Книга жизни

ПРЕДИСЛОВИЕ

Эта книга — автобиография человека, прошедшего непростой путь и идущего через тернии к звёздам. Это выжимка из всех пройденных уроков в Академии Жизни, которая, надеюсь, поможет осознать каждому свою жизнь и то место, которое он в ней занимает.



РОДИНА И ОТЕЦ

Родился я в городе Советская Гавань, Хабаровского края, 27 августа 1956 года.

Мой отец закончил высшее военно-морское училище связи имени Попова в Ленинграде и по распределению отправился на Дальний Восток, где я и появился на свет. Практически сразу после родов отца перевели на остров Русский, где мы прожили три года.

Расскажу сначала об отце немного. Он родился в городе Богодухове, Харьковской области, в 1932 году. Его мать — родная сестра Батьки Махно, а его отец — вор в законе, который во время гражданской войны отбил из обоза Батьки Махно мою бабушку. Эту историю вы можете прочитать на «Прозе.ру», автор Виктор Сидоренко — мой отец.

Он рано покинул отчий дом. В войну был сыном полка, где его контузило. После войны он на товарняках пробрался в Ленинград, где поступил учиться на офицера флота и там же женился на моей матери.

За период, что он служил, стал чемпионом Тихоокеанского флота по классической борьбе в лёгком весе, по штанге и по шахматам.

Когда мне исполнилось три года, отца комиссовали, видимо, из-за ранней контузии, и мы вернулись в Ленинград.

Отец пошёл учиться в Политехнический институт, закончил его и устроился со временем на Кировский завод заместителем начальника конструкторского бюро энерго-газо-оборудования. Параллельно получил третье высшее образование по патентному праву.

Был признан лучшим изобретателем Ленинграда, авторских свидетельств — куча. Печатался в научных журналах, написал книгу о магнитной индукции примерно в 1980 году.



ДЕТСТВО В ЛЕНИНГРАДЕ

Детство у меня было чудесное.

Каждое лето — пионерские лагеря или путешествия с семьёй по просторам Родины. Зимой — коньки, лыжи, санки. Снег, звонкий смех, запах сосновых лесов за городом, горячий чай в термосе и отцовская рука, держащая мою.

Отец водил меня по музеям Ленинграда — Эрмитаж, Русский музей, Музей обороны и блокады. Я не всегда понимал всё, что там видел. Но чувствовал: это — не просто картины и экспонаты. Это — память народа. Это — сила.

Он рано научил меня играть в шахматы. Не ради победы. А ради мышления. 
«Смотри не на фигуры, — говорил он, — а на пространство между ними. Там — истина».

И книги. 
Книги стали моими учителями, воспитателями, друзьями, утешителями.

Сначала — сказки. Потом — индейцы: «Однажды в лесу», «Всадник без головы», «Айвенго». 
Потом — исторические романы: «Война и мир», «Братья Карамазовы», «Человек в футляре». 
Герои всегда побеждали. Добро — побеждало. Даже если цена была высока.

Я верил. 
Я верил, что мир устроен так, чтобы добро в итоге одерживало верх.

Немного забегая вперёд: 
Эти книги были моим лекарством, моим убежищем, моим компасом — до 2005 года. 
После — я почти перестал их читать. 
Но об этом — позже.




ЛИХАЯ ЮНОСТЬ

Начиная с шестого класса я начал заниматься футболом и многими разными видами спорта. В 14 лет впервые закурил и напился до умопомрачения... И началась моя лихая юность. Спорт вперемежку с пьянками, гулянками, мордобоем, бесчисленными вытрезвителями — и много любви.

После восьмого класса я пошёл учиться в ПТУ на слесаря-механика по радиоаппаратуре, которое через два года с горем пополам закончил.

Отец устроил меня на Кировском заводе в радиоцех, где я проработал совсем недолго. «Взбурлила кровь какого-то пролетария: как так — я хожу в белом халате, разъезжаю по мероприятиям на автобусе, оборудованном соответствующим образом, а все заводчане вкалывают в три смены, делают трактора и много чего ещё?» В общем, перешёл я на участок ремонта электрокаров. И там каждый день после работы — распитие портвейна и философские беседы.

С завода меня забрали в армию — в Подмосковье, рядом с усадьбой «Архангельское», где я фактически не служил, а работал шофёром на ГАЗ-51 по обеспечению своего батальона всем необходимым, объездил практически всю Московскую область, иногда заезжая и в Москву.

Дембельнулся, устроился шофёром. Ежедневные попойки после работы продолжались. Женился, родился сын.

В 1979 году меня посадили за избиение милиционера. Не поделили дорогу в Петродворце. К тому времени отец купил фактически мне «Жигули-копейку» — одну из первых в стране. Дали мне три с половиной года общего режима, а подельнику — четыре строгого.

Очень я тогда осерчал на Советскую власть и её представителей... Думал: почему не учли, что ребёнку всего четыре месяца? Могли бы отправить на «химию» (стройки народного хозяйства).

Отсидев около года в «Крестах» (следственная тюрьма в Питере), меня перевели в Яблоневку — так называлась исправительная колония тоже в Питере. Её ещё называли «табуретовка», где вновь прибывших зачастую встречали табуретками. После такой встречи и яростного отпора с моей стороны местные авторитеты зауважали меня, и жил я по тем меркам припеваючи.

Вышел указ об амнистии, и меня перевели на «химию» в город Гатчину. Которую я срочно покинул и пошёл мстить за свою «горькую долю» первым встречным.



НАТАША

В один из дней этой гульбы я встретил своего давнего друга — Сашку Сувора. Он тоже только что вышел из места лишения. Мы отметили это — как положено: пили целый день и всю ночь.

В три часа ночи мы увидели девушку. 
Она стояла на проспекте, говорила с таксистом. 
Мы подошли. Предложили проводить. 
Она согласилась — с улыбкой, но с тяжестью в глазах.

Разговорились. 
Мы рассказали — кто мы, откуда, что пережили. 
Она — что поссорилась с парнем. 
Что всё рухнуло. 
Что ей страшно. 
Что она не хочет идти одна.

Довели до дома. 
Сашка сел с ней в лифт. 
Я остался внизу.

Через какое-то время они вернулись. 
Сашка сказал: «Она не против провести с нами время».

Спустились в подвал. 
Там — всё произошло. 
Она и Сашка.

Я хотел — но не смог. 
Слишком много выпил. 
Слишком много было в голове. 
Просто — не смог.

Тогда я предложил: 
«Пойдём ко мне. Отдохнём. Продолжим».

Она — Наташа — не возражала.

Пришли домой под утро. 
Я налил ей чая. 
Набрал ванну — было сильное морозное утро, и она дрожала. 
Замёрзла до костей.

Родители проснулись. 
Собрались на работу. 
Мы не хотели их тревожить. 
Легли спать. 
Сашка — на отдельном диване. 
Я — с Наташей.

Практически сразу — отключился.

Проснулся — на соседнем диване — Сашка. 
А Наташи — не было.

Вечером сестра сказала: 
«Мы ушли. Вместе с твоей подружкой».

Ну… ушла. 
Её дело.

Через пару недель — арест. 
Обвинение — в грабеже. 
Через месяц — следователь зовёт меня. 
И говорит: 
«Тебя обвиняют в изнасиловании».

Сначала я подумал, что это не про меня. 
Потом он рассказал про подвал и мою квартиру. 
Это был шок. 
Я потерялся напрочь. 
Вернулся в камеру абсолютно подавленный.

Не знаю, кто повлиял на неё. 
Кто сказал — «они тебя изнасиловали». 
Кто заставил написать заявление. 
Но оно было.

Мне и Сашке присудили по двенадцать лет. 
У меня получилось 14 — приплюсовали ещё два года. 
За неотбытый с первого срока.

Адвокаты настаивали на невиновности 
и пытались доказать, что изнасилование — это навет. 
Но судья Моталова приняла своё решение.

Во мне всё взорвалось. 
И я принял решение: 
убежать — во что бы то ни стало. 
Не важно как. Не важно куда.



КРЫТКА — ТОБОЛЬСК

В тот момент я проклял Бога. 
Назвал Его словом, которое раньше никогда не произносил вслух.

Меня и Сашку привезли на одну зону — опять же, в Архангельскую область. 
(Архангелы в армии, Архангелы в зоне.)

Через две недели — побег. 
Подробности рассказывать не буду. 
Но помню — как только я оказался в тайге, меня накрыло невероятное чувство эйфории. 
Свобода. 
Лес. 
Никто не кричит. 
Никто не бьёт. 
Я — сам.

Погулять долго не получилось. 
Поймали. 
Били долго. 
На суде добавили срок — до пятнадцати лет. 
Тогда был такой потолок. 
И снова — на ту же зону.

Начался настоящий пресс со стороны администрации: 
изоляторы, ПКТ (помещения камерного типа), 
и, наконец — тюремный режим. 
«В крытку».

Привезли в Тобольск. 
Это — самое жёсткое наказание для нарушителей режима.

Там меня поставили в рабочий корпус — 
вязать из проволоки путы. 
То ли против танков, то ли против побегов. 
Возможно, и то, и другое.

Я отказался. 
Категорически. 
За это — в карцер.

Тогда, в 1985–1987 годах, существовало наказание страшнее карцера — «пресс-хаты». 
Там могли сломать кого угодно. 
Сделать «опущенным». 
«Обиженным». 
Именно этого я больше всего и боялся.

После карцера вернули в общую камеру — около двадцати человек. 
Авторитеты приняли меня — условно дружелюбно. 
Как гостя. 
Как человека, который ещё может быть полезен.

Утром все ушли на работу. 
Остался я — и один «проигранный в карты», который по какой-то причине не пошёл на работу. 
Он предложил сыграть в карты. 
Я согласился. 
Думал — обыграю. 
Считал себя умным. 
Считал, что могу контролировать ситуацию.

Проиграл. 
Неподъёмную сумму. 
Когда сокамерники вернулись — он радостно сообщил: 
«Теперь я должен моим хлебникам» — 
двум авторитетам, с которыми я делил свой скудный тюремный паёк.

Утро. 
Все уходят. 
Со мной остаётся наш главный камерный пахан — Коля Барабан. 
Он ставит перед выбором: 
— Либо ты мне подрочишь… 
— Либо тебя будет иметь вся камера.

После проигрыша дух мой упал ниже некуда. 
Я согласился.

На следующий день меня перевели в другую смену — 
к Хабаровским пацанам. 
Но «малява» — весточка по тюремной почте — за мной не пошла. 
От них я добился перевода на щётки. 
Так назывался нижний этаж нашего следственного корпуса. 
<<Помимо Следственного в Тобольской крытой ещё Красный и Белый корпуса>>

Там ко мне начал подкатывать один «бесконвойник» — тоже осуждённый в «крытке», 
но за содействие администрации его перевели на облегчённый режим. 
Стал снабжать меня чаем. 
В крытке чай был на вес золота. 
Говорил братский подогрев. 
Слушал. 
Поддерживал.

А я после того случая с Барабаном чувствовал себя ничтожеством. 
Потерянным. Опущенным. 
Не мог прийти в себя.

Он то ли знал, что со мной было — или просто чувствовал мою слабость — не знаю. 
Но однажды он «врезал от души» — и приказал становиться раком. 
Поимел меня. 
И не раз.

Так вернулось то самое нехорошее слово, посланное в сердцах Господу. 
И желание стать для униженного господином — вот оно, в этой карточной игре. 
Карма? 
Закон? 
Или просто — жизнь?

Меня снова перевели на «путы». 
На проволоку. 
И до конца «крытки» я сидел в «чесотке» — так называли камеры для тех, кто не вписался в воровскую тему.

Но ветра судьбы были милостивы. 
После «крытки» меня вернули на старую зону — 
и там, по какой-то причине, мой Тобольский позор где-то затерялся. 
Тюремная почта промолчала по неведомым мне причинам.

Хотя я ехал назад в зону с мыслью броситься на запретку — 
а там ВВшники изрешетили бы. 
Пронесло в очередной раз.

Последние годы отсидки казались раем. 
На промзоне был маленький пруд. 
Там у нас образовалась небольшая группа моржей — 
в том числе один из них — я.

Занимался боевым самбо. 
Изучал восточные единоборства. 
Были учителя. 
Была цель.

Мысль о побеге — 
не покидала меня ни на минуту. 
Осуществить её — не удалось. 
Но она спасала. 
Пока я думал о свободе — я не сдавался.



ПОСЛЕ ЗОНЫ

Отсидел я свои семнадцать лет. 
Немного погулял — и снова арест. 
Статья — грабеж. 
Год под следствием в СИЗО на Лебедева. 
Освобождён из зала суда. 
За недоказанностью.

Первая жена подала на развод — как только я приехал в Архангельскую область. 
Не стала ждать. 
Не стала верить. 
Не стала смотреть в глаза.

После всех отсидок — я женился во второй раз. 
Родилась дочка. 
Моя маленькая светлая надежда.

Работал водителем. 
Потом — на корпусной мебели. 
Сначала — на дядю. 
Потом — открыл своё ООО «Терция». 
Стал генеральным директором.

У меня был дядя по матери — переводчик с нескольких языков, коллекционер старинных книг, открыток, атрибутов прошлого. 
Лучший библиограф Анны Ахматовой, которого знали все Ахматоведы мира. 
Он повесился — по неустановленной причине.

Сестра предложила: продать его коллекцию. 
Поделить деньги. 
Я неохотно согласился.

С моим плохим знанием этой темы — мы выручили двести тысяч долларов. 
Часть — сестре. 
Часть — на бытовые блага. 
А основную сумму — вложил в производство.

Арендовал тёплое, светлое помещение. 
Наделали образцов мебели. 
Расставили их в салонах. 
Открыли маленький магазинчик в Гатчине. 
Надеялись — на заказы. 
На прибыль. 
На будущее.

В это время начинался саммит «Большой восьмёрки» в Петербурге. 
И меня потянуло — не просто написать книгу, а передать послание. 
Это был не труд — это был ченнелинг. 
Послание свыше.

Я не писал. 
Я принимал. 
На одном дыхании. 
В потоке. 
Как будто кто-то говорил через меня.

Книга эта не была напечатана. 
Я разослал её — 
президентам, 
Папе Римскому, 
Патриарху, 
и случайным адресатам, которых находил в интернете.

Это была книга-мистерия — 
о моей жизни, 
о переплетениях, 
о страданиях, 
о поиске.

Незадолго до этого я изучал катехизис в семинарии. 
Толковал Новый Завет. 
Проповедовал его содержание всем, кто слушал.

Производство отошло на второй план. 
Я приходил на работу — 
и сразу садился за клавиатуру. 
Печатал. 
Печатал. 
Печатал.

Наше производство дважды обворовали — по крупному. 
Партнёры обманывали. 
По нашим образцам изготавливали мебель — 
на своих мелких производствах. 
Даже директор нашего магазина.

За проданную мебель — денег не платили. 
Работяги пьянствовали. 
Гнали брак. 
Никто не думал о качестве. 
Никто не думал о сохранности фирмы.

И я — обанкротился.

Почему?

Потому что я хотел добиться материальных благ — 
в первую очередь — для семьи, для близких. 
А потом — для всего мира. 
Думал: 
«Если я создам бизнес, если я заработаю, если я стану успешным — я смогу отдать. Я смогу помочь. Я смогу быть достойным».

Но я не знал: 
Бог не даёт деньги, чтобы мы их тратили — 
Он даёт их, чтобы мы учились управлять ими.

Закон денег требует счёта. 
Точности. 
Дисциплины. 
Ответственности.

У меня — всё было иначе. 
Я думал, что любовь — это достаток. 
Что доброта — это стратегия. 
Что вера — это гарантия.

Но Бог дал — 
и Бог взял.

Значит — 
не для этого я был создан.

И тогда — 
началась другая тяжёлая полоса моей жизни.



КРУШЕНИЕ

С женой — отношения были натянутыми. 
Из-за всех передряг. 
И из-за того, что я влюбился в другую женщину. 
Мы спали в разных комнатах. 
Точнее — я почти не спал. 
Я молился. 
Я читал религиозную литературу. 
Целыми ночами.

Однажды — ночью — читал цитату из Нового Завета: 
«Легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатому войти в Царство Небесное».

И что-то внутри — остановилось. 
Я посмотрел вокруг. 
Да. 
Я — богатый. 
Компьютер. 
Телевизор. 
Дублёнка. 
Куртки. 
Всё — новое. 
Всё — лишнее.

Я встал. 
Ничего не сказав. 
Ничего не взяв. 
Просто — вынес всё на помойку под окном. 
Одну за одной — вещи. 
Как будто сбрасывал с себя кожу.

Вернулся к книге. 
И тут — появилась мысль. 
Не голос. 
Не шепот. 
А навязчивая, безжалостная команда: 
«Иди. Убей дочку свою».

Она была ещё крохой. 
И я сказал про себя: 
«Господи — делай со мной, что хочешь. 
Но этого — я не сделаю».

Утром жена проснулась. 
Увидела — пустоту. 
Помойку. 
Опустошённую квартиру. 
Она впала в панику. 
Я рассказал ей всё. 
Она вызвала милицию. 
Милиция — психиатров. 
Меня увезли.

Спустя какое-то время — я снова решил избавиться от «ненужного хлама». 
С третьего этажа — через окно — полетели факс, микроволновка, провода, пустые коробки. 
Всё, что могло быть отброшено.

И тут — ничего не предвещало — 
я стал кричать: ни с того ни с сего: 
«Милиция! На помощь!»

Напротив — военный институт. 
Я кричал: 
«Солдатики! Спасите! Помогите!»

Что на меня нашло — не знаю. 
Я никогда не просил никакой помощи — тем более у милиции. 
Да и не было причин звать кого-то на помощь.

Потом — начал метать ножи в застеклённые двери. 
Разбивал их. 
Как будто хотел разрезать саму реальность.

Как ломали дверь — 
как скручивали руки — 
я не помню.

Это единственный эпизод в моей жизни — 
когда при трезвом сознании — 
память отключилась.

Опять — психушка.

В следующий раз — меня положили, потому что я отказался делать уколы.

Ещё один эпизод: 
Я вынес двери — из комнаты, из кухни, из прихожей. 
На улицу. 
Сам. 
Без помощи. 
Без объяснений.

Жена — уже в разводе, давно не живущая со мной — 
вызвала снова скорую. 
Опять — психушка.

Скажу честно: 
Психушка — для меня в десятки раз хуже тюрьмы.

В тюрьме — движение, единомышленники, братья. 
Ты можешь сопротивляться. 
Ты можешь держать голову. 
Изобьют — или убьют. В худшем случае — пупкари. 
Но там жизнь не паскудная, ни помойная.

В психушке — ты никто. 
Надо скрутить, привязать. 
Уколоть. Накормить нейролептиками. 
И ты превращаешься в овощ. 
Постепенно. 
День за днём. 
Год за годом.

Хочется сдохнуть — лишь бы не стало этого кошмара.

Я приходил в себя — 
только через полгода после выписки.

После всего этого — 
инвалидность второй группы. 
Диагноз: параноидальная шизофрения.

Я не раз после «крытой» пытался покончить с этой проклятой жизнью. 
Вешался. 
Резался. 
Травился. 
Ни разу — не удалось. 
В последний момент — всегда приходило спасение.

В психушке я молил: 
«Забери мою никчёмную жизнь». 
Он не забрал.



ЛЮДИ, КОТОРЫЕ БЫЛИ РЯДОМ

Поскольку я человек любвеобильный — 
много лет искал утешение на сайтах знакомств. 
Но длительные, настоящие отношения — завязались только с одной женщиной. 
И она — разыскала меня сама. 
В чате «Одноклассников» — в рубрике «Желанные встречи», увидела и захотелось со мной встретиться.

И эти встречи длятся уже 12 лет.

Она ездила ко мне в больницу. 
Часто. 
Без лишних слов. 
Без ожиданий. 
Поддерживала морально. 
Иногда — материально. 
Стала лучшим собеседником моего отца — 
в последние семь лет его жизни, 
когда он потерял ногу, 
когда половина тела не слушалась, 
когда мир вокруг стал тихим — 
и никто больше не хотел слушать его рассказы.

Она читала ему книги. 
Слушала. 
Смеялась. 
Плакала.

Она была репетитором моей дочки по русскому языку. 
Не потому, что платили. 
А потому, что увидела в ней — то, что я давно не видел: 
свет.

Я не смог связать с ней свою судьбу. 
Не потому, что не любил. 
А потому, что не хотел разрушить её брак. 
И потому, что… 
…в моей жизни появилась другая.

Жена моего умершего друга. 
Того, кто отсидел со мной с десяток лет. 
Того, чья боль — моя боль. 
Того, чья тень — моя тень.

Мы не обвенчались. 
Не зарегистрировались. 
Но мы — знаем. 
Мы — помним.

И в этом году — 
мы обязательно поженимся. 
И я собираюсь прожить ещё очень долго. 
И счастливо.



КАРМА, СУДЬБА И ВЕЛИКИЙ ЗАКОН

Теперь — о главном. 
Ради чего родилась эта книга. 
Не затем, чтобы сказать: «Я хороший» или «Я плохой». 
А чтобы показать: всё имеет причину и следствие.

По-другому это называется карма — 
что в переводе с санскрита означает «действие»: 
перемещение от точки А к точке Б — 
через каждое слово, взгляд, мысль, поступок.

И в силах каждого изменить причину — 
и тем самым изменить следствие. 
Чтобы жить не в страдании, 
а в покое, 
в полноте, 
в счастье.

Я не знаю, где и когда зародилась жизнь. 
Но допускаю: на Землю попал микроорганизм, 
который, пройдя через миллионы лет эволюции, 
обрёл разум, чувства — и свободу выбора.

В Библии говорится, что первый человек — Адам, 
а страдания начались, когда змей соблазнил Еву «яблоком раздора». 
Но мне кажется — это не столько наказание, 
сколько урок. 
И суд над Человечеством, по-моему, начался не там, 
а позже — когда Каин убил Авеля. 
Потому что тогда впервые было сказано: 
«Ты — виноват. Ты — враг. Ты — вне рода».

А ведь в Евангелии прямо сказано: 
«Не суди, да не судим будешь».

И всё же — все судят. 
Слова. 
Мысли. 
Взгляды. 
«Он плохой». «Она виновата». «Это несправедливо»…

Но любое действие порождает реакцию. 
Это — не вера. 
Это — закон, как гравитация.

Кто запустил этот механизм? 
Бог? 
Высший Разум? 
Космический импульс? 

У каждого — своё мнение. 
Но важно другое: 
всё, что существует — участвует в этом процессе. 
Не только люди. 
Не только животные. 
Камень. Ветер. Мысль. Слово. 
Всё — живое. Всё — отзывается.

Каждый получает то, что заслуживает — 
через свои видимые и невидимые действия, 
а также — в меньшей степени — через действия предков.

Приведу примеры.

Главная иллюстрация — моя жизнь. 
Я воровал. 
Жил аморально — по меркам общества. 
Грабил. 
Избивал. 
Убивал. 
Большинство этих деяний не зафиксированы в протоколах. 
Но расплату получил — в полной мере.

Когда я изменил образ жизни — 
прежде всего, через соблюдение ямы и ниямы 
(основ этического поведения в йоге) 
и через практики для тела и духа — 
я начал освобождать себя. 
И не только себя — 
но и своё окружение.

Сегодня в моём доме — полный достаток. 
В душе — покой. 
С близкими — любовь и уважение: 
дети, жёны, друзья, внучка, родня, 
даже те, кто знает меня немного — 
все чувствуют: здесь живёт мужчина с биографией.

Судьбы близких — как зеркала кармы.

Мой отец — от горя стал пить и курить без меры. 
Итог: ампутация ноги, паралич. 
Сашка Сувор — мой товарищ. 
Называл жизнь «козьей», всех — «козлами». 
Но был верным, щедрым, надёжным другом. 
Кончил жизнь самоубийством. 
Мой дядя — осуждал мать за то, что родила его от немца в оккупацию. 
Жил в мире бумаг и книг. 
Тоже повесился. 
Сестра — кляла жизнь за все несправедливости. 
Обижалась на родителей. 
Умерла от рака. 
Мать — глубоко верующая, воцерковлённая. 
Ушла тихо, но с кучей болезней — 
потому что заботилась только о душе, 
пренебрегая телом.

Кто они теперь? 
В каких формах существуют? 
Не знаю. 
Но в снах они приходят ко мне — 
с любовью. 
С поддержкой. 
С прощением.

Закон отражения

Сказал — плохо подумал — о ком-то? 
Это вернётся. 
Не обязательно завтра. 
Но вернётся.

Свергли царя в Петрограде — 
получили гражданскую войну, Отечественную, 
блокаду, разруху. 
Поколения страдали — за выбор одного поколения.

Но и в этом — урок: 
чужая боль учит состраданию. 
Только мы опять делим: 
«белые — хорошие», «красные — плохие»… 
А истина — где-то там, где нет врагов.

Реинкарнация. Ад. Рай.

В Индии и во многих традициях верят: 
душа перерождается. 
Это можно принять — или отвергнуть. 
Но косвенных свидетельств становится всё больше.

Ад — он в основном в уме. 
И у некоторых — в жизни. 
Чистилище? Рай? 
Они тоже — внутри. 
Мир так устроен: 
если где-то перекос — 
это место немедленно заполняется.

Попрали нравственность в одной религии — 
возникает новая. 
Секта. 
Движение. 
Свято место пусто не бывает.

И вся жизнь — свята. 
Если кого-то «отправляют» — 
не потому что он «грешник», 
а потому что его существование 
нарушило гармонию. 
И тогда приходит новое — чтобы восстановить баланс.

Космические законы и земные

Мир развивается по космическим законам. 
А законы государств — лишь отражение уровня сознания общества.

Чем выше культура, 
чистота мыслей, 
доброта в поступках — 
тем лучше жизнь. 
И наоборот.

Посмотрите на тех, кто по-настоящему благополучен. 
Их благополучие — не только в деньгах. 
Они радуются жизни. 
Неся миру любовь, свет, позитив.

Как остановить карму?

Ответ прост, но труден: 
— Заботиться о теле. 
— Развивать дух. 
— Очищать душу.

Способов много. 
Но ключевой механизм — яма и нияма: 
нравственные основы йоги. 
Без них йога — просто гимнастика. 
А душа остаётся в тени.

(Информацию о них легко найти в интернете. 
Если у вас нет доступа — попросите помочь тех, у кого есть.)

Смерти нет

Смерти, как мы её понимаем, не существует. 
Есть переход.

Когда тело умирает — 
душа покидает его 
и уходит в другие измерения. 
Тело возвращается в землю. 
И через время — вновь рождается в другой форме.

Дух — везде. 
Он — основа жизни. 
Он — в камне, в дереве, в человеке. 
Просто мы не всегда видим, слышим, чувствуем его.

Физическая наука только начинает это понимать. 
А древняя — йоговская, мистическая, эзотерическая — 
знает уже тысячелетия. 
Через практику. 
Через опыт. 
Через внутреннее зрение.

Мне тоже доводилось касаться этих миров. 
Мир безграничен. 
А нам открывается — лишь малая толика.

Мои Учителя

Учителей в жизни было много. 
Но к осознанию всего здесь написанного 
меня привели трое:

1. Юльвиус — звёздное имя. Живёт в Америке. 
   Его сатсанги в YouTube раскрывают космическое устройство мира. 
   Также ведёт «Школу Радости» — для тех, кто готов.

2. Дада Садананда — йог, монах, путешественник. 
   Основатель движения «Уроки медитации. РФ». 
   Его лекции и практики — в YouTube и в группе ВКонтакте 
   «урокимедитации.рф: медитация, йога, саморазвитие».

3. Шанни (Артём Веремеенко) — ченнелер. 
   Создал группу «Картина Мира», позже — «Школу Волшебства». 
   Там — глубокие материалы о светлых и тёмных силах жизни. 
   Часть контента — в открытой группе: 
   «Шанни & Вдохновение для духовного развития».

Моя вера в будущее

Я верю в коммунизм — 
но не в марксистском смысле, 
а как объединение всего человечества 
вокруг общей цели: 
Создать мир лучше. Совершеннее. Автономный. 
Где каждый обеспечен: 
— пищей, 
— энергией, 
— чистой экологией, 
— достоинством.

Для этого нужно: 
1. Открыть доступ к неподцензурной информации 
   о теневых процессах в мире. 
2. Отказаться от принципа «око за око». 
3. Обеспечить достойный уровень жизни каждому. 
4. Создать «круглый стол» глав государств, 
   транслируемый в прямом эфире по всему миру.

Я писал об этом 
— в центральные газеты, 
— президенту Путину, 
— международным организациям. 
Ответа не получил.

Но это не значит, что правда не нужна.



ПОСЛЕСЛОВИЕ 
(25.01.2024)

Ещё не раз мотало меня — по психушкам, по судам, по одиночеству. 
Пока Судьба не подарила мне Учение Великого Мастера Ли Хунчжи — 
ФАЛУНЬ ДАФА.

ФА — Закон, 
ЛУНЬ — Колесо, 
ДА — Великий. 

Иначе говоря — Великий Закон Будды.

«Будда» — от слова «будить», «пробуждать». 
Это Учение Цигун Высшего Порядка, 
ведущее человека к его Истинному Я. 
И этим — я занимаюсь сегодня. 
Всей душой. 
Всем сердцем.

Уже четвёртый год рядом со мной — Наталья. 
Женщина, которая была женой моего друга — 
того, кто убил мента, 
прошёл все горести и редкие радости тюремной жизни, 
и ныне почивает в Бозе.

В этом году мы распишемся и обвенчаемся. 
После стольких разлук, потерь, испытаний — 
мы выбираем единство. 
Не из страха. 
А из любви и веры.

Как бы ни мотала меня судьба — 
в ней всегда были люди, поддерживающие меня. 
Не герои. 
Не святые. 
Просто — живые души, которые не отвернулись.

И каждое падение — 
не опускало меня ниже. 
Оно выводило на большее понимание Жизни.

То, что я вижу сейчас — 
для подавляющего большинства — фантастика. 
Но время всё расставляет по своим местам.

И всё, что описано в этой небольшой книге — 
это не обвинение. 
Не жалоба. 
Это — повествование о механизме Возмездия: 
о том, как праведные и неправедные дела 
возвращаются к человеку — 
не через милицию, 
не через суд, 
а через саму ткань жизни.

И в завершение — одно напоминание:

Не суди опрометчиво... 
Ибо судим будешь.



P.S. — ЧТО Я ЗНАЮ НАВЕРНЯКА

«Труднотерпимое — становится терпимым. 
Трудноосуществимое — становится осуществимым».

Бог терпел — 
и нам велел: 
терпеть.

«Не потеряешь — не поимеешь».

«В тесноте — да не в обиде».

«Не пускают в одну дверь — войди в другую».

«Не всё золото, что блестит».

«Счастье — не в деньгах. 
И не в их количестве».

Это — не советы. 
Это — откровения, 
выкованные в камере, 
в психушке, 
в одиночестве, 
в потере.

Я не придумал их. 
Они пришли ко мне, 
когда уже не было сил — 
и я всё ещё не сдался.

И теперь — 
я знаю: 
это — правда.



О СЕБЕ

Недавно я понял то, что раньше лишь чувствовал:

Все испытания. 
Все трудности. 
Все невзгоды. 
Все болезни.

— Даны мне. 
Даны каждому.

Не как наказание. 
А как возможность вернуть кармический долг.

Тот, что я накопил — 
нанося физический, моральный, материальный урон 
всем, с кем меня сталкивала судьба.

За всё — 
благодарю.

В Мире существует закон возврата. 
Закон бумеранга.

Потеряв деньги, свободу, годы — 
проведённые в закрытых учреждениях по земным меркам — 
я набрался мудрости. 
Может быть — немного. 
Может быть — много.

Но главное — я осознал абсолютный баланс.

Что каждый из нас — 
в нужное время, 
в нужном месте, 
чтобы поддержать этот баланс.

Вся деятельность во Вселенной — 
имеет причину и следствие.

И именно это — 
на мой взгляд — 
и есть Гармония. 
И Красота Жизни.

Для людей я бы сказал: 
где потеряешь — 
где найдёшь — 
неизвестно.

Но всё — это уроки.

Мои уроки помогают мне 
подниматься по лестнице 
бесконечного совершенства.

И я всегда нахожу поддержку — 
от Высших Сил.

Они приходят в образе: 
— Людей, которых посылает мне судьба, 
— Событий, 
— Мест, где мне довелось побывать.

Всё это — 
и многое другое — 
шлифует грани моего невежества.

И помогает мне 
стать с каждым шагом 
чуточку лучше.



ДОПОЛНЕНИЕ 
(Ноябрь 2025 года)

С тех пор, как я написал эти строки, прошло несколько лет.

Наталья и я так и не расписались официально. 
Не обвенчались в храме. 

Но мы по-прежнему живём вместе — 
день за днём, 
месяц за месяцем, 
год за годом.

Иногда судьба не требует штампов в паспорте 
и не нуждается в церемониях. 
Иногда она говорит тише: 
— через утренний чай, 
— через молчаливую поддержку, 
— через общее молчание на закате.

Мы — рядом. 
И этого — достаточно.

Мой сын, которого я когда-то почти потерял, 
теперь — отец двух девочек. 
Ему было трудно. Как и мне. 
Он тоже прошёл своё. 
Но он выстоял.

У него две дочки: 
одной — 22 года, 
другой — 9.

Я — дедушка.

Мы не видимся часто. 
Но каждый день я мысленно посылаю им: 
— свет, 
— любовь, 
— покой.

Продолжаю заниматься Фалунь Дафа. 
Каждое утро — 
медитация, 
пятый урок, 
движение внутрь.

Это не просто практика. 
Это — мой путь домой.

Пишу статьи. 
О карме. 
О справедливости. 
О высших законах.

Отправляю их — 
в социальные сети, 
иногда — в правительственные структуры.

Знаю: большинство писем остаются без ответа. 
Но я всё равно пишу.

Не потому что жду перемен в мире — они очевидны для тех, кто видит. 
А потому что **я перестал бояться своего прошлого**.

Мои уроки не пройдёт никто — 
также как я не могу пройти чужие. 
Но я могу понять каждого, 
какое бы место человек ни занимал в социуме.

И самое главное, что побуждает меня писать, — 
это **и боль, и радость**. 
И это — мой груз. 
И я хочу **растворить его в людском понимании**.

Каким бы я кому ни казался — 
я знаю: **стал абсолютно самодостаточным**. 
И готов — хоть на край Земли, хоть за край.

Если этот мой опус найдёт отклик в чьих-то умах — буду рад. 
Если кому-то смогу помочь — помогу.

Я не живу по принципу: *«Моя хата с краю»*. 
Для меня **мир — это Всё, что есть**.

И я убеждён: 
**живу не напрасно — раз живу**.

Мои уроки не закончились. 
Жизнь продолжается.

И я всё ещё верю: 
> каждое слово, 
> каждая мысль, 
> каждый шаг — 
> возвращаются.