HMR

— Мочить будем, или просто закатаем?
Слова, произнесённые им — услышанные мной в момент просыпания, мгновенно отрезвили.

Я заснул в ротанговом кресле заплетённой виноградной лозой беседке
Летняя жара, изрядно выпитое количество спиртного — я пью его очень редко, отключили мозг. Уснул сидя, уронив голову на грудь.

Пара стояла у глухой стены дачного домика — я
чётко видел очертания сквозь балочную арку.
Свет фонаря отбрасывал тени на стену, зловеще растягивая фигуры — большую мужскую и маленькую женскую.
Мужчина упирался ладонью в стену — так он удерживал вертикальное положение тела, чуть отставив одну ногу назад, для равновесия. Его громадная голова нависла над её маленькой, почти птичьей вопрошающе.
Я, конечно, не видел выражения  её лица, но у меня хватило фантазии, чтобы представить себе испуг женщины — руки у рта, в ответ на заданный вопрос.
Выдержав паузу, она с дрожью в голосе ответила: "Я никогда этого не делала!"
И потом, через пару секунд,— А ты?
— Было дело, но давно! Но память она такая штука... Глаза боятся, а руки...

— Первый раз всегда боязно, потом кайф...
Она не ответила... Её поза оставалась застывшей, просто головка, переходящая в фигурку. — Чистая нецке,— подумал я.
— О чём думаю? Какое нецке? Нужно делать ноги.
Выход из беседки только один, через арку.
Сквозь виноградную лозу ломиться словно медведь в теперешнем состоянии не получится. Остаётся ждать и прикидываться спящим.
Голова гудела, хотелось пить, но я сидел, боясь шелохнуться...
Я плохо, нет я вообще не знаю этих людей.
Они сняли соседнюю дачу в начале лета. За весь сезон мы наведывались на свою раз пять, по выходным. Поэтому наше знакомство было мимолётным, да и ненужным, так вре;менные обитатели... Мы перекидывались через забор парами фраз.
Типа:" Здравствуйте, вот на выходные приехали."
Или:"Сегодня по прогнозам, будет дождь."
Они на двадцать с лишним лет старше меня. Не пенсионеры отстойные, конечно, что-то в них есть, эдакое...
Он здоровенный мужик, даже, можно сказать, грузный и грубоватый. Она выглядит моложе. Тонкое тело в облегающей самовязанной ажурной майке, с яркими фенечками на запястье и ленточками на голове, "чтобы крышу не снесло" — выражение я запомнил, читая Марию Арбатову, о советских хиппи.
Отношения пары были загадочными...
По обрывкам фраз, которые я слышал через забор, создавалось впечатление, что вместе они давно, а иногда, казалось, узнали друг друга только вчера. В общем пара была весьма странной...
При знакомстве он представился Анатольевичем, я и спрашивать не стал. А зачем? Анатольевич и Анатольевич.
Её он называл Ульяной.
Ещё, у него была татуировка на груди, я заметил её с окна чердака в прошлом месяце. Она выглядела подуставшей, с оттенками трёх цветов, потерявших со временем свою свежесть. Скорей всего сделанная в середине восьмидесятых, эдакое консервативное продолжение общеевропейской традиции олдскула, без прорыва художественности с примитивной техникой исполнения.
Череп и три буквы, сейчас и не помню какие, с вензелями и непонятные линии... Хотел ещё в интернете посмотреть, что они означают, да так и забыл или забил...
— А зря...Может, он сидел?

— Чего молчишь? Не хочешь руки пачкать? — Анатолич снова обратился к ней.
— Когда-то попробовать нужно в жизни нужно и это. ХипУля моя...
Притянул её к себе... Она немного отстранилась, видно, рука у него была тяжёлая, да и перегар по-видимому исходил изо рта неслабый.
Женщина молчала — идея ей не нравилась, но возразить ему она не пыталась.
— Конечно, боится, — думал я...
Анатольевич продолжал настаивать.
— Для этого  мне кажется есть всё.
— И место подходящее, и погреб холодный.
— Сохранится хорошо, если закатаем.
— А если замочим, то вообще не фиг делать, сразу в бочку.
 Я в погребе уже всё приготовил. Только гнёт нужно посмотреть.
— Сейчас пойду в сарае поищу...
— Вот курну и найду. Давай вместе, как раньше...
Дед протянул ей сигарету и подкурил свою с тлеющего уголька мангала.

Сегодня я первый раз приехал на дачу сам.
Поссорился с женой, да и на работе обстановка была напряжённой.
Персонал фирмы таял на глазах. За неделю уволили трёх начальников отделов. Заводик по производству детского питания на грани банкротства. А Ирка в Испанию хочет... Обозвала меня лузером.
 — Не можешь обеспечить, таксуй после работы, — кинула мне перед тем, как я хлопнул дверью.
 Ну я и сел за руль. Ехал, ехал, пока не понял, что выехал за город — на трассу. А там и до дачи рукой пода;ть.
Вечерело. Подумал, — Останусь здесь, переночевать, пусть попереживает... Жаль пиво с собой не прихватил.
Только припарковал машину, сосед, закрывающий ворота въезда в гараж, уже поддатый крикнул,
— Заходи к нам на огонёк!
Чувствую запах угольков, и жареного мяса Анатольевич разжёг мангал...Я с работы, голодный, да и напиться хотелось, хоть я и делаю это весьма редко. Но сегодня пятница, можно расслабиться, к тому же есть повод.
Я вошёл через ворота.
И вот... Расслабился, никогда не умел пить. Так и не научился... Пиво, потом водка. Ватные ноги, голова чумная.
Я потихоньку вытащил телефон. Пропущенных нет, не звонила, значит...Ну и ладно...
Но хорошо, что телефон всё-таки стоял на вибро.
Ещё за столом взболтнул, что жена не знает где, я.
Развесил слюни перед незнакомцами...

Запахло травкой! Докурив, качаясь со стороны в сторону, Анатольевич гордо расправил плечи.
— А дед, ещё тот...
Я застыл в ожидании...Как только он зайдёт в сарай, нужно действовать.

На столе лежал нож, которым Анатольевич дорезал помидоры и сладкий перец, шампура, пустые бутылки — весь боевой арсенал, которым я могу сейчас воспользоваться в качестве защиты.
Времени на раздумья не было. Я схватил нож.
На затёкших ногах, положение которых я не менял долгое время стараясь не шевелится встать тихо не удалось.
К тому же пустые бутылки стоявшие у меня под ногами, со звоном упали на тротуарную плитку навеса — беседки.
Я выскочил с ножом в руке из арки.
Ульяна, докуривавшая свой косяк, увидев меня, взвыла гортанным голосом. Её визг был настолько дотошным, что испугался сам. Тут же, боковым зрением, увидел выбегающего из сарая Анатольевича.

В его правой руке была десяти килограммовая чугунная гиря. В левой дубовой круглый щиток — крышка от бочки. Не бросая их, семимильными шагами ринулся в мою сторону, — Быстро же он всё нашёл.
Мне ничего не оставалось, как взять его обкуренную Улю в заложники. Как в кино, я схватил её за распущенные, ещё густые волосы, приставил трясущимися руками нож к горлу.
И ломающимся голосом прокричал: " Не подходи! Сейчас я выйду за калитку. Сяду в машину — отпущу . "
Дед замедлил шаг и замер...
Я попятился назад. Успел сделать пару шажков, держа одной рукой Улю за волосы, другой крепко сжимая нож на уровне горла, вдруг оступился на маленькой ступеньке. Ноги и так не устойчивые от дозы выпитого подкосились. За спиной раздался грохот металла о плитку, трах-барабах, барабах, трах, и непонятный стук о пологую дорожку плитки низких, но длинных ступенек ведущих к калитке.
Такой монотонный, глухой звук, прыгающих теннисных мячей,
— Клац, клац, клац...
Последнее, что я помню это свет фар у калитки.
Я открыл глаза... Передо мною мерцали два лица.
— Ира, ты? Спасла меня? Как оказалась здесь?
Рядом сидел Дед, он был без футболки, махал лопаткой, для обдувания барбекю перед лицом лежащей рядом со мной женщины. Она уже приходила в сознание.
Ира прижимала окровавленную футболку Анатольевича, залитую водкой к моему плечу, я немного поранился во время падения. Не удержал голову, ударился и потерял сознание. Сзади наших с Улей тел валялись оцинкованные вёдра, а по периметру вокруг большие жёлтые яблоки.
Они раскатились по всему двору — лежали в траве газона, на клумбе с цветами, у калитки. Я чувствовал запах свежераздавленных плодов где-то за ухом, ощущал их сочную спелость мякоти под спиной.

Дед разговаривал с Улей.
— Ну вот! Как ты и не желала, моя белоручка.
Не придётся мочить в бочке, не закатывать по банкам.
Яблочки тю-тю...

— Бля...Но и придурок я, — Ира права, — Я тупой неудачник!

— Он у вас в завязке?, — спросил дед у Ирины.
— У него белая горячка?
— Он вообще у меня не пьёт, — с дотошной интонацией ответила жена.
— Да, поколение ещё то... Слабаки! А ваш, ещё и придурок походу...
— Вырождение, да и только...

Назад мы ехали на её Мини Купере молча.
Болела голова и плечо, но в душе хорошо и спокойно.
— Ирка поняла, что неправа, не стала ждать утра, почувствовала, что я захочу побыть один. А, кроме дачи ехать-то и некуда.

Сегодня кружится голова, Лёгкое сотрясение я всё-таки получил, даже я бы сказал сотрясение — потрясение.
И да, буквы на груди, у раздетого сидящего надо мной деда, я запомнил.
Это были английские HMR.
Заглянул в интернет на фото тату с такими заглавными — с черепно-мозговой темой и сюжетом линий — нотный стан. Они означают Heavy Metal Rock.
Всё как в песне группы „Коррозия металла“
 — „Смерть с косой идёт за колбасой“.
— Крепкие они всё-таки сука, эти новые пенсионеры...

23.09.2020