Ей было легче оплакивать принца. Жерар Филипп

   Анн Николь Фукард, замужняя дама, имеющая сына, по профессии была этнологом. Она ездила по всему миру, снимала документальное кино, писала книги. Среди коллег слыла интеллектуалкой, талантливой и яркой личностью. Анн интересовала классическая литература и философия. Она много читала и очень редко выбиралась в кино. Поэтому ничего удивительного, что о молодом артисте Жераре Филиппе, чья слава только-только набирала силу, Анн знала понаслышке. Ему не было и 30-ти лет.

   Жерар Филипп тогда снялся уже в экранизации "Идиота" и в "Пармской обители". Был 1947 год. Волею случая в 1948-1049 годах Анн и Жерар познакомились и с первой встречи полюбили друг друга. Они тайно встречались, сомневались, мучились, но охватившее их чувство оказалось сильнее любых доводов рассудка.  Анн ушла от мужа, оставив сына Алана на его попечение.

   Роман Анн и Жерара был яркий, но короткий. Когда в 37 лет  он ушёл из жизни от рака печени, это был такой удар, от которого Анн не оправилась до конца своих дней. Но это было ещё далеко, а пока они были счастливы.

   Без помощи жены Жерар Филипп не достиг бы тех высот, не сыграл бы тех ролей, которые сделали его легендой. Она взяла его под свой властный контроль и принялась лепить из него миф. Жена вскрывала его почту, просматривала сценарии и решала, на что ему следует обратить внимание, а на что нет. Она чуть ли ни в приказном порядке советовала играть в том или ином фильме или пьесе. По её настоянию Жерар Филипп вошёл в труппу Национального народного театра под руководством Жана Вилара, и этот поступок стал сенсацией.

   После встречи с Анн Николь у Филиппа не было проходных ролей.  Она учила его. как вести себя на публике, как держать дистанцию. Если раньше он был своим парнем, простым и бесшабашным, то теперь он превратился в принца, на лбу которого  написано:
  - Я не из ваших мест!
   Жена стала его Пигмалионом. Она сотворила его. Он изменился до неузнаваемости. У Анн Николь была бесконечная власть над мужем. В каком-то смысле он был её марионеткой, она - искусным манипулятором.

 ...Как-то зимней ночью Анн и Жерар гуляли по  спящим заснеженным улицам и им не хотелось возвращаться домой. Молодые люди перепрыгнули через ограду Люксембургского сада, расчистили скамейку от снега и сели, обнявшись. Они молчали, слушали тишину и молчали. Они были счастливы, влюблены и полны планов на будущее. Но, как это часто бывает, вдруг налетели мрачные мысли, какие - то предчувствия. Прижав к себе жену, Жерар сказал:
  - Давай договоримся, если с кем-нибудь из нас случится  несчастье, мы встретим его достойно.
   Анн согласилась, но слова своего женщина не сдержала - смерть мужа она встретила недостойно.

   Женщина замкнулась  в себе, всё потеряло для неё смысл. Она даже к детям - сыну Оливье и дочери Анн Мари - утратила интерес. Когда мужа не стало, она послала детей в летний лагерь на все три летних месяца. Они так и не узнали о смерти отца.

   Дети видели, что мать плачет, спрашивали:
  - Почему плачешь? Где папа?
   Анн сжимала губы, отворачивалась и молчала. Все вопросы повисали в воздухе.

   Смерть Жерара Филиппа положила начало новому порядку в доме: словно стало запрещено разговаривать. Все замолчали,  во всех комнатах воцарилась гнетущая тишина. В дом никто не приходил, сами они никуда не ходили. Единственной связью с внешним миром для детей была няня, которая заботилась о них и вела хозяйство.

   После смерти мужа Анн  продала загородный дом, который все любили, и не из -за болезненных воспоминаний, а по более банальной причине: семье не на что было жить. Кажется странным, что известный не только во Франции артист не оставил после себя наследства, но это так: ничего, ничего он не оставил!

   Жерар Филипп жил одним днём и никогда денег не копил. Незадолго до смерти он заказал  себе новую машину. Её прислали через месяц после смерти артиста. Жена вынуждена была отослать шикарный автомобиль обратно. Это было очень тяжёлое для семьи время. Потом Анн написала книгу о своей любви. Книга  имела успех, быстро продавалась, и появились деньги. Тогда и взяли няню.

   Чужая женщина наводила в доме порядок, стирала, готовила, гуляла с детьми, водила их в школу и даже ходила на родительские собрания. А лето традиционно дети проводили в лагере. Мать никогда не писала им писем, не навещала их и не справлялась о том, как им  живётся.

   Дочь очень переживала такое отношение матери, не понимая причины. Она не понимала, почему мать так жестоко распорядилась их жизнью, её мучил вопрос - чем она занята без них?

   Однажды девочка случайно узнала правду, которая состояла в том, что Анн в тайне от всех купила однокомнатную квартиру в маленькой деревушке Раматюэль, близ кладбища, на котором похоронен отец, и на всё лето приезжала туда. Отправив детей в лагерь, она набивала багажник пластинками, книгами, одеждой и, пристегнув на переднем сидении кота, устремлялась в путь. В деревушке Раматюэль её знали все: когда-то она жила здесь вместе с Жераром.

   Днями напролёт она читала, долго спала, ходила гулять к виноградникам, на пляж. Анн любила далеко заплывать. Но главная миссия Анн, естественно, заключалась в ежедневном посещении могилы мужа. Она поливала плющ и убирала "мусор", который оставляли у подножья белого могильного камня многочисленные поклонники Жерара Филиппа - любовные письма, безделушки, амулеты, искусственные цветы...

   Женщина обрела некое подобие равновесия в этом летнем отшельничестве.

   В конце августа все съезжались домой, и возобновлялось рутинное существование под одной крышей: вечера, наполненные тишиной, закрытая на ключ дверь материнской комнаты. Анн ничего по дому не делала, в магазины не ходила.

   Все вместе встречались только во время обеда или ужина, если Анн выходила из комнаты. Но, казалось, Анн разучилась чувствовать вкус еды, что она делает одолжение организму приёмом пищи. Зачем? Что ещё держит её в этой жизни? Лицо её было бесстрастно, взгляд пуст.

   Дочь, Анн Мари , ломала голову, что мать делает, заперевшись в своей комнате. Плачет? Смотрит в одну точку? Ведёт дневник?  Никаких звуков оттуда не доносилось - только запах сигарет "Данхилл".

   Когда девочка выросла и прочла книгу матери об отце, она нашла ответы на все вопросы, которыми задавалась в детстве: мать продолжала общаться с отцом. В книге есть такие строки:
  - Он не реагирует на шумы и звуки, не отзывается на мои крики, не отвечает на мои звонки. Но иногда в полной тишине он приходит ко мне...

   Дети с матерью практически не виделись в течение дня. Если они хотели о чём-то её спросить, просовывали записки в щель под дверью, а через какое-то время подходили и забирали ответ. Анн никогда не заходила в комнату детей, чтобы пожелать им спокойной ночи или спросить утром, как им спалось, что снилось.  Она никогда не обнимала детей, не целовала их, не читала им сказок. Ни разу она не ходила с ними в театр или зоопарк. Никогда они вместе не выезжали за город в выходные дни и, когда в школе другие дети рассказывали о своём времяпрепровождении вместе с родителями, дети Анн не могли принять участия в этих разговорах.

   Однажды Анн Мари написала в записке, что ей нужен шарф на зиму и тёплые ботинки. Мать ответила, что новая одежда - "никчемная роскошь". Тёплые вещи дети носили по очереди. И дело было не в скаредности или в каких-то принципах. Всё гораздо сложнее - мать была  абсолютно отключена от реальности и пребывала в полной прострации. Она потеряла связь с реальностью, могла потеряться на улице. За глаза её называли сумасшедшей, смеялись над её давно вышедшими из моды платьями и старыми шляпками.

   В день смерти Жерара Филиппа поклонники сделали на стене дома яркую надпись - "Сид не умер! Сид воскрес!" Анн умоляла дворника не стирать её. Видимо, эти слова имели для женщины особое значение.

 ...Дети с бабушкой Миной,  матерью Жерара,самым близким им человеком, встречались тайно, т.к. Анн презирала её. Бабушка очень переживала, не понимая причины такого отношения. А причина состояла в том, что женщина не желала общаться ни с кем, кто был причастен к жизни мужа. Она ни с кем не хотела делить свою трагедию.

   Но самый чистый и нравственный мужчина Франции, живой бог, красавец, вёл двойную жизнь. Биограф артиста, умный и серьёзный журналист Жерар Бональ рассказал дочери актёра о скрытой стороне жизни отца. У него были многочисленные романы на стороне. Об этом знали немногие, но, как не странно, Анн это знала,  делая вид, что всё хорошо.

   Никогда  - ни словом, ни взглядом - Анн Николь не показала, что ей всё известно. Наоборот, она всячески подчёркивала исключительность мужа. В её исповедальной книге - "Одно мгновение" - их любовь представлена сентиментальной мистерией, утончённым спектаклем. Она не хотела рисовать реальный портрет мужа, боялась показать живого, обычного человека с его слабостями.

   Благодаря Анн Николь Жерар Филипп останется в истории кинематографии загадочным, прекрасным, совершенным человеком, тем же князем Мышкиным, которого он когда-то играл.

   Всё это на самом деле огромная ложь, потому что Жерар Филипп был не эфемерным созданием, а просто очень красивым мужчиной со всеми вытекающими из этого последствиями. Возможно, такая мистификация нужна была  Анн Николь для выживания. Может этим и объясняется её упорное желание обожествлять их любовь, чтобы стереть из памяти неприятные воспоминания? Ей было легче оплакивать принца.