Звезда

– У вас бывает, когда не сразу понимаете, что один говорит другому?
– Вроде бы нет.
– Сейчас проверим.
     Есть звёзды театра, кино, спорта, ими восхищаются, им завидуют. Есть звёзды на небе, ими любуются, изучают. Есть звёзды с нами, мы их любим. Знали, что из Средиземноморских Адриатическое море выделяется красотой. Решили убедиться. Ночь, стоим на балконе в маленькой гостинице, темно снаружи, светло внутри. Море слышно, но не видно, его закрывают деревья. Вдоль ствола поднимаются мерцающие искры, негаснущие искры костра жизни – светлячки. На чёрном небе звёзды ярче, Ирино созвездие кажется ближе. Хочется взять её за руку и взлететь. Она улыбается, берёт меня за руку, говорит: «Да». 
     Берег на любой вкус, предпочтение отдаём небольшой, глубокой бухте. Солнце собирается выйти из-за горы, навстречу ему, по дороге, поднимается редкая цепочка огней – любителей пораньше встретить день. На одиноком валуне топчется в нетерпении чайка. Ира в небе, и в море – в своей стихии, в созвездии Рыбы. Она плавает в маске с трубкой, ей свойственно вникать в суть, в данном случае в глубину. Когда видит приличную рыбу, то поднимает голову и показывает руками мне и чайке. Через какое-то время разводит руки пошире. Потом ещё раз. Чайке не подходит, запищала, ругательно захрипела и улетела. 
– Что она хочет?
– Очевидно, показать длину рыбы.
    Очень видно – на первый взгляд. И я так решил – не может не поделиться тем, что удивило. Стало обидно – чем я могу? Начинаю переживать, для чего-то же она показывает! Хлопаю себя по лбу – балбес. Надеваю ласты, ныряю, рыбы разбегаются, глубоко под Ирой появляюсь я. Поворачиваюсь к ней лицом, раздвигаю руки, пытаюсь «объять необъятное» – свою рыбу.  Минуту задерживаюсь и на поверхность:
– Возьмёшь в своё созвездие?
– Я ждала, ждала – и наконец моя. Её невозможно показать руками – только сердцем. И только тому, кто любит.
     Губы у неё солёные-солёные, вода в Хорватии такая.   
     После завтрака едем в аквапарк. Бассейн с искусственной волной, водные развлечения на любой вкус и вышка с жёлобом – «камикадзе», название соответствует, высота с трёхэтажный дом. Желающих съезжать мало, я, конечно, полез. Лечу вниз. Фонтан брызг. Восторг. Забежал ещё один раз, а зря – Ира тоже «желает» (не может она хотеть!) Отговариваю: боишься высоты, сказали, что женщины вообще не спускаются. Не помогает: «Ты съехал, и я съеду, поможешь забраться». Поднимаемся вместе с остановками на площадках и зажмуриванием глаз. Инструктор удивляется, но «клиент, если ему можно, всегда прав», наставляет: не поворачиваться на бок, не садиться, руки не выставлять и прочее. Ложится Ира в жёлоб и, без промедления, вниз, я не успел даже напутствовать. Через несколько секунд инструктор разрешает, и я следом. Выныриваю, обнимаю.
– Как сердце, ёкнуло?
– Чуть не выскочило.
– Сильно испугалась?
– Одна даже не подумала бы сюда лезть. Но перешагнула через себя, чтобы быть с тобой. Во всём.
    Старый город на берегу, хорошо сохранившийся, частично восстановленный. Его стережёт высокая башня, внутри лестница, на площадках большие открытые окна, подоконники ниже пояса – страшно подходить. Народ, который не боится, восхищается: «Красота». Беру кинокамеру: «Погуляй пять минут». Забежал: внизу в беспорядке склад, за много веков заваленный красными черепичными крышами, за ним море. Ну и что, первый раз вижу воду? Шестым чувством улавливаю, что кто-то осторожно поднимается. Заглядываю через перила и прыжками вниз.
– Зачем ты сюда?
– Хочу быть с тобой.
– Договорились, что останешься. Страшно ведь.
– Шла одна – да, вместе нет. Могла я не пойти? Такие окна, будешь снимать, начнёшь высовываться. Кто придержит?
     Прижимаю к себе. Колотится сердце. От страха, от подъёма, или от того, что мы вместе? Две стаи голубей, похоже, ждали, чтобы закружить под нами навстречу друг другу. Море заблестело близко-близко, синее-синее, яхты, словно чайки крыльями, замахали белыми парусами. Склад сразу превратился в аккуратно собранный музей, не беспорядок – гармония. Улочки и проулки стали добрым осьминогом, он щупальцами обнял город и удерживает его во времени. Разноцветная толпа движется и щупальца шевелятся. Люди идут по своим делам, они стали роднее, не многим довелось жить в музее. Чем больше наслаждаемся – прекрасным видом или нашей близостью? Вокруг открылась… понимаешь, что сама по себе красота без главного – бездушная картинка, какой только что была, такой бы и осталась. А главное – вот оно, рядом, и сейчас всё поёт. Слышим музыку, хочется смотреть и смотреть, слушать и слушать. Когда любишь, красоту чувствуешь.   
     Это – Сплит времен Диоклетиана. Утверждают, что он единственный в мире владыка, который в расцвете сил оставил императорский трон и удалился сюда. Пытались уговорить его вернуться к власти, но Диоклетиан отделался знаменитой фразой: «Видели бы вы, какую я вырастил капусту, вы бы меня не упрашивали». Что он сказал бы о "капусте", которую выращивают у нас приближенные к власти?
 
Из повести "Признание в любви"