Ностальгическое повествование о настоящем человеке

Это рассказ о человеке с руками, растущими с нужного места, добрым сердцем и незаурядными способностями. Таких людей не выпускают в нашем мире в наше время. Невольно вспоминаются строки из известного стихотворения Евтушенко «Не люди умирают, а миры. Людей мы помним, грешных и земных. А что мы знали, в сущности, о них»?

Начало рассказа относится к 1953 году. Наша семья приехала в маленький рабочий поселок, расположенный неподалеку от шахтного терриконика. Мы поселились в доме на два хозяина. Таких домов в поселке было две улицы. В этих домах жили руководители участков, главные специалисты шахты, несколько офицеров воинской части, охранявшей две зоны военнопленных: немецкую  и японскую. Мы приехали зимой, а летом заключенные обеих зон отправились по своим далеким странам. Территорию зон разгородили, и мальчишки долго еще играли в детские хулиганские игры на месте проживания бывших вражеских солдат. Можно было в полуразрушенных землянках и бараках найти самодельные зажигалки, мелкие поделки, а в японской зоне были еще и аккуратные грядки овощей и диковинных, для Караганды, арбузов. Бараки были разобраны для получения стройматериалов и обустройства самозастройки работниками шахты. Такие поселки были непременным приложением к каждой новой шахте бассейна. Дома собственной архитектуры с различной планировкой прорастали в непосредственной близости к терриконику. Изредка встречались и очень добротные дома, но большей частью это были шлакобетонные или засыпные каркасные дома. По местному обычаю строились и саманные дома из самодельных строительных блоков, замешанных на глине с добавлением навоза и соломы. Такие поселки имели различные, но одинаковые по содержанию названия: Нахаловка, Шанхай, Чеченстрой  и так далее. Дома строились без какого-либо плана и разрешения, но прожил этот поселок более 20 лет. Многие участки были облагорожены грядками, хозяйственными постройками, в сараях появилась домашняя живность. Нравы в поселках тоже были свободные, но без приглашения посторонним людям заходить не рекомендуется.

Общей точкой соприкосновения культурной части поселка и жителей самозастройки была работа на шахте - для взрослых, и школа – для детей. Я любил бывать в гостях у моего одноклассника Бориса. Это была немецкая семья, которая построила своими руками добротный дом. При доме был хороший огород, сарайчик для живности и мастерская в маленьком вагончике. Помимо дружеского общения меня привлекали в доме Бориса кролики, которых можно подержать в руках, погладить, покормить травкой или корочкой хлеба, принесенной из дома, а также множество столярных инструментов в мастерской. Отец Бориса, мужчина лет пятидесяти, был мастер на все руки. Он очень любил поделки из дерева. Кроме хозяйственных изделий, таких как: стульчики, табуреты, оконные рамы для дома и многочисленных пристроек и построек, из дерева постоянно вырезались различные фигурки зверюшек, женщин и даже картинок неприличного содержания. Имелся в хозяйстве и лобзик, которым мы с Борисом выпиливали лошадок. У Бориса получались красивые скакуны, а у меня какие-то водовозные клячи. Я долго клянчил у отца купить мне свой лобзик. Но у папы было своеобразное мышление хозяйственного парня из зажиточной крестьянской семьи. Все, что не приносит доход в дом – это баловство. Купить детскую игрушку, пистолет или машинку, пожалуйста, но лобзик в доме пользы не принесет, только опилки будут везде разбросаны.

Кроме дома Бориса меня в шахтном поселке частенько приманивал дом и  гараж механика шахты - Ивана Александровича Верникова. Это был механик золотые руки. Отец говорил, что у главного механика шахты было среднетехническое образование. Но мне кажется, что это был просто миф. Главный механик был талантливым самоучкой с золотыми руками, бесчисленными способностями и начитанным культурным человеком. Его эрудиция поражала меня в детские годы, но даже сейчас не могу оценить по достоинству его знания и навыки в полной мере. К примеру, мама купила первую в поселке стиральную машинку, за что получила полное презрение от соседских кумушек - стиралка рвет белье и не простирывает, а мама просто ленивая. Наша машинка с новья имела свойство при нескольких включениях  гудеть двигателем, но активатор не вращается. Обратились к Ивану Александровичу. Получили мгновенный ответ - ротор электродвигателя зависает в мертвой точке. Просто нужно рукой чуть сдвинуть активатор и все закрутиться. Последовало подробное объяснение «мертвой точки». Видно было, что человек не просто знает суть проблемы, но и глубоко понимает ее.
Библиотека Ивана Александровича была полна книг по физике, электромеханике, горному делу. Достаточно много было и художественных произведений. Иногда Иван Александрович называл свою жену в шутку Ксантиппой. Только спустя много лет я узнал, что имя стало нарицательным по образу сварливой и драчливой жены древнегреческого мудреца Сократа. Справедливо заметить, что жена нашего мудрого механика Ольга, не имела привычку распускать руки, но ворчливостью, как мне думается, не уступала Ксантиппе. Ворчала по каждому поводу и без повода. Как-то Иван Александрович вез свою драгоценную супругу по проселочной дороге на своей любимой машине Москвич–400. Тряска была неимоверная. Жена Ольга рот не закрывала.
- Вот в ямку заехал! Ты что, специально?
- Можно было по обочине проехать, там уже ровную дорогу по траве накатали!
- У тебя, что тормозов нет?! Я об крышу машины головой ударилась!
После очередного высказывания, Иван Александрович останавливает машину, выходит с водительского места и говорит Ольге: «Выходи из машины, садись за руль, веди сама! Что не умеешь! Тогда сиди и молчи»!

Но молчать Ольга не умела. Один раз до того допекла терпеливого водителя, что он остановил машину в чистом поле и говорит: «Что-то стучит в глушителе! Ты выходи и посмотри, а я погазую»! Ольга выходит, Иван Александрович газует, срывается с места и уезжает домой. Ольга проходит пешком три километра по летней казахстанской жаре, и заявляется, ужасно злая, но молчаливая, к обеденному столу. Урок пошел впрок, ворчливость не исчезла, но стала немного дозироваться.
 
Детей в семье не было. Так в жизни бывает. Но оба супруга очень любили малышей, и всю жизнь привечали чужих деток. Моя младшая сестра Лена приходилась крестницей бездетной паре и получала безмерную дозу любви и ласки в доме крестных. После визита к крестному папочке Лена приходила измазанная дорогими конфетами, обкормленная и нередко с подаренной куклой в руках.
 
Иван Александрович был заядлый охотник и рыбак. Если он поехал на охоту по осени, то жди в подарок дикого гуся, утку или тетерева. До сих пор помню необыкновенный вкус запеченного гуся северного перелета. Гусь северного перелета – это нечто. У меня не хватает слов для описания этого чуда, откормленного дарами севера. После удачной охоты крестного Лена приползла из гостеприимного дома накормленная мясом дичи, довольное личико потряхивало щеками при ходьбе, конопатые щеки не умещались в детском капоре, и были хорошо видны при взгляде со спины. Потом ее «добрая» мама допекала недели две бедную девочку вопросом: «Сходишь в гости к крестному»?
- Не пойду, там мясо!
 
Перекормили бедного ребенка. У нас дома очень часто бывали гости. Нередко заходили и Иван Александрович с Ольгой. Застолья обычно проходило весело. Часто просили старшую сестру поиграть на пианино, но бесполезно. Девочка-отличница играть на пианино для гостей, не хотела ни за какие коврижки. Иван Александрович садился за пианино, на слух подбирал мелодию любой веселой песни, все хором подпевали. Потом нашел в темном углу балалайку, настроил ее, подтянул струны и показал виртуозную игру на старом обшарпанном инструменте, который звучал в умелых руках механика просто восхитительно. Потом младшая сестра училась играть на баяне. В свой очередной визит Иван Александрович взял в руки баян и легко подобрал старинный вальс «На сопках Манчжурии». Нашел на баяне дефектную западающую клавишу. Покрутил баян в руках, что-то поджал, где-то подул – дефект исчез.
 
Чуть позже стали мучить старенькую радиолу «Урал», виниловые пластинки никак не хотели звучать должным образом. Шахтный механик и здесь не оплошал, выявил причину неполадки, вставил в адаптер кусочек фольги с шоколадной конфеты, и песни в исполнении народной артистки Зыкиной порадовали гостей чистотой звучания.

Надо отметить, что наш народный умелец ко всем вопросам подходил со своим глубоким пониманием механической и физической сущности процесса. Спустя много лет, когда мы уже жили в разных городах, Иван Александрович приехал к нам в гости. Я учился на втором курсе института и решил похвалиться только что купленным магнитофоном. Я долго просил отца купить мне такую новинку. Вначале папа спросил, что это такое? Я подробно объяснил и объявил цену вопроса. После паузы раздумий, отец мне сказал: «Знаешь, мой отец жил без магнитофона, я без него жил, не понимаю, зачем это нужно. Есть радиола, телевизор, у тебя есть транзистор. К чему такие деньги тратить, мне нужно аккумулятор новый купить»!

После работы на уборке зерна с больших заработков я сам купил магнитофон. Иван Александрович заинтересовался аппаратом, потребовал рассказать, как это работает. Открыл панель воспроизводящей и записывающей головок магнитофона, пояснил, что на магнитной ленте записаны звук голоса, музыки. Подключил микрофон, записал песню  в исполнении ветерана шахтерского труда «Спят курганы темные». Что значит, человек любит технику! Все понял, все понравилось, сказал, что себе обязательно такое купит, чтобы записывать, как Ксантиппа ругается.

Еще когда Иван Александрович работал на шахте, все помнят, как механик осваивал врубовые машины и угольные комбайны. Приходит с завода на шахту новая врубмашина. Вызывает начальник шахты главного механика, спрашивает, как же затащить в шахту это механическое чудище весом почти десять тонн.
- Затащить это не вопрос. Я все продумал. Разбираем на три части, тросом привязываем на людскую клеть и спускаем осторожно на 300 метров вниз. Я уже сварил в механическом цехе салазки на полозьях. Сначала по горизонтальным выработках провозим на «козе» (шахтная вагонетка с открытым кузовом и двумя стойками для перевозки под землей негабарита). Затем на салазках довозим до очистного забоя. Но давай подождем пару дней, я все разберу, надо понять досконально устройство. Схемы все есть, но нужно все руками прощупать. А как иначе потом в шахте ремонт делать? Там темно, схемы не прочитаешь»!

На шахте всегда все механизмы работали безукоризненно благодаря заботам Ивана Александровича, но, в случае аварии, механик мог сутки просидеть в шахте, пока не запустит комбайн.
«Ничего, вы мне бутербродов парочку принесите, и водички попить, а я все скоро налажу»!

Помню, поехали мы на рыбалку на двух машинах. Отец только купил новую «Победу». Приехали, поставили машины. Отцу не понравилось место стоянки, захотел переставить, машина не завелась. Решили, да пусть так стоит, но это история не про нашего механика! Говорит, что искра есть, топливо поступает, поршня к коленвалу привязаны – не имеет права не завестись. Мимо проехал по дороге груженый самосвал через большую лужу. Забрызгал грязью и «Победу» и ремонтников. Где только он взялся в глухой степи! Буквально через пять-десять метров грузовик сбавил скорость на крутом подъеме. Иван Александрович рванулся вдогонку за машиной обидчика. Догнал, вскочил на подножку, и несколько раз крепко приложился к лицу незадачливого водителя. Надо заметить, что роста Иван Александрович был среднего, но широк в плечах, и имел очень крепкие руки. По крайней мере, мог на спор легко согнуть медный пятак пальцами рук. После этой разминки механик завел авто минут через десять при помощи продувки, прочистки топливной системы и ряда крепких терминов старого ремонтника.
 
На рыбалке Иван Александрович не признавал никаких удочек. Сиди, жди, когда клюнет, смотри на этот поплавок! Где столько терпения взять? Достает две хилые, штопанные, перештопанные сетюшки, бредень на 12 метров, перегородил сетями метров 30 реки вдоль русла, протянули бредень, набрали полное ведро рыбы: щука, окунь, чебак, карась, линь, даже пару крупных пескарей и несколько сопливых колючих ершей в тине запутались. Уха и пара сковородок жареной рыбы обеспечили пропитание всей компании на целый день. До начала 60-х годов рыбы в казахстанских речках было как в хорошем  аквариуме. Когда я стоял в реке с удочкой, пескари не больно, но противно кусали за ноги. После освоения химического производства в Темир-Тау рыбы значительно поубавилось.

Рыбу поймали, надо варить уху. Собрали хворост, достали несколько березовых полешек, все хорошо. Но спички забыли. Иван Александрович сказал откровенно про свое негативное отношение к факту забывчивости. Все были виноваты, кроме механика. Через пять минут костер полыхал веселым пламенем под ведерком с будущей ухой. Изобретатель достал из багажника своего авто, рваную фуфайку, вырвал из нее клочок ваты, закрутил ватку вокруг сухого прутика, обмотал для верности масляной тряпкой, смочил в бензине. Выкрутил свечу зажигания из двигателя авто, положил на металл подрамника, попросил крутануть заводную ручку. Факелок загорелся от искры на свече зажигания, костер не гасили до самого вечера. Перед отъездом залили пепелище костра водой из реки.

Когда я учился в четвертом классе в очередной приезд на местный рынок, отец все же купил мне маленький лобзик. Я нашел кусочек фанеры и пошел со своими поделками в гости к Ивану Александровичу. Перед походом к именитому мастеру я скопировал карандашом силуэт красивого скакуна на фанеру. Показал лобзик механику, приложил фанерку к углу табурета и стал выпиливать фигурку коня. На первом же повороте пилки, она сломалась. От обиды слезы навернулись на глаза. Иван Александрович молча взял лобзик, выбросил остатки пилки. Нашел тонкий пруток стальной проволоки, очень острым ножом прорубил по всей длине проволоки частые зубцы. Промерил длину проволоки на лобзик, вырубил необходимую длину. Через минуту допилил фигуру изделия. Дал мне в руки кусочек наждачной бумаги, чтобы я заполировал спил. Лобзик стал рабочим, в подарок получил запасную самодельную пилку, а фанерная фигурка красавца скакуна еще долго украшала домашний учебный стол.

Как-то уже после окончания школы я по дороге заехал домой к Ивану Александровичу. Он сидел на маленьком стульчике перед разобранным колесом заднего моста своего древнего Москвича. Рассыпался от старости сальник ступицы. Было не очень жаркое лето. Механик сидел на рабочем месте в толстых валенках и вырезал из войлока новый сальник.
- Иван Александрович, что же вы делаете? В оригинале сальник резиновый, ваш самодельный будет пропускать.
- Это на твоем авто будет пропускать. Давления смазки в ступице полуоси нет, а я сверху войлока поставлю широкую шайбу, и твердоплавкую смазку будет держать за милую душу!

В ремонте своего авто у нашего умельца не было никаких проблем. По-моему он и запчастей никогда не покупал, ничего кроме электрических лампочек. И все крутилось, все работало. После смерти Ивана Александровича двадцатипятилетний Москвич унаследовал племянник его жены Ольги в состоянии музейного экспоната.