Часть третья. Новая жизнь. 5

     В первые сентябрьские деньки в гости нагрянул Кожин. И по квартире пополз аромат северных яств. Чего только дядюшка из бездонного чемодана не достал – банка за банкой консервы, и всё из мяса северного зверья, самодельные коробочки с ягодой, и конечно рыба, рыба разная – вяленая, копчёная и сушёная.
     Он с сожалением сказал:
     – Свежак было не довезти. Но остальное – вот оно, налетай. Правда, на вокзале, уже в Москве собаки, чёрт бы их побрал, едва не покусали – запах рыбы почуяли. Так и менты остановили, рыться в чемодане начали, а вдруг собаки наркотики унюхали.
     Над шуткой посмеялись. Но эта шутка была явным показателем того что Алексей Петрович ожил. Выглядел неплохо, правда, похудел, но в целом смотрелся весьма солидно.
     Света похвалила дядьку.
     – Молодец, Алексей Петрович, с годами только симпатичнее становитесь.
     Петрович по-молодому зарделся.
     – Это всё Роза. После больницы она за меня крепко взялась. Не поверишь, лекарств не пил, всё её настои и натуральные продукты. Чем только не лечила, разве что кровопускание не делала и не заговаривала, хотя, кто её знает, может, что за ширмой и шептала, не знаю. Одним словом, вот он я, жив и здоров.
     Разгрузившись и перекусив Кожин отдыхать не стал, попросил Стаса показать Красную площадь. Не шиковали, ехали в центр не на такси, на метро, это тоже была просьба Петровича. Вышли на Охотном ряду. Постояли на пяточке нулевого километра, прошли к Кремлёвскому проезду.  Поднялись к Красной площади. Проход на площадь был закрыт. Петрович, щурясь и изредка поднося правую руку козырьком к голове, стоял у ограждений и смотрел в сторону Мавзолея. По меняющемуся выражению лица было понятно, переживает Кожин. Какие мысли бродили в его поседевшей голове, вполне понятно, он их и высказал Стасу. Высказал, но не у святых мест, а в небольшой забегаловке, куда зашли перекусить.
     – Такую страну прос...ли. Столетиями земли Москва собирала, сколько крови пролито, в Великую отечественную миллионы людей положили. И на тебе… после этой дешёвой комедии с ГКЧП, всё пойдёт вразнос, поверь. Всё на чём страна ещё как-то держалась, разогнали: разогнали комсомол, профсоюз, и партию разгромили.
Разбежались республики, теперь уже СССР не восстановить, и ведь это кому-то надо было.
     У Петровича был вид человека, которого только что ограбили и он не понимает куда бежать. Стас стал переживать, человек после серьёзного ранения, вдруг плохо станет, и принялся успокаивать Кожина. Да не удачно, Алексей Петрович так глянул на него, что Шамин испугался, как бы Кожин и его не обвинил в развале страны, а потому решил срочно сменить тему.
     – Алексей Петрович, вы расскажите, чем закончилась та история с нападением. Я ведь не всё знаю.
     Петровича трудно было отвлечь от мыслей и переживаний, связанных с посещением центра Москвы. Смотрел он на Стаса каким-то отсутствующим взглядом и выглядел не таким уж и крепким молодцем, как показалось при первой встрече. Но помаленьку оттаивал. Стас заказал водку – спиртное не помешает.
     – Алексей Петрович, давайте за встречу выпьем. Светлана так терзалась, после уезда, всё о вас думала, как, да что. Так что, за вас.
     Выпили. Закусили. Стас вспомнил обилие подарков из Воркуты.
     – Эх, надо было рыбку сюда взять.
     Кожин улыбнулся.
     – Успеешь, дома разносолы поедим, и супчика горяченького, я уже по горячей пище соскучился. В поезде курицей всю дорогу давился, год теперь её в рот не возьму.
     Стас сообразил – оттаял мужик. Петрович вернулся к разговору о нападении.
     – Да, мы тогда в серьёзное дело попали. Я, честно говоря, когда очнулся с ножом в животе, с жизнью попрощался. Светка спасла, я увидев того шплинта с ножницами в челюсти, так и понял, её это дело. Думаю, девчонка-соплячка отбилась, а я дурень здоровый не отобьюсь. Голова заработала как часы. Сходу вся схема нападения перед глазами прошла, в минуту прошла. Смотрю, три трупа, значит, свидетелей нет, но вам бежать надо, непременно надо. Вы уехали, а тут и Роза подоспела. Я ей говорю, разбросай вещи в квартире, вроде напали на нас. Она молодец, смекнула сразу и про доллары… это ведь она подсказала:  «Скажи, что десять тысяч забрали», ещё и свои серёжки в угол бросила, мол, золото украли. И про пять напавших, её идея: обокрали и начали делить, не поделили и в кровь передрались. Так что всё было сделано правильно. Ну, а в милиции ты же знаешь, я там не последний человек, мой дружок, Славка Земцов, старшим опером. Так он всё про вас со Светой расспрашивал: что, да как, и где вы. Говорю, Слава, забудь их фамилии, отблагодарю. Слово сдержал.
     Кожин замолчал. Рюмку придвинул.
     – Наливай, Николаич.
     Выпил. Вновь помолчали и Кожин продолжил рассказ.
     – Я помнишь, про Гурама рассказывал. Это его братва подкатила. Так вот, мне потом Эдик Крюк рассказал, Гурам послал свою братву не за магазинами, а просто деньги забрать. Логика у подонков была простой: взял мужик два магазина – значит, монета есть, пусть делиться. Они и десяткой удовлетворились бы, но ты же понимаешь, только дай, на следующий день за большим придут. Но мы-то справились с нападением, а бандиты такое не прощают. И вот через три дня в больничку заявились два пацана – по мою душу пришли. Совершенно открыто пришли, ничего не боясь. Вошли в палату, без пистолетов, с ножами. Благо Земцов своего опера приставил. Молодец парень. Нож увидел и сходу пальнул, и второго завалил здесь же. Вот так нападение и закончилось. Ну, а дальше, дальше пошли разборки у бандитов, в их среде неудачи не поощряются, так что разогнали гурамовских, сам он, говорят, на родину слинял, а братва разбежалась. Раны затянулись, вышел из больницы, бандюги больше под меня не роют. Расследование расследованием, но слушок в городе пошёл, что я Гурама сам наказал. Это был тот самый случай, когда слухи во благо. Мой магазин работает. Ромкины тоже не пустуют, но от продуктового я отказался, а хозтовары работают. Однако сам понимаешь, всё на выживании. Ситуация в экономике к лучшему не идёт, а после ГКЧП, вообще нечто непонятное грядёт. Вновь переделом собственности пахнет. Сам понимаешь, партийцы да комсомол многое в бизнесе города держали. А сейчас что? То-то и оно.
     Алексей Петрович ковырнул салат вилкой и с отвращение её отбросил.
     – Пластмасса какая-то, а не закуска. Надеюсь, дома Света что-то лучшее сварганит. По рюмашке не повредит?
     Ещё по стопке выпили. Помолчали. Кожин огляделся по сторонам, чуть наклонился в сторону Шамина и заговорил совсем уже шёпотом.
     – Ты вот что скажи. Пистолет выкинул? Нет? Я же просил… Рискуешь, парень. Ладно. Уезжать буду, отдашь. И ещё вопрос, раз уж секретничаем. Ты деньгами как распорядился?
     Стас также шёпотом ответил Алексею Петровичу.
     – Всё в сохранности. Ячейку в банке арендовал. Мы планировали, только на жильё тратится. А пока живём на заработанное и то, что из Воркуты привезли. За аренду жилья копейки идут к тому же на полгода вперёд плачено. Больших трат нет.
Пока хватает. Если надо могу отдать.
     Кожин довольно улыбнулся. И уже громко ответил.
     – Молодец, Станислав Николаевич. Всё делаешь правильно.
     После кафешки, настроение несколько улучшилось. Кожин вновь попросил к Красной площади подвести. Вновь молча постоял у переносного заборчика. Прошли к могиле Неизвестного солдата. И здесь Кожин задержался. Надолго задержался и даже набежавший лёгкий дождик не спугнул. Домой отправились уже на машине. Подвернулся бомбила на копейке, с ним и  поехали. Всю дорогу Алексей Петрович молчал, вновь что-то переваривал в своей мудрой голове.
     Подъехали к подъезду, а там стоит черная «Волга», боец за рулём. К кому бы это гости? Поднялись в квартиру, дома у накрытого Светланой стола восседает гость, симпатичный майор. Стас сразу и не узнал этого человека. Зато гость узнал Шамина.
     – Комиссар! Дорогой ты мой! Рад видеть…
     Это был Пальчиков. И репертуар был его.
     – А я вот, видишь, майором стал, на повышение пошел, я…
     Светлана с улыбкой остановила гостя.
     – Илья Иванович, пусть они руки помоют, переоденутся, за столом поговорите.
     Но куда там, Пальчиков бродил за Стасом по квартире, охал, ахал и шумно вспоминал службу: «А помнишь…»
     Сели к столу. Стас поднял рюмку и кивнул на майорские погоны.
     – Теперь рассказываете, Илья Иванович, как вы дожили до такой звезды. А ведь молчал и ещё товарищ.
     Пальчиков потупил взгляд.
     – Думаешь, я что-то понял? Да ничего! Ты же помнишь, меня сестрица, точнее муж сестрицы в область устроил. Должность так себе, до пенсии дожить, а по увольнению майора получить, вот и вся перспектива. А тут ГКЧП. После августовских событий, особисты начали заниматься военкоматами, впрочем, не только. И оказалось, руководство комиссариата не тех, кого следовало, поддержало. Разогнали мужиков, а я оказался самым перспективным. Нигде нет моих подписей, ни в воззваниях, ни в заявлениях, ни в приказах, нигде, кроме конечно денежных ведомостей. Поставили заместителем в РВК, но уже в столице, на севере. Майора присвоили. Всё быстро сделали. А сюда приехал познакомиться в ваш районный комиссариат и с родственником, мужем сестры поболтать. Подумал наудачу надо бы к тебе заскочить, вот и увиделись.
     Пальчиков ни к рюмке, ни к обильной закуске и не притронулся – деловой человек. Уходя взял копчёную рыбку, услужливо завернутую Светланой в газету.
Обнялся со Стасом, и был таков. Через минуту под окном заурчала «Волга». Стас гостя не провожал, и со смешком, резюмировал его отъезд.
     – Это был Пальчиков!.. Ёлки-палки, спросить забыл, жена-то вернулась?
     Но куда там, машины молодого майора и хвост простыл.
     Кожин кроме продуктов привёз более значимые подарки.  Во-первых, доложил об изменении в семейном положении.
     – Расписались мы с Розой, ко мне переехала, свою квартирку выставила на продажу, так что живём теперь вместе.
     Шамины с одобрением отнеслись к этому шагу Алексей Петровича. Роза по душе пришлась и Стасу и особенно Светлане.
     – Дядя Леша, теперь следующий приезд ваш будет с Розой, это так?
     Кожин обнял племянницу.
     – Конечно так!
     Затем извинившись, вышел в прихожую, поковырялся в сумке и вернулся, неся в руке пакет.
     – Света это тебе подарок от учительницы. Помнишь её, классным руководителем у вас была? Здесь в конверте аттестат зрелости. Так что имей в виду, ты теперь человек со средним образованием. Правда два трояка есть, но да ладно - пение и физкультура.
     Светлана чуть в обморок не упала.
     – Дядя Лёша, это же как…
     Алексей Петрович строго посмотрел на племянницу.
     – А вот так! И спасибо не говори. Ты заслужила этот документ. Пока твои однокашники в носу перьями ковыряли, ты своими ручками копейку в дом зарабатывала. И не твоя вина, что не сидела за партой, мать виновата, да и я с себя вины не снимаю. Так что молчи. Сейчас в столичных переходах, говорят, докторами наук становятся, вот это разбой, а здесь… И думать забудь. Кстати, Марина Львовна нынче директор школ. Я когда ей рассказывал о твоей судьбе, она сильно плакала.
     Алексей Петрович сел к столу. Налил себе и Стасу водку, Светлане сок.
     – За вас, мои дорогие! За вас.
     Домашние посиделки в тот день затянулись допоздна. Светлана успела съездить на курсы, вернулась, а мужчины всё ещё сидели за столом, правда уже с чаем и она с удовольствием присоединилась к ним.
     Дядюшка побыл в гостях ещё два дня, никуда больше не выезжал, лишь после обеда делал небольшие прогулки в районе и возвращался домой. Нежелание больше смотреть Москву объяснил просто.
     – Боюсь совсем разочароваться. Знал город как столицу, гордился Москвой, а увидел огромный шалман, лучше бы к Кремлю не ездил.
     Наверно он прав. Здесь не возразишь – нет аргументов.
      

     Продолжение следует
     http://proza.ru/2021/02/14/774