Знойный полдень Из записок риелтора

— Ну что там... Пересидеть в тени какой-то час, — успокаивала я себя глядя на клубы пыли из под колёс отъезжающего внедорожника.
Намёк на дорогу — не заросшая часть луга с выездом на грунтовку и со всех четырёх сторон поле.
Поле, поросшее чертополохом,  с одиноко торчащими высокими стеблями цикория и тонкими плетущимися, любимого мной мышиного горошка, с его ярко-лиловыми соцветиями в форме львиной пасти.
С миллионом звуков и различных оттенков снующих насекомых — треском кузнечиков, жужжанием пчёл на фоне голубого неба, первые десять минут показалось мне раем.
А бывший сад с растущими, и теперь вырубленными фруктовыми деревьями, спустя время превратился в кромешный ад.

Единственным местом, где я могла укрыться от раскалённого полуденного солнца оказалась уцелевшая, но полуразрушенная, одна из четырёх стен сарая.
Не в состоянии стоять, я присела на землю, прислонив спину уже к прогретым насквозь пеноблокам.
Замученная из-за долгого отсутствия дождя земля с потрескавшимися бороздами возвращала жар троекратно, не скупясь делилась теплом с моим телом. 
Без единого дуновения ветра густой воздух заставлял каждый вдох делать всё глубже и глубже. Не приносящий облегчения, он входил в резонанс с картинкой увиденного, где всё вокруг порхало и жило, казалось бы, своей — счастливой жизнью.

Я по рассеянности отставила в машине бутылку с водой, прихватив с собой мобильный телефон, оригинал акта земельного участка и книгу  двенадцать на восемнадцать сантиметров в бумажном переплёте с большим количеством страниц. Одну  из тех, что нужно держать при чтении раскрытой с усилием, чтобы прочесть слова ближе к переплёту.
Компенсацией этого неудобства служило достоинство — возможность  надёжного хранения. То самое место у переплёта сжимало ровный чётко обрезанный прямоугольник бумаги не давая ему выпасть.

В моём случае между страницами романа, автора нашумевших когда-то "Тропика рака" и "Тропика козерога" Генри Мюллера  маленькой книжки лежала приятно пахнущая купюра тёмно-зелёного цвета номиналом в 100 американских долларов.
Именно её, в качестве награды, а точнее взятки, для внесения акта  в новый кадастровый реестр с присвоением номера, я должна была вручить технику, который как назло всё не ехал и не ехал.

Я прочла первые строки с цитатами Торо, Пикассо и Хокусаи.
Попыталась продолжить читать сам роман, но...
Мозг плавился от жары, строчки страниц плыли, не давая возможности вдуматься в прочитанное, заставляли возвращаться вновь и вновь к началу.
Я купила её вчера. До полуночи сидела в интернете, читая биографию художника значившегося в названии самого романа и даже нашла картину, фрагмент которой был запечатлён на обложке —торчащая  из апельсина стеклянная колба с лицом человека сидящим в самом фрукте и мышью разглядывающей его лицо на другом конце стекла.
Из экзотической части цветка со стеблем с  множественными  золотистыми листьями, выходящим с другой стороны апельсина раздувался большой прозрачный пузырь с сеткой проросших сосудов и жёлто-оранжевым округлым желтком — содержимым.
Яйцо без оболочки? В нём удобно примостились обнажённые мужчина с женщиной трогающие друг друга руками...
Маленький фрагмент, большой по наполнению элементами, картины под названием  "Сад земных наслаждений".
Я увлечённо рассматривала криптоживопись со святыми, грешниками, монстрами, птицами , книгами,  ягодами и голыми ягодицами обнажённых тел.
Каждый  предмет изображённый  на холсте был символичен. К примеру чёрные  птицы на его картинах  ассоциировались с грехом.
Полое яйцо— символу ложной веры или пустой души, не познавшей бога.
По  умозаключению художника  Зло должно было существовать уже в Эдеме. Иначе, совершая первородный грех, Адаму и Еве было бы нечего познавать...

Тогда я не задумывалась, что моё укрытие станет временным прибежищем от полуденного зноя. Прошло  ещё пару часов в ожидании, солнце вошло в зенит. Исчезла последняя полоска тени моего укрытия, но меня всё ещё не покидала надежда
Дождаться техника с промерами. Он должен был подвезти меня к БТИ, где сейчас ждёт справку на отчуждение мой сотрудник, любезно подбросивший меня сюда.
Ни тот ни другой не отвечали на мои звонки.
— Наверное заняты, — успокаивала себя я.

Чтобы как-то отвлечься и подбодрить себя, я начала снимать  селфи.
Видео- репортаж с места события. 
— В тени 42 градуса плюс, по цельсию.
— Я сижу у раскалённой стены на заброшенном участке окраины села Червона Мотовиловка Васильковского района.
— Очень хочется пить...
— Я пытаюсь читать роман Генри Мюллера, перевожу камеру телефона на обложку книги и с обречённостью в голосе читаю, озвучивая на камеру, " Биг-Сур и апельсины Иеронима Босха".

Я медленно встаю продолжая снимать.
Чередую дальний вид — показывая округу, с ближним —приближая камеру к травинке с ползущим по ней муравьём.
Иду дальше по участку, держа камеру на прицеле — пни фруктовых деревьев, старый хлам, груда кирпичей у небольшого земляного пригорка.
— Что это?
В утрамбованном и поросшем травой холме я замечаю металлическую изъеденную коррозий створку.
Открываю её... Веет холодом и ещё чем-то не приятным.
Заглядывая с порога во внутрь, не спускаясь вниз, вижу оторванную голову большого лысого пупсика, из тонкого пластика, цельную скорлупу яиц, по видимому выпитых сырыми, маленькое с отколотым краем блюдце с засохшим на нём следами еды и мёртвой мухой.
И  ещё то, то что осталось от кошки— начавшееся тление серой шубки дикого тигрового окраса.

Жара, резкий запах вырывающийся наружу, подступившая дурнота.
Я выпускаю телефон из рук, оседаю рядом с входом и погружаюсь в атмосферу вчера увиденных картин.
Рядом пролетают громадные птицы, раскрывают хищные рты сказочных размеров и расцветок цветы, всё это проносится с необычайной скоростью, что я даже не успеваю запомнить...
И вдруг вода, я слышу её на своём лице.
— Эй, очнись! Что с тобой?, — спрашивает меня вернувшийся сотрудник.
— Последние пол часа  я звонил тебе беспрерывно. Ты не отвечала, вот я и решил примчаться сюда.
— Где мой телефон?, спросила я прищурив глаза от яркого света.
— Не могу знать, могу только предположить, что если он находится в зоне не досягаемости, то наверняка он попал туда, — взглядом он показывает на ступеньки ведущие в погреб.

В метрах десяти от нас, из высокой травы на мгновение выныривает чья-то голова. Через минуту она показывается снова...
—Стой, пацан, стой!, —  кричит  мой сослуживец, мчится за ним сминая траву.

Догнав чумазого мальчугана лет восьми , уже стоя возле погреба  спрашивает, —Где?,— думая, что телефон украл пацан.
Мальчуган не поднимая головы вытаскивает  из кармана обложку книжки "Биг-Сура".
Я поднимаю лежащую рядом в траве книгу, судорожно пролистываю тонкие страницы, наткнувшись на приятную шероховатость четырёхгранного листка. Купюра на месте.
— А книгу почему не взял,  спрашивает он у мальца?
— Да чего её брать, без картинок она ...А читать я не умею...
— А обложка зачем тебе?, —продолжает он расспрашивать мальчишку..
Тот стоит молча, потупив взор...
— Рассмотри получше, — говорю я своему другу, протягивая ему оторванный красочный мелованный лист Азбуки Классики с голыми телами в прозрачной оболочки в уголке обложки.
— Ну, тогда поняяятно! , — многозначительно восклицает мой сотрудник.
— А кошку зачем заморил?
— Я сирота. Живу с тёткой, а она не хотела её кормить, я тут её на ночь прятал, чтобы она не сбежала, а потом заболел и неделю не приходил.
— А яйца ты тоже кошке давал?
— Нет, яйца я сам пил.
— Понятно, яйца ворованные...

Мой друг спустился в погреб и обнаружил лежащим на земляном полу мой телефон.
По всей видимости  мальчишка побоялся перешагнуть через моё перекрывающее проход тело.
Это спасло мою запись, которую я храню с тех пор — томно
начинающееся селфи, с романтично произнесённым названием книги закончившееся встречей с этим сиротой.
Зазвонил телефон — встреча с техником не состоится.
Мы сели в машину.

— А мир с тех пор совсем не изменился...Мир дуален. Убери всего лишь одну букву в слове сад..., думала  я тогда, подъезжая к сельскому магазину, с чумазым пацаном.
— Конфеты?,—  Спросил мой сотрудник?
— Нет, лучше хлеб и сосиски. Ну, ещё... Если можно... Мороженное, — добавил пацанёнок.
17.11.2020