Тупой, как вата

Я  отупел от  боли,
И чувствовал себя,  как хомячок,
Будто вгрызаясь в прутья клетки, 
И бьющийся о потолок,



Боль не была сильна,
Бывает хуже,
И боль сильнее я уже,  когда -то испытал,
Но отупел уже от прежней боли,
Настолько, что новая  уже была  не в лом,



Она не проходяще- муторно болела,
В  том самом теле,
Что многое видало на своем веку,
Но  в голове у хомячка ведь не болело,
Там пустота огромная была,



Отмучился тот хомячок,
Всё  сидя в клетке, 
Стучась  о прутья головой,
И боль давно прошла,
Но пустота осела,
Как отголосок от  того, что больше не болит.


Болело адски, сил не было сражаться,
Тем более,  что морфий мне давно не помогал,
Я был тем самым  наркоманом, но без ломки,
А просто с болевым синдромом в голове,
Который,  опустошив меня,
До состояния консервной банки,
Напомнил мне про хомячка,



Я помнил, как хомяк в моем далёком детстве,
Сидел за прутьями и глупо пялился в окно,
Не видя там конечно, ничего,
На то он был хомяк и в клетке,
На воле он  явно был иным,


 
Но здесь тогда,  как я здесь и  сейчас,
Что называется, навеки и   всегда,
Как тот тупой хомяк,  свернувший себе шею,
От боли при попытке убежать,
Он сунул голову меж прутьев,
Заверещал от боли,  как и я,
И все. Тупой хомяк и умер.


Я всё  же жив, хотя тупой,  как тот хомяк,
Боль, та, что настигла меня  в доме,
Не дала мне покоя навсегда,
Дополнили её воспоминанья,
Тех лет,  когда реально было мне не хорошо,


И потому теперь я,  как тот хомяк, не боле,
Я больше боль терпеть уж не могу,
И потому туплю,  туплю, туплю,
Весь покрываясь ватой,


Что сладкий сон про хомяка,
И про его проказы,
Где сунул голову хомяк,  вот так, 
И стал тупым,  как вата.