Они

Стокгольмский синдром

В. добирался до работы на трамвае. Он с детства любил эти неуклюжие, флегматичные, степенные "бочонки с короной". Их спокойное, размеренное дребезжание по рельсам бурлящего в час пик города создавало неповторимое лирическое настроение. На  снующих прохожих, чехарду машин, суету утреннего города, он смотрел через трамвайное окно взглядом аквариумиста, наблюдавшего за косяками пестрых рыбок.
В. работал водителем на одном местном складе. Перевозил коробки и тюки с каким-то вторичным сырьем в соседний горный поселок. Ему было категорически неинтересно, чем именно нагружали его машину.  "Лишь бы не ртуть", - однажды пошутил В. на корпоративном собрании. С тех пор на складе, когда загружают его грузовик, непременно звучит шутка про градусники. Шутки - шутками, но после подписания каждой накладной в конце пути, на разгрузке, он обязательно выкуривал две ядреные сигареты.
В. был невысокого роста, полным и, с виду, очень простым и душевным человеком. «Добряк» или «толстяк», обычно говорят про таких. Его серовато-желтое лицо с темными мешками под глазами, не говорило о великом здоровье, скорее указывало на долгие бессонные ночи и непростую жизнь этого грузного человека. Одевался он всегда просто: широкие, светлые, свободного покроя брюки, если не сказать шаровары, замасленная рубашка песчаных тонов, и всегда чистая жилетка кофейного цвета.
Сейчас его трамвай не спеша въезжал в частный сектор одного из спальных районов города. Дома были ветхими, покосившимися. Попадались заброшенные, разрушенные и погорелые строения, гаражи, исписанные граффити... Какой-то недостроенный мрачный жилой объект, без признаков жизни, с красноречивой вывеской: "Дом вашей мечты - всего за 2,5 млн. руб". В. прикинул - на этот дом мечты пришлось бы копить не меньше 10 лет, и неожиданно для себя самого рассмеялся. Здесь было много серого цвета и, казалось, даже солнечные лучи избегали окрестных домов, в которых как-то еще ютилась жизнь. На входе в низенькое, запыленное здание (с погнутыми жалюзи) нервно курила, периодически сплевывая, ярко и вульгарно накрашенная женщина в униформе. Это была местная продавец, явно не торопившаяся открывать свою продовольственную лавочку. Он как-то заходил сюда за сигаретами и был, помимо прочего, удивлен ценами: оказывается здесь его сигареты, а также, к примеру, хлеб и молоко стоили дороже, чем в магазинах  центра города. На кассе он долго ждал, когда мадам-продавец соизволит оторваться от своего телефона и подойти к нему. Она подошла с таким видом, словно В. отвлек ее от важной работы, затем грубо швырнула сигареты, и на вопрос: "Свежее ли продается молоко?", почему-то рявкнула: "А ты как думаешь?" В. любил молоко. Но тогда он забрал только сигареты.
В. с грустью вспомнил, как приезжал ещё маленьким к бабушке и деду в их скромный, но просторный домик на берегу моря с огромным дивным цветущим садом. Они с братом проводили там каждое лето:  носились по кромке воды, по самому морю с утра до ночи! Волны сбивали их с ног, а они все пытались от них убегать. Казалось, это будет продолжаться вечно. Ну и, конечно же, абрикосы… Их было не счесть. Все деревья были усыпаны этими спелыми, сладкими солнечными ягодами. Бабушка просила не подбирать с земли, а срывать  абрикосы только с деревьев: "все, что лежит на земле, это матушке-земле". И та отвечала взаимностью, даря богатые и обильные урожаи. И как много было солнца!
Однако, все заканчивается в этой жизни. Через несколько лет, стариков оповестили о том, что  дом попадает под снос. Программа "ветхое жилье". Дом быстро снесли.  Старикам выдали однокомнатную квартиру на въезде в город с живописным видом на… гаражи. Добротная, теплая, уютная квартира. Дед прожил в ней ровно день, на следующий - он умер. На глазах В. за считанные месяцы на месте, где прошло его детство, выросла элитная, блестящая, высокая новостройка. Выход к морю закрыли, на побережье выросли грибами дорогие рестораны. Больше на море он не был. «Вы бедно живете, потому что плохо работаете, не умеете зарабатывать», - как-то сказал один чиновник. Что ж, наверное, на кусочек моря, вкусную еду и хорошее отношение к себе он еще не заработал.
С таким мрачным, меланхоличным настроением В., наконец, подъехал к месту своей работы. Здесь за шлагбаумом, уже грузился «градусниками» могучий и надёжный МАN,- его рабочая лошадка. В. заметно приободрился, приосанился, обошел грузовик вокруг, ласково проверил все сцепления кузова, обстучал колеса, которые были с него ростом, и с нескрываемым удовольствием залез в кабину своего мощного, многотонного, железного друга. Нехотя подписал какие-то бумажки, проверил документы и с большим блаженством завел сердце этого огромного великана, который во всем прилежно слушался своего маленького и доброго хозяина.
Он ехал в полной тишине. Выехал за город, свернул на трассу по направлению к П. - небольшому горному поселку. Нежно обхватив своими ручищами обтянутое черной кожей рулевое колесо, он внимал реву великолепной грузовой машины и, внимательно вглядываясь вдаль, любовался окрестностями. В глубине души В.- был романтиком. Солнце уже стояло высоко, становилось жарко, и он приоткрыл окно. Море осталось позади, а впереди на горизонте  сквозь дымку прорезались зубцы горного хребта. Дорога была свободной.
Внезапно для себя (на обочине справа) он приметил фигуру человека. Сюда к дороге вела тропинка от стоящего неподалеку уединенного магазинчика. По мере приближения, фигура на обочине приобретала вполне определенные черты: это была женщина. Девушка. Блондинка. У него самого дочка – красавица, ее ровесница, и В. подумал, что девчонки нынче очень смелые или безрассудные. MAN приближался, и В. сбавил скорость, притормозил. Было видно, что девушка этому очень обрадовалась, и ещё энергичнее замахала худенькой ручкой в направлении грузовика. Девица выглядела плохо: была очень бледна, казалась сильно уставшей, изнеможенной и словно избитой. Одежда потрепанная и измятая. Серая майка неряшливо, словно наспех заправленная в джинсы, была разорвана, запятнана кровью. Облегающие и подчёркивающие безупречные девичьи силуэты светло-голубые джинсы - исполосованы, и, казалось, не застегивались до конца, словно кто-то вырвал пуговицу на застежке. На лице девушки (на щеке справа) краснели свежие ссадины, Тонкий изящный изгиб брови, подведенный тушью, прерывался синяком и грубой корочкой запекшейся крови. Она слегка прихрамывала и шла, будто жутко натерла ноги.
МАN остановился.
- Садитесь скорее. С вами все в порядке? Что случилось? Вам нужно в больницу!
В. показалось, что девушка сильно напугана. Ее всю трясло. Вокруг – никого не было. Она, не отвечая, согнувшись, превознемогая боль (это было видно по гримасе, застывшей на милом личике) забралась в кабину огромного грузовика.
В. включил аварийные огни, достал из внутреннего кармана жилетки небольшую  коричневую фляжку с тесненным золотым орлом  на изящном тонком корпусе.
- Вот. Выпейте.
Она сильно дрожала, сидела, сгорбившись, и по-прежнему не смотрела на водителя. Казалось, девушка смотрела вникуда и была далека от реальности. Возможно, она была всецело поглощена болью, тоской или трауром. Вдруг, будто на автомате через непродолжительную паузу, девица выхватила фляжку и принялась жадно пить.
- Сливовое вино. Сам делал. К сожалению, крепче ничего нет. Врачи запрещают, - В. пожал плечами и стал внимательно рассматривать девушку. В его глазах читались одновременно изумление и какая-то родительская жалость к этой милой, но судьбою потрепанной юной особе. Наверное, сейчас ему хотелось по - отечески обнять ее и пожалеть.
Она не остановилась на одном глотке и продолжала жадно пить вино, будто только что прошла под палящим солнцем бескрайнюю пустыню и добралась до заветного оазиса.
Наконец,  взгляд девушки прояснился, дрожь унялась, и она с опаской, робко посмотрела на водителя.
- Спасибо! - в ее слабом голосе звучала искренняя и неподдельная благодарность, а заплаканные глаза засияли надеждой.
Он забрал фляжку и начал настаивать на визите к врачу. Но девушка, кажется, уже приходила в себя и слабым, но уверенным голосом, дала понять, что с ней все в порядке.
- Вы ехали в П.? – спросила она.
Он утвердительно кивнул.
- Подвезите меня, пожалуйста, до центральной улицы. Я там живу.
- Вы уверены, что не надо в больницу?- напирал толстяк за рулём.
Она отвернулась и угрюмо посмотрела в окно.
-Ну хорошо,- В. завел свой "танкер" и нажал педаль газа. Двигатель заревел, также выказывая свое согласие выбранному маршруту. Они тронулись.
Девушка достала из изрядно помятой сумочки потрескавшееся, но все еще целое зеркальце и взглянула на себя. Затем быстро перевела взгляд на зеркало заднего вида. И снова – в свое зеркальце. Она была очень бледна. Веки отекли и почти спрятали заплаканные покрасневшие глаза. Длинные белокурые (крашенные)волосы все ещё блестели, но кончики явно секлись. В. боковым зрением видел, как его странная попутчица бросилась прибирать роскошные волосы в хвост,  стирать с щеки брызги и запекшейся крови, замазывать тональным кремом и пудрой подбитую бровь и ссадины. Внимательно рассмотрев на майке некогда серого цвета стихийный узор из кровавых пятен, грязи, пролитого сливового вина, девушка ужаснулась и машинально бросилась стирать страшный рисунок салфеткой. Тщетно. Джинсы она оставила в покое, было видно, что ей тяжело смотреть вниз. Она бережно положила сумочку на бедра, но при этом брезгливо наморщилась; сложила руки на ней, стыдливо закрывая живот, и лицо ее снова сжалось в болезненном отчаянии.
- Заживет, - процедила она, - извините, что я в таком виде...
- Пустяки, - улыбнувшись, проговорил В. Этот теплый, сочувственный и необыкновенно мягкий взгляд толстяка напомнил ей отцовский. У папы были такие же добрые глаза. И она впервые за долгое время почувствовала себя по-настоящему в безопасности.
Они ехали молча. В ее взгляде сквозила сильная усталость, но глаза ожили. Плечо и видимо живот, жутко болели, но она не могла позволить себе долго носить на лице страдальческую гримасу: на смену ужасным картинкам, затмевавшим до этого ее внутренний взор, пришел размеренный внутренний диалог. Она будто пыталась понять, как ей жить дальше.
- Так что же всё-таки с вами произошло? – снова ненавязчиво и заботливо поинтересовался добряк?
- Тяжелый день, упала просто, – едва скрывая волнение, процедила блондинка, и попыталась улыбнуться.
Водитель определенно чувствовал себя неловко.
-  Скажите хотя бы, как вас зовут?
- Алина, - ответила, вытирая слезы, попутчица, - и ожидая продолжение диалога, посмотрела на тучного водителя. Он был небольшого роста, но сейчас сидя за огромным рулём этого "танкера на колесах", казался большим и всемогущим.
- Алина, - начал серьезным и даже грозным голосом он, - хоть я и простой водитель, но могу отличить ссадины, полученные при падении от побоев. Кто это вас так?
Вопрос прозвучал очень…отрезвляюще, и девушка вмиг из мира чувств, обиды и скорби вернулась в мир фактов и событий.
Водитель продолжал:
- Вы, вероятно, вышли из того магазинчика, что был на дороге? Я знаю того бездельника. Это сын одного местного фермера. Потолковать с ним? 
Ее зрачки  расширились.
- Не знаю. Я правда не знаю о чем вы,- сбивчиво начала она, - можно мы просто поедем? Молча?
Это что-то вроде «Стокгольмского синдрома», подумал В. и неожиданно для девушки, как ни в чем не бывало, ловким поворотом руля развернул огромный грузовик.
Она даже не успела ничего подумать, а они уже мчались назад. Девушка заметно занервничала.
- Остановите, пожалуйста, я дальше дойду сама, - умоляюще застонала она и, упершись руками, напряженно вжалась в спинку огромного кожаного сидения.
В. все также по-доброму, с неподдельным очарованием и участием, посмотрел на эту красивую, юную, но явно потерявшуюся и сбитую с толку девушку.
- Он ведь тебя уже не первый раз так бьет и насилует? Почему ты возвращаешься к нему?
Она растерянно и тихо произнесла, виновато опустив глаза:
- Не знаю…
-У меня самого дочь твоего возраста. Извини, но я это так не могу оставить. Ты ведь можешь жить по-другому. - С этими словами, В. вдавил в пол педаль газа. MAN жутко и агрессивно заревел, рванул вперед.
- Сиди здесь, - сказал водитель, подрулив к магазинчику. - Не бойся, я просто потолкую. Потом ты сама выберешь, что тебе делать.
Он хлопнул дверью, заблокировал кабину и бодрым шагом направился прямиком в придорожный магазин, больше напоминавший сарай с горящей вывеской. Она не могла смотреть в эту сторону: ярко красная табло на крыше «Товары у дороги» горело слишком вызывающе, и вызывало невыносимую боль. Блондинка согнулась, по-видимому, испытывая жуткие рези внизу живота, и тихо зарыдала.
Он отсутствовал не больше трех минут. Она услышала, как громко хлопнула входная дверь магазина. Девушка в кабине MANа резко выпрямилась и с жадностью впилась в боковое стекло. От долгого рыдания тушь текла по ее бледному лицу черными змейками. Водитель выглядел довольным собой. Он открыл кабину, ловко влетел в грузовик и, немного, запыхаясь, произнес:
- Все позади. Кажется, твой парень понял свою ошибку и обещал вести себя хорошо.
Девушка смотрела на него изумлённо, во все свои блестящие от слез покрасневшие голубые глаза. Ее лицо сейчас выражало что-то среднее между сомнением, недоумением и восхищением. В. обхватил пухленькими пальцами огромный черный руль своего притихшего танкера. На правом кулаке водителя алым глянцем блестела кровь. Девушка, увидев это, непроизвольно наморщилась, но затем тут же (неожиданно для себя самой) искренне улыбнулась. У нее была обворожительная улыбка.
Грозная машина заревела. Они развернулись и молча поехали в сторону горного поселка П.  На телефон девушки пришло сообщение. Она украдкой взглянула:
"Сука, я это запомню. В следующий раз тебе будет очень больно. Обещаю".
Она опустила смартфон, тяжело вздохнула и уставилась в окно. "Не первый раз",- на удивление спокойно отреагировала блондинка в своих мыслях. Посыл SMS не вызвал страха, наверное, потому что намекал на будущее. Это - только ещё будет... А сейчас уже все закончилось.
Они по-прежнему ехали молча. Мимо пробегали выжженные солнцем желтоватые холмы, линии электропередач, мандариновые и абрикосовые рощицы. Впереди в горах ленивым лежебокой раскинулся поселок П.


Сверху за всем этим пристально наблюдали ОНИ. ОНИ видели всё в мельчайших деталях, и сейчас, попивая чай за десертным столиком у трескучего камина, провожали взглядом, бегущий по шоссе кирпичик с отчаянными пассажирами внутри.
Один из НИХ словно предвкушая очередной захватывающий поворот в сюжете, восхищённо потирая ладони, тихо произнес :
- Ловко ты придумал, подбросить толстяку эту девицу! Постой, постой! Или ты спланировал это все, чтобы дать в нос тому проходимцу из магазинчика?


София

С. проснулась в роскошной четырехкомнатной квартире с панорамным видом на залив. Прямо перед ней раскинулась, задорно переливаясь на солнце, безупречно чистая морская гладь. Береговая линия сочным, кудрявым лесом обрывалась где-то вдали, переходя в тонкую полосу золотистого песка, также степенно сползающую в морскую лазурь. Ни облачка. С. приветливо улыбнулась, и лучики солнца приласкали ее в ответ. Она еще немного понежилась в белоснежной постели, затем резко вскочила и мягкой кошачьей походкой в одних лишь спальных шортах вплотную подошла к огромному зеркалу в серебристой оправе. Она была обворожительной красоткой, и это знала. Но сейчас С. вовсе не пыталась привычно деловито изыскивать  изъяны в своей идеальной фигуре или морщинки на безупречно гладкой коже. Она долго и пристально рассматривала свои глаза: широкие, выразительные с пышным обрамлением из густых черных ресниц. Блестящая радужка переливалась бронзой и каштаном, с лёгким вкраплением золота и ближе к зрачку сгущалась темным насыщенным бурым вихрем. "Как же он узнал?", - произнесла она задумчиво и тихо.
С. в мельчайших подробностях вспомнила вчерашний вечер, который вместил в себя целую жизнь. Вечер с Дж., известным ясновидящим и магом. Он переехал или даже бежал сюда из столицы, так как прослыл шарлатаном и наемником. Но здесь, в тихом провинциальном южном городе, по слухам, уже помог многим. Однако,его темное прошлое и загадочное ремесло не давали покоя многим, в том числе С. Дж. скрывался от журналистов и блоггеров. С. пришлось стать его клиенткой, чтобы больше разузнать о доблестных подвигах, способностях нового рыцаря и Робин Гуда ее городка. И вот у них свидание в ресторане роскошного пятизвездочного отеля «LD»,затерявшегося в тихой, укромной бухточке на берегу моря. Красивые молодые официанты, приглушенный свет, богатое внутреннее убранство и дорогой интерьер, аппетитные деликатесы, но больше всего ей запомнится огромный аквариум с декоративными лангустами, золотыми рыбками и скатами. Мелодично и томно звучит «Color of the night» в исполнении несравненной Лорен Кристи, трек, ставший главным музыкальным сопровождением и символом известнейшей американской драмы в стиле нуар «Цвет ночи». Ее любимый актер (Брюс Уиллис) потрясающе до мурашек сыграл там психолога, потерявшего свою клиентку…И закрутилось… "Как символично", - подумала С.
Дж. не подарил цветы. С. старалась держаться свободно и раскованно.Она использовала все средства, чтобы выудить ценную информацию, подобно золотоискателю, который не останавливается ни перед чем в поисках золотой жилы. И как любая привлекательная девушка, она умела флиртовать и сводить мужчин с ума.  Особенно в поисках золотой жилы…Разговор начала он.
- Вы знаете, это не в моих правилах - ужинать с клиенткой. Но вы меня очаровали и сразили. Я уже давно не проводил вечер в таком приятном обществе, - сказал он скорее учтиво, а не приветливо, старательно пытаясь быть вежливым.
Это был мужчина лет 40, среднего роста, широкоплечий. На свидание он оделся, как и подобает, по-светски: белая, накрахмаленная рубашка и черный костюм. «Хорошо хоть без галстука» - подумала про себя С., когда увидела его за столом ресторана. У Дж. было своеобразное лицо. Высокий лоб с глубокими морщинами, кудрявые, густые седые волосы, так что он казался блондином; густые брови, глубоко посаженные глаза и незабываемый пронзительный, хищный, орлиный взгляд. Он был гладко выбрит. По его лицу совершенно нельзя было сказать, что он сейчас чувствует и о чем думает. Лицо выразительное, но напряжённое: было видно, что он постоянно скрывал свои истинные чувства и мысли.
С. тут же выпалила:
- То есть у вас давно не было свиданий? Как же так, ведь у вас наверняка много поклонниц? - последнее слово она сказала как-то особенно чувственно, с придыханием, и потянулась за бокалом с шампанским.
Дж. вместо ответа также поднял бокал с шипящим игристым напитком и торжественно, но строго  произнес:
- За встречу!
С. показалось, что его глаза на миг растаяли и подобрели, и она заметила на его суровом лице некое подобие улыбки.
Бокалы звонко брякнули.
- Вы пришли ко мне со странной просьбой, - продолжал он. - Обычно просят узнать будущее, восстановить брак или разрушить чей-то, исцелится от порчи, спрашивают, как заработать денег, или просят устранить врага.  А вы хотели узнать "как поживает и что делает сейчас ваша мама?" Это похоже больше на проверку, ведь так?
С. ответила не задумываясь:
- Да, проверка. И вы ее прошли, - она мило улыбнулась, и кокетливо поправила роскошные черные волосы, ниспадавшие на загорелые плечи.  - Я позвонила маме сразу, как вышла из вашего офиса. Все было так, как вы сказали. Она действительно вышла в сад, любовалась огромными бутонами белых роз. Ей очень нравились белые розы. То есть... Я хотела сказать, всегда нравились. И, несмотря на вчерашний приступ подагры, сейчас с ней все действительно в порядке. Ни болей, ни печали! – договаривая это, С. опустила глаза и застыла, созерцая шипящие лучинки в бокале. Ей казалось,  это само стекло источает эти лёгкие, воздушные пузырьки, насыщая ими сладкий, золотистый напиток.  Она пыталась улыбнуться, но ее яркие, сочные губы почему-то не слушались, и она удивлённо подняла выразительные брови. -  Это поразительно, как вы это все узнали?- сейчас она смотрела ему прямо в глаза.
- Это мой секрет, - немного высокомерно ответил Дж., - итак, если я прошел проверку, что же вы на самом деле хотели узнать?
Сейчас его взгляд гипнотизировал девушку. Он пристально смотрел ей в глаза, пытаясь заглянуть в самые сокровенные уголки души.  Она не растерялась, а мило и непринужденно улыбнулась.
- Какая разница, что я хотела. Важно, что я хочу сейчас, - С. неожиданно ловко, но  нежно взяла за руку своего рыцаря. Ее глаза разгорелись, и она чувствовала, как они запылали огнем. Эта могучая теплая ладонь, в объятиях которой тонули ее изящные тонкие пальцы с ярким алым  маникюром…Они, молча, съедали друг друга глазами. Она - со страстью, он – испытывающе.
Они уже проникли друг в друга этими взглядами, но она по-прежнему не могла понять, что чувствовал и о чем думал колдун.
 - Ваши глаза, - промолвил Дж., и С. приготовилась к очередным в своей жизни комплиментам, - они вас выдали.
  Его ладонь крепко сжала ее худые пальчики. Она почувствовала не боль, лишь твердую непоколебимую силу и решимость мужчины напротив. Возможно, С. почувствовала себя в ловушке, но не успела осознать это и ласково прошептала:
- Вы и здесь угадали, я люблю сильных мужчин,- она чувственно и обольстительно прикусила нижнюю губу и лукаво, игриво, покорно опустила глаза. Она понимала, что проиграла, как журналист. Но сейчас С. была девушкой на свидании. Или это была уже не игра. С. уже сама не понимала, где здесь правда, а где притворство.
Дж. продолжал:
 - Вы – журналистка и ведёте блог. И зовут вас на самом деле  София. Прекрасное имя, кстати. Вы хотите узнать, почему меня выперли из столицы. Скажите, ведь вы тоже считаете меня шарлатаном?
Он не разжимал ее руку и продолжал сверлить и выжигать твердым и жёстким взглядом. Но по его учащенному пульсу и расширенным зрачкам она поняла, что она победит.
Девушка мягко, небрежно, как бы невзначай уронила лямочку своего откровенного с глубоким вырезом легкого  черного платья,  оголив  загорелое плечико и красивую нежную грудь (с той же стороны).
- Скажите, а вы знали, что я хожу на свидания без белья? -  продолжая лукаво улыбаться, деловито спросила она, и снова поправила свободной рукой роскошные волосы.
Ее уже не волновало, что в зале были другие пары, и что, возможно, она привлекла к себе всеобщее внимание. Сейчас С. хотелось только одного - победить.
Дж. впервые за все время занервничал  и отвёл взгляд. Теперь он смотрел на ее молодую, от волнения колышущуюся грудь, любовался правильностью формы, гладкостью кожи,  крохотными мурашками вокруг маленькой курносой, темной ареолы. Они в один миг вскочили; он резко, будто голодный зверь, накинувшийся на добычу, вскинул С. на свои могучие руки и начал непрестанно целовать ее сладкие, сочные губы и тонкую изящную шею. Они быстрой, но неровной походкой добрели до верхнего этажа и приземлились в президентском номере этого отеля-ресторана на огромную белоснежную постель с фирменной эмблемой "LD". Он швырнул черный пиджак на пол, задрал ей платье и тяжело, но сладко задышал. Она смотрела на огромный аквариум, стоявший у входа, с декоративными лангустами, пестрыми рыбками и миниатюрными скатами. И вдруг победоносно звонко засмеялась:
- Какие забавные рыбки! А вы знали, что они здесь жрут друг друга? - по-детски наивно, с неподдельным удивлением и довольная собой пролепетала С., - а я вот точно знаю, что вы пройдоха и мошенник, - тем же мягким голосом продолжала она.
Дж. опешил и, тяжело дыша, замер, глядя смущённо на нее снизу  вверх.
-Мне было пять лет, когда умерла мать, - уже с нескрываемым раздражением и злостью говорила она. Голос журналистки  стал стальным, холодным и тяжёлым. Она  грубым рывком отодвинула своего кавалера и поправила платье.
Дж. присел на край кровати в мятой, потрепанной белой  рубашке и посмотрел на аквариум. На сей раз золотой рыбке удалось ускользнуть от ската. Взгляд мага снова стал прежним: твердым, ясным, орлиным и хищным.
- Да, - сказал он тихо и грустно; молча встал, застегнул рубашку, поднял пиджак и, взглянув на С. украдкой, устало произнес:
-  Это может показаться странным, но за нами наблюдают. И это вовсе не рыбки.
Через секунду он испарился. Она всю ночь заказывала в номер крепкие коктейли, пила сама и поила рыбок, скатов, видимо, пытаясь их примерить; и, ближе к четырем утра, с очередным лаймовым шотом в руках, неровной, слабой походкой спустилась в ресторан,- села в такси.
Черные, глубокие, бездонные как сама ночь, зрачки расширились: "За нами наблюдают! Вот, чудак!».  Уже начинало казаться, что это именно отражение С. с другой стороны зеркала пристально наблюдает за взглядом С., а не наоборот. «Если долго смотреть в бездну, начинает казаться, что бездна смотрит на тебя», - подумала она словами Ницше.
Зазвучала приятная, бодрая и очень ритмичная мелодия, которую ловко подхватил слащавый мужской голос.  С. подняла брови и начала подпевать исполнителю нарочито высоким и одновременно звонким, но сдержанным  голоском: «Sue;o cuando era peque;o,
sin preocupaci;n, en el coraz;n…» ( Перев. с испанского: «Мечтаю о том времени, когда я был маленьким , тогда не было никаких забот...»  - отрывок из песни А.Солера «Sofia»)
«Это была мелодия ее телефона. Кто-то звонил. Ее испанский был великолепен. Обычно, с первыми же нотами зажигательного припева, когда красавчик Альваро Солер обращался к ней по имени, она пускалась в энергичный танец. Но сейчас она продолжала сосредоточенно изучать свои глаза в зеркале. Припев закончился. Кто-то настойчиво звонил. С., немного скривив свое милое личико и изобразив гримасу недовольства, задумчиво произнесла: "Как же он достал". Она нехотя подошла к комоду и взяла смартфон:
- Да, слушаю,- произнесла девушка, равнодушно и безразлично.
- Почему ты не берешь трубку? Чем занималась? Что у тебя с голосом? Ты там одна? Я так и знал. Ну-ка, передай ему телефон. Живее! - послышалось угрожающе на противоположном конце провода. Звонил ее парень, Иван. Они были знакомы с детства.
- Какой же ты придурок! – вскипела С. и швырнула телефон на залитую солнцем простынь еще разобранной постели.
- С.? Малыш, ну прости, а что мне думать? Сначала, ты пропадаешь на два дня, а потом всю ночь до четырех утра присылаешь фото дохлых рыбешек из какого-то президентского люкса, - доносился теперь уже с постели немного обескураженный мужской голос. С. брезгливо наморщилась и еще шире раскрыла глаза: «они не дохлые, а просто пьяные», - словно оправдываясь тихо проговорила журналистка.
- Придурок, - уже громко, но спокойно и даже как-то обыденно прозвучал ее голос. С. подошла к кровати и прервала звонок.
Телефон задребезжал снова, повторно заладив, подобно заезженной пластинке: «Sue;o cuando era peque;o»…С., ехидно улыбнувшись, схватила его. Белый изящный корпус сверкнул на солнце яблочным значком.
- Да, мы с господином президентом в его номере уже как два дня непрерывно трахаемся, ты это хотел услышать? - зарядила она в трубку, наигранно наивно, простодушно и легкомысленно, играя при этом с локоном блестящих черных волос.
После непродолжительного молчания, послышался ответ:
- Госпожа С., прошу прощения, это Вас беспокоит служба доставки, курьер уже едет, будет в течение часа.
Личико С. засияло! О, это блаженное торжество ожидания чего-то приятного, нового, желанного!
Она поблагодарила, по-видимому, привыкший уже ко всему невозмутимый женский голос на противоположном конце провода, скинула спальные шорты и понеслась все той же очаровательной кошачьей походкой в душ, напевая известную испанскую песенку.
Верхняя полка комода, который скромно приютился за зеркалом в спальни, выдвинулась мягко и неброско. С. достала нежное и воздушное, подобно паутинке, белое кружевное белье, купленное в дорогом миланском бутике, и, сидя на шелковом покрывале огромной белоснежной кровати, красуясь перед зеркалом, с грациозностью пантеры, надела это произведение эротического искусства.  Затем последовали несколько дежурных «селфи» и фото с зеркала.
Откровенные, а порой и весьма деликатные кадры, моментально заливались на ее страницу в Instagram, будоража фантазии и поднимая артериальное давление  многочисленных подписчиков. (Это было похоже на кормление акул, которым кидают куски мяса; акулы их радостно сжирают, клацая зубастой пастью, а затем, накручивая круги, пасутся поблизости, ожидая заветную добавку). Поверх разведенных ног на одной из фото мелькала надпись: "Ждите инсайд, дорогие мои! Тайна колдуна Дж.раскрыта". В ее блоге (помимо фото в нижнем белье) были ещё заметки и видео с мест событий, интервью, сенсации и разоблачения. Блог работал...На странице бурлили "лайки", "хейты". Блог захлёбывался комментариями.
В это время позвонили. Накинув на свое великолепное тело персикового цвета мягкий и пушистый халат, девушка открыла дверь. После душа она благоухала тонким и мягким ароматом ванили и манго.
Красотка расписалась на какой-то бумажке и с нескрываемым удовольствием взяла картонную коробку. Курьер стоял, опешив, открыв рот, и никак не мог отвезти взгляда от витиеватых узоров ее волнующего белья. С. мило улыбнулась и закрыла дверь прямо перед носом сраженного работника службы доставки.
На комоде лежала записка с напоминанием, которую она оставила ещё вчера:
«1) написать статью про Дж.
2) разместить статью в своем блоге;
3) получить доставку и кайфануть»
Записка осталась без внимания и С. накинулась на долгожданную коробку.
Там лежала деревянная шкатулка с набором акварельных красок: 24 цвета, 3 круглые кисти для рисования разных размеров и палитра для смешивания цветов. Увидев все это, С. радостно взвизгнула и захлопала от восторга в ладоши.
Из спальни дверь открывалась в светлую гостиную. Здесь все было обставлено с шиком, выдержано в ослепительно белых тонах. Другая дверь из гостиной вела в кабинет С., который больше напоминал мастерскую художника. На входе красовались белокаменные скульптуры ангелов. Но в самом кабинете царил полнейший хаос. Интерьера, как такового, не было. Комнату выстилали обычные паркетные полы. Скромный деревянный стол у широкого окна был завален тюбиками с маслом, высохшими акварелями, палитрами, а также различными по толщине бумажными свертками. В углу стояли два мольберта, здесь же были сложены начатые и незаконченные полотна, холсты, багетные рамы различной ширины, цветов. На полу стоял дешевенький электрический чайник и белая кружка с надписью "I love Sofia", тут и там валялись запачканные, пестреющие засохшими красками тряпки. Оформление пространства и атмосфера кабинета настолько отличались от окружающего богатого убранства гостиной и спальни, что складывалось впечатление, будто здесь проживал совершенно другой человек.
С. проскользнула в мастерскую, положила на стол новую акварель и кисти, приготовила полотно и мольберт, свежие тряпки и воду. Прибрала ароматные блестящие, струящиеся шелком, черные волосы в элегантный хвостик и мечтательно уставилась в окно. Солнце уже достигло зенита и ласково заливало своим теплым светом город, долину, прибрежные леса. Море было спокойным и флегматичным. Волны все также отзывались серебристым блеском. Вдали парили белесыми угловатыми запятыми крикливые чайки.
Она села поудобнее у мольберта, взяла палитру, по какому-то внутреннему мановению развела и размешала краски, получив очевидно искомые оттенки, и, ощутив необычайное умиротворение, поднесла кисть к полотну. Каждый мазок кисти представлялся для нее самОй новой интригой, загадкой, волнительным и захватывающим действом. Она была всецело погружена в процесс, и творила затаив дыхание. Глаза горели, сочные страстные губы застыли в красноречивом безмолвии, тонкие изящные пальцы порхали кистью по холсту. Иногда С. (в свойственной манере «a la erotic») увлеченно облизывала губы, вероятно, оценивая стройность и плавность получающихся линий. С. то и дело резко вскакивала, отходила, наклонялась, рассматривая тени, игру света, переливы бликов на полотне под разными углами и с разных сторон.
Это было свободное чистое творчество. Она никогда не знала изначально, что рисует. Но выкладывалась на бумаге полностью и без остатка. Это была прямая дорога - вся ее душа: все что наболело, накипело, затаилось, зачерствело за эти дни - все оказывалось здесь, на холсте: в оттенках, контурах, тенях, формах, сюжетах. Стояла идеальная тишина. Когда С. закрывалась в мастерской, она словно растворялась в этой тишине. Ее не было ни для кого. Она могла рисовать часами напролет. И...С. никогда не выкладывала свои рисунки в сеть. Никогда. Это было слишком личное.
 Сейчас она была сосредоточена, но в то же время расслаблена и блаженна. Она кайфовала и страдала. Это были экстаз и боль.
В это время к подъезду старенького дома на Липовой аллее подъехал черный джип. Из джипа вышел круглолицый, коренастый парень в черной футболке и спортивных штанах. (Иван также был подписан на блоги С.) Он быстро вбежал по лестнице на третий этаж, без стука влетел в узкую комнатушку, на двери которой красовалась надпись: ясновидящий Дж. Колдун сидел за круглым журнальным столом и невозмутимо читал газету.
Через три минуты из офиса Дж. раздался сокрушительный треск и грохот. По-видимому, разбился стол.
С., прикрыв глаза от удовольствия, нежно погладила бумагу полотна, на котором уже прослеживались черты будущей картины.
Тяжелый кулак парня размозжил лицо несчастного, лежавшего на разбитом столе Дж…
С. играла с волосами, и, сидя подле мольберта, заворожено сводила и разводила оголенные бедра…
Иван поднял испуганного и взлохмаченного колдуна. На его разбитом, опухшем, окровавленном лице застыло негодование и непонимание. Иван ничего не говорил. На сей раз, он ударил под ребра и ясновидящий зашипел от боли, резко согнувшись...
С. опустила руку на красивый, загорелый, плоский животик и скользнула тонкими пальчиками вниз, блаженно прикусив губу и запрокинув голову…
Иван снова грубо толкнул мага, накинулся, будто разъяренный зверь, и нанес очередной удар по лицу. Кровь брызнула темной струей, и Дж закричал от боли…
С. смотрела на картину, которую как заколдованная рисовала часами…
Иван взял Дж. за шиворот и сильно встряхнул заплывшую кровью седую голову колдуна. Лицо жертвы свело от ужаса и боли. Некогда твердый, хищный взгляд стал тусклым и жалким...
С. встрепенулась, дернула головой, приходя в себя, словно пробуждаясь после сна, поправила волосы, выпрямилась, потянулась, и, (улыбнувшись потрясающей улыбкой «a la erotic») прислонилась к уже подсохшей картине. Она жарко поцеловала ее, оставив вместо авторской каллиграфической подписи, алый след от поцелуя…
Иван медленно встал, поправил футболку, вытер об нее окровавленный кулак и, как ни в чем не бывало, вышел из комнаты, оставив на полу изувеченное, растерзанное, трепещущее и стонущее тело ясновидящего Дж...
С картины С. на нее пытливо смотрел идеально исполненный в бурых и каштановых переливах акварели чей-то глаз. Живая, блестящая, пылкая радужка с отражением солнечного блика на черном всепоглощающем дне зрачка…
Глаз пристально наблюдал за всем, что происходило вокруг...


- Какая красотка! Сколько страсти, эротики! - восторженно отозвался ОН и отпил из белой чашки коллекционного фарфорового сервиза крепкий ароматный чай, - а какой поцелуй! А этот колдун? Ты ведь неспроста натравил на него дружка этой девицы?
Его собеседник был польщен. И не торопясь, стараясь продлить послевкусие загадки, произнес:
- Как у них принято говорить: "он слишком много знает".
- И кстати, это ведь твой глаз она нарисовала? - не унимался восторженный зритель.
Автор посмотрел на своего соседа темными карими озорными глазами, победоносно улыбнулся во весь рот, оголив белоснежную улыбку:
- Люблю с ними поиграть!
 И они, довольные собой, уставились на камин в ожидании продолжения шоу.



Человек в плаще

К. повернул ключ три раза, привычным движением толкнул плечом дверь, ловко вытащил ключ и убрал в карман своей новой ветровки. Она оказалась не такой уж теплой и совершенно не защищала от ветра. Но претензий у него не было. Глаза его начали привыкать к темноте, хотя в помещении бара, где он проработал уже столько лет, К. мог ориентироваться и с закрытыми глазами. Ноги бармена точно помнили, сколько шагов помещается от дверного проема до широкой кнопки выключателя. Ровно три. Пальцы нажали на кнопку и в дальнем углу загорелись тусклые лампы, над барной стойкой пробежала лавина жёлтого света, а бутылки на стене засветились гирляндами бордового, янтарного, розового и шоколадного цветов. Руки и ноги худощавого, долговязого с жиденькими усиками бармена уже вовсю работали в привычном режиме, подготавливая барную стойку. Но там, выше - в его мозге - снежным комом нарастало и крепло непонятное смятение, назревала тревога. Мозг пытался понять, что именно сейчас не так. Руки и ноги замерли, в сознании начали всплывать картины сегодняшнего утра. Он вышел из дома и закрыл дверь, машина его давно уже не заводилась, поэтому он пошел пешком. На улице завывал жуткий ветер. Дорога заняла времени больше чем обычно. Светофор на углу с аптекой не работал. Нет, все не то. Закрытые окна ресторана. А каким же им ещё быть ранним утром?? Дверь. Ключи. Дверь? В этот момент до него донесся тонкий пряный аромат американского бренди. Аромат струился из дальнего темного угла бара. Запах сгущался, концентрировался, нарастал... Приближался! Бармен резко повернулся. Из сумрака помещения выплывала фигура грузного крупного человека.
В эту же секунду в голове у него отчетливо пронеслась мысль - три. Дверь была заперта на три оборота ключа. Он всегда закрывал дверь на пять оборотов…
К. увидел в свете тусклых барных огней большое каменное лицо.
Тотчас бармен почувствовал удар в бок и резкую боль в животе. Он ощутил всем трепещущим от ужаса телом, как холодный стальной клинок пронзил его внутренности и застыл мертвым тяжёлым грузом под левым ребром. Голова внезапно закружилась, ноги подкосились. Парень сполз по барной стойке вниз. Во рту пересохло. Резко навалился сон. Веки опускались вопреки отчаянному желанию жить. Отсюда, с пола, сверкающие во мраке огни барной стойки казались яркими светлячками звезд, на ночном небе… Гаснущими звездами…Тень человека зловещей тучей накрыла его и метнулась к двери...
К. умирал.
Доктор Гр. сидел напротив и недоверчиво поглядывал на рассказчика исподлобья. Сначала он вертел в руках гелевую ручку в блестящем серебристом корпусе, подаренную, очевидно, за участие на какой-нибудь конференции. Затем положив ручку, сложил руки на груди, и продолжал хмуро и строго смерять взглядом человека напротив. Наконец, когда худощавый, бледненький с жиденькими усами собеседник закончил свой рассказ, доктор прокомментировал:
- Пришедший на смену официант, заметил вас, лежащим в крови на полу бара. Он вызвал полицию и скорую. В хирургическом отделении НИИ скорой помощи вам провели ревизию колотой раны, ушили ее, перелили кровь и накачали вас обезболивающими и антибиотиками. Вы написали заявление в полицию. Пока все логично. Но в итоге вы здесь, на приеме у психиатра. Как вы думаете, почему?
- Мне не верят, - не задумываясь, выпалил бармен. И тон его резко изменился. На сей раз он говорил с нескрываемым отвращением и раздражением, словно вынужден был повторно разоблачать вселенское предательство по отношению к себе:
- Они просмотрели камеры и никого не нашли. В баре, по их мнению, никого кроме меня не было! Не было и следов взлома. Ни у кого из сотрудников ключи не пропадали. И на рукоятке кухонного ножа был найдены лишь мои отпечатки. А ещё эти черти, но это уж слишком, увидели по камерам, сквозь освещение барной стойки, что это якобы я замахнулся ножом и тем самым ранил себя, - тут парень не сдержался и зарыдал;-
На кой мне это? - прорычал он весь красный от гнева и жалости к себе, - На кой??
- Но ведь это факты. Мы их не можем игнорировать. Мы должны основываться на них. Как вы сами можете все это объяснить? - спокойно продолжал психиатр, не сводя с пациента глаз.
- Это же очевидно. Все подстроено, - раздосадовано и обреченно, закатив глаза, парировал молодой человек, - Неужели вы не видите. Полиция с ними заодно! И теперь они запудрили Вам мозги, предоставили эти материалы по делу, все это липа и фарс. Они покрывают убийц! И им выгодно меня засадить в психушку,- парень говорил быстро, сбивчиво, активно жестикулируя и с выражением дикого изумления в красных глазах. Теперь он недоумевал и искал поддержки одновременно. Его взгляд был страдальческим и вопрошающим, гневным и жалким. Он бегал глазами по папке с личным делом и историей болезни, по белому халату доктора, по стене и столу и никак не мог остановиться на чём-то. Когда взгляд К. сталкивался с пристальным взором доктора, К.вздрагивал и начинал причитать пуще прежнего: он говорил, что будет жаловаться на полицию, что не остановится пока убийцы не сядут в тюрьму, и он защитит свое доброе имя от этой лживой и гнусной клеветы.
Доктор все тем же спокойным, размеренным, немного вальяжным голосом продолжал:
- Вы говорите, что убийцы хотели вас убить. А полиция их покрывает. Но кого это «их»? Кто вас хотел убить, кто?
Широко раскрытые глаза К., казалось, затуманились и словно налились стеклом. Будто под гипнозом бармен, нервно сглотнув и вздрогнув, начал свой рассказ:
«Это началось ещё 2 месяца назад. Я стоял за барной стойкой. Была игра Рэнджерс - Оттава. В баре было людно. Многие выпивали после тяжёлого рабочего дня, некоторые сидели компаниями, кто-то поодиночке. Напитки лились рекой. Я только что приготовил на бис очередной егермейстер. И тут заметил в дальнем углу одинокого посетителя. Он был в темном длинном плаще. На улице в тот вечер лил дождь. Но плащ человека был сух. Видимо он сидел долго, но ничего не заказывал. Официантов не хватало, и я решил сам подойти к нему. Это был большой, грузный мужчина 45-50 лет, с крупным каменным, непроницаемым лицом: квадратный подбородок, подчёркнутые скулы и густые, хмурые брови. Он смотрел на меня как-то недобро, словно я задолжал ему крупную сумму. Я не успел даже поприветствовать мрачного гостя, как он громогласным басом зарядил: "Бренди. Льда не надо". От всего его вида, голоса у меня по спине пробежал холодок. Я развернулся и быстро пошел к барной стойке. К счастью в этот момент освободился официант, и я попросил отнести суровому и мрачному господину в плаще его бренди, а сам, успокоившись, занялся уборкой барной стойки. Когда в следующий раз я оглянулся на него, он ехидно поприветствовал меня поднятым бокалом душистого американского бренди и сверкнул необыкновенно злой и коварной улыбкой, будто говорящей "ты попался парень, теперь не убежишь". Мне впервые за все годы работы в баре стало жутко страшно. В этот момент Оттава забила гол, и в зале началось всеобщее ликование. Понеслись тосты. Кто-то вскочил и обнимался, зазвенели, забренчали брудершафты, тут и там слышались одобрительные и восторженные речи, победоносные кричалки и уничижительные ироничные издевки в адрес соперника. В этой суете я потерял из вида гостя в плаще. Когда все улеглось и шумные фанатские страсти затихли, я обнаружил дальний угол бара пустым. "Слава Богу он ушел",- подумал я и с облегчением выдохнул. В это время взгляд упал на дальний конец барной стойки. Там стоял снифтер с бренди. Его бокал…Он была совершенно не тронут, посетитель не отпил из него, не сделал ни глотка! ...Все было очень странно. Я больше не видел его в нашем баре. Но месяц спустя произошло нечто необъяснимое. Я возвращался домой после очередной смены. Было уже поздно. Улицы погрузились во мрак, и лишь некоторые перекрёстки освещались фонарями. Машин и людей на улицах не было. Город уже спал. Я зашёл во двор, поднялся в свою маленькую квартиру, включил свет. На кресле слева лежала раскрытая книга».
Тут пациент нервно задрожал, а его лицо скривилось от ужаса. «Я люблю читать, но всегда убираю книги и не оставляю их раскрытыми на кресле. Мне стало не по себе, я стал озираться по сторонам. Не покидало ощущение, что в квартире был кто-то еще. Я чувствовал на себе чей-то взгляд, а раскрытая книга словно говорила: «подойди и посмотри». Я подкрался к ней, затаив дыхание весь вне себя от страха. Это была большая энциклопедия антропологии. На открытой странице был изображен сгорбленный и обросший с длинными руками и увесистой челюстью австралопитек. Эту книгу мне подарили родители на пятнадцатилетие. Тогда я очень интересовался всем этим…
Как только я взял в руки книгу, сзади за плечом кто-то или что-то тяжело задышало. Я обернулся и увидел Его. Это был тот самый человек, в плаще, с квадратным подбородком, крупными резкими чертами лица. Он сверлил и испепелял меня своим взглядом. Его черные глаза выжигали мой мозг. Я почувствовал дикую головную боль, которая затмила собой страх и ужас. Я отчаянно заорал. Закрыл лицо руками и проревел:
"Что вам надо? Как вы попали сюда?». Я боялся даже взглянуть в глаза господину в плаще, и сгорал от боли и страха. Сердце бешеного билось, меня кидало в жар, сознание, куда- то уплывало. Но Он, как ни в чем не бывало, улыбнулся и внушительным тяжёлым голосом произнес: «Сядь».  Словно чья-то могучая рука меня подкинула и швырнула в кресло. Я вцепился руками в деревянные перила, и, задыхаясь от ужаса, простонал что-то типа: "Я сделаю все, что вы скажете, только уйдите, не трогайте меня! Берите что хотите".
Человек в плаще весело и непринужденно, громко засмеялся, затем указав на книгу
сказал: "Вот такие вы были", - развернулся и вышел. Эти слова гудели шумным эхом и звоном в моей ошпаренной, ужаленной, разрывающейся голове.
С тех пор я регулярно видел человека в плаще. В баре, на улице, в транспорте. Он явно следил за мной. Я обращался в полицию, описывал своего преследователя, предупреждал о том, что может случиться что-то страшное. Я замкнулся в себе, перестал выходить из дома,  не мог есть и спать, сильно похудел.
А однажды я увидел, как человек в плаще мило беседует под моим окном с другим…таким же. На том втором тоже был плащ. Они были очень похожи. Но собеседник моего преследователя был меньше ростом, не столь внушительным и носил бороду. Я прислушался к их разговору и ужаснулся. Они обсуждали, как меня убить, как со мной разделаться. Мой старый знакомый, присущим ему равнодушным и издевательски спокойным голосом, предлагал вломиться ко мне домой и просто выбросить из окна. Но его собеседник обладал, вероятно, изощренной фантазией, и нарочито громко, словно специально обращаясь в окно, советовал сначала выкурить меня из квартиры и затем устроить показательную охоту на улице города. То есть что-то типа кошки-мышки. Загнать до смерти и затем столкнуть под колеса какого-нибудь автомобиля. Меня словно парализовало от услышанного. Я уже устал плакать, кричать и бояться, биться в истерике. Я позвонил в полицию и из последних сил прорыдал, что меня убивают, что они уже здесь, поднимаются по лестнице заходят в квартиру...
Полиция приехала быстро, нашла меня сидящим на кресле с поджатыми ногами с закрытым руками лицом. Я умирал от отчаяния и горя, и уже оплакивал свою кончину.
Капитан заявил, что мои преследователи пойманы и ответят по закону. И чтобы я больше не вызвал полицию. Меня тогда ещё удивили их ухмылочки. Но в тот раз я поверил и сразу приободрился, подумал, что все кончено. На следующий день вышел на работу в бар. Все наладилось. Больше я не видел своих преследователей и злоумышленников. Я начал возвращаться к прежнему состоянию. Каждый раз, когда видел на улице сотрудников полиции,  останавливался, благодарил их, называл спасителями. Я уверовал в свое спасение и воскрешался из пепла подобно птице феникс. Так прошел ещё месяц.
И...Этим утром я как обычно пришел в бар раньше. Чертовы 3 оборота ключа...Я должен был сразу догадаться...Я закрываю всегда на 5 оборотов», - парень машинально схватился за бок и скривился от боли. Он продолжал: «Запах бренди…Он пил тот самый бренди, который заказал впервые в баре… Они вернулись...Если бы не официант, который пришел на работу раньше, меня бы уже не было в живых...Меня хотели убить...И вот увидите они вернутся чтобы закончить начатое....Доктор, вы хотя бы мне верите?»
Доктор смотрел серьезно, грустно, и был явно озадачен услышанным. Он сложил ладони домиком, упёршись локтями в стол, и, тихо сказал:
- Вы очень встревожены. Ваше эмоциональное состояние вызывает опасения. Вам нужно лечение, - доктор протянул пациенту какую-то бумагу и продолжил, уже не глядя, словно говорил заученную фразу:
- Мы вам поможем. Побудьте здесь, в больнице. Здесь вы будете под защитой, заодно и нервы полечим.
Он говорил это очень уверенным, внушающим доверие и даже умиротворяющим голосом. Парень напротив пробежал глазами по листу бумаги и молча подписал листок. Это было согласие на госпитализацию.
Зашли санитары и проводили бармена в палату. Все это время доктор сидел, молча, и внимательно всматривался в лежащую перед ним на столе историю болезни этого молодого худощавого парня. Его взгляд остановился на пустой графе с надписью "диагноз". Он взял тонкую ручку с серебристым корпусом и быстрым росчерком написал: Параноидная шизофрения (?), Острое психотическое расстройство с бредом преследования, эпизод самоагрессии (ножевое ранение области живота). Аккуратно положил ручку на стол строго вертикально (параллельно краю стола) и закрыл глаза.
Прошел месяц.
Доктор уверенной быстрой походкой зашагал по коридору, направляясь в палату №3 2-ого отделения психиатрической клиники им. Св. Марии. Он подошёл к койке слева и присел напротив. Худощавый, долговязый парень с жиденькими усиками бодро поднялся и также присел на койку супротив доктора. Парень смущённо улыбался и смотрел на доктора открытым, просветлевшим, счастливым взглядом вдохновленного человека.
- Доктор, начал он, их не было уже почти две недели. Теперь я понимаю, что "они"- были всего лишь проявлением моей болезни. Это такой же симптом, как боль в горле при ангине. Просто пугающие, устрашающие галлюцинации.
Доктор загадочно улыбнулся.
- Вот видите, я рад, что вы идете на поправку, - его лицо подобрело, морщины на лбу разгладились,- значит, скоро мы вас выпишем.
  С этими словами он медленно встал и подошёл к окну, на котором грозными штрихами красовалась решетка. Доктор посмотрел сквозь клетку на яркое голубое небо, на сочные, кудрявые деревья больничного сада, мерно раскачивающиеся и шелестящие в унисон ветру, и тихо, задумчиво повторил: "просто пугающие, устрашающие галлюцинации"...



ОНИ переглянулись. Тот, что сидел справа, широколицый с квадратными выточенными, словно из скалы чертами, заговорил важным, размеренным тоном мудреца, подняв вверх указательный палец:
- Иногда, люди нас видят. И это обычно их сильно пугает. Благо мозг человека очень прост в управлении.
ОН торжествующе поднял чашку ароматного черного чая, смакуя, отпил пару глотков, и тем же тоном повидавшего всё и мудреного опытом старца продолжил:
- Можно дать им нейролептики. Что за чудодейственные таблетки! И вскоре, они перестают нас видеть.
Его собеседник, господин ростом пониже с аккуратной черной бородой, сверкающими глазами, живым и умным лицом, источал неподдельный интерес. Сейчас его переполняли эмоции. ОН с изумлением и нескрываемым волнением спросил, с трудом сдерживая восторженную улыбку (такая - обычно сверкает на лицах детей, впервые в жизни увидевших выступление эквилибристов в цирке):
- Но мы ведь не хотели его убивать!? И мыслей таких не было!
- Конечно,- парировала громадная фигура справа, - но иногда, когда они видят НАС, начинают испытывать животный первородный страх и ужас. И их примитивный мозг не находит ничего умнее, как в панике приписать нам роли убийц. А дальше... Сплошные галлюцинации,- и ОНИ в один голос весело, раскатисто рассмеялись.


Ночной сторож

Д. работал сторожем в зоомагазине третьей улице. Целый квартал высотных громоздких домов  и небоскребоподобных  свечек вырос здесь, на месте капустных полей, всего за пару лет. И теперь "каменные джунгли" разрастались на запад к акведуку кольцевой дороги. Первым делом с местными обитателями-переселенцами здесь появились сетевые продовольственные и пивнушки. Затем открылись салоны красоты, товары для взрослых,  аптеки и появился зоомагазин.
 Д. шел по тесной улочке, которая извивалась между двумя домами, уходящими  в небо подобно вавилонским башням. Стемнело быстро. Люди возвращались в свои квартиры и впереди, в сгущавшемся мраке, высотные дома разгорались огненной мозаикой.
  Зелёная вывеска "Zoo" его магазина горела не так вызывающе и броско, как  «Розовый кролик»  в доме напротив. Зоомагазин, занимавший добрую часть первого этажа, был уже закрыт. Д. открыл своим ключом дверь из бронебойного стекла, включил свет в узеньком тамбуре и просторный салон магазина приветливо озарился комфортным мягким светом. В нос ударил запах кошачьего сухого корма. Аквариумы заблестели. У дальней стенки в клетках энергично засуетились какие-то зверьки. Сбоку в  террариумах пробудились ползучие гады, вызвав чехарду и переполох у пушистых зверьков в клетках по соседству. Пестрые пернатые недовольно затрещали, а затем принялись скакать по жердям и биться о прутья своих клеток. Д. запер дверь и трижды крепко дернул ее на себя и от себя. Ему предстояло провести здесь всю ночь, охраняя местных обитателей. Он не особенно разбирался в животных. Правда, любил подразнить большого пёстрого попугая с длинным ярким красным хвостовым пером и массивным облезлым клювом, который сидел отдельно в большой клетке слева от прилавка с кормами.
Вскоре все довольно быстро успокоились, и салон зоомагазина погрузился в умиротворяющую тишину. Д. прошел мимо кассы, завернул за угол и отворил дверь в подсобное помещение.
Это была тесная миниатюрная комнатка. Здесь он разложил старенькую раскладушку, доставшуюся ему от прошлого сторожа, разулся, растягнул ремень на джинсах и завалился. Раскладушка жалобно скрипнула и прогнулась под тяжестью его уставшего за день тела. Д. был студентом лесного факультета. Он честно добросовестно отсидел на лекциях четыре пары, сходил с подружкой в кино, перекусил в столовой №1 общежития Лесной академии и, наконец, приземлился здесь на импровизированный гамак зоомагазина. За ночь он получит 800 рублей. Плюс стипендия и того он самый обеспеченный студент во всем общежитии. По крайней мере, среди первокурсников. Плюс охранник. А значит смелый. Словом, завидный жених. От осознания этого, лицо Д. растянулось в довольной улыбке.
Зоомагазин не был подключен к сигнализации. Его владелец рассудила, что выгоднее держать внутри студента с тревожной кнопкой в руках, чем платить за обслуживание сигнализации и страховые взносы охранным предприятиям. Тем более, кому вздумается грабить зоомагазин? Также думал и Д.
Несмотря на то, что было уже 12 часов ночи, он не хотел спать. Он "залез" в  свой смартфон и долго «пялился» в экран на фото своей подружки, увеличивая пальцами изображение, рассматривая что-то с особым азартом и рвением. Пришло сообщение от друга: "Здорово. Посмотри ссылку, в центре сегодня опять были беспорядки".
Д. не увлекался политикой, в отличие от своего товарища, проникшегося революционными настроениями и считавшего всю политическую элиту прогнившей. Д. нехотя перешел по ссылке, благо видео длилось всего три минуты.
«Беспредел! Беспредел! Что делается!»,- орала какая-то разнаряженная и разукрашенная, скорее для съёмок в кино, нежели для выражения протеста на демонстрации, женщина (тетка) с маленькой дешёвой камерой в руках. Она тщательно пыталась заснять все, что происходило вокруг. А происходило следующее. Большая и плотная, как в метро в час пик, толпа людей, среди которых были люди разных возрастов, но много - таких как он  ( студентов), суетилась и двигалась по широкому проспекту к кордону из полицейских. Полицейский отряд стоял в линию из нескольких рядов. Бойцы были в шлемах, плотных камуфляжных и черных мундирах (скорее всего в бронежилетах, подумал Д.). Они стояли очень плотно, плечом к плечу - мухе негде пролететь. Сбоку на их форме болтались тяжёлые увесистые дубинки, у некоторых виднелась кобура боевого (или сигнального) пистолета. Они держали впереди (также ровно) блестящие, металлические  щиты, которые выглядели, выстроившись в шеренгу, сплошной стеной. Идеально вооруженное войско...(против собственного народа?). Толпа напирала. Ряд полицейских не поддавался, стоял упрямо - ни шагу назад. Ближе к кордону толпа теряла стройность и начинала роиться и крутиться водоворотами. Тетка, вопившая прокуренным голосом «Беспредел! Какая ненависть к собственному народу!» - стояла  чуть сбоку, но как раз у линии из щитов. Среди массы кричавших и бившихся в истерике женщин, молодежи с камерами и включенными на запись видео смартфонами, какой-то здоровый мужлан размахивал кулаками перед шлемами сотрудников полиции, а рядом пританцовывал и кружился как матрёшка нарочито «стрёмно» одетый худощавый, бледный парень в футболке с надписью "Черный Коммунист". Он писклявым голосом выкрикивал во все стороны: «Мы хотим жить в свободной стране!!". Заведённые поддержкой напирающей толпы, мужлан внезапно начал колошматить по щиту полицейских и бросаться на щит. "Черный коммунист" подошёл вплотную и теперь, казалось, орал прямо а шлем сотрудника полиции. Их поддержали еще несколько мужчин и пару отважных бледных ребят, видимо, студентов. Тяжёлые удары и пинки разгневанных протестующих обрушивались на шлемы и щиты пацанов из отряда полиции, сейчас просто стоявших на месте. Он видел сквозь шлемы на лицах ребят в форме (его возраста, а может и моложе) страх и непонимание. Ему показалось, что это были не гнев и агрессия с ненавистью к собственному народу, а именно страх.
Линия начала поддаваться, отчаянные удары все таки надломили стену...Живую стену... Сотрудник в шлеме в зоне, где бушевал накаченный детина и вопящий паренек, начал напирать щитом и резким движением повалил «митингующих». "Черный коммунист" упал на асфальт и разбил себе лицо. На него тут же набросились несколько полицейских, пытаясь скрутить и уволочь за кордон, где бастующих ждали колонны рейсовых автобусов, для перевоза в соответствующие отделы. Вокруг все завертелось. Теперь крик, ведущей трансляцию (для своего блога?) женщины звучал совсем дико и неистово: «Что творится! Нас бьют! Людей бьют! Беспредел!». Толпа поднажала и схлестнулась с кордоном, пытаясь отбить у полицейских захваченного парня. Было видно, что кое-где строй уже не держался ровно. От глянца щитов, словно ужаленные, отскакивали люди.  Последние кадры видео: этого дергавшегося перед стеной и опрокинутого ниц «стремно» одетого парня под руки уводят сотрудники полиции. Тетка с камерой, стоявшая сбоку и вопившая прокуренным голосом «беспредел», видимо крупным планом показывала окровавленное лицо худощавого борца за свободу. И тут Д. узнал его. Это был известный в своих кругах, но стремившийся, разумеется, к  большей славе,  рэпер Zaдор. (Или Zабор, кто их поймет)…Он, как показалось Д., немного наигранно страдальчески, но привычным речитативом проревел через струившуюся из рассеченной брови кровь, что-то типа: «Власти, опомнитесь, мы - ваш народ!». Никто не обращал внимания, но Д. заметил, как сбоку в кадре, за кордоном, двое полицейских на руках оттаскивали из бойни сослуживца, облаченного в такую же амуницию, как они сами! судя по росту и размерам формы - такого же совсем молодого пацана и, судя по его свисающим плетью рукам – парню нужна была помощь.
Д. набрал другу сообщение: "Зачем ты мне это скидываешь? Ну и кому они что доказали? Только весь центр перегородили, теперь там и не погуляешь. Мы с О. сегодня в кино только с третьего раза попали, опоздали на фильм из-за этого столпотворения".
«Ну ты и сноб! Это твой народ! А ты, видите ли, с девчонкой не погулял. Посмотри, до чего людей довели? Люди вышли на улицу! Явно не от хорошей жизни! Они просто хотят, чтобы их услышали ...».
Экран его смартфона светился эмблемой "Манчестер Юнайтед" ещё секунд десять. Сообщения больше не приходили и экран погас.
Д. подумал: "там где-то в толпе, возможно, и правда были простые люди, разорившиеся и потерявшие работу рабочие; доведенные до отчаяния отцы и матери, которым просто стало нечем кормить своих детей; одинокие и обнищавшие старики, студенты, желающие видеть свою страну современной и процветающей. Возможно, были...»
Он решил скинуть ссылку своему старшему брату. Тот немного разбирался в политике.
Брат ответил через пять минут:
"Заказное видео. Вложить мысль, что на улицу выходят только ищущие приключения Zaдоры, блогеры и всякие истерички. Парней из полиции и правда жаль, конечно. По-человечески. Они ведь ни в чем не виноваты, тоже пешки".
"Заказное?".
"Ну да, лояльность к власти, вселить отвращение к бастующим и все дела...".
Д. лежал на раскладушке в зоомагазине и думал. Так за кого же всё-таки выступал Zaдор? За свой (рэп) рейтинг? Или у него просто одно место горело? Или же он правда искренне и бескорыстно "рвал жопу" за народ? Или подыгрывал властям на камеру? Или подыгрывал, но не властям, а кому-то ещё, кому были выгодны эти беспорядки? И вообще, почему он –Д.- сейчас лежит и думает об этом?
Вот перед ним трехминутное видео из одного дня жизни его страны...Но у каждого из нас своя жизнь... Эх, лучше бы он и дальше разглядывал фото своей подружки...
Д. поднялся, быстро обулся, застегнул ремень, схватил на всякий случай пульт тревожной кнопки с тумбочки, вышел в зал. Все было спокойно. Увидев его, большой попугай недовольно закряхтел, расправил крыло и демонстративно отвернулся.
«Засранец»,- подумал Д.
Он подошёл к застеленной стене и посмотрел на улицу. Было пусто. Напротив, все также вызывающе сверкала табличка "Розового кролика".  Дома погрузились во мрак и предстали теперь мрачными серыми великанами, возносившимися к черному звёздному небу. Город мирно спал, готовясь к новому дню полному противоречий.




ОН, что сидел справа, опередил вопрос своего бородатого гостя и прокомментировал:
- Все от того, что люди произошли от шимпанзе. Вернее от общего с ними предка. Эти воинственные, неугомонные; в социальном плане гиперактивные, сексуально -озабоченные приматы, которые постоянно выясняют отношения друг с другом...В том числе используя подручные средства. То иерархию перекраивают, то территорию делят, то кто-то косо посмотрел на его самку /самца... - все конфликт! А смотрят постоянно!   Один с другим что-то не поделил и началось. А не делят постоянно! Наконец, у кого-то дерево посочнее оказалось и ночлег помягче, но ему это мало, и он одновременно и жертва завистников и завидует сам тем, кто сидит ещё выше и у кого ночлег ещё мягче. У кого-то кокос не поспел, и он возникает по этому поводу. У кого-то - переспел и от счастья такого, он уже валяется хмельной (теряя бдительность)... Так и живут. А знаешь все это для чего? Все их конфликты, стычки? - Груминг. Лишь для того, чтобы тебя в итоге вычесывали больше и нежнее. И всё.
Грузный здоровяк справа выпалил это всё на одном дыхании. Обычно про такие пламенные речи говорят "выговорился".
Фигура напротив озадаченно молчала.
Квадратные скулы  сжались. ОН продолжил:
- Сколько знаю этих людей, они всегда делились на правых и левых, бедных и богатых, белых и черных, тех кто все запрещает и все разрешает...И, как следствие - всегда воюют. Хоть бы раз это привело к чему-то, - Автор покачал головой, как обычно делают сердобольные хозяйки, увидевшие нашкодившего котенка,- уж лучше бы они произошли от горилл...
- А я думаю, в этой истории есть ещё кое-что,- бородач слева, положив чашку с чаем, продолжил: - правды, как абсолютной истины, в твоём мире людей - не существует. Все зависит от того, кто и как смотрит на те или иные явления. И как тот или иной факт подается. Все исключительно субъективно.
Автор справа горделиво поднял чашку с чаем, словно собирался произнести тост, и ухмыляясь сказал:
- Здесь ты чертовски прав.











Эпидемия


М. отвела дочку в садик и торопилась на работу. Она вызвала такси и сейчас ждала машину возле кофейни напротив детсада. Из кофейни доносился приятный аромат свежего эспрессо. На витрине красовались золотистые и разрумяненные круасаны со сливочным кремом,  нарезанные ровными треугольниками кусочки морковные торта, заварные пирожные.
В животе у нее заурчало, и она бы наверняка поддалась искушению купить себе пару круасанов, но в это время подъехала машина. Девушка села на заднее сидение такси и печально поглядывая в сторону кофейни, помчалась в деловой квартал Сити, где в одном из высотных небоскребов работала в офисе менеджером компании «Нано-полимеры». 
Таксист довольно громко слушал какую-то юмористическую волну. Из динамика лились шутки, розыгрыши и какие-то нелепые постановки. За одну минуту звучания этого  каламбура она насчитала 9 употреблений слова "секс", по 2 раза придурковатый мужской голос произнес "оргазм"и ещё 3 раза явно озабоченный женский голос  упоминал "пенис". М. была совсем не против секса, как такового, но сейчас после всего этого почувствовала тошноту. Девушка попросила таксиста, который слушал радио фоном и периодически, отрешенно, но громко посмеивался, переключить волну. Тот смерил взглядом пассажирку на заднем сидении и снисходительным тоном, ехидно улыбаясь, деловито выдал: "Это же comedy! Тут надо с пониманием относиться, не воспринимать все буквально, это же юмор!". Тем не менее он переключил волну. Заиграл шансон. "Ещё лучше», - подумала М. и взяла в руки телефон. Она смотрела сквозь  горящий экран, не видя и не замечая содержимого, погружаясь и все глубже и глубже уходя в свои мысли.
Последнее время на работе не все ладилось. Начальник отдела, господин Гр.,  коренастый, плотный мужчина с залысиной и большим носом картошкой, был явно к ней неравнодушен. Господин Гр. был полковником в отставке. Бывший военный, как говорили, каких-то особенных служб.  На деле - запойный алкоголик,  ударившийся  под старость лет в здоровый образ жизни. Внезапно, по какому-то озарению, он перестал пить и приходить на работу пьяным, стал вегетарианцем, притом, к несчастью своих подчинённых, убежденным. Каждый удобный момент он своим командирским голосом хулил тех, кто ест мясо, яйца и творог, выказывал негодование и отвращение их глупостью  и заявлял о необходимости встать на путь истинный. На собраниях руководства Гр. старательно (по привычке?) выслуживался перед вышестоящими чинами, но все равно регулярно «получал» от них за свою некомпетентность, и затем срывался на подчиненных, которые, в общем-то, в одиночку добросовестно тащили на себе весь обоз бумажной волокиты и инженерных расчетов. Она вспомнила, как до нее, в договорном отделе, работала молодая девушка. Говорили, что она привела в порядок дела компании. О ее вдохновенной работе ходили легенды. Она проработала ровно полтора года. Однажды господин Гр. зашёл к ней в кабинет и, ни сказав ни слова,  просто сел напротив чуть  поодаль письменного стола. Он молча наблюдал за тем, как девушка работала с бумагами, отвечала на звонки, затем неожиданно завел: "Понимаете, вы портите ауру моей семьи. Вы пагубно влияете на мое поле, и я вижу, как возмущается энергетическое пространство вокруг. Что вы так недоуменно смотрите? Разве вы не знали, что у каждого из нас есть свое энергетическое пространство?". На следующий день девушка уволилась. Сейчас, видимо, наступала очередь М. Он приставал с глупыми расспросами, обвинял во всех грехах человеческих и не давал М. свободно дышать. Обычно в таких случаях говорят «выживал». Каждый раз после разговора с начальником, у девушки начиналась жуткая мигрень, и она вынуждена была глотать таблетки.
М. ехала в такси и прокручивала в голове детали возможного разговора со своим начальником. "Если он начнет нести бред про ауру или про то, что его маятник вдруг по законам Фен Шуя зашкалил напротив моей фамилии, то я определенно не выдержу. Я выскажу все что думаю…Он ни разу не посмотрел мне в глаза за это время! Ни разу!» Вдруг ее осенило. Она же работает в этом отделе также уже почти  полтора года. Ну да, видимо ее срок подходит. «Не удивлюсь если Гр. всерьез убежден в необходимости смены служащих каждые полтора года...» М. сильно расстраивало все это. Она просто хотела работать, честно зарабатывать деньги, чтобы ее дочь ни в чем не нуждалась. Неужели это так много?
У М. снова заболела голова...Они подъехали к большому небоскребу из стекла. Лифт быстро донес девушку до 35-ого этажа.
  Слева в вестибюле стояла небольшая стойка, за которой сидела приятная миловидная девушка - секретарь генерального директора. М. сухо поприветствовала ее, молча подняв руку (наверное, так приветствует собравшихся журналистов на пресс-конференции американский президент), и вроде уже повернулась, чтобы направиться в сторону своего офиса, но остановилась, как вкопанная. Подумав секунду, быстро развернулась и подошла к секретарю. Та суетилась, собирала в папки какие-то бумаги. Каждое утро ровно в 9.00 эта миловидная девушка должна была разносить подписанные документы и корреспонденцию по отделам. Некоторые боссы очень не любили, когда она задерживалась. Было уже 9.00.
- И., слушай, а где ты купила этот морковный торт? – М. показала на небрежно оставленный на стойке рядом с пакетом «Cosmetic company» упакованный в пластиковый контейнер ровно отрезанный (как по трафарету)  треугольник ярко оранжевого лакомства. Девушка - секретарь была, видимо, не только сластеной, но и страстной любительницей  поболтать. Она разом забыла о бумагах и переключилась на обсуждение кондитерского изделия:
- А, слушай, обалденная  штука! В кофейне на перекрестке Т. и Р. Там ещё детсад напротив.
- В самом деле? Я знаю это место! Я отвожу в этот садик дочку! Мы живём на соседней улице!
- Серьезно? Так эта кофейня на первом этаже моего дома! Я там уже как лет пять живу.
- Вот так встреча! Работаем почти полтора года вместе, и только сейчас выясняется что мы соседки! – М. повеселела на глазах и расцвела подобно лотосу в студеном озере. - Слушай, я в этом городе еще чужая, многого не знаю. Да и одиноко бывает иногда, по правде говоря. Может как-нибудь ты мне расскажешь, где у нас в районе можно отдохнуть с дочкой, ну и так… где какие бутики, магазинчики, салоны красоты есть? Ну, ты понимаешь…
- О, подруга, да конечно. Хочешь, на выходных соберемся вместе? Поедем в «РИО», это классный центр, там есть все, что надо таким оторвам,  как мы, - И. захохотала, хулиганисто закатив глаза, - Бери дочку, там аквапарк недалеко, потом заедем, отдохнем!
- Супер! Спасибо тебе! Я – в деле.
М. впервые за долгое время искренне улыбнулась и расслабленно опустила плечи. Возможно, ей и правда нужна была подруга... Сплетничать, обсуждать мужиков, вместе пить кофе, ходить на примерку в бутики...А, может, просто нужна была «родственная душа» здесь…на работе, чтобы проще смотреть на все тягучие офисные неприятности, обходить острые углы и чувствовать чью-то поддержку.
И. позвонили. Она очень комично скривила личико, произнеся что-то типа "Упс". Было 9.05.
- Извини, подруга, я помчалась. Ещё поболтаем, - И. взяла папки с бумагами и помчалась по коридору.
«Как же ей легко все это даётся», - глядя в след убегающим цокающим каблучкам, подумала М., и, в ожидании очередных нелепых претензии на свой счёт, свернула к  дверям своего офиса. Начальника не было. Ее коллеги сидели каждый за своим столом (за компьютерами) и пили кофе.
Через полупрозрачные перегородки офисной комнаты было видно, как ребята из соседнего отдела активно обсуждали что-то возле доски, очевидно устроив "мозговой штурм". М. села спиной к двери, включила компьютер. Через 5 минут жизнь во всем мире резко изменится.
Из соседней комнаты выбежал парень в белой рубашке с телефоном, прижатым к уху и стаканчиком кофе. Он кричал в трубку: «У меня сейчас совещание, но я обещал позвонить в 9.10. Да, уже 9.10! Я вышел из офиса, можно меня уже переключить на него!» Разгоряченный ожиданием важного разговора, который был намечен, видимо на 9.10, он не заметил в коридоре высокую девушку в деловом костюме, на каблуках - секретаря генерального директора - которая неслась (будто опаздывала на отходящий с перрона поезд) по коридору. Они столкнулись, девушка отлетела к стене, выронила из рук бумаги. В кофейном стаканчике произошел настоящий цунами и горячий темный напиток волнами расплескался через край стаканчика. Белая блузка девушки и рубашка парня в момент окрасились кофейными кляксами, словно в них выстрелили из отменного крупнокалиберного ружья. Бумаги осенним листопадом разлетелись по коридору. Парень дико извинялся, помог собрать рассеянные по коридору бумажные листы, при этом продолжая уже немного смущенно решать неотложные дела по телефону. Девушка покраснела, не то от злости, не то от досады за испорченную блузку или разлетевшиеся документы. На одном из листков, на строчке с какими-то числами, теперь также мелькало кофейное пятнышко, которое расплывалось коричневым пауком, заслоняя собой последние цифры . Девушка теперь уже с притворной натянутой улыбкой, но все также краснея, поблагодарила нерасторопного кавалера за помощь, собрала все листы бумаги и убежала цокая каблучками по сверкающему ламинату. 
Через 3 минуты на столе у менеджера по коммуникациям лежал тот самый документ с цифрами, последние три из которых были ретушированы уже подсыхающим кофейным пятном. У сотрудницы было много работы. Она взглянула на бумагу, покрутила ее в руках, посмотрела на свет, пытаясь понять, какие же цифры написаны в конце строки. Женщина рассудила, что не стоит беспокоить из-за такой мелочи, как это пятно, начальника. А возможно, ей было просто лень. Она открыла на компьютере почту, нашла в шаблонах адресат дочерней фирмы в К...ещё раз кинула взгляд на строку с цифрами. «237 8 или 0"...Она внимательно вгляделась в пятно, пытаясь понять растворило ли кофе перекладину посередине в цифре 8 или дорисовал ее в цифре 0. "Да нет, это 8",- окрепла и утвердилась мысль. И она ввела в специальной заготовленной цветной форме распознанный ряд цифр. Партнёры через минуту получили документ на почту от опытной фирмы. В канцелярии распечатали заполненную форму и отнесли в цех производства.
Через час инженер - технолог на основании полученной кодировки, установил специальный режим работы плавильных камер и печи для производства хладоустойчивых портативных переносных контейнеров-термостатов из специального полимерного материала. Контейнеров для хранения и перевозки замороженных биологических жидкостей и образцов.
Через 2 часа на складе города Г. начали накапливаться контейнеры, разработанные специально для перевозки замороженных биологических жидкостей. На следующий день пришел запрос из лаборатории научного центра микробиологии на партию из 100 таких специальных контейнеров.
Ещё через 3 часа в лаборатории строгой секретности, люди в герметичных, закрытых противочумных костюмах с мощными противогазами на головах, наполняли контейнеры биологическими образцами.
Через час к зданию научного центра подогнали санитарную машину, куда погрузили ящики с контейнерами, нашпигованными загадочным биологическим содержимым. Ящики направлялись в Военный центр биологических технологий министерства обороны для дальнейшего изучения и клинических испытаний.
Ещё через час специализированная машина встала на перекрестке Гофруа и Сайтверка. Из кабины санитарного транспорта раздался сильный надсадный кашель. Водителя сотрясал озноб. Он побледнел и покрылся липким потом. Недолго думая, водитель остановился возле какого-то кафе по дороге, выпил две чашки кофе и немного придя в себе, решился открыть кузов - проверить ящики. Они были целыми, но щелевидные зазоры между досками сбитых ящиков показались водителю будто запотевшими, словно пропускали какую-то жидкость. Водитель рассудил, что надо побыстрее доставить странный груз, закрыл кузов и помчался дальше.
Через 2 часа водитель скончался в госпитале при центре биологической защиты от тотального поражения легких.
Через 2 дня скончался кассир в придорожном кофе, возле которого останавливался роковой грузовик.
Через 2 недели больницы города оказались переполненными больными с двусторонней вирусной пневмонией, многие из которых погибали в ближайшее 2 дня от поступления.
Ещё через 2 недели город закрыли на карантин из-за эпидемии неизвестной инфекции, поражающей лёгкие.
Через 2 месяца - была объявлена эпидемия по всей стране, введен режим ЧС. Смертность по стране выросла в три раза
Ещё через 2 месяца ВОЗ заявила о пандемии новой респираторной вирусной инфекции, поражающей лёгкие и вызывающей тяжёлые пневмонии со смертельным исходом.
М. работала всю эпидемию и незадолго до ее окончания попала в реанимационное отделение инфекционной больницы. Она не смогла дышать. Ее тело подключали к разным аппаратам жизнеобеспечения, пичкали всевозможными трубками. Растворы лились рекой по ее увядающим, пересыхающим венам. Говорят, в бреду, она звала дочку...И. часто приходила в больницу, передавала подруге свежие круасаны и морковный торт, хотя, пожалуй,  это было и нелепо угощать тортом лежащего без сознания человека.
Гр. всю эпидемию провел дома, на карантине, и, вероятно, отделался лёгким испугом.
В кофейню, напротив детсада, давно не заглядывали посетители. Но ранним утром от туда привычно раздавался утонченный аромат свежего эспрессо. На витринах по-прежнему лежали хрустящие круасаны со сливочным кремом, кусочки морковного торта и заварные пирожные. На стеклянной двери кофейни небрежно, покосившись, висела табличка «Закрыто».




- Это очень печальная история,- не скрывая разочарования и огорчения, с печатью грусти на лице медленно проговорил сидящий слева у камина бородач.
Здоровяк справа кинул строгий взгляд на своего собеседника и тяжело вздохнул.
- Когда людей становится слишком много, мы должны прибегать к подобным мерам. Катастрофы, эпидемии... Через определенное время они получат вакцину.
ОНИ смотрели на мерцающие и заливающиеся слезами языки пламени в камине. В нем можно было увидеть снующих по опустевшим улицам кареты скорой помощи, переполненные больницы, убитых горем, плачущих людей, длинные похоронные вереницы, увенчанные свинцовыми гробами...И много черного воронья.
- Но почему, мы приговорили эту девушку? Ведь она ни в чем не виновата? К тому же у нее осталась маленькая дочка,- не унималась фигура слева.
- Все намного сложнее... Инфицирование конкретного человека это чистая вероятность. Мы управляем эпидемией. Но не управляем конкретным вирусом. Мы не такие уж всесильные, - подняв брови, с лёгким налетом досады на своем могучем лице, твердо сказал Автор.
- По-моему дело не в этом,- качая головой, разочарованно отчеканил бородач.
- Все правда намного сложнее, - с ухмылкой парировал Автор, - Мы не оперируем понятиями и категориями справедливости. Это человеческая иллюзия. И не погружайся в это присущее человеку заблуждение. Есть конкретные генотипы и психотипы людей, их формы поведения и типы реакций. И все.
 - Но мы же еще можем ей помочь?
- Конечно. Ей можем. Но таких, как она, - миллионы. Кого ты из них выберешь? Ее только лишь потому, что мы о ней узнали, точнее я тебе ее показал. А миллионы других, которых мы не видели? Чем они хуже? Лишь тем, что мы про них в это время не подумали? Система, друг мой. Система... Мы правда не всесильны.
ОН снова тяжело вздохнул и налил себе чай, положил ломтик сочного лимона, элегантно помешал серебряной ложкой, положил ложку на блюдце с серебристой каймой из коллекционной серии фарфорового сервиза.
В зале воцарила тишина. Камин жалобно и старательно потрескивал. Вьющиеся и стелящиеся языки пламени вылизывали догоравшие угли. От камина повеяло приятным весенним теплом.







Энджи

Весна проникала в дома жителей городка Т. мягким теплым ветерком, веселым щебетанием птиц, ворчливыми напевами ручьев и неповторимым запахом капели.
Школьники возвращались домой, пиная глыбы талого серого скомканного снега. Их увесистые высокие рюкзаки, забитые учебниками, по весне перестали быть тяжкой ношей и теперь незатейливо болтались за спиной. На перекрестках тут и там попадались целующиеся парочки, явно не терявшие время в ожидании разрешающего сигнала светофора. Эти парочки жили, словно в другом измерении: они не видели никого; в миг очередного жаркого поцелуя Мир будто падал ниц к их ногам, вознося влюбленных на пьедестал высокого чувства. Они были выше этого мира…
Маленький Дж. ещё не целовался ни разу. Он учился в 6-ом классе и сейчас шел домой, переходя дорогу через один из таких перекрестков, задумчиво болтая назад-вперед пакетом со сменной обувью. Дома его ждали родители и маленькая семилетняя сестрёнка. Они жили в небольшой квартире на Ф…улице. У Дж. были радостные новости, он получил пятерку по контрольной и сейчас воодушевленный своим успехом спешил поделиться с родителями. Они обещали купить сыну большую коллекцию трансформеров из Универмага, которая совершенно точно была у его друга - Томаса. Теперь он точно опередит Томаса по количеству собранных роботов и станет однозначно круче своего друга.
Когда Дж. зашёл домой, неожиданно застал маму плачущей на кухне, а отца очень обеспокоенным, грустным и молчаливым. Что-то случилось. Сестрёнки Э. нигде не было. Атмосфера в квартире была настолько напряжённой, что, казалось, под потолком вот-вот разразится гром. У него закрутило в животе, а руки стали холодными и мокрыми. Их квартира со всегда яркой нарядной детской комнатой, сейчас будто резко сузилась, потемнела, стала тусклой и блеклой. Мама обняла его крепко, поцеловала в лоб и сказала, что Э. увезли в больницу. Лицо матери опухло и было соленым от слез. Смахнув хрустальные капельки со своего усталого лица, она попыталась улыбнуться: "Но ничего, Энджи поправится. Все будет хорошо. Садись кушать".
Маленький Дж. не хотел есть. В горле стоял ком. Ему было страшно. Касания ложкой тарелки угрюмым звоном раздавались в тишине, прерываемой всхлипываниями мамы. Он не мог есть, только возил потяжелевшей ложкой по дну посудины. Отец сидел возле телефона и, как заколдованный, не сводил с него глаз.
Телефон задребезжал. Папа резким броском схватил его и приставил к уху.
- Мы сейчас приедем,- дрожащим от волнения голосом, пытаясь взять себя в руки, отчеканил отец.
Мать глядела на него обречённым, утопающим в горе взглядом, в котором ещё теплилась надежда.
Отец задыхаясь выпалил:
- Она в реанимации, тяжёлая, но стабильная. Нам разрешили поговорить с врачом.
- Дж.,- обратился он к сыну уже заметно приободрившись, видимо, уверовав в счастливый исход,- сейчас приедет бабушка, она побудет с тобой немного. Мы с мамой съездим к сестре. Ты должен быть сильным и вести себя, как взрослый. Мы все расскажем тебе, как приедем, хорошо?
Дж. одобрительно кивнул, и даже улыбнулся. Отец говорил очень уверено и излучал надежду. Это воодушевило Дж., и он принялся весело и энергично стучать ложкой по тарелке, сметая вкусный бульон: "Сестра в безопасности"!

- У Энджи острый лимфобластный лейкоз…Это злокачественная опухоль костного мозга. Она спровоцировала приступ эпилепсии, так как опухолевые клетки проросли в головной мозг.
Мама дочки крепко сжимала в руке промокший от слез платочек. Каждое слово доктора отзывалось у нее в голове холодным свинцовым ударом.
- Что будет с нашей Энджи? - тихо, окаменев от страха, спросила она.
- Нужны курсы химиотерапии, минимум четыре цикла. Препараты серьезные и очень дорогие. С помощью них возможно нам удастся достичь ремиссии. Но гарантии никто не может дать.
- Что если не поможет? - спросил отец, - его глаза блестели той самой наивностью, которая порой граничила со слепой верой в чудо.
Доктор посмотрел сочувствующе.
-Мы будем делать все что можем. И начнем уже сейчас. Мы включили Э. в программу химиотерапии. Вам нужно достать следующие препараты,- и доктор передал родителям девочки заверенный и подписанный лист с перечнем столь необходимых для жизни малышки растворов.
- Мы можем увидеть дочку?- спросила мать, все это время не сводившая глаз с доктора и буквально ловившая каждое его слово, каждый жест и взгляд.
- Только через стекло. Она в стерильном боксе. За ней организовано круглосуточное наблюдение и сейчас она спит.
Они втроём прошли по коридору реанимационного отделения. Здесь пахло спиртом и кровью. Завернули к боксу. Там, за стеклом лежала и мирно спала маленькая Энджи. Она была бледна как мел, слаба и беспомощна. Ангельское личико, каштановые вьющиеся кудряшками волосы и длинные ресницы, ослепительно белый больничный сарафан и белые простыни. К ее маленькому личику подходили тонкие гибкие трубочки, скрывающиеся в курносом носике: ей давали кислород. Рядом стояла капельница, раствор струился по гибкой полупрозрачной трубке прямиком в крохотные венки малышки.
Мама девочки горько заплакала, отец обнял ее и крепко прижал к себе. Им было безумно больно видеть Э. такой беспомощной. Они ничем не могли ей помочь и сейчас, вероятно, чувствовали себя очень опустошенными.
Отец устроился ещё на две работы. Работал в ночную смену. Сильно уставал, под глазами выросли тяжёлые лиловые мешковатые синяки. Мама проводила все время в больнице, она не оставляла Э. Они заняли большие суммы у друзей, взяли кредиты в банках, продали двухкомнатную квартиру в парковой зоне, переехали в скромную старенькую студию на краю города. Дж. пришлось сменить школу. Но так они выгадали для любимой Энджи необходимые деньги. Время шло.
После первого курса химиотерапии Э. за считанные дни полысела. Ее густые и пышные волосы выпали, будто на ней была надета кудрявая шапочка, которую вмиг снесло химическим ветром. Поредели и ресницы. После второй - она покрылась красными пятнами и синяками, стала тяжело дышать. Из плевральной полости и легких выкачивали жидкость. После третьей - у нее отнялись ноги, и она перестала самостоятельно ходить. Теперь она выезжала в больничный коридор только в кресле – каталке.
Улучшений не было. Э. похудела, ее пухлые щёчки растаяли, скулы теперь резко торчали, глаза горели огоньками со дна глазниц, будто с глубин лунных кратеров. Из-за постоянной слабости она говорила с трудом и все больше молчала. Она научилась плакать без слез и бесшумно. Ей было больно и страшно. Она хотела вернуться домой, и очень скучала, не понимала почему ее не отпускают. Но когда видела родителей и брата всех вместе, пусть и в белом одеянии и в забавных масках на лицах,  всегда улыбалась, своей прелестной трогательной непосредственной детской улыбкой. С каждым разом ее улыбка становилась все призрачнее. Энджи таяла на глазах.
В прошлый раз Дж. с папой принесли ей большой букет цветов, ее любимых белых хризантем и много фруктов. А Дж. специально нарисовал ее любимую игрушку - Медвежонка Панду. Малышка хранила этот рисунок на больничной тумбочке, возле койки. Утром первым делом она встречалась взглядом с Пандой и вспоминала, как они с братом наперегонки просыпались на выходных, бежали на кухню на запах свежих маминых оладьев. В прошлый же раз, Энджи хотела помахать брату рукой на прощание, когда они с отцом уже уходили. Но к ее удивлению рука не поднялась…Она очень огорчилась, но не подала виду. Папа уже вышел, но Дж. украдкой подбежал, нежно обнял сестру и прошептал на ушко: «Эндж, не переживай, скоро тебе станет легче. Ты поправишься, вот увидишь». Его глаза излучали надежду, а лукавое личико сияло: «Я кое-что придумал. Это точно сработает». Уходя, Дж. подмигнул сестренке. Она проводила его усталым, но безумно влюбленным взглядом: «Глупый мой братишка, я тебя так люблю».
На следующий день она слегла с лихорадкой. Мама была всегда рядом, облаченная в белый халат с голубой маской на лице, сидела возле тающего тельца дочери, плакала и гладила гладко очерченную маленькую и такую горячую голову дочери. Смотрела на ее спящее, застывшее в печали и страдании личико и дрожащим слабым голосом тихо напевала ее любимую колыбельную.
Доктор сказал, что четвертый цикл химиотерапии проводить нельзя: девочка очень слаба. На прозрачной коже ее рук пятнами расходились синяки от бесконечных капельниц. Теперь она практически все время спала, перестала есть.
Доктор стал угрюмым, заходил все реже, а в один из обходов с нескрываемым сожалением и грустью порекомендовал готовиться...
Семья за все это время не свыклась с горем. Они не могли привыкнуть к этому, жили только Энджи, и всегда до конца верили, что Энджи пойдет на поправку. Слова доктора звучали как приговор. Но мозг отказывался понимать и принимать их.
Этот вечер они снова всей семьёй провели в палате. Э. спала. Отец держал  маленькую, хрупкую ручку дочери, ощущал ее горячий пульс, частое и старательное биение такого маленького, но отчаянного и храброго сердца, гладил по горячей бледной щеке. Брат сидел рядом, смотрел вниз и болтал ногами. Мама смотрела в окно. Уже было поздно, и гостевой час подходил к концу. За окном сгущались сумерки, и на небе зажигались яркие звёзды. За весь вечер Э.так и не открыла глаза, не сказала ни слова.
-Мне надо поговорить с врачом,- раздражённо проговорил отец, - неужели мы просто будем смотреть, как она увядает? Пусть что-то делают. Наверняка есть какие-то новые методы, препараты!
 Его глаза засверкали и забегали по палате, словно он искал спасение для дочки здесь, в этом боксе.
Родители переглянулись и молча, вышли в коридор, то ли, чтобы успокоиться, то ли, направляясь на очередной визит к дежурному врачу.
Брат остался наедине с сестрой. Он оглянулся, убедился, что никто их не видит, наклонился к ушку спящей сестренки и прошептал: «Эндж, я оставлю тебе морскую раковину. Ту самую, которую привезла с моря бабушка. Ты должна прошептать в раковину заветное желание и потереть ее три раза. Ровно три, помни! Я уже загадал свое. И если наше желание совпадет, оно непременно сбудется! Вспомни, так было с велосипедом. Мы, не сговариваясь, загадали велосипед, и дядя С. подарил нам по велосипеду, когда вернулся из командировки. Или помнишь, мы загадали, по ларчику карамельных конфет за то, что просидели целый день, пока родители ездили навещать тетю Б., и родители вернулись с большими сундучками карамелек! Или когда мы мечтали нырять летом в море; и бабушка подарила мне маску, а тебе ласты: мы потом целыми днями не выходили из воды, играли в охотников за сокровищами, доставая с морского дна цветные камушки и розовые песчинки! Помнишь? Мечты обязательно сбываются, Эндж!».
Дж. достал из рюкзака увесистую морскую раковину, которая переливалась белесым и рыжим глянцем, и оставил на тумбочке поверх рисунка с пандой.
Он поцеловал сестрёнку в щечку и в приподнятом настроении вышел из палаты. Дж. был уверен в успех. Бабушкина раковина, которая однажды неряшливо застряла в песках на берегу после прибоя, ещё никогда не подводила.
Наступило утро. За окном лил дождь.
Синие, лиловые, красные пятна расплываются радужными кругами. Золотой дождь - стеной. Он бледнеет и тускнеет. Все окрашивается в серый цвет. Темный переулок, тупик и фонарь. В свете фонаря расширяющимся конусом сверкает полотно дождевого занавеса. Дождь заливает соседние дома, смывая их, стирая из озябшей памяти. Становится холодно. У стены тупика под тусклым бликом фонаря в потоке нескончаемой воды стоит, склонив голову, маленькая лысая девочка в белом платье. Она вся промокла и дрожит. Платье свисает мокрой ветошью. Губы синие. Она поднимает голову и смотрит. Ужас! Вместо глаз зловеще таращатся белые горящие глазницы, зияющие на лице глубокими огненными впадинами: "Мама, почему ты оставила меня?», - сквозь стену ледяного дождя эхом по переулку гремит ее электрический голос….
Мама подскочила от неожиданности в кресле, тотчас проснулась и метнула взгляд на постель. Она была пуста. Энджи не было. "Энджи, дочка!»- в испуге, все ещё не понимая, что происходит, воскликнула мама. Палата была пуста. Белая простыня койки - смята и отброшена в сторону. В палате стоял полумрак, за окном нависало серое небо, по металлическому карнизу стучали тяжёлые капли дождя. Дверь в палату-бокс была приоткрыта. Мама малышки в ужасе метнулась к двери и выскочила в коридор. Перед ней открылся вид на длинный, светлый проход с зелёными стенами и частоколом палатных дверей, идущих друг за другом по сторонам. Коридор блестел глянцевым полом и начищенными стенами. В этой стороне он был пуст. Мама резко повернулась и обомлела.
Возле нее стояла и улыбалась Энджи. Она вся сияла. Лицо лучилось от счастья, а не полыхало лихорадочным румянцем и не угрожало пугающей белизной. Синяки под глазами ушли, кожа налилась и стала упругой и гладкой, глаза были ясными и чистыми подобно утренней росе. Она кинулась к маме, и они вдруг столкнулись в вихре нежных объятий. Мама, стоя на коленях, осыпала чадо поцелуями, гладила по спине, щекам. По этим теплым гладким детским щечкам впервые за долгое время бежали настоящие блестящие слезы. Их переполняли чувства: они не могли говорить, лишь просто стояли в больничном коридоре, застыв в объятиях, и плакали.
-Мама, мама! Пойдем домой! Я поправилась! - прозвенел, наконец, бодрый, весёлый и задорный голосок Э.
Впервые за долгое время она стояла сама. И теперь, словно захваченная порывом веселья и азарта, малышка вырвалась из объятий мамы и принялась...кружиться и танцевать.
 - Мама, мама, теперь ты мне веришь? Смотри, я танцую! Я выздоровела!
Мама смотрела на дочь и плакала, не в состоянии вымолвить ни слова! Слезы заливали ее лицо, а мокрые глаза преисполнились любовью и смотрели так нежно, самозабвенно и горячо…Так может смотреть только мать на свое дитя. Ее сердце бешено билось, мысли путались, она боялась, что это лишь сон, миг или секундное помутнение рассудка, что она сейчас очнётся и снова увидит дочь беспомощной, изнемогающей и порабощенной тяжёлой болезнью. Она простерла руки к дочери и снова крепко обняла ее:
- Я тебя не отпущу больше никогда, слышишь, Энджи! Обещаю, я всегда буду рядом,
Э. устало опустила голову на плечо мамы, укуталась в ее вкусных волосах, прищурилась и, обнимая за шею, нежно пролепетала: "Я знаю, мамуль". Девочка оглянулась на палату, где она жила последние 5 месяцев, и в распахнутую дверь увидела, лежащую на тумбочке поверх рисунка с пандой, морскую раковину. Э. хулиганисто подмигнула, и ее личико растеклось в благодарной улыбке.
Анализы Э. быстро пришли в норму. У нее проснулся аппетит. Снова появились щечки, и за неделю отросли кудряшки, которые мама с необыкновенным удовольствием заплетала в косы. Ещё через неделю Э. выписали. Через год ей сняли страшный диагноз. Больше в этой больнице их семью не видели.
Дж. и Э. сидели в их уютной детской комнатке и, прикладывая свои маленькие ушки к широкому отверстию морской раковины, внимательно вслушивались. От туда, из глубин спиралей, исходил странный звук, похожий на шум прибоя, завывание ветра, шелест деревьев, или чей-то шепот…

ОНИ пили чай. Бородатая фигура, сидящая слева, воодушевленно произнесла:
- И всё-таки мы можем вмешаться в ход болезни и помочь им?
Сидящий справа, Автор, важно и одобрительно покивал головой:
-Ты знаешь, несмотря на все, я ведь люблю людей. Я знаю, у тебя есть свой мир, со своими законами. И там Автор ты. Но мои люди, они вот такие…- И ОН многозначительно развел руками.
Бородач улыбнулся красивой и добродушной улыбкой:
- И всё-таки в этом случае с ребенком нет присущей тебе логики, «эффектов бабочки» и прочих последовательностей программирования исхода. Чудес ведь не бывает, так?- искренне поинтересовался ОН.
Человек с крупным лицом, сидящий справа, внимательно посмотрел на своего гостя и, с чувством выполненного долга, победоносно произнес:
- Ребенок должен верить в чудо!
Пламя в камине извивалось и искрилось подобно огнедышащему дракону, которого застали врасплох храбрые сказочные воины Света. Автор, что сидел справа медленно поднялся, заслонив своей громоздкой фигурой, жерло камина, достал с полки кованую кочергу и заботливо перемешал угли. Они недовольно затрещали и зашипели.
Бородач поблагодарил хозяина дома за гостеприимство. ОНИ тепло распрощались.  ОН надел плащ и вышел во двор. Было темно, но двор хорошо освещался. Кроме того, резиденция этого Автора была также неподалеку. Его борода в свете фонарей  отливала иссине - черным. ОН шел прогулочным шагом, дышал свежим воздухом и любовался ночным небом. Там наверху вспыхивали и гасли созвездия, светила, появлялись и исчезали миры. Бородач всё думал об одном из них. Об этом странном, нелепом и интригующем мире...мире людей.
"Люблю с ними поиграть",-  вдруг само по себе всплыло у него в памяти…

…

Трасса уходила вдаль. Впереди открывался вид на горные хребты. Дорога узкой змейкой вилась по долинам то поднимаясь, то опускаясь. Впереди засияли крыши и башенки  горного поселка П. Здесь на трассе, незадолго до въезда в поселок, одиноко стоял светофор, маячили широкие ленты пешеходного перехода. Дорога почти всегда была пуста, здесь никто никогда не переходил, да и машины-то проезжали редко. Но светофор всегда исправно и упрямо отмерял 20 секунд  красного света. В этот день, возле стоп-линии у совершенно пустынного безлюдного перехода под аккомпанемент красного света остановились сразу два автомобиля. Сначала подъехал тяжёлый огромный MAN и нехотя, словно делая одолжение, встал напротив светофора. Несколькими секундами спустя с ним поравнялся аккуратный пузатенький белый автомобиль в кузове хэтчбэк. Огромная квадратная голова - кабина МАNa- и белый хэтч бэк выстроились ровно в одну шеренгу, словно на линии  перед стартом. Толстяк в кофейной жилетке из кабины грузовика медленно повернулся и посмотрел на своего соседа. Наверное, взгляд сверху вниз мог показаться высокомерным. Но он не был таким. Скорее это было простое любопытство. За рулём легкового авто сидел мужчина с крупным скалистым квадратным лицом, в темном плаще. Он одет был явно не по погоде. Да и его грузная, величественная фигура смотрелась несколько комично в небольшом приземистом автомобиле (пожалуй, также забавно подросток смотрелся бы в детской коляске).
Человек из-за руля белой машинки  посмотрел в ответ на водителя MANa. Светофор отмерял секунды: 10-9-8-7...
Водитель MANа приветливо, по - доброму улыбнулся и, с любопытством изучая своего визави, поднял пухленькую ладонь пятерней вверх, приветствуя попутчика. Человек в плаще, из белого хэтчбэка, также улыбнулся, просто и радушно, понимающе кивнул и поднял руку вверх, приветствуя в ответ водителя грузовика. Они не знали друг друга, но смотрели с уважением, интересом и какой-то неосязаемой теплотой, словно их связывало нечто большее, чем просто красный свет на этом никому не нужном пустом переходе.
Светофор отмерял:
3-2-1...