За последней чертой

   Я стояла у последней черты.
   Тогда я стояла у последней черты. Где-то глубоко внутри меня, что я совершенно не могла представить, уже зародилась жизнь, о которой монотонно талдычил мне тест на беременность, а я чувствовала себя эквилибристкой, двигающейся по белой узкой полоске, раскинувшей руки… Чтобы найти равновесие, да. Но и в поиске спасительных объятий, в которых я могла бы спрятаться, скрыться от неумолимо приближающихся двух полосок теста, о которые, я знала, я споткнусь. Которые протянулись поперек, чтобы колени мои подогнулись, и я, не обретя помощи в чужих руках, повалилась в пропасть,  падать в которую мне предстояло всю последующую жизнь. Я знала. Да, я знала. Стоя у последней черты, я не надеялась ни на что. И надеялась на все.
   Крошечная жизнь где-то во мне еще не проявляла себя никак, кроме того всплеска гормонов или чего, который окрасил такой ясный белый путь подо мной в две полоски, а слезы уже катились из глаз, надеясь, что рядом будет рука, утрущая их. А сердце сжималось от страха. А ноги холодели. А…
   Как много их было, этих «а» в те часы, а потом и дни, когда, стоя на краю жизни, я искала ответы, которые стоило поискать раньше, на вопросы, не заданные прежде. Из опасения услышать ответ. Из нежелания быть честной. Потому как, что скрывать, я шла к этой пропасти годы, зная, что ждет впереди, но упорно отказываясь взглянуть на карту, упрямо твердя о бесконечности мира, когда камни уже скользили под ногами, с тихим шорохом осыпаясь в пропасть.  Тоже бесконечную, безусловно, так что я жила не ложью, а лишь полуправдой, отказываясь давать вещам их собственные имена, известные, впрочем мне. Впереди была бесконечность…
   Бесконечность одиночества. Потому что тоска, от которой мы с тобой пытались бежать, взявшись за руки, пронизала нас насквозь. И сколько бы мы не набрасывали на нее масок, как бы тесно не сплетали объятий, мы оставались одиночествами рядом. Нам не было дано единства. Да и кому оно дано? И по прошествии призрачных лет следовало это признать. Разве что… Мне казалось, что взявшись за руки легче скользить по натянутой струне одиночества. И твоя поддержка, твои пальцы возле моих, создавали иллюзию безопасности.
   Пока, стоя у последней черты я не выкрикнула тебе в лицо, что я более не одна навсегда. Что мое одиночество наполнено новой жизнью внутри меня. Как и твое. Думала я. И тогда ты легонько подтолкнул меня. Уверенным движением направил дальше. За черту. Прямо в пропасть. Отказавшись от этих лет. Отказавшись от сплетенных пальцев рук. От губ, касавшихся других. От твоих волос под моей ладонью. От бровей, по которым скользит, повторяя изгиб, палец. Отрекся от дней и ночей. Привязал камень к моим ногам и отправил в пропасть, нарекши новой жизни новое имя. Угнетенный ей, ты назвал игом нас – а теперь, отныне, для тебя больше не было меня, только «мы». Но не мы с тобой, как когда-то думалось мне, а я и не-я во мне. «Мы». Мы связали тебя навсегда. И потому ты отрекся от нас. От легкости бытия. Взяв на себя тяжесть ответственности, ты отмел прошлое, отказался от его правды, того, что мне казалось правдой, отправив меня дальше. За последнюю черту. И я падаю в пропасть. Год за годом я падаю в пропасть, а впереди лишь бесконечность падения.