3. Дом, которого нет

- Любовь Васильевна, перестаньте всхлипывать и расскажите еще раз по порядку уже при участковом, что произошло.
Увы, Любовь Васильевна была не в состоянии совладать ни со своими эмоциями, ни с дрожащими руками, ни с надрывным и без того скрипучим голосом, который теперь звучал, как сухие ломающиеся ветки.

Рассветное солнце пробивалось сквозь пыльные, посеревшие от времени занавески в кабинете заведующей детским домом, Любовь Васильевна сидела словно на допросе перед старым, обшарпанным столом Веры Владимировны — заведующей и тщетно пыталась взять себя в руки. Слева от нее на потертом стуле сидела Надежда Сергеевна — психолог, а за ее спиной, в углу, сидел участковый с помощником и пытались собрать воедино бессвязные слова, которыми беспорядочно сыпала, задыхающаяся от слез Любовь Васильевна.
- Да бога ради, Любовь Васильевна, соберитесь! — прикрикнула заведующая, которая сама была на пределе своих сил.
Тогда, тяжело выдохнув, нянечка наконец собралась с силами и затараторила на одном дыхании, будто боялась, что не приведи боже, все мысли и воспоминания вот-вот покинут ее голову.
- Плакала она сильно, да… Кошмар приснился ей… Опять… Я будила ее, а она… а она…
И Любовь Васильевна снова залилась слезами.

Заведующая нервно встала из-за стола, дрожащими руками одернула занавеску, поднимая облака пылинок, которые медленно начали танцевать в лучах восходящего и робко бьющего в окно солнца, открыла скрипучее окно, впуская в душную комнату свежий утренний воздух и закурила, истерично бросив зажигалку и пачку сигарет на стол. Участковый молчал, помощник ждал, психолог Надежда Сергеевна дрожала, а Любовь Васильевна продолжала сотрясаться от беззвучных рыданий. Молчание нарушила Вера Владимировна.

- Девочка у нас была, Марина Полякова. Семьи нет, родных нет. Она потеряла родителей и брата при пожаре, и ее определили к нам. Тихая и застенчивая, часто играла одна, всегда слушалась Любовь Васильевну и другой персонал. После трагедии, спустя какое-то время, ее начали мучить кошмары. То чудовища какие-то у неё под кроватью, то мир како-то заброшенный, то бог знает что еще. Она начала посещать нашего психолога, которого недавно к нам направили по распределению после окончание института. Надежда Сергеевна беседовала с ней дважды в неделю.
Помощник строчил в блокнот все, что слышал, участковый попросил предоставить записи бесед с психологом, помощник записал и это, а после повисла давящая тишина. Слово снова предоставлялось нянечке и Любовь Васильевна, делая над собой усилие, проскрипела:
- С ней такое иногда случалось. Ни с того, ни с сего, малышка начинала собирать вещи и всегда, когда я спрашивала ее, для чего она это делает, она говорила, что ей пора. Я даже не знаю, думала ли она о том, куда пойдет, что будет делать дальше… Она просто собирала свои вещи в рюкзачок, обнимала меня и говорила, что ей пора. Каждый раз мне удавалось ее заговорить и она забывала и о вещах, и о дороге, но потом вспоминала, а я говорила ей, что поздно уже, что поспать нужно, а потом и в путь. Она такая послушная, всегда согласиться со мной подождать до утра, а утром с другими детками заиграется и так до следующего раза.
- То есть она не говорила куда идет и к кому? — уточнил участковый. Нянечка обернулась к нему своим отекшим лицом с красным, растертым платком, носом и опухшими от слез глазами и отрицательно помотала головой. Слезы ее искрились на солнце, а пылинки витали вокруг, словно дивный ореол и будь она лет на 20 моложе, то поразила бы усталого участкового своей чуткостью и может даже красотой, но увы, 20 лет — срок большой.

Помощник механически водил рукой по блокноту и уже исписал с десяток листов, но все эти записи пока ни к чему их не вели.
- Вы знали об этом? — обратился участковый к психологу.
- Да, — не поворачиваясь тихо произнесла она, — но мы сейчас сосредоточились с ней на ночных кошмарах, которые мучали её ещё до трагедии и продолжаются до сих пор.
- Конкретнее пожалуйста.
- Она верила, что у нее под кроватью живет монстр, который хочет ее туда утащить и бог знает что сделать. Она плохо спала и часто просыпалась с криками, пугая остальных детей. От этих кошмаров она замкнулась, потеряла аппетит, стала плаксива и вела себя тише чем обычно — моей целью было вернуть ей спокойный сон, чтобы дальше мы могли начать  работать с другими ее страхами.
- Все записал? - осведомился участковый, глядя в блокнот помощника.
- Да, - коротко бросил он.
- Сердца у вас что-ли нет?! - взвилась рыдающая нянечка, - Девочка пропала! Она одна где-то, спаси и сохрани её боже! А вы тут рассиживаетесь, да записочки строчите!
- Любовь Васильевна! - Одёрнула её заведующая.
- От чего же,  — вздохнул участковый, —  сердце у нас есть и мы записочки эти строчим, как вы выразились, чтобы дать ориентировку и ничего не упустить, а вам необходимо взять себя в в руки и помочь следствию, а не слезами заливаться. Дети знаете ли, всегда пропадают. А у вас тут не просто дети, а волчата, так что нечего в меня молнии метать и дайте нам выполнять нашу работу. С вашей вы уже не справились.

Любови Васильевне сделалось плохо, участковый знал что погорячился, но сдержаться не смог, так как и эта работа и этот позабытый всеми ПГТ, сидели у него в его больных, распухших от водки печенках, его клонило в сон и мучал сушняк, а тут эта святая троица никак не может собраться и толком объяснить суть дела. Нужно было заканчивать и обморок нянечки был только на руку.

Собранная и будто отстраненная заведующая выхватила из разваливающейся, ветхой тумбочки аптечку, быстро изъяла из неё нашатырь и обойдя стол уже водила им под носом нянечки, пока бледная тонкая Надежда Сергеевна, похлопывала её по щекам. Когда Любовь Васильевна пришла в чувство, заведующая продолжила за неё.

- Вчера Марина опять собрала вещи, Любовь Васильевна её по обыкновению перехватила, если можно так сказать и заговорив, уложила спать,но увы, забыла разобрать её рюкзачок. Он так и остался стоять возле прикроватной тумбочки. Похоже, что под утро она проснулась и вспомнила. Оделась и тихонько вышла через заднюю дверь. В это время как раз привезли продукты для столовой. Видимо её не заметили и она прошмыгнула. Выпалив это бесцветный скороговоркой, Вера Владимировна снова закурила и отвернулась лицом к распахнутому окну. Новый день и яркое майское солнце, не согревали, а только раздражали её. Она не могла себе представить, как в такой прекрасный день может случиться такое! Она не понимала и сама была готова разрыдаться, но не в состоянии была позволить себе подобную слабость. Вместо этого она обернулась к участковому и попросила как можно скорее отыскать девочку.

- И последнее, - уже вставая прокряхтел участковый, - есть предположения, куда она могла пойти.
- У неё никого нет. В посёлке есть тётка, но она с сожителем пьёт по-черному, работы постоянной нет, да и не знает она их толком. Семьи нет, бабушек-дедушек тоже. Только этот детдом.
- У вас тут лес рядом. Могла она туда пойти?
- Да что в лесу делать такой напуганной крохе?! - вставила Любовь Васильевна.
- Не представляю, - подытожила Вера Владимировна, а бледная и напуганная Надежда Сергеевна не ответила ничего, будто боясь, что всё происходящее станет реальностью, а не дурным сном, котором она пыталась всё это оправдать.
- На этом пока всё, - уже выходя бросил участковый. - Отдайте материалы бесед с психологом моему помощнику, а я в участок, собирать поисковую группу.

***
Марина не знала, сколько уже прошло времени, хотелось есть и пить, а об этом она совсем не подумала, покидая детдом. Солнце было теперь за её спиной, в отличие от утра, когда она зашла в лес. Теперь оно было тяжёлое и красное и под тяжестью своей клонилось всё ближе к земле. Длинные тени ложились на мягкую землю, а она все шла и шла в надежде отыскать свой дом и свою семью. Она забыла, забыла совсем и про случайный пожар от забытого у них на крыльце окурка пьяного ухажера её тётки, забыла, что она в это время была у подружки на другом конце посёлка, забыла, что не стало их всех, даже пса, которого они с братом так любили. Но не смотря на это всё, она помнила их и отчаянно пыталась найти. Она так сильно устала и проголодалась, что решила присесть отдохнуть, из рюкзачка она достала свою курточку, натянула и задела рукавом какой-то пышный куст, усыпанный белёсыми, бледными ягодами. Внимательно на них посмотрев, ей показалось, что ягоды эти она уже ела. Да, точно, это же крыжовник и радостная начала уплетать свою вкусную находку, а потом её начало клонить в сон и не удивительно, ведь она весь день была на ногах, с самого рассвета, поэтому улегшись поудобнее, под ягодным кустом, она решила только немного отдохнуть и отправиться в путь. Уже засыпая ей слышался мамин голос, он звал её, а где-то вдалеке, звонил в колокольчик брат и дразнил пса. Сквозь сон она улыбнулась, и тогда кто-то очень высокий, родной поднял её с остывающей земли и она, уткнувшись в тёплую, широкую грудь поняла, - папа. Он понёс её туда, где мамин голос, где звон колокольчика и заливистый собачий лай, где дом, и ей не нужно будет возвращаться обратно.

09.02.2021