Перестройка 19. К нам едет ревизор

   Жизнь становилась все интереснее. Чем быстрее исчезали из обихода самые насущные товары и продукты, тем громче вещал телевизор о том, что этого дальше терпеть нельзя. Новая передача «Прожектор перестройки» каждый день показывала людям отвратительное мурло бюрократа, «600 секунд» вскрывала по горячим следам всевозможные злоупотребления, утром на политинформациях парторги призывали каленым железом выжигать всю мерзость и плесень, расплодившиеся на здоровом теле советского общества. Народ все приветствовал, поддерживал и загорался справедливым гневом, но никак не мог понять, кого конкретно нужно выжигать. А главное как.

   Отвергая все наносное и опорочившее себя, решили возвращаться к истокам. Кто-то перестал скрывать свое происхождение, осознав, что сейчас за него не порицают, а совсем наоборот. Стало модным объявлять себя потомками уничтоженных сословий. Появились дворяне, казаки, князья и даже представители императорской фамилии чуть не в каждой деревне.
   Когда было выгодно таскать бревно на субботнике с Лениным, кто-то подсчитал в мемуарах видных советских деятелей число сотаскателей. Бревно получилось километровой длины.
   Сейчас объявляли себя потомками порой взаимоисключающих сословий. Великий режиссер, сын еще более великого гимнописца, стал приверженцем духовных ценностей потерянной России прошлого. В разное время и при разных обстоятельствах оказался выходцем из духовенства, почетным казаком и дворянином  в одном лице. При этом оставаясь коммунистом.
   Простодушные обыватели недоумевали, как можно было уцелеть с такими заслугами при карательном коммунистическом режиме.

   Возникновение кооперативов и обеспеченных людей способствовало появлению такого невиданного доселе явлению как рэкет. Мнение что он был изобретением исключительно уголовного мира ошибочно. Вначале этим промышляли, как всегда водится в России те, кто призван бороться с беззакониями.
   ОБХСС – отделы борьбы с хищениями социалистической собственности. Созданные в 1932 году, они боролись целых шестьдесят лет, попутно подрабатывая на вверенном им участке.   Когда дряхлеющая государственная власть ослабила хватку, на ее поляне начали орудовать темные личности.
   Граждане в попытках защититься стали создавать формы самоорганизации. Это быстро почуяли любители загребать жар чужими руками. Проходимцы, которых после стали называть политиками возглавили всевозможные течения. Так в стране почти отменившей национальности и социальные различия появились национальные, сословные, религиозные и разные другие сообщества, вплоть до мистических.
   Все это под руководством всевидящей партии не могло пройти мимо всесильной охранки, единственной в стране структуре сохранившей преемственность с царских времен. Меняя  название, она не меняла сути, будучи востребована при всех режимах.
    Соответствующие отделы КГБ тут же взяли под опеку новообразования и профессионально стали управлять процессами, стараясь не упускать из виду их развитие.

    Бардак на верху государственной власти клонировался на местах соответственно масштабам. Все это под ежевечерние камлания Кашпировского и Чумака.
   Олегу Сергеевичу, находящемуся на переднем крае вечной войны государства с населением приходилось сталкиваться с этим непосредственно. Само устройство государства независимо от формата противопоставляет народ и власть, разводя их по разные стороны барьера. Вот и он, сам того не желая, занял в этом строю свое место.
   И только политическая незрелость и отсутствие номенклатурного опыта, спасали от полной деградации. Он буквально воспринимал демагогические и лукавые установки директивных документов, что спасало. Возьмите любой из них, и вы увидите сплошь заботу о трудящихся и высокие цели преследуемые руководством. Вот эти декларации и сбивали его с толку. Он их принимал за чистую монету, стараясь исполнять буквально.
   Обладая навыками технического руководителя, содержанию бумаг придавал серьезное значение. Как инструкциям по сборке механизмов или технике безопасности. Поэтому помнил их содержание часто дословно и исполнял буквально, чем ставил иногда в тупик начальство, которое давно их не читало, и возражать на них не умело, иногда боялось. Прослыл в инстанциях человеком  с особенностями, что приходилось учитывать. Это давало некоторую свободу действий. Коллеги удивлялись, почему ему многое сходит с рук, подозревая «мохнатую».

   Телевизор начал рассказывать о возрождении традиций исконно русского народа, забыв, что его не должно быть в связи с созданием единой общности «советский народ». Все эти веяния не заставили себя ждать и на местах копировались с неизбежной уродливостью.
   В исполкоме появился необычный посетитель. Интерес возбуждал своей внешностью. Облаченный в мундир казачьего войска с крестами на груди и нагайкой за голенищем, он ходил по коридорам, заглядывая во все кабинеты. Потом зашел в приемную с образовавшимся хвостом из любопытных сотрудников учреждения. Попросил доложить о прибытии атамана местного куреня и просьбе представиться.
   Олег Сергеевич вышел в приемную, где и увидел все это великолепие в окружении зевак. Колоритность натуры заставила его рассмеяться. Он узнал в атамане старшего лейтенанта ГАИ Хетя.

- Ого! Хеть, ты атаманом стал? Какого войска?
- Черноморского казачьего войска, Таманского округа, нашего куреня.
- Постой, постой, это войско упразднено еще в 19 веке. Ты что выходец из прошлого? Ну, даешь! Я всегда подозревал, что ты непростой человек.
- Никак нет! Мы возродились недавно и хотим узаконить свое существование. Разрешите войти, неудобно серьезные вещи на людях обсуждать.

   Раздались смешки. Хитя многие здесь знали видимо лучше, чем председатель.

- Заходи. Присаживайся, рассказывай, как ты переродился в казаки.
- Не переродился, а возродился.
- Говорят, ты недавно заявлял о своей принадлежности к избранной нации. Все поверили, модно, да и фамилия подходящая. А тут вдруг казак. Вот и не пойму возродился или переродился. Или одно другому не мешает на всякий случай?
- Хеть – фамилия исконно казачья. Мы принадлежим к старинному роду и решили вернуться к истокам.
- И сколько Хетей к этим истокам припало? Иными словами, сколько в твоем войске сабель? Что вы собираетесь завоевывать или свергать? Не мою ли власть? Насколько помню, исполнительная власть в куренях принадлежала атаману. Или у меня есть шансы, поскольку город пока не курень?
- Я не понимаю такого тона. По всей стране идет возрождение духовности и исконных традиций, а вы как с луны свалились. Мы хотим, чтобы вы зарегистрировали наше казачье общество.
- Зачем и почему? Любые войсковые образования создаются приказами вышестоящего командования. Я таковым не являюсь. Полномочий заводить собственное войско мне никто не давал. Я боюсь. Если на меня пойдет войной соседний город, хватит ли у вас сил, чтобы отстоять наши твердыни? Лучше не заводить эту бодягу.
- Как же так? Наши товарищи уже все зарегистрировались и участвуют в общественной жизни своих поселений, многим уже и форму пошили. А нам вы отказываете в этом праве?
- Слушай, ты окончательно перешел в атаманы или в ГАИ еще работаешь?
- Конечно, работаю. Атаман общественная нагрузка.
- А уставы МВД это допускают? Я этот вопрос задам твоему начальству, чтобы не морочил людям головы. А то они не поймут, какие обязанности в данный момент выполняешь. Или на посту ты в милицейской форме? Если тебе разрешили быть атаманом это другое дело.
- Мне никто не разрешал, я не спрашивал. Меня казаки выбрали.
- Вот у меня тоже выборная должность. Я перешел на нее, предварительно уволившись с прежней.  Ты крещеный?
- Я православный и крещеный!
- Член КПСС?
- Это не имеет значения! Наши правила не запрещают проявлять гражданскую позицию.
- Хорошо, по правилам, так по правилам. У меня тоже правила. Я не могу выполнять хотелки неизвестно кого. Принесешь мне разрешение командира дивизиона, выписку из партийного собрания, протокол о твоем избрании атаманом и Устав своего войска.
- Где написано, что это все нужно? Поймите, нам это нужно для защиты своих интересов. От конкурентов отбиваться, от рэкетиров.
- А где написано, что не нужно? И когда принесешь, еще не факт, что я буду ваше заявление рассматривать. Да еще форму вам шить. Тебе от бандитов отбивать сородичей милицейская форма не помогает? Завтра придут армяне, черкесы, хохлы, дворяне, крестьяне, нудисты и прочие артисты и все захотят войско или общество. Потом начнете воевать друг с другом, земли делить, рынки и пляжи. Мне это ни к чему.
- Я пойду в райисполком и зарегистрируюсь там.
- В добрый путь!

   Как в воду глядел. Вскоре все перечисленные в разговоре с атаманом, за исключением разве что нудистов пришли с подобными заявлениями. Пришлось на очередной сессии официально заявлять, что пока он председатель исполкома такие обращения рассматриваться не будут.
   Все они где-то все же зарегистрировались, но его обходили десятой дорогой.

   Предупреждение, что начнутся распри, тоже оказалось пророческим. В недалеком будущем начались разборки, скандалы и драки. Поводом могло стать все. Как всегда самыми яростными были межвидовые войны. Например, атаманы, принадлежащие к разным войскам стали бороться за людей, сманивая их на свою сторону.
   Один из возрожденных обычаев пришелся по душе даже непричастным к этим движениям. Казаки на кругу могли приговорить за отступление от традиций к порке плетьми. Этот вид наказания касался низших чинов, не подлежали им офицеры и георгиевские кавалеры. Теперь новые члены сразу требовали себе офицерских званий.
   Еще одной уловкой избежать телесных наказаний стало решение новоявленных блюстителей традиций присваивать казакам награды предков. Поскольку награды их предки выбросили, когда на заре Советской власти помогали истреблять сородичей, пустили в дело консервные банки.  Нарезали, сколько вмещали груди.
   Был случай, когда за недостойное поведение писаря приговорили к плетям. Он отпросился перед экзекуцией в туалет и убежал в конкурирующий курень на соседней улице. Там ему в ускоренном порядке присвоили чин есаула.
   Перебегали не только к другим атаманам. Один из казаков при наезде рэкетиров обратился в общество за защитой. Помочь не смогли. Тогда он перешел в армянскую общину, которая сумела оградить его от посягательств.

   Бизнесом занимались, как Бог на душу положит. Возле моста в центре города появилась самовольная стройка. Раньше такое могло произойти на окраине где-нибудь в лесу. Особенно этим грешили переселенцы из кавказских республик, вытесненные с насиженных мест все более обострявшейся интернациональной дружбой.
   Олег Сергеевич после первых посещений перестал реагировать на сигналы о новоявленных гражданах. Как правило, это были семьи с многочисленными малолетними детьми, чумазыми и оборванными. Ютились на горных уступах в продуваемых ветхих вагончиках. Обступали с причитаниями на своем языке непонятного происхождения. Считались армянами или грузинами по месту прежнего проживания. На деле были изидами, курдами, цыганами, изгнанными титульными народами, как только ослабла центральная власть.
   Потом эти вагончики обкладывались кирпичом, обмазывались, появлялись пристройки и незаметно на господствующих высотах возникали каменные замки со всеми атрибутами неприступности и громыхающими цепью волкодавами, охраняющие все эти отнюдь уже не фантомы.
   Дальше дело техники и решений неподкупных народных судов.

   Но это все на окраинах и постепенно. А здесь на самом видном месте в зоне водопотребления запрещенной для строительства возник фундамент.
   Начальник милиции ничего вразумительного сказать не мог. Хозяина нет, строителей нет, строительство есть. Причем с каждым днем все заметнее.
   Решили с заместителем сходить сами, благо это в двух кварталах. Каменщики, весело переговариваясь на знакомом, но непонятном языке начинали второй ряд кладки. Увидев начальство, которое опознали по галстукам и костюмам, побросали инструмент и убежали через мост на другой берег.
   Майору было поручено изловить самовольщиков, выяснить личности, определить застройщика и доложить. Война приняла затяжной характер и не привела к желаемым результатам. За лето вырос первый этаж ничейного строения квадратов на сто, не меньше.

    Сам он тоже не терял время и на средства, полученные в виде долевого участия, успел кое-что сделать в населенных пунктах Совета. Это не осталось незамеченным, отчасти от того что он с гордостью доложил о своих успехах на районной сессии народных депутатов.
   Чем возбудил зависть коллег заподозривших, что ему выделяются деньги из районного бюджета в каком-то особом порядке. На их вопросы он, смеясь, отвечал, что ходит в любимчиках у начальника финотдела.
   Приняв за чистую монету, те ринулись в финотдел выражать свое негодование.

   Старый грек был начисто лишен чувства юмора и наслал на него ревизионную комиссию.
   Об этом ему сообщила в очередной понедельник перепуганная главбух.

- Что это вы встревожились? Мы бюджет нигде не нарушили?
- Нигде. Но они затребовали документацию по всем расходам. Еще нужно найти транспорт для их доставки сюда из района и назад и для поездок в столовую. Так заведено. Дядькин договаривался в АТП.
- Не буду я договариваться. Им надо, пусть ездят, на чем хотят. Меньше торчать здесь будут.
- Зря, Раиса упрямая. Она год будет сидеть пока не найдет нарушения.
- Пусть сидит.

   Через час позвонил начфин, спросил, почему нет транспорта для комиссии. Олег Сергеевич ответил, что бюджетом расходы на транспорт для посторонних не предусмотрены. Тот пообещал пожаловаться председателю райисполкома и бросил трубку.
   Комиссия в составе трех человек под председательством пенсионерки Раисы Васильевны, ветерана, которую часто привлекали для особых заданий, приехала к обеду.
   Олег Сергеевич предложил им ехать на обед с ним вместе, но Раиса Васильевна сухо ответила, что одалживаться не будет, многозначительно добавив, что у нее много работы.

   Второй раз они увиделись, когда Раиса Васильевна пришла к нему с актом ревизии, подписанным ею.

- Вы уже подписали? А главбух отказалась?
- Я решила, что нужно вначале ознакомить вас.
- Напрасно. Она специалист и не следует манкировать. Ознакомьте, потом я узнаю ее мнение, тогда и будем обсуждать акт вместе.
-Здесь есть вещи, которые возможно придется корректировать.
- Зачем же подписали? Это похоже на манипуляции. У вас есть время. Корректируйте, советуйтесь со специалистами, начальством. Завтра в 9-00 я жду вас с главбухом.
- Раньше я обычно назначала встречи.
- Верю. Но это не свидание, не путайте. До завтра.

   Раиса Васильевна еще полдня что-то дописывала, обложившись документами. Ее помощницы и весь состав бухгалтерии бегали как ошпаренные. На главбухе не было лица.
   Заведующая общим отделом посоветовала сменить тональность при общении с ревизорами.

- Зачем гусей дразнить? Она может навредить так, что всем тошно будет.
- Не будет. Пусть делом занимается.

   На следующий день главбух пришла с заявлением об увольнении по собственному желанию.

- В чем дело, вас кто-то обидел?
- На меня возложен контроль над расходованием финансовых средств. После того, что написали в акте, я ничего хорошего не жду. У меня семья, дети. Раиса Васильевна требует, чтобы я написала объяснительную записку за соучастие в нарушениях и халатное исполнение обязанностей.
- Успокойтесь. Если вы совершили преступление, то заявление не поможет. Почитаем акт и разберемся.

 В назначенное время Раиса Васильевна принесла акт без подписей, но вдвое толще вчерашнего.

- Ого! Вчера акт был скромнее. Или вы волынили всю неделю и решили последний день отработать по-стахановски?
- Оставьте шутки для приятелей. Думаю, что содержание документа сделает вас серьезнее.
- Хорошо. Только это еще не документ. Вот подпишем, и он им станет. Судя по объему и настроению главбуха этому нужно уделить внимание. Вы не будете возражать, если я попрошу на ознакомление время до вечера? Мы его изучим и выскажем свои соображения.
- Мы на вас потратили столько времени, что вам изучение не поможет. Я менять в акте ничего не буду.
- Тем не менее. Подходите к концу рабочего дня. И еще. Кто вам дал право требовать с моих работников объяснительные. Вы бы еще им предложили явку с повинной. Придется по этому поводу поговорить с вашим начальником.

   Олег Сергеевич не сомневался, что через несколько минут разговор будет известен начфину и сознательно шел на обострение, понимая, откуда дует ветер.

   В акте на одной страничке была изложена констатация выполнения бюджета, а весь немалый объем посвящен внебюджетной деятельности исполкома. Что выразилось в суммах намного превышающих бюджетные. Здесь же были выводы в части нарушений, ссылки на Положение о финансовой дисциплине и рекомендации по привлечению к ответственности лиц осуществляющих хозяйственную деятельность и контроль.
    Главбух предлагала сослаться на отсутствие опыта работы в этой сфере и просить снисхождения, учитывая, что нигде не отмечается их явной материальной заинтересованности. 
   Вечером Раиса Васильевна сразу предупредила, что больше задерживаться не может, поэтому попросила Николая Мефодьевича быть на связи, чтобы разрешить возможные недоразумения.

- Я не могу вами распоряжаться. Но и подписывать акт без своих замечаний не буду. Вы подождете? У меня замечания по всем пунктам. Это часа на три работы.
- Разрешите позвонить Николаю Мефодьевичу?

   Начфину было доложено, что председатель исполкома отказывается подписывать акт. Тот попросил передать трубку.

- Николай Мефодьевич, мне жаль терять время, но я могу подъехать, чтобы объясниться без свидетелей. Что значит не оттягивать и не поможет? Вы с содержанием акта ознакомлены? В общих чертах? Доверяете своему работнику? Тогда пусть слушает. Я начал сомневаться не только в ее компетентности, но и в вашей. Да-да ни больше, ни меньше. Вы ее для чего направили? Для проверки исполнения бюджета. Докладываю, что она этим занималась, судя по объему акта один день, а остальное время потратила на свои фантазии. Как хотите, но командировочные удостоверения я подпишу на один день. Я не занимаюсь самовольством и не ваше дело указывать мне, чем заниматься. Вот будете моим начальником, тогда еще посмотрю, слушать вас или нет. Кто кому нахамил - вопрос. Будь вы моложе, я бы вам при встрече объяснил, как контролировать речь. Пока.

   Во время разговора забавно было наблюдать за присутствующими. Главбуха последняя фраза заставила позеленеть, ревизор побагровела и выскочила из кабинета.

- Все, Елена Викторовна, рабочее время закончилось, идите домой. Акт я посмотрел, там ничего угрожающего нашему благополучию нет. Успокойтесь и отдыхайте.

   Через несколько минут позвонил председатель райисполкома.

- Что вы опять чудите? Мефодьевич прибежал, трясется, заикается. Говорит, что в его жизни еще такого не было, грозит уволиться. Вы мне так всех разгоните.
- Анатолий Николаевич, можно я завтра подъеду. Зайду к Николаю Мефодьевичу, объяснюсь с ним. Дело выеденного яйца не стоит. Я немножко сорвался, извинюсь. Но он сам спровоцировал.
- Да уж пожалуйста. Если не уйдет на больничный, то успокойте, а потом ко мне, желательно вместе.

   На следующий день Олег Сергеевич, не смог попасть на прием к начфину, который через заместителя передал, что видеть его не хочет и только, когда его будут судить придет в качестве свидетеля, если получит повестку.
   Делать нечего, пошел к председателю. У того на столе лежал акт ревизии.

- Вы с ним ознакомились? Что скажете? Согласны с заключением?
- В той части, что все выполненные объемы не соответствуют утвержденным нами планам, согласен. Все это требует пояснений. Хочу сказать, что вы не сидите сложа руки. Из пояснительной записки видно, что у вас еще солидный запас средств на остатке. Откуда и что вы собираетесь с ними делать?
- Лишних нет, все рассчитано для завершения незаконченных строительством объектов. У меня копия записки, пойдем по позициям, чтобы не оставлять недоразумений.
Итак, приход - расход.
Поступление от баз отдыха в порядке долевого участия в развитии инфраструктуры территории. Это основной объем полученных средств. Я не понимаю, какое отношение к ним имеет отдел финансов.
Вот решение Совета народных депутатов о сборе средств.
Вот его же решение о направлении средств на определенные цели.
Вот отчет исполкома об исполнении этих решений.
Вот объемы незавершенных строительством объектов и остаток средств для их завершения.
   Мне никто не задавал вопросов, никто не пытался выяснить, что и почему. Налетели ураганом, соорудили не ревизионный, а обвинительный акт, пригрозили скамьей подсудимых. Поймите, что для меня руководящим органом ваши отделы не являются. Мной руководит Совет народных депутатов. Он меня избирал, он дает задания, перед ним я отчитываюсь. У вас только моя трудовая книжка, в которую вы внесли запись на основании решения все того же Совета. И если раньше должность являлась номенклатурой горкома, то после решения об упразднении из Конституции СССР соответствующей статьи и эта зависимость исчезла.
- Во как! Вы один к такому выводу пришли или уже все председатели мне будут это говорить?
- Один. Коалиций не создавал. Будут говорить или нет, я не знаю, но могут. Давайте с Николаем Мефодьевичем разберемся и я поеду. Работы по горло.
- Поезжайте. Акт он перепишет.
- Спасибо.

   Главбух напомнила о заявлении. Ей коллеги передали, что начфин дал задание подготовить распоряжение о несоответствии ее занимаемой должности.

- Это волчий билет. С такой записью и в горничные не примут. Пока он не успел, увольте меня, отдайте трудовую.
- Елена Викторовна, я еще никого никому не сдавал, тем более без причины. Вы объективно заслужили поощрения за внеплановую сверхурочную работу при проведении ревизии. Сейчас отдам распоряжение о внеочередном премировании работников вашего отдела за минувший квартал. Сведения о поощрении внесем в трудовые книжки. Кто потом сможет обосновать ваше несоответствие? Кроме того, это они мне могут вынести, моя книжка у них. А ваша у меня.
- Что будет с актом?
- Перепишут и привезут. А мы посмотрим, подписывать его или нет. Еще вопросы есть? Идите, работайте.

   Начфин уперся, ревизор отказалась от дальнейшего сотрудничества. Ревизию попытались отменить аннулированием решения о ее назначении.
   Тут уже уперся Олег Сергеевич. Мотивировал тем, что поощрил работников за ее проведение и провел это решением исполкома. Для отчета ему необходимо предъявить акт.
   Финотдел представил писульку на одном листке. Олег Сергеевич высмеял их и сказал, что его не поймут члены исполкома. Они все являются руководителями и понимают, какие объемы заслуживают поощрения.

   Кончилось тем, что сочинили документ, который всех устраивал. Коллеги смеялись. Это был первый случай, когда ревизоры бегали от объекта проверки. Начфин отныне смотрел на него волком, но все, что касалось финансирования его Совета, исполнялось безукоризненно.
   Положительным результатом стало утрата желания всех надзорных органов проводить в их Совете внеплановые проверки.