Покорение Сибирью

ПОКОРЕНИЕ СИБИРЬЮ

1975 год

Отслужив армейский срок, Виктор временно остался у родителей в Казахстане. Его жена Ирина после походов по северному городу Ураю устроилась работать инженером на Тюменском железобетонном заводе. А до этого…

Из киргизской столицы Ирина полетела в неизвестность со свежим дипломом об окончании Фрунзенского Политехнического института. В самолёте женщина из Свердловска рассказывала, что ей надоело путешествовать по Азии, и она возвращается в родные края.  Ирина в ответ угостила её персиками из бабушкиного сада. Увидев зелёную массу уральских лесов в иллюминаторе, тётка завизжала от радости.  Ирина не заинтересовалась этим пейзажем, вспомнив тюльпаны весенней казахстанской степи.   

После приземления в Свердловске Ирина задумалась о том, куда податься дальше.  Руки оттягивал тяжёлый чемодан, а за плечом висела зачехлённая гитара, с которой она не расставалась всю студенческую жизнь. На услужливом такси поехала в город Сухой Лог к родственнице Галине. Подросток на велосипеде показал дорогу и подвёз чемодан.

Тётя обрадовалась: «В кои веки хоть один родственник заявился в этот медвежий угол!» Побежала в магазин, накрыла стол. Утром повела племянницу за опятами.  Гостья была в лесу впервые и чувствовала себя неуютно в скопище деревьев: боялась отстать и потеряться.  Вечером тётя собралась мариновать грибы, поставила кастрюлю с водой на плиту. Пока ждала закипания воды, опустошила бутылку молдавского вина в одиночку, потому что Ирина к алкоголю равнодушна. Повеселевшая хозяйка высыпала немытые и нечищеные опята в кипяток.
Ирина никогда не занималась грибами и с доверием наблюдала за кулинарным действом. Забыв про грибы, долгий вечер вспоминали родню. Утром тётя ужаснулась метаморфозе грибочков в кастрюле. 
Обратили всё в шутку.
 
По дороге в Тюмень Ирина рассматривала местную природу за окном автобуса. Оставила вещи в камере хранения тюменского автовокзала и пошла по адресу институтского направления - Объединение «Сибжилстрой», улица Республики, 210. Город удивлял многоэтажками. Она думала раньше, что здесь находятся несколько деревянных домиков, возле которых бродят сибирские медведи.

Начальник отдела кадров попросил показать вкладыш диплома с оценками - вдруг эту выпускницу сослали из столицы Фрунзе в Сибирь за неуспеваемость?  Но когда увидел сплошные пятёрки, заметил то ли в шутку, то ли всерьёз, что девочку надо взять под особый контроль. Он суетился, куда-то звонил, ругался.
Ирина невольно слушала беседу сотрудниц.
Две плотные дамы с уверенными физиономиями разговаривали о своих проблемах. Ирина заметила, что речь их отличается от той, которую привыкла слышать на родине. Необычные речевые обороты и слова резали слух. И через слово проскакивало в их беседе «Ага?»
Наконец, кадровик сказал молодой специалистке, что надо лететь в северный город Урай - на работу в домостроительный комбинат и начеркал записку для получения гостиницы в Тюмени.

Ирина удивилась. Какой ещё Урай? Видно, об этом он и говорил по телефону.  Гостиницей, то есть, двушкой на пятом этаже в доме по улице Полевой -  заведовала соседская бабуля. Там временно проживали командировочные женщины, которые авторитетно заявили, что Урай – это изюминка Тюменского севера. 

Ирина взяла билеты на самолёт.  Урайский аэропорт не впечатлил. Спросила прохожих, как можно добраться до работы. Узнала, что единственный урайский автобус очень редко кружил по городу. До комбината добралась на попутном самосвале. Вещи осели в камере хранения аэропорта. Не прекращавшийся холодный дождь создавал невиданную грязь – чёрное месиво плюхало под ногами, от которой еле спасали туфли на высокой платформе.

Директор ДСК встретил выпускницу громовой фразой: «Я же сказал этому уроду, что мне не нужен молодой специалист, тем более девчонка!»  Ирина ответила, что не для того сюда добиралась через три тысячи километров, чтобы сразу лететь обратно. Директор долго ругался по телефону, отправил Ирину к начальнику местного отдела кадров, который устроил девушку в общежитие на время решения организационных вопросов.
Молодые работницы ДСК отнеслись к новой соседке с пониманием и сочувствием. Ирина забрала из камеры хранения гитару, и весь вечер пела студенческие песни.
Девушки пригласили гостью в кафе «Югра» слушать музыку местного ансамбля. Молодые музыканты ритмично выдавали «Мясоедовскую улицу», «Наши годы длинные», «Жемчужину у моря».

Утром злой директор буркнул, что вопрос не решён. Ирина поехала на попутном гружёном самосвале в аэропорт, взяла авиабилет Урай - Тюмень - Свердловск - Фрунзе и вернулась в гостиницу.  Девчонки успокоили - и без ДСК можно найти работу.  Ирина сдала билет и написала маме, что будет работать в Урае, всё в порядке.  На третий день директор заявил, что рабочие места заняты, и написал на направлении, что отказывается от специалиста, так как нет надобности в замужней работнице, которая уйдёт в декрет и не будет работать. В аэропорту Ирину провожали новые подружки.

 В Тюмени Ирина отправилась в отдел кадров «Сибжилстроя» и показала исчёрканное отказом направление. Начальник ОК отправил её в ту же гостиницу, сказав, что решит проблему. Вечером она поведала о своих злоключениях доброй гостиничной бабушке.
В соседней гостиничной квартире жили волгоградцы, приехавшие «поднимать» Тюменский ДСК, в том числе и новый директор завода железобетонных изделий. Бабуля им всё рассказала. Директор посадил Ирину на служебную машину, отвёз в отдел кадров завода и на направлении написал: «Принять на работу».  Жить ей приходилось пока в гостинице.

На втором этаже административного здания находилось управление завода, а на третьем этаже – управление домостроительного комбината. Все руководящие должности занимали командированные волгоградцы.  Ирину оформили инженером технического контроля, но работу надо было выполнять не в цехе, а в конструкторском отделе.
В первый рабочий день Ирина занималась разборкой технической документации. Завод был закрытым: работали заключённые, и на его территории находилась тюрьма.
Женщин на территорию завода не пропускали.

Главный конструктор – грамотный и практичный Валентин Михайлович - расписал Ирине грустные перспективы работы. Главный технолог Павел Алексеевич отнёсся к молодой специалистке с пониманием и был рад тому, что теперь у него появилась помощница для бумажной работы: указал на гору чертёжной макулатуры, которую надо разобрать, рассортировать и большую часть копировать. Копировка не обрадовала: калька, тушь, рейсфедер раздражали ещё в институтской учёбе.
Непривычно было и обращение к ней по имени и отчеству. Директора она обнадёжила тем, что вскоре приедет муж. Это было кстати -  мастеров на заводе не хватало. Она не нарушала трудовую дисциплину и вовремя пошла в столовую, которая находилась недалеко от управления. Но после обеда решила умерить свой аппетит, потому деньги были растрачены на переезды и перелёты, а до первого заработка было ещё далеко. На неделю оставался один рубль, который можно было растянуть, если покупать только хлеб и молоко в треугольных пакетах. Была слаба надежда на выплату заводских «подъёмных» в размере двух стипендий. А стипендия за отличную учёбу была большая – пятьдесят семь рублей с копейками.

Перспектива с жильём не намечалась. Даже директор и его свита обитали в гостинице.  Для писем остался один обратный адрес «До востребования». Ирина познакомилась с сотрудницами, вступила в заводской профсоюз. В отделе кадров ей посоветовали написать заявление на получение квартиры. Появилась надежда, что эта волшебная бумажка когда-нибудь станет реальностью.  А пока не было возможности даже оформить прописку.
Она кропотливо выполняла нудную работу - на прозрачную кальку копировала рейсфедером с тушью чертежи для производства. Бывшей отличнице не было достойного применения свежих сил и крепких знаний.
Тюмень Ирине не понравилась - неуютная, дождливая и грязная даже на центральной улице Республики. Решила, что отработает положенные три года, и ноги её здесь не будет.

1975 г., октябрь.
 
 Ирина летела не на самолёте, а на крыльях любви: если бы не было рейса, она бы полетела на облаке.   
В аэропорту каждая минута ожидания самолёта давила тяжёлым молотом по воспалённым извилинам: остался час, полчаса, пятнадцать минут, десять минут, пять… Прилёт задерживался. На мгновение прокралась в сознание предательская мысль о том, что выйдет толпа пассажиров, а Его там нет…
Эта чёрное опасение мгновенно растаяло, когда растекавшийся по залу ожидания голос сообщил, что совершил посадку самолёт рейса Аэрофлота из Фрунзе.

Ну, когда же пойдёт та безликая толпа, из которой будут выделяться ясным светом Его бирюзовые глаза? Минуты растянулись до бескрайности и не думали сжиматься.  Медленно потекла река лиц сквозь узкую плотину входа. Возвышавшаяся над массой светлая голова повернулась, усталые глаза искали... 

Знакомый взгляд лазером пронзил Ирину, и она закричала: «Витя-а-а-а-а!!!»  Виктор прорывался через толпу с чемоданом, и люди расступались перед Ним. Ирина бежала к Нему, её сердце хотело выскочить и опередить, а мысли уже обнимали любимого…
Это был не мираж. Торжествовала счастливая реальность. Не будет больше грусти разлук с почтовыми крыльями, а все проблемы – ничто, когда снизошла радость встречи. Виктор бросил чемодан, обнял жену, и минуты застыли парафиновыми каплями. Разверзлась бесконечность бытия со знаком плюс.
Сдали вещи в камеру хранения и стали искать скамью, где можно спокойно всё обговорить. Хотя, какие тут слова? Молодые супруги после долгой разлуки смотрели друг другу в глаза без слов. 
В зале ожидания у Ирины исчезло ощущение времени.
Весь мир и жизнь для неё заключались только в этих добрых руках и сияющих глазах…
Утром со свердловского автовокзала поехали в Тюмень. Виктор восхищённо смотрел на летевший за окном автобуса пейзаж: за свои девятнадцать лет не видел прекрасней природы. Его утомила на службе Байконурская жара и ветры с раскалённым песком. 
 Ирину эта красота не вдохновляла. Ей милее были фрунзенские цветущие вишни, седые горные вершины, пряный воздух аксуекской степи, хрустальные тюльпаны.  Но муж рядом, ей будет везде хорошо, где они вместе. 

Она думала о том, что Виктор разочаруется, когда узнает, где придётся жить. Как по поговорке – рай в шалаше… Только шалаш этот имел ядовито-красные цилиндрические стены, если стенами можно назвать изгибы вагона - «аквариума», а его расположение – на задворках города: в крайней точке пятки тюменского организма.

А пока прибыли в «гостиницу», куда бабуля уже поселила водителей из Надыма. Ребята разъяснили Виктору обстановку: у Ирины была отдельная комната.  Виктор всё понял, и вечером молодые люди сидели за столом, как добрые знакомые. Надымцы рассказывали про север, обещали помочь перебраться в северный город Надым - в ледяную пропасть!

 Ирина на работе сообщила о муже, и через пару дней они вместе поехали на завод. Виктор остался в технологическом отделе в ожидании директора.  Технолог Павел Алексеевич подал ему руку, и с широкой улыбкой сказал Ирине, что её муж -  славный парень.  Директор определил Виктора работать механиком в котельный цех, предупредив о том, что это самый трудный участок.

Виктор не ожидал сразу такой должности, но не растерялся, а решил, что освоит работу, и вечером написал в письмах родным, что у него всё в порядке. Ирина задумалась о том, чтобы взять учебники в библиотеке: мужу надо доучиться. 
В первый рабочий день Виктору сразу выписали пропуск в заводскую закрытую зону. Ирина получила временный пропуск, и главный технолог провёл её по основным цехам в сопровождении солдата с автоматом. Павел Алексеевич возмущался тем, что воздушную девочку загнали жить в вагон.  Можно было снять жильё, завод бы оплатил, но комнаты, которые Ирина нашла, были похожи на сараи, и в любой момент оттуда могли бы выставить.
К ноябрю Ирина и Виктор переселились в вагон-городок. Это был мир, параллельный нормальным человеческим условиям.  Но главное – супруги были вместе! Им предстояло работать, осваивать серый неприветливый город, который ассоциировался с заводом, превращённым в тюрьму. В соседних вагончиках проживали молодые пары – вольные работники завода. 


Двадцатилетие Виктора отметили скромно. На двоих стояла одна чашка и две ложки. На долгое время молодая семья оторвались от цивилизации, и каждая вещь из мира людей казалась бесценной.
Жить приходилось в режиме экономии.
К Новому году приобрели радиолу. Коллега по технологическому отделу подарила полную сумку картошки – настоящее богатство! Ирину удивила её любовь к Тюмени и к местной природе. Неужели она когда-нибудь будет так же воспринимать реальность этого города?

1976 год

 Вагонная романтика первой зимы стала испытанием на крепость здоровья и нервов. Отопительная система вагон-городка не выдерживала крепких морозов. Жители устраивали печки-буржуйки, дымовые трубы выводили в окна. Холодные туалетные удобства стояли во дворе.
Две железные кровати были вмонтированы в круглые ледяные стены.  Утром Ирина не смогла оторвать волосы от стены – примерзали. Её организм сопротивлялся этим условиям на пределе своих возможностей. В поликлинику Ирину не записывали, потому что не было прописки. Позже еле приняли по справке с работы в больницу, которая находилась очень далеко от «квартиры».

Из вагон-городка было нелегко добираться до центра города, единственный маршрут - автобус номер три был настолько долгожданным, что слово «Тройка» стало прозвищем. Ожидание общественного транспорта на остановке иногда длилось более часа. От вагон-городка до завода расстояние было невелико. Зимой и летом добирались быстро, но в сезон дождя ноги по щиколотку утопали в тягучем грязном месиве, и приходилось на работу «плыть» в болотных сапогах.

Виктора обрадовало то, что в Тюмени есть условия для рыбалки. Но пока ему было не до этого: каждый вечер его ждала гора учебников и занятия с помощью жены. На работе все заметили неразлучную пару – каждую свободную минутку молодые супруги находились рядом.
 
Они были «полярниками» вагонного ледяного полюса, а город жил устоявшейся добротной жизнью, принимал приезжих, которых в Тюмени было больше, чем коренных жителей.
Прибывшую проездом маму огорчила неустроенность дочери. Взяв партбилет, решительная женщина пошла к руководству «Сибжилстроя». Там ей ничего не обещали -  нет жилья. Энергичная мама отправила письмо на имя Генерального секретаря Леонида Ильича Брежнева.
Тяжёлые бытовые условия и неистово холодная зима подкосили здоровье Ирины, её еле приняли без прописки в больницу, и лечение проходило сложно.

Казалось, что никаких перспектив впереди не предвиделось. Надо было работать и «отбывать» свой срок по распределению.  Но Виктор так не думал. Он быстро влился в коллектив на уровне и начальства, и рабочих; оптимистично смотрел в будущее. Процветал советский менталитет профсоюзного коллективизма, корпоративные гулянки. Ирину уважали за работоспособность и неприступную трезвость.

  Жизнь окрашивалась в свежие цвета: коллективные профсоюзные поездки по городам, заводские выезды в лес и на природу, общезаводские праздники, походы в театр и кино. 
В Свердловске посетили театр оперы и балета с шедеврами «Жизель» и «Травиата». В гостинице «Большой Урал» ненадолго почувствовали цивилизованную жизнь в нормальной комнате. Но после уборки помещения из сумки исчезли деньги и институтский значок.
 В заводской закрытой зоне были свои порядки. Среди «химиков» случались криминальные разборки. «Химиками» называли временных поселенцев после заключения.
У них был отдельный вагон-городок.

При распределении профсоюзных подарков Ирина заказала набор разнокалиберных тарелок и комплект пластинок «Риголетто». В вагончике виниловую оперу ждала первая приобретённая вещь – радиола на ножках «Сириус».  Потом появились маленький телевизор за сто сорок рублей и стиральная машина.

С каждой зарплаты молодая семья приобретала полезную вещь, чтобы приблизиться к цивилизации. Летний отпуск провели в нормальных условиях у родителей и не огорчали их рассказами о своей бытовой неустроенности.
Виктор поступил в техникум. Это надо было для утверждения его должности инженера-механика.

Инженерно-технические работники завода посетили Киев: четыре дня по профсоюзной бесплатной путёвке.
 Жили в комфортной гостинице и там же обедали в ресторане по талонам. На талон в один рубль можно было выбрать много блюд. Герои рассказа взяли сливы на тарелочке. Вкус показался неприятным. Они с удивлением смотрели, как за соседским столиком с аппетитом поедались такие же плоды. Стоили эти незнакомые ягоды дороже всех остальных заказанных блюд - так пара впервые попробовала маслины.
Тщетно искали на Крещатике знаменитый киевский торт. В концертном зале «Украина» посмотрели творчество азербайджанских танцоров в заштопанных колготках.
Впервые увидели красоту Киевской Руси в Свято-Успенской Киево-Печерской лавре. Виктор спустился в древние пещеры, но вернулся на поиски жены, которая отстала и ждала его на площади.

Ирина своим неуёмным энтузиазмом возродила комсомольскую организацию на заводе, заставила молодёжь восстановить комсомольские билеты, сдала график работы в райком комсомола, организовала общественные мероприятия, устраивала небольшие концерты в обеденный перерыв – в профсоюзном уголке стояло пианино.  Так она вспомнила свои детские успехи в музыкальной школе.
В райкоме комсомола, как победитель социалистического соревнования, подписала почётный рапорт Тюменского комсомола двадцать пятому съезду КПСС от комсомола. Она строила планы по комсомольской работе, по продолжению учёбы в аспирантуре.
Всем заводским заочникам помогала делать контрольные и курсовые работы бескорыстно: радовалась возможности применить институтские знания. 

Ответ из Москвы на жалобу Брежневу пришёл в главное управление Сибжилстроя, Ирину вызвали к начальству и корректно обещали золотые горы.
1977 год

В Сибжилстрой прибыли полчища болгар для работы на стройках Тюмени. Завод перестал быть тюрьмой, и вместо зэков стали работать болгарские рабочие. С их помощью в Тюмени, как грибы, стали расти многоэтажные бараки – пансионаты, где во множестве маленьких комнат расселялись работники. Виктор получил ордер на комнату в болгарском пансионате в районе Дома Обороны.

Но эту комнату у них отобрали для шофёра из обкома КПСС, заменили на маленькую в девять квадратных метров. Нехитрую мебель приобрели в магазине секонд-хенда. Комната, похожая на клетку, имела лоджию на северной стороне.
Началась жизнь не на грязной окраине города, а на добротной улице с историческим названием – Ямская.  Ирина с удовольствием гуляла по магазинам района Дома Обороны. Город начинал нравиться.

Виктор работал механиком в котельном цехе завода, в котором происходили частые аварии из-за поломок старого оборудования. Работать приходилось сутками, особенно зимой в сорокаградусные морозы. Котельный цех был не рассчитан на такую нагрузку, так как подавать тепло приходилось не только на производственные нужды, но и на отопление выросших поблизости восьмиэтажных общежитий на улице Бабарынке. 
Виктора избрали комсомольским секретарём завода, делегировали на городские и областные конференции, и он приносил домой именные подарки и грамоты. Вступил в коммунистическую партию КПСС и был избран партийным секретарём завода, затем депутатом райсовета. Росли его авторитет, должности и количество почётных грамот. Быстро увеличивалось материальное благополучие семьи.

Весь смысл существования Ирины на данном этапе заключался в том, чтобы разделить свою любовь на двоих, потом на троих.
Всплеск производственной карьеры и творчества терпеливо ожидал окончания её материнской миссии.
...Девяностые годы двадцатого века внесли коррективы в жизнь страны и каждого человека, но этот сложнейший этап бытия в семье был успешно преодолён в двадцать первом веке.