Бой с драконом

                Читая Шиллера. Ч. 3

                (стихотворение в прозе)

                Бой с драконом

   Что случилось? Отчего на улицах такое столпотворение? Почему город гудит, как растревоженный улей? Уж, не погиб ли Родос в огне пожарищ? О, нет! Я вижу рыцаря на вороном коне. А что же за ним такое? Вот ведь, чудо! Люди волокут по земле какое-то чудище с мордой крокодила. Уж, не дракон ли это? Тясяча голосов одновременно кричат наперебой: "Смотрите! Это он! Наш герой!" Путь победителю устилают цветы. Народ валит вслед за ним во дворец Ордена крестоносцев Святого Йоханнаса.

   Перед ликом Большого Мастера юноша склоняется в глубоком поклоне.

   - Я выполнил свой рыцарский долг, - говорит он. - Долгое время дракон опустошал нашу землю. Теперь путник может спокойно идти своей дорогой, пастух выгонять стадо на луга, а пилигрим спешить на богомолье.

   Но Мастер сурово сдвинул брови.

   - Ты проявил мужество, мой сын. Твой поступок делает тебе честь. И за это я хвалю тебя. Однако скажи, каков первейший долг рыцаря, посвятившего себя защите нашей веры и носящего на груди крест.

   Все вокруг побледнели. Рыцарь потупился.

   - Послушание - первейшая заповедь, - глухо произнес он.

   - И эту заповедь ты нарушил! - В гневе воскликнул Мастер. - Ты преступно отважился на бой, запрещенный законом.

   - Боже, если Ты все знаешь, рассуди, - воздев руки к Небу, сказал рыцарь. - Я хотел честно выполнить дух и букву закона. Я хорошо обдумал свой шаг, составил хитроумный план поединка с чудовищем и сразил его.

   Пять членов нашего Ордена, пять моих братьев, честь и краса религии, пали в неравной схватке с драконом. Негодование и жажда мести жгли мое сердце. Часто тихими ночами во сне я видел себя на поле битвы. А утром, когда приходила весть о новой утрате, меня охватывал дикий ужас. И наконец я решился на бой.

   Я спросил себя: что украшает юношу и делает честь мужу? Как заслужили славу герои, о которых потом слагали песни? Их мужеством руководила мудрость, а хитрость спорила с силой. И меня осенила идея. Я пересек море и высадился на родном берегу. Я стал искать художника и вскоре нашел его. По моей просьбе он нарисовал дракона. Зрелище было ужасным.

   На коротких ногах громоздилось длинное туловище. Спину покрывал чешуйчатый панцирь. Далеко вперед вытягивалась шея. Раскрытая пасть вот-вот схватит добычу. Страшные зубы частоколом торчали в пасти. Из глаз сверкали молнии. Туловище заканчивалось змеей такой огромной длины, что она могла оплести всадника с конем вместе.

   Получился монстр, одновременно напоминающий червя, саламандру и дракона, рожденный в ядовитой луже. Когда картина была готова, я приобрел пару догов, свирепых, сильных и быстрых псов. Я натравливал их на нарисованное чудище, разжигая в них дикую злобу. Особо их привлекало незащищенное панцирем брюхо дракона. Они буквально изорвали его в клочья. Сам же я, пришпорив моего арабского скакуна чистых кровей, мчался на дракона с бомбой в руке, словно желая продырявить его насквозь. Когда мой конь, роняя пену изо рта, вздыбивался у самого полотна, собаки трусливо разбегались. Мне потребовалось три дня и три ночи, чтобы они наконец привыкли.

   Когда все было готово, мы погрузились на корабль и приплыли сюда. Прошло всего три дня, как новая боль сжала мое сердце. На пустоши был найден растерзанный труп пастуха, заблудившегося на болоте. Я решил немедленно приступить к делу, прислушиваясь лишь к совету моего сердца. Быстро сделав распоряжения своим оруженосцам, я в сопровождении собак отправился по тайной тропе (в таких делах свидетели не нужны) навстречу врагу.

   На острове стоит гора, в ней есть грот, который и облюбовал поганый для своего пристанища. Оттуда он день-деньской выслеживал себе новых жертв. Я оседлал коня и помолившись отдал свою судьбу в руки Господа.

   Когда мы подъехали ближе, конь боязливо заржал и встал на дыбы. Он увидел чудовище. Дракон, свернувшись в клубок, дремал в лучах заходящего солнца. Собаки с диким лаем бросились на врага. Но когда он завыл по-шакальи, и из пасти вырвался смрадный дух, они пустились наутек. Я прицелился и изо всех сил метнул копье. Оно угодило ему прямо в спину. Копье, как тонкая палочка, отлетело от чешуйчатого панциря, не причинив дракону никакого вреда. Не успел я предпринять новую попытку, как ядовитое дыхание чудовища заставило моего коня отпрянуть в сторону.

   Я быстро спешился, выхватил меч из ножен, но все мои попытки пробить его стальной панцирь оказались тщетны. Дракон ударом хвоста сбил меня с ног. Я уже ничего не видел кроме его черной пасти с острыми зубами и простился с жизнью, но в это время мои доги осмелев мертвой хваткой вцепились ему в голое брюхо. Дракон взвыл от страшной боли. Пока он пытался сбросить с себя собак, я быстро оправился, вскочил на ноги и со всего маху вонзил меч в его потроха по самую рукоять. Брузнула струя черной крови. Чудовище зашаталось и рухнуло на землю, подминая меня под своей тушей. Я потерял сознание. Когда наконец очнулся, то увидел своих оруженосцев, стоявших поодаль, и мертвого дракона в луже крови.

   Как только рыцарь кончил свою исповедь, громкое "Ура-а-а!" вырвалось из тысячи глоток, стократно разнесенное эхом. Сыны Ордера требовали увенчать короной чело победителя. Мастер выступил вперед и сделал знак рукой. Воцарилась мертвая тишина.

   - Ты победил дракона, который разорял нашу страну, - сказал Мастер. - За это тебе честь и хвала. В глазах народа ты - герой. Но врагом ты вернулся в Орден. Твое сердце родило еще худшего червя, чем этот дракон. Змея, что отравляет душу, дух строптивости и неповиновения, сеющий раздор и смуту, восстал против дисциплины и порядка в святом братстве. Он разрушит целый мир.

   Послушание, вот что украшает истинного христианина. Отцы-основатели нашего Ордена завещали беспрекословно выполнять требование держать в узде собственные желания! Тщеславие завладело твоим сердцем и увело тебя из-под моей руки.

   Кто не готов нести бремя Господней любви, тот не достоин украшать себя крестом.

   Ропот прокатился по толпе. Братья молили о прощении. Но юноша, потупив взгляд, снял с себя крест, поцеловал твердую руку Мастера и вышел. Мастер догнал его и уже совсем другим, любящим, голосом растроганно сказал:

   - Обними меня, мой сын! Ты выиграл тяжелый поединок. Возьми этот крест. Пусть он будет наградой за твое смирение.