Фуфлофильм - восемь за 2. 50 на Яндексе

     Студент Образцов, зачем - то спрятав горную фуражку с облупившимся околышем за пазуху, воровато оглядываясь, влез в горенку и обвел сузившимися глазами пространство, посреди которого врастопырь лежал Еловый. Кустистая бороденка угрожала потолку, по мещанскому обычаю сплошь застеленному стекловатой, комковатые руки внаклон углам диаметрально покоились по стенам горенки, вместо пола - моряцкий гамак. Образцов даже вспотел, ломая голову об осиновый косяк горенки, филенчато ужимающий дверной проем в подобие портала : как подкрасться к Еловому и умыкнуть малое, ежели пол по факту и не нужен при наличии гамака ? Наконец решившись, он простер и скакнул, языкасто прилепившись к костылю Елового, поддержимуемого киргизским саморезом, пришибавшим одну из вервий гамака. Болтаясь в непосредственной близости от объекта вожделения, Образцов, вибрируя, выпустил хватательный пегидий и закорячил гармонь, тягуя мехи, жлобно пискнувшие выпускаемой атмосферой, к себе и подальше. Ухватив гармонь пальцами, Образцов успел подумать, что устюжане именуют ее гармозой, в чем не было совершенно никакого смысла, но что поделать с народным фольклором, на то он и фольклор, чтоб без смысла. После мысли Еловый, повертываясь на другой бок, оглушительно перднул.
     - Нездоровая х...ня, - шептал побледневшими устами Образцов, сократительно смещаясь к порталу, - мысль моя, а пердит он.
     - Давай живей, сука, - рычал от портала Пехтерь, сжимая зубами кривой свой нож. Сенька Тузик топотал рядом, а Шкворень, цедя брагу сквозь портянку, прищелкивал толстым языком, мало интересуясь успехами товарищей по добыванию гармони. - Не шуми, - требовал купеческий сын Громов, громоздясь у локтя Шкворня, грохая прикладом Ибрагима - оглы о сутелицу. - Ыыы, - вскрикнул во сне Еловый и ухари притаились на самой грани портала.
    - Ладно, - скомандовал Прохор и Образцова втянули, жамкая и цуй. На улице, распушив плисовые шаровары, Прохор дал силу эмоциям, бросаясь из стороны в сторону. Неумытики, стройко жмясь к завалинке избы Елового, наблюдали чоткость движений Громова, понимая нутром, что таковскому - то обучают в спецназе. " Как писал предатель Суворов, - жестикулировал как глухой Шкворень, - они на шарнирах и пырскают тудой - сюдой для ухудшения прицеливания потенциальным ".
     - Каким еще, в манду, потенциальным ? - домогался истины Тузик, сифилитичным носом пристраиваясь изучать жизнь мух, пригревшихся на истекающей смоловой слезой стене, за которой храпел Еловый. - Ты не забывай, гнида, что мы шабры сибирские, мало того, что по - русски хреново, так еще и фольклор, одно слово, два слова.
     - У волка в зубе, Егорий дал, - глушил собеседника Шкворень, отринув кавычки в пользу привычных дефисов русского издательского дела декоративной крысы рунета, вконец обосравшейся во чужом пиру похмелье, хоть и ясно же было для нашистской животины : сказочки не про тебя, паскуда. Впрочем, х...й на нее, пропадлину.
     Образцов, достав из - за пазухи горную фуражку, подцепил следом пригревшийся у подмышки геологический молоток и требовательно уставился своими рыбьими глазами на Пехтеря, протянувшего студенту кривой свой нож.
     - Режь, - выдохнул Прохор, частично прекращая передвижения и лишь дрожа левой щекой.
     Образцов кашлянул и махом отрубил ушко у ремня гармони, положил его на пень и расколотил молотком, лохматя свиную кожу в пупырышек. Прохор растолкал неумытиков и неприятно засопел над ухом студента. Отодвинул его и нагнулся над непонятной кожаной пломбой, во что и превратилось ушко ремня после целенаправленных ударов молотком. Шилом процарапал по поверхности кожи древлеславянскую вязь.
    - О - враам адна капек, - прочитал Образцов, икая.
    Вечером приказчик Сохатых пал перед Громовым на одно колено. Неверяще смотрел на раритет, приговаривая :
    - Уж как я все это богачество и старицу уважаю, сил нет. 
    - Так именуйся отныне Ляксандрой Гилксом, - порешил Прохор Петрович, вдаряя по плечу приказчика ладонью, - любителем старья на х...й никому не нужного, а это, - построжал купеческий сын, протягивая Сохатых леденец, лишь чутка обсосанный, - тебе от меня особо.
    - Носи не стаптывай, - приговаривал Образцов, стреляя Сохатых в голову из штуцера.
    - Вот я тебя сейчас благословлю, - хрипел Шкворень, забыв свое крестильное имя Филипп в угоду каторжным погремухам, пластая Пехтеря его же кривым ножом.
    Через миг все было кончено. Лишь бздел по - прежнему во сне Еловый и лежала среди остатков неистовых персонажей сей презанимательной истории кожаная античность, непотребно шевелясь под ветром обтерханными краями. Да, еще ! Мухи - то тоже на стене по - прежнему грелись, наслаждаясь кратковременной сибирской весной. А два пятьдесят вошло в историю страны как Кремлевская надбавка к пенсиям стариков и уродов - инвалидов, зажировавших достатками и это пока неофашистская крыса грезит Парижем, тупая тварь, никак не умеющая вылезти из ямы Куприна вечная колхозница, во что ты ее - как Пескову, Собчак, Литвинову и прочих - ни обряди и какого только бабла ни дай на антураж и экстерьер. Хорошо, что чисто поржать пока не запрещают над такими вот выворотнями. И это еще я Витухновскую не вспомнил, между прочим.