинке росли цветы, а рядом стояли грибы и ежик из дерева, по периметру была невысокая ограда, а у входа в квартиру стояла грубо сколоченная скамейка, такая тяжелая, что её невозможно было украсть. Все это выглядело очень симпатично, и проходившие мимо люди частенько фотографировали наш палисадник.

В участке за домом были оборудованы три зоны – отдыха, садово-огородная и хозяйственная, где я и занимался поделками. Из огородной продукции росли лук, чеснок, укроп, горох, чтобы их можно было есть прямо с грядки. Росла клубника, малина, смородина, облепиха, вишня, которые нравились нашим внукам, приезжающим в гости. В таких случаях мы жарили шашлыки, и  уминали их прямо с мангала горячие, запивая пивом и закусывая зеленью.

Казалось бы, жить и наслаждаться жизнью, но у меня случился обширный инфаркт миокарда, после которого вместо рубца образовалось истончение стенки левого желудочка, к тому в полости его образовался большой тромб. И последующие 5 месяцев я прожил под дамокловым мячом мгновенной смерти. Именно тогда я написал свои воспоминания, завершив их как раз перед отъездом в Новосибирск на сложную и рискованную операцию на сердце. Но Бог миловал, все прошло удачно, я выкарабкался после осложнений, правда не быстро, почти полгода я восстанавливался.

Но культя сердца, сердечная и почечная недостаточности и 2 группа инвалидности не позволяли мне устроиться на работу. И тогда я стал составлять генеалогическое древо своей семьи, привлек к этой работе несколько родственников, которые присылали мне свои материалы, я их заносил в специальную компьютерную программу, вставлял фотографии родни.  Жаль, что древо росло в вширь, а не в глубь, потому что сведений о наших более далеких предках очень мало.  Но, так или иначе, своих прапрадедушку и прапрабабушку я нашел и внес в древо, но зато мои внуки уже знают семь поколений родственников, а их общее количество достигло 1103 персоны, у 496 из которых есть фотографии. На это мне потребовалось около года работы, но зато я был занят полезным трудом.

Зарегистрировавшись  на сайте «Одноклассники», я обнаружил массу своих знакомых – и земляков из родного поселка, однокурсников и коллег по работе.  Завязалось общение.  Один из моих земляков Александр Урванцев известный поэт, член Союза писателей, учился у моего отца и попросил меня написать о нем воспоминания, потому что собрался издать альманах к 150-летию наших поселков. Я написал, Саше материал понравился, он попросил написать и об истории нашего золотодобывающего прииска, благо найти материал в настоящее время в Интернете можно. Я выполнил и эту работу.  И увлекся. Моя нынешняя супруга услышала от меня мои воспоминания и решила, что они могут быть интересны и другим. Будучи женщиной активной, она в качестве подарка к 23 февраля 2017 года зарегистрировала меня как автора на литературном сайте Проза.ру, где я стал публиковать свои материалы.

Еще в старших классах школы у меня стали получаться хорошие сочинения. Три подряд – за 11 класс, на аттестат зрелости и на вступительных экзаменах в институт – я написал на «отлично».  Человек я начитанный, в свое время писал родителям подробные письма, так что какой-то стиль изложения выработался. И с тех пор я большую часть дня провожу у компьютера в поисках интересных материалов и написанием своих.

Когда по состоянию здоровья Урванцев отложил на неопределенное время издание альманаха, я решил продолжить работу над ним. К этому времени у меня уже было 2 изданных книги. Первая «Повесть на настоящем Учителе» - о моем отце, жизнеописание незаурядного человека, потомка раскулаченного засольщика рыбы (в те годы это была уважаемая профессия и мои предки были зажиточными людьми, пострадали по доносам завистливых соседей), который лишился всего нажитого и был сослан на спецпоселение, но потом реабилитирован.  Во второй книге с названием «Возвращаясь к истокам» речь шла о нашем Дальнем Востоке, нижнем Амуре, откуда мои предки, о Херпучинском прииске и другие заметки о малой родине. Если первая книга предназначалось родственникам, то вторая мгновенно разошлась по землякам.  И некоторые из них откликнулись на мои просьбы и написали свои воспоминания о жизни в родных местах. Так появился материал для альманаха, который и был издан под названием «По волнам нашей памяти», и тоже мгновенно разошелся среди желающих иметь эту книгу. Не каждый город имеет описание своей истории, а тут два рядом расположенных поселка в Приамгунье, в далеком районе имени Полины Осипенко.   Две последние книги в настоящее время есть в сельских и районной библиотеках, а также в школьной моего родного поселка.

Так я нашел себе занятие, чтобы не вести жизнь хворого пенсионера в 4-х стенах, а быть хоть немного полезным хотя бы землякам и близким. Но, видимо, это не столь узкий круг людей. Потому что у меня на литературном сайте свыше 70 тысяч читателей, которые читают 2300 опубликованных произведений, и рекорд прочтений моих произведений за сутки составляет 2137, а минимальное количество превышает 500 произведений.

Я стараюсь писать о том, в чем сам неплохо разбираюсь. О медицине, о своих учителях и коллегах, об истории некоторых лечебных учреждений Хабаровского края, где я много лет проработал. О своей малой родине, о людях, которые осваивали эти места, богатые золотом, вообще в нижнем Амуре и моих земляках.  О спорте, которым занимался много и почти профессионально.  О военно-морском флоте, где пришли три года нелегкой службы на дизель-электрической субмарине.  Мне интересно писать о некоторых малоизвестных событиях в мировой истории, в том числе мировых войн.  Так что я живу полноценной жизнью в соответствии с состоянием своего здоровья.

Кто-то, прочитав эту мою заметку, подумает: «Вот приукрасил свою жизнь автор». Такому человеку я отвечу: «Зачем мне это надо?  Это же не резюме при поступлении на работу. Многие мои читатели знают меня лично,  и не дадут соврать, да и мне было бы стыдно перед ними. Я не касался своей личной жизни, в которой немало ошибался, да и в служебной тоже встречались ошибки. Но все же добиться своим трудом и отношением к профессии положения второго по статусу начальника краевого здравоохранения огромного по территории Хабаровского края - свидетельство успешной карьеры, согласитесь.

Я не коснулся еще некоторых принципов, которыми старался руководствовать по жизни. Например, никогда не оставлять на завтра то, что можно сделать сегодня. Поэтому мой рабочий день продолжался намного дольше положенного. Чиновником я работал 12-14 часов в сутки и все субботы, причем вполне добровольно. Но зато я выполнял огромный объем работы, чем удивлял многих. К тому же я был очень организованным и прагматичным человеком, занимался только теми делами, на которые мог повлиять.  А вот сейчас придерживаюсь принципа, который прозвучал из уст героя фильма «В бой идут одни старики» командира эскадрильи Титаренко, которого сыграл Леонид Быков: «Будем жить!!!»