Девичьи руки

 Репортаж из Японии.
 
  «Темные от времени столбы уходили вверх и терялись в величественном полумраке.
  -  Взгляните на эти опоры и стропила! – говорил гид. – Храм Хонгандзи – самое большое деревянное сооружение в Киото, одно из крупнейших в мире, случись пожар – в Японии уже не найти таких могучих стволов. Да и прежде отобрать их было нелегко. А когда свезли, строителям оказалось не под силу поднять такую тяжесть. Как же удалось сделать это? Благодаря женщинам. Сорок тысяч японок остригли волосы и сплели из них канат не виданной дотоле прочности. С его помощью восемьдесят опорных столбов были установлены, балки подняты и закреплены. Обратите внимание на длину волос. Женщины укладывали их тогда в высокие сложные прически, какие теперь носят только гейши…
  Гида слушали рассеянно, но стоило ему упомянуть слово «гейша», как хлынул водопад вопросов. Юноша едва успевал отвечать.
    Заведение, что содержит гейш, называется окия. В Киото их полторы сотни. Почему это стоит так дорого? Дело в том, что гейшу надо воспитывать семь лет. Ее надо учить, кормить, шить ей по четыре кимино на каждое из четырех времен года. Поэтому владельцы окия спешат окупить расходы. Тем более теперь работать до пятнадцати лет запрещено законом.
  -  А может девушка бросить окия, скажем, выйти замуж? – спрашивает дама с голубыми волосами.
  -  Да, если выплатит долги хозяйке или если кто-то внесет такой выкуп за нее.
  -  Прямо-таки сюжет «Дамы с камелиями»! – восклицают женские голоса.
    Они кочуют по Японии – туристы из-за океана, табуны великовозрастных бодрячков и горластых пестрых старух, спеша лицезреть оплаченную сполна порцию «восточной экзотики», непременным элементом, которой является женщина в кимино.   
  В Нагасаки их ведут к «домику Чио-Чио-Сан». В Киото им показывают гейш. В Фукуока они запасаются большими разряженными куклами – чем не наглядное пособие для рассказов о японках!
  -  Подумать только – эти куколки! – удивляется седая американка, услышав притчу о строительстве Хангандзи.
  Изумлясь тем, что косы сорока тысяч японок помогли когда-то построить самый большой в Киото храм, искатель «восточной экзотики» не подумает о сорока миллионах женских рук, что составляют нынче две пятых рабочей силы Японии.
  Он не вспомнит о них, когда насытившись экскурсиями, отправляется в магазин, где собрано все, чем может нынче привлечь Япония богатого иностранца: жемчужные ожерелья, шелка, цветные телевизоры, первоклассные фотоаппараты.
   -  Купите эти шелка на память о красавицах древнего Киото! – говорят иностранцам, насмотревшимся на кимино гейш.
   А ведь кроме чайных домов, кроме памятников старины, куда возят туристов, не меньшей достопримечательностью Киото может считаться целый городской район.
  Это Нисидзин, где на сонных с виду улочках от зари до зари слышится стук кустарных ткацких станков. Механический привод здесь пока же неведомое понятие, как и профсоюз. Однако места в музее достойны не только домодельные станки, но и то, что создают ими руки сорока тысяч ткачих.
  -  Скажите, что труднее всего дается в вашем ремесле – спросил я одну из них.
  -  Труднее всего ткать туман, - подумав, ответила девушка. – Утреннюю дымку над водой. И еще бамбук под ветром, когда каждый листочек в движении.
  Стало совестно, что я назвал ремеслом то, чему по праву следует именоваться искусством.
  Казалось бы, что общего между тесными каморками кустарей и цехами ультрасовременного радиозавода, до которого от Нисидзина несколько веков и несколько минут. Высокие пролеты, лампы дневного света, музыка, заглушающая мерное гудение вентиляторов, опрятные блузы.
   Но на бесшумно пульсирующем конвейере. Как и на примитивном ткацком станке, творят чудо те же виртуозные женские пальцы. Они берут кусочки разноцветных проводов, похожих на шелковые нити, и точными движениями припаивают их концы к нужным точкам.
   Транзисторные приемники величиной со спичечную коробку текут к проверочным стендам, и редко когда приборам удается обнаружить брак. Так рождается слава Японии, не менее заслуженная, чем слава киотских шелков.
    Гид в Киото мог бы поведать туристам о вещах куда более драматичных, чем предельный возраст гейш. Рассказать, как и почему сгустились тучи над головами восьмисот с лишним конторщиц в городской управе, рассказать о труженицах, которые вдруг оказались виноваты в том, что им больше тридцати пяти и что у них неудачно сложилась личная судьба. Они проработали полжизни, чтобы услышать:
  -  Если конторщица вовремя не выходит замуж, ее надо увольнять. Какой смысл платить надбавку за стаж: подшивать бумаги да разносить чай может всякая. Пора рационализировать это дело по опыту частных фирм…
  Такой опыт действительно существует. Многие компании установили возрастной предел работы пуншировщиц, телефонисток и конторщиц до двадцати пяти лет. Администрация полагает, что ленты счетных машин лучше всего пуншируют молодые девушки.
  «Если наниматель хочет взять  лишь лучшие годы нашей жизни, пусть и платит за них втридорога, как платят за танцы гейш!» - написала в женском журнале одна недавняя школьница.
  -  Разве только в этом дело! – задумчиво сказала мне пожилая конторщица из городской управы Киото. – Ведь если неудачно сложилась личная судьба, только и живешь работой…
  Конечно, большинство японок ищет заработка и после замужества. Но замужних не зачислят в штат, а держат на временной и вспомогательной работе, чтобы привязать женщин к низкой зарплате, не дать им пользоваться правами, которые трудящиеся вырвали у капитала.
   Двадцать миллионов тружениц насчитывает Страна восходящего солнца. Многое хотелось бы еще рассказать о них. Добавлю одну лишь строчку из «Белой книги», опубликованной Сохно (Генсоветом профсоюзов): «Заработная плата женщин в Японии составляет меньше половины мужской».
   Сорок тысяч японок, что помогли возвести Хонгандзи, стали легендарными. Но по заслугам ли оценена тяжесть, которую поднимают сорок миллионов женских рук в наши дни?»
 
2021