Утро

Раннее раннее утро. Снег всё идёт и фонари возле твоего подъезда создают совершенно потрясающую картину на которую хочется смотреть бесконечно. Ты отпускаешь дверь, закрывающуюся с глухим металлическим звуком,он точно разделяет сейчас твою жизнь на до и после,и бредешь в этой снежной,мягкой,морозной круговерти вперёд,к остановке автобуса. Воздух настолько приятен,что его хочется вдыхать горстями,одну за одной,не делая промежутка. Твои ступни оставляют первые следы на этом ослепительно белом пушистом покрывале. Ветерок слабый и ты, вынырнувший из теплой,пыльной квартиры, благодарно принимаешь его на своё лицо до тех пор,пока он, увлекаясь, не начнет пощипывать твои щеки.
Остановка пустынна,точно каракумские барханы. Вокруг,дремлют лучшие друзья современного человека,автомобили. Через некоторое время начнут они свою нелёгкую трудовую деятельность. Занесённые снегом,они будут принимать заботу и внимание своего хозяина-друга,совершающего этот каждодневный,необходимый обряд.
Многочисленные,темные окна окрестных домов хранят покой и сон своих отдыхающих владельцев. Лишь очень и очень немногие, зажигая свет на кухне,потирая слипшиеся ото сна глаза,потягиваются и с неохотой собираются на работу.
Наконец, из-за поворота,буровя фарами разыгравшуюся к этому времени вьюгу,показывается автобус. Нехотя,словно делая мне великое одолжение, он подруливает к пустынной остановке и, приоткрывая плохо смазанные двери,пускает меня внутрь салона. Со скрипом двери смыкаются за мной и, сквозь моментально запотевшие очки, я пытаюсь рассмотреть немногочисленных пассажиров. Впереди сидит пожилая,полная женщина,лицо которой настолько примелькалось мне за каждодневные утренние поездки,что мы,не сговариваясь,молчаливо киваем друг другу.  Она продолжает мирно дремать,покачивая в такт темной, с проседью,головой. Слева от меня сидят супруги киргизы,возможно,они и принадлежат к другой народности,но мне почему-то удобно их называть про себя именно так. Изредка,они перебрасываются отрывистыми гортанным фразами на своем языке и затем надолго замолкают. Ещё один пассажир нашего автобуса колоритный мужчина лет 60,с седой окладистой бородой в темной дутой куртке и высоких ботинках. Его я тоже вижу не в первый раз и меня всё время подмывает спросить его куда же он направляется или, может быть, наоборот откуда-то едет. Его руки,одетые в тряпичные, коричневые перчатки,крепко сжимают видавший виды потёртый туристический рюкзак. Судя по объему,содержимое которого должно быть очень внушительным.
Следующая остановка более богата на пассажиров и к нам в тепло проникают человек десять разного возраста и пола людей,занимающих свои места на сиденьях. Я смотрю в окно,плавное,не быстрое движение автобуса позволяет разглядеть мельчайшие детали нашего пути следования. Пустой двор детского сада, с черными корягами деревьев,полузасыпанными  рыхлым,серым снегом, создаёт ощущение покинутости людьми этого уголка города,если,конечно,не знать, что сейчас раннее утро буднего дня. Ряд пятиэтажных хрущоб с мрачной решимость в покосившиеся облике, готовятся простоять здесь ещё не один десяток лет.

Новая остановка и в салоне становиться ощутимо тесно от  вошедшего народа,впрочем,и конечная уже близко. В окне замелькали яркие вывески магазинов,аптек и парикмахерских. Наконец,впереди засветилась знакомым красным цветом большая буква М. Автобус тяжело подкатив к завершающей точке своего путешествия,открыл двери и стремительно пустеющий салон словно выдохнул,исполнив свой долг в первый раз за этот день.
Я вышел из тепла автобуса и с наслаждением опять вдохнул этот "вкусный"воздух. Растянувшиеся в цепочку пассажиры один за одним исчезали в недрах метро. Прибавив шаг, я дошёл до входа в " подземное царство" и,задержавшись на секунду, бросил последний взгляд на отъезжающий от остановки автобус. Точно почувствовав это,он прощаясь,моргнул мне габаритами и исчез за поворотом.