Хомячок, ставший медведем

               Шло время и Роджер на глазах превращался из спаниеля в охотничьего пойнтера, а я всё  чаще вспоминал анекдот про купленного в прошлом году на базаре хомячка и выросшего в медведя,  и при этом на что- то ещё  надеялся, несмотря на то, что уши Роджера так и не спустились до плеч и их не приходилось подвязывать во время приёма им пищи, чтобы не оказались в миске, его уши были точно такими,  какие полагались по экстерьеру пойнтеру.

       Шерсть тоже не стала удлиняться, не смотря на случившееся его  уже  9 месяцев, и я,  глядя на это свинство,  на длинные лапы и высокий рост своей собаки, которую не было нужды даже измерять  для того,  чтобы лишний раз убедиться в том, что он совсем не спаниель, короче не той породы,  за которую его выдали нам, когда отдавали, я понимал только,  что сам,  впервые жизни оказавшись в такой ситуации,  стал главным героем того анекдота, которого до сих пор гложили какие-то глупые сомнения.

          Не сомневался  ни в чём только умудренный жизнью кот,   он и сам давно ощущал себя тем самым хомячком,  каждый раз оказываясь между лап подросшего или выросшего в медведя лично для него щенка, ещё  хорошо помня тот маленький шерстистый комочек, который сидел рядом с ним на скамейке и был в два раза меньше него,  то есть Роджер был тогда хомячком, а кот медведем для Роджера.

           Но время прошло и роли их   поменялись и  теперь хомячок-кот с диким воплем несся по квартире,  а его догонял совсем не мохнатый, а гладкошерстный  медведь по имени Роджер с желанием поиграть.  Но так как коту,  а тем более хомячку такие игры были не понятны, когда его зубами хватали за маленькие уши -треугольнички или тянули к  себе за длинный пушистый хвост, отчего кот не медленно, а быстро начинал ехать по полу,  короче он не приемлел  такие игрища, исходящие от друга,  которого он и не считал  за друга,  а только  за медведя,  и потому он предпочитал шипеть, гудеть, вопить, в общем,  издавать кучу отпугивающе- угрожающих звуков, на которые  только был способен и   на которые   увы,  медведь Роджер не реагировал и потому  приходилось вмешиваться мне.

        Но мои вмешательства в эти отношения мне всё  больше напоминали виденные мною  когда-то и не раз картины, когда кот забирался на верхушку дерева,  заранее зная, что оттуда самостоятельно не слезет,  если только  его не снимут приехавшие пожарные или работники службы спасения,   или как сейчас помню, как к нам во двор на даче зашла кошка и тут же оказалась в окружении трёх наших охотничьих псов, которых с трудом удалось отогнать,  а её  выпроводить  за пределы двора,  и как через минуту это полосатое создание,  задрав кверху   хвост,  гордо шествовало по главной аллее,  снова  направляясь  прямо в зубы и лапы тех, от кого её  только что спасли.

         Со мной и с  моей помощью моему коту происходило тоже самое.  Когда я пытался,  как дурак,  бежать впереди Роджера, чтобы указать бедному несчастному  хомячку светлый путь к свободе и счастью, ожидающего его  на подоконнике одной из комнат, этот совершенно тупой и безмозглый хомячок разворачивался   и бежал в противоположном направлении, куда-то в сторону  от меня, будто это я  —  медведь,  который должен был быть спаниелем, а стал пойнтером, и  я же и  гнался за ним.

     И такое повторялось по нескольку раз в день, пока я не устал играть в  сказку про репку,  ибо это так и выглядело  —    дедка за репку, бабка за дедку,  а впереди то ли Роджер,  то ли я,  или всё  же кот.   А  как итог этого странного марафона,   я —  лежащий почти бездыханный на диване,   кот где-то под диваном и прыгающий вокруг нас веселый,  озорной и  довольный жизнью Роджер,  которому удалось загнать  сразу двоих.

         Больше я в их играх не участвовал, оставаясь только  сторонним  наблюдателем, тем более,  что постигшее меня разочарование по поводу  кошачьего  интеллекта,  оставленного где-то  в тигрином или львином теле,   когда стало окончательно  понятно, что кот живёт рядом с человеком и  руководствуется исключительно органами чувств  и  обоняния и потребностями своего  ЖКТ,  и что Киплинг был прав,  написав, что кошка,  это не собака, она всегда гуляет сама по себе,  и что  в создаваемом  симбиозе с людьми ясно без слов, кто на  ком паразитирует, то я,  разочарованный в том,  о чём думал несколько иначе, продолжал только  удивляться тому,  как мой пёс не только подрастает, становясь  с каждым днем всё больше и больше,  превращаясь в красивую охотничью собаку,  но только не спаниеля,  но и тому,  как умнеет на глазах, больше не унося мои вещи в зубах под диван с тем, чтобы   с  ними там разделаться по-своему по-собачьему, а если и брал   даже мои очки,  не только мобильный телефон,  уже по старой щенячьей привычке,  то бережно держал их в своей  пасти с огромными крепкими зубами  и  приносил  их мне для того,  чтобы отдать и получить за это награду,  хотя сам я его этому не учил.
 
        Он вообще, самостоятельно  придумывал какие-то игры и предлагал мне  в них играть.

      И это было здорово,  играть   с медведем во что-нибудь, тем более,  что ущерб наносить было  уже  нечему, я даже готовился к переукладке  нового  пола, оставалось только дождаться,  когда мой спаниель  полностью  станет  пойнтером,    тем паче, что  всё остальное, с чем он уже поиграл,  было просто несущественной   мелочью,  не стоящей  внимания,  не здорово было только спать с этим громко храпящим  медведем в одной кровати, уж больно много места занимал этот выросший хомячок на моём ложе, но если бы я даже  знал,  каких гигантских  размеров он достигнет,  то всё  равно  вряд ли запрещал бы ему ложиться рядом со мной,  ведь с ним было так уютно,  а чем он больше,  тем больше уюта.

          Так что оно и хорошо, что всё случилось так, как оно случилось,  как в том  анекдоте про купленного хомячка, который вырос в медведя.

          Тем паче, что  когда мы с ним, с  Роджером-медведем   выходим из подъезда,  соседи  с уважением в стороны шарахаются и лишний раз к  двери нашей квартиры боятся  подойти, не хотят потревожить уютный сон подросшего спаниеля  —  уважают, и меня заодно с ним или на фоне него.    В  общем,  как оно говорится, что не делается всё  к лучшему.   Вот и  Роджер,  выросший из спаниеля в пойнтера,  это тоже,  как оказалось, к   лучшему.  И вообще,  спасибо тому, кто отдал мне его,  выдав за хомячка- спаниеля.

12.02.2021 г
Марина Леванте