Старообрядцы Глава 5

                Грибной август
Золотовка. Челябинской области. Самарской губернии.
                Год 1901
                - Благословлю Господа на всяко время
                Выну хвалу Его во устех моих…
     Старательно выводит знаменный распев 33-го Псалма Матрёнушка. Заплетается молитва в берёзовые косоньки. Плывёт по неоглядным просторам. Солнечными бликами полощется в сонной речушке. Веселит душу. Проворные руки девушки ласкают груздочки, которые она моет в реке. Благодатный выдался год: под тёплыми дождями в пояс поднялась сочная трава. Только отмахали литовками, сметали душистые зароды из зелёной травы, которая под жаркими лучами сохранила цвет - не поблекла, глядь,  уже отавушка глаз радует.   
    Махнут мужики косой, а там земля, словно вспахана: сплошь грузди на свет Божий рвутся.   Кремовые, вороночками, бахромистые края плотно прижаты к пластинам. Всё больше в ладонь величиной. Но попадаются и целые шляпы, ядрёные, без червоточинки – те, что опередили пляску грибного дождя. Теперь не зевай: дорога каждая минута, которая вливает добрую силу земли в незаменимое лакомство постных блюд. Чуть замешкался: развернутся, разрыхлятся, станут ломкими: хоть вкусны, да вид не тот. Годятся только рубленными в пироги, да в супы. До света обитатели Золотовской старообрядческой деревни на ногах. Прабабушки и бабушки, ревнители старой веры, прикорнули на час после вечерней молитвы. Сотворили утренние поклоны. Подняли дочерей с зятьями, сыновей с невестками, да наёмных мужиков с бабами, что набрели из города в поисках работы и пропитания. Звякают подойники, звенят отбиваемые косы, булькает пойло в коровнике, со смачным вздохом опорожняются ушаты с кашей в поросячьи корыта.      
      Спросонок работы выполняются неспешно, но споро. Чуть развиднелось, защёлкали кнутами пастухи: сгоняют в стадо коров и баранов, выведенных за высокие тесовые ворота.
     Внуков и правнуков, от пяти лет и старше, будить не надо – с печей и с полатей их согнал грибной азарт. Замелькали за деревней белые, выгоревшие на солнце головёнки, цветастые платочки. Все спешат первыми пробежать по грибным полянкам. Лица сосредоточенные, пока не слышно смеха, шуток, возни.
     С вечера подвезли к речушке, рассохшиеся за лето, кадки и соль. Кадушки тщательно промыли, насыпали дубовых, берёзовых веток, мяты, залили кипятком. Потом накидали раскалённых камней и укутали, чтобы разбухли на пару.   
    В затончике торчат из воды колья с натянутой сеткой. В ней отмокают и промываются грузди, собранные накануне. Рядом устанавливается новая сетка для грибов, которые собирает детвора под скошенными валками сена. Валки аккуратно приподнимают, собирают грибы и снова укладывают на место.  Кузовки и корзины опорожняют в подготовленную сеть на сутки. Засолкой грибов занималась семнадцатилетняя Матрёнушка. Тихая, скромная, но расторопная. Она не принимала участия в шалостях с детства, больше крутилась возле матери и бабушки. Смалочку любопытно было ей, как из одних и тех же зёрен пшеницы и кашу можно сварить, и хлеб испечь, и блины, и пироги, а вкус разный получается. Или возьмётся дед зимним вечером сапоги тачать, и она тут вертится: всё выспрашивает, да выведывает.
    За веретеном с пяти лет сиживала. А встанет на молитву, с места не сдвинется. В ветреный день наметёт пыль в отворённую дверь, а её следочки, как печать на некрашеном, выскобленном полу. Любила с прабабушкой на печи сидеть. Слушала «Жития святых», по ним и грамоте обучилась. Прабабушка, хоть и не вставала уже, а глаза зоркие, зубы целёхоньки, и памяти не занимать.
     ... Как выпал жребий приверженцам старой веры по лесам укрываться от богохульных никоновских нововведений, всякое дело освоить пришлось. Одёжу ли пошить, обувку сгоношить, печь ли русскую сложить, зверя в тайге добыть, или деляну раскорчевать: на всё мастера. Пытливый народ, вдумчивый, начитанный: и в астрономии кумекали, и счёт знали, и словесность из чистого Библейского источника черпали. Между делом детям передавали премудрости, без которых не прожить праведно, без ропота.
      Ни восемнадцатое, ни девятнадцатое, ни начало двадцатого столетия не коснулось их душ, лапами, измазанными дёгтем нововведений. Училась Матрёнушка любить народ не по книжицам. В трудах видела здоровых, а значит, сильных и добрых людей.
      Из младенчества, минуя детство, шагнула в отрочество. Благодаря вдумчивости и прилежанию, «перескочила» через класс юности во взрослую жизнь. Дела, приправленные любовью, сделали её премудрой: уже с 15 лет по важным житейским делам, даже тятенька за советами обращался.
     Было у Матрёнушки 7 братьев и сестёр – живая история славы Российской. Клементий Петрович – отец Матрёны, трудами праведными служил Отечеству. Санкт-Петербург мясом кормил. Да мясом не простым: выкармливал поголовье свиней пахтой, отчего мясо получалось нежным и вкусным. А пахту брал на сыроварне у купца-немца, которому возил на маслобойку молоко от своих коровушек.
    На соседней улице жили два брата, тоже Ивановы – однофамильцы.
Старшего звали Малафей Ларионович, а младшего Тимофей Ларионович. Высокие, красивые, в делах ладные, между собой дружные. Глаза – синева бездонная. Шевелюра – рожь волнистая. Душа – степь широкая. Воля – каменный утёс.  Для собратьев живота не жалели, отца, матерь почитали, Бога в душе сокровенно несли.
   ... Только Матрёнушка высыпала в бочку ведро намытых груздей, посыпала солью, перчиком,  переложила укропом, чесночком - заскрипела телега. Оглянулась: едет по просеке на возе сена Малафеюшка. Кепка, с букетиком полевых васильков набекрень, слегка прикрывает выгоревший на солнце чуб. На загорелом, смуглом лице, с аккуратно подстриженной бородкой, за улыбкой сияют жемчужины зубов. Зарделись щёки девушки, смущённо одёрнула подоткнутый подол. Склонилась над кадкой, без нужды поправляя заложенные приправы. Не посмела любоваться ловкостью парня, лихо скользнувшего по верёвке с высокого воза.
    – Ангела за делами!
    – Невидимо предстоит.               
    – Доброго здоровья, красавица!
    – Бывай и ты здоров, Малафей свет Ларионович.
    – Еду, слышу - кто-то с птицами в попевках соревнуется с утра.
    Свернул с большака полюбопытствовать.
    –  Смотри, какой любознательный выискался! Посмотрел, ну и берись за вожжи. Нечего от дела лытать, других отвлекать
    –  Ты никак старшенькая дядьки Клементия? Поглянь, как за два года поднялась и расцвела! Совсем заневестилась. А на посиделки так и не ходишь?
    –  Чего мне там делать? Зубы с вами, зубоскалами, продавать?
    –  Не зубами торговать, а жениха выбирать! Грех красоту такую скрывать!
    –  Я и так в девках не засижусь.
    –  Твоя, правда, надо срочно сватов засылать, пока с носом не остался.
              За кустами послышалась возня и хихиканье. Это братья Матрёны – Васька с Дишкой пришли опорожнить корзины, но услышали пикантную беседу и спрятались.
    Матюшка подхватила ведро и бросилась к речке. Малафей погрозил озорникам кнутом и взобрался на воз. Те показали ему язык и запели с ехидцей:
                -  Тили-тили тесто, жених и невеста…
Продолжение следует...