ответ мудрецу

               

               
 Пишу  о  тебе,  будто  ступаю  в сад,
 срывая  множество  эпитетов,
 составляю  из  них  словесные  букеты
 и  кладу  к  твоим  ногам.


Наблюдаю  за  тобой  тихо  сидящей  перед  зеркалом.  Время деликатно  коснулось  внешности,  оставив  за  спиной  уже  восьмой десяток.  Вижу,  как  ты  в  задумчивости  осторожно  трогаешь  свое лицо,  слегка  увядшее,  но  еще  привлекательное  и  живое,  согретое каким-то  неуловимым  светом,  за  которым  едва  угадывается эта  твоя  хрустальная  печаль.  Понимаю,  как  нелегко  смириться тебе  со  столь  несправедливым  приговором  судьбы,  лишить женщину  самого  дорогого,  красоты,  обаяния,  величия.  Ты  сидишь, а  время,  ушедшее  как  вздох,  бережно  перелистывает  в памяти страницы  твоей  жизни.  Такие  воспоминания  не  всегда  доставляют радость,  ибо  из  этого  далекого  путешествия  надо  как-то  возвращаться  уже  в  другую  действительность.
 При  встречах  на  людях  тебе  нередко  задают  этот  вопрос: «Господи,  какой  же  вы  были  в  девичестве?»  Вот  так  ты  сама  и послужила  тем  замечательным  поводом,  чтобы  я  ответил  на  этот вопрос  в  своем  рассказе. 
Мало  сказать,  что  она  была  хороша  собой,-  она  была потрясающе красива!  Ее  огненно – медная  волна  волос  объемом более  метра великолепно  укладывалась  в  тугую  косу,  а  также в  любую  фантазию,  украшенную  атласной  лентой,  удачно подчеркивающую  филигранно изваянную  самой  природой  фигурку. Она  до  сих  пор  не  считает  время,  чтобы  привести  себя  в  порядок. Однако  с  годами  все  труднее  и  труднее  становится  ухаживать  и управлять  этим  сокровищем,  когда  стали  приставать  уже  не поклонники,  а  известные  недуги,  ее  ослепительную  шевелюру, ее  гордость  и  восхищение  пришлось  укорачивать  еще  и  еще. И сейчас  исподволь,  стоя  за  спиной,  я  пытаюсь  разгадать,  о  чем думает  не  молодая,  но  еще  очень  пикантная  и  такая  родная  мне женщина,  отражаясь  в  зеркале,  будто  вглядываясь  в  свое  прошлое.
Женская  красота, - это  дар  Божий,  счастье  или  испытание?  А, может, вспоминает  свою  бабушку  Александру  и  ее  пророческие  слова:
« Ох,  Алька,  как же  ты,   такая  открытая  настежь и  доверчивая, простота,  жить – то  станешь?»
              А  ты всей  чистотой  души  своей  любишь  Бога,  закаты  на небе,  естество  земное  и  меня.  Тонким  восприятием  одушевляешь цветы.  С  неизменным  вкусом  преображаешь  дом  и  пространство вокруг,  оставаясь  женщиной  до кончиков  волос.  Когда  ты  готова к  выходу  на люди,  в  шутку  добавляешь: «Пойду  украшать  мир». Наверное,  это  счастье?  Ты  только  выходишь  на  улицу,  и  эта  магия начинает  работать.  Помню  нашу  давнюю  поездку  в  Арабские Эмираты.  Мы  шли  по  бульвару  в  Дубаи,  возвращаясь  в  свой  отель. Твой  шоколадный  загар  подчеркивал  яркость,  непостижимого  фасона  желтого  платья,  которое  раскованно и  грациозно  ты  несла на  тончайших  и  высоких  шпильках,  а  над  всем  этим  в  лучах заходящего  солнца  полыхало  огненное  пламя  твоих  волос.  Но более  всего  покоряла  твоя  походка,  отовсюду  притягивающая многочисленные  взгляды  туристов.  Я  чуть  приотстал  и  невольно стал  свидетелем  такой  картины.  Несущийся  поток  автомобилей, проходившей  рядом  скоростной  магистрали,  медленно  сбавил скорость  так,  что  можно  было  различить  улыбающиеся  лица водителей,  смотревших  на  тебя  из  кабин.  К  удивлению,  никто не  сигналил.  В их  глазах  не  было  ни  пошлости,  ни  вожделения. Был  просто  восторг,  и  они  по  всему  улыбались  от  возможности вот  так  неожиданно  полюбоваться  земной  женщиной.  Это  был гимн  женской  красоте!  Сей  почетный  кортеж  сопровождал  нас до  самого  отеля.  Так  однажды  бульвар  в  Дубаи  оказался импровизированным  подиумом  для  этого  не написанного  нигде сценария  конкурса  твоей  красоты.
Ей  нравилось  быть  на  виду  в  гуще  людей  и  событий, ловить  на  себе  восхищенные  взгляды,  слышать  комплименты  и заманчивые  предложения,  с  улыбкой  отстраняясь,  зная  что  в  конце пути  сможешь  опереться  на  руку  своего  единственного  мужчины.
А  все  эти  фонтанирующие  эмоции,  аплодисменты  и  другие  знаки
внимания  служили,  скорее,  той  питательной  средой  или  энергией.
которые  для  публичных  людей  бывают  важнее  пищи.  Меня  поражало  как,  многие  годы  работая  с  представителями  власти, перед  ее внешностью  открывались  двери  кабинетов  махровых чиновников – бюрократов.  И  скольким  людям  она  легко  смогла помочь,  пользуясь  этим  вечным  оружием.  В  годы  дефицита  многие ее  сослуживцы,  как  по  волшебству,  одним  росчерком  пера получали  квартиры,  машины,  места  в  общежитии,  мебель и.тд. Не  только  желание,  но  и  специфика  работы  обязывали  ее  выглядеть  безупречно. Однако  она  гармонично  сочетала  в  себе еще  множество  достоинств,  которые  были  намного  глубже  и ценнее,  чем  только  внешний  антураж.  И  этот  нравственный  багаж никому  не  позволял  встречать  ее,  как  принято  по одежке.  При встрече  с  руководством  Тюменского  обкома  министр  Госплана  СССР Н.К  Байбаков  как-то  пошутил.  Вот  Алла  Григорьевна  в отличие  от других  руководителей,  и  красивая,  и  умная.  Оценка  такого  человека  дорогого  стоила.  К сожалению  не  все  в  ее карьере  было так  сказочно,  не всех  ее  привлекательность  восхищала.  Особенно это  наблюдалось  в  среде  женских  представительниц:  коллег  по работе,  приятельниц,  подруг.  Как – то  Галина  Павловна – референт  генерального  директора  Главка,  дама  влиятельная и  бескомпромиссная,  услышав  закулисные  суждения  офисных «кружевниц»  о  тебе,  прокомментировала  это  так:  «Я  не  удивлюсь нисколько,  если  узнаю,  что  Алла  Григорьевна  улетит  субботним чартером  в  Стамбул  за  какой - нибудь  модной  кофточкой,  а  в понедельник  появится  в  ней  у  себя  в  кабинете.  Но  то,  что  вы подумали,  милочка,  я  вас  умоляю,  это  не  про  нее».  Помните Раневскую  и  ее знаменитую  фразу:  «Красота – это  страшная  сила!». К  огорчению,  была  и  другая  сторона  этой  золотой  медали  Желание  навредить,  изурочить,  сделать
больно.  И  делали  это  открыто  и  тайно  свои,  чужие  и  самые близкие. Такую 
лютую зависть надо было заслужить!
 Испытание?  Потому  не  берусь  утверждать,  чего  от своей  красоты  она  получала  больше:  радости  или  печали?
            Она  иногда  терпела  невыносимую  боль,  но  могла  безутешно расплакаться,  как  дитя,  от  недоброго  взгляда  или  неосторожной фразы,  брошенной  невпопад.    Как  аромат  розы  у  человека, лишенного  тонкого  восприятия,  вызывает  раздражение  и  аллергию, так  и  ее  учтивая  интеллигентность  нередко  возбуждала  в  людях обратную  реакцию. 
             Однажды  на  рынке  ей  нахамила  торговка.  Будто  ударила по  лицу!  В  ответ  она  только  тихо  произнесла:  «У  вас  я  не  буду ничего  покупать».  И,  уходя,  услышала  за  спиной  негодующий окрик: «Уж  лучше  бы  обматерила,  цаца!
Начались  смутные  девяностые.  Деньги!  Жадность! Собственность!  Поглотили  умы  и  души  людей,  отравив  их  своими эманациями.  Когда  ложь  торжествовала  над  правдой,  когда предательство  выглядело  достоинством,  а  безнравственность – частью культуры.  Честные,  совестливые  и  порядочные  люди  не видели  выхода  и  не  могли  быть  востребованы  в  обстановке грехопадения  целой  страны.  Такая  действительность  никак  не укладывалась  в здоровом  сознании,  она  оскорбляла  твою  ранимую душу.  Вся  твоя  жизнь – это  одно  большое  восхищение,  до  самого малого  ее  проявления  гуманностью,  красотой  человеческих отношений,  потому  всегда   с  болью  переживала  эту  искаженную реальность,  несовершенство  и  жестокость  окружающего  мира,  а обостренное  чувство  справедливости  страдало  вместе  с  трогательной  отзывчивостью  твоей  романтической  души.  Вокруг,  все  рушилось  на  глазах,  в  прах  превращая  и  мечты,  и  надежды, и  планы.  И  будто  взвалив  на  себя  непосильную  ношу  грехов человеческих,  ты  плакала,  искренне  веря,  что  по  телевизору  могут показывать  только  правду.  Настрадавшись  за  всех,  как  ребенок, тревожно  засыпала,  взяв  мою  руку, когда  я  был  рядом,  отогревая свою  озябшую  душу  в  моей.  Как  цветок,  закрывающий  свои лепестки  от  грозы,  ты  пряталась  в  свой  идеальный  мир  гармонии, чистоты,  чаще  молилась  любимой  Владимирской  Пресвятой Богородице.  Как – будто  знала,  какое  несчастье  несут  в  нашу  жизнь чужие,  злые  ветры  перемен.  Какими   мутными  стали  людские отношения  разбавленные  ядом  прагматизма.  И это  уже  был  не  тот воздух,  которым  ты  в  детстве  не  могла  надышаться.  В  него  чего – то подмешали.  В  нем  будто  растворено  предчувствие  большой  беды. И  опасалась,  что  будет  разрушено  твое  последнее  духовное пристанище.   Потому  боялась  оставаться  одна.  А  когда  я  уходил ненадолго,  то  оставлял  тебе  маленькие  улыбчивые  записочки, которых  с  годами  скопилось  множество,  и ты  их  до  сих  пор
бережно  хранишь:
              Грустишь,  и  что – то  теребя.
              Скорбишь  нередко,
              Здесь  не  помогут  ни  друзья,
              Ни  градусник  и  не  пипетка.
              Ты,  ненаглядная  моя!
               От всех  печалей – только  я, –
               Твоя  таблетка!
Ты  никогда  не  трепетала  ни  перед  роскошью,  ни  перед  едой, ни  перед  властью.  Меня  всегда  удивляло,  как  ты  можешь существовать, почти не  прикасаясь к  пище.  А  когда  я  заводил  об этом  разговор,  ты  мечтательно  объясняла,  что  существует  особая категория  продвинутых  в  духе  людей,  которые  получают  энергию, питаясь  Святым  Духом.  В ответ  я  называл  тебя  любимым  ребенком или  хризантемой.  Однако  к  церковным  обрядам  относилась  без фанатизма  и  излишне  религиозной  не  слыла.  Как – будто  душа сторонилась  громогласных  песнопений,  чувствуя  в  них  некую фальшь  и  словно  боясь  обидеть  Создателя,  старалась  молиться одна,  тихо  и  искренне,  всем  своим  естеством  пребывая  и  растворяясь  до  капли  в  любви  к  Всевышнему.
Как – то  ее  спросили: «Верите  ли  вы  в  Бога?»  Она  ответила вопросом: «А  вы  посмотрите  вокруг,  как  можно  не  верить  в очевидное?»  После  какого – то  случайного  знакомства,  она произнесла  такую  фразу: «Ты  знаешь,  душа – то  у  нее  непроглядная, смутная,  прячется  за  лукавыми  словами.  Наверное,  это  также хорошо,  если  добавить  сахару  в  холодный  чай».
Или  еще:  она  сидит  тихо  и  грустит,  но  так,  чтобы  это  было заметно.  Я,  естественно,  реагирую:  «Что – то  случилось, Аленька?» «Ты  давно  меня  ничем  не  удивлял» - ответила  она  и  еще  больше загрустила.  В  моем  положении  бедного  студента  пятерка,  на которую  я  еще  должен  был  купить  продукты,  не  та  сумма,  чтобы удивить  кого – либо.  Но  я – то  знал,  что  ее  никогда  не  волновали ни  сумма,  ни  размеры  подарка.  Ее  могли  удивить  и  привести  в совершенный  восторг  самая  малость,  какой – то  пустяк.
Возвращаясь  домой  из  своей  студии,  я  собирал  их  на  пустыре.  Эти  неприметные  цветы  можно  было  просто  не  заметить, наступив. Но  она  видела  в  них  море  обаяния  и  приходила  в  восторг  даже  от  такого  микроскопического  знака  внимания.  Как  ни странно,  но  принесенный  мной  букетик,  уместившийся  в  маленькой хрустальной  рюмочке,  она  долго  лелеяла,  подливая  воды,  постоянно умиляясь  и  пребывая  в  хорошем  настроении. 
Спустя  пятнадцать  лет  от  рожденья  первой  дочурки,  в  свои тридцать  восемь  вдруг  оказалась  в  положении.  Она  мужественно переносила  все  тяготы,  связанные  с  жесточайшим  токсикозом. Иногда,  теряя  сознание,  падала  разбивая  свое  лицо,  Несколько месяцев  госпитализации  не  погасили  в  ней  радости  предстоящего материнства.  Это  были  незабываемые  дни  благословенного ожидания.  Уже  накануне,   когда  я  появлялся  в  доме,  она  сидела со  своим  восхитительным  бременем,  и  казалось  даже  одежды  ее были  наполнены  каким – то  внутренним  светом.  Видно  не  зря  в народе  говорят:  «Свет  в  горнице  не  от  окон,  а  от  колыбели». А  уже  на  следующее  утро  она  удивленно  так  вскрикнула:  «Ой! я  сейчас  рожать  буду!»  Последние  слова  ее  я  едва  расслышал  уже на  бегу.  Чтобы  завести  машину  и  вылететь  к  подъезду  пятиэтажки понадобились  считаные  минуты.   В  волнении  рывком  открываю дверь  и  вижу  такую  идиллию:  свет  моих  очей  спокойно  сидит перед  зеркалом  и  наводит  макияж!?  Тихо  приседаю  на  ватных ногах,  а  на  вопросительный  взгляд  она  отвечает:  «Хочу  рожать красивая!»
Дочке  было  года  четыре,  когда  мама,  решив  с  ней  погулять вышла  из  подъезда,  в  каком – то  эффектном  наряде.  Марианна, играющая  неподалеку,  оценив  ее « рейтинг» заявила:  «Не  пойду с  тобой  никуда – ты  красивее  меня»  В  разговоре  с  дочкой  по телефону:  «Господи,  Оксанушка,  как  я  тебе  завидую!»  «Чему,  мам?» «Что  у  тебя  такая  замечательная  мама!»
Наверное,  трудно  назвать  даже  одного  мужчину,  который  бы не  любил  смотреть,  как  идет  красивая  женщина  и  не  любовался   этим.  Я – то  по  молодости  был  еще  тот  эстет!   Как – то  вдалеке заметив  впереди  себя  идущую  даму,  подумал: «Вот  это  походка! Неужели  и внешность  ее  также  хороша?»  И я,  как  говорится, прибавил  ходу.  И  по  мере  того,  как  сокращалось  между  нами расстояние,  приближался  самый  знаменитый  в  моей  жизни  конфуз! Это  была  она -  моя  ненаглядная,  только  в  новом  платье…
Я – то  понимал,  как  нелегко  тебе  постепенно  терять  этот дар  Божий,  свою  исключительность,  обаяние, - самый  веский оправдательный  аргумент  и мотивацию  при  любом  приговоре, «Оружие  массового  поражения»  и  не  всегда  легкую  ношу.  Как утешить  и  разделить  твое  отчаяние,  когда  наше  дыхание  стало одним  на  двоих,  на  всю  оставшуюся  жизнь  по  любви,  по  душе, по  Богу.  Наблюдаю  из – за  спины  твое  безмолвное  несогласие с  природой,  этот  немой  внутренний  протест  и  впервые  за  долгие годы  стою  перед  горькой  неотвратимостью  и ничем  не  могу помочь.  И  мне  больно  видеть  эту  твою  беспомощность,  чувствуя себя  до  неприличия  здоровым  и  большим.  Наверное,  есть  разница в  увядании  чайной  розы  или  какой – нибудь  колючки,  вроде  меня? Тебе  есть  что  терять, - мне  легче.  И  как  цветок  после  всеобщего обожания  и  восторгов  не  понимает,  не может  объяснить  себе, почему  под  легким  дуновением  времени  он  теряет  последние лепестки  своей  казалось  бы  вечной  красоты?  Отчего  застывают на  пылких  ланитах  ручейки  прошедших  лет,  а  в  уголках  губ куда – то  прячутся  былые  улыбки  и  радости?  Расплескалась  кипень глаз,  светлоокая  моя,  манящая  и  покоряющая  сердце  с  первого взгляда!  Но  и  сегодня,  где  ты  уже  не  можешь  оставаться  прежней, все  еще  бродит,  как  молодое  вино,  дыхание  твое…  Как  горная речка  после  бурного  паводка,  утоляешь  душу  тихой  чистотой  и  покоем,   какой – то  щемящей  грустью  уходящего  лета.
Уже  за  восемьдесят,  когда  появились  костыли,  сей  неотъемлемый  атрибут  гонартрозов  и  подагры,  ты  с  недоумением смотришь  на  это  нелепое  громоздкое  приспособление,  явно  не добавляющее  комфорта  в  твою  жизнь,  и  безропотно  принимаешь это.  Но  как  говорится,  нет  худа  без  добра.  Окружающие  люди, особенно  женщины,  стали  более  внимательны  к  тебе  и  даже сострадательны.  Красивая  дама  на  костылях  уже  не  вызывает раздражения,  а  главное  не  возбуждает  зависти.  И  тебе  по – своему приятно  это  их  слегка  напускное  великодушие,  с  едва  уловимой тенью  добродетели, возвышающей  их  над  тобой.  Сидя  в  своей колясочке,  ты  нередко  погружаешься  в  одиночество,  чтобы  я  не видел  твоих  слез,  словно  пытаешься  собрать  остатки  щедрой  и  открытой  души,  которую  не  пощадило  безжалостное  время,  годы горьких  разочарований,  разорвавшие  в  клочья  твои  идеалы  и представления  хотя  бы  о  человеческой  жизни,  не  говоря  уже  о красивой. 
             Однажды  ты  упала,  и  заметив  как  после  вызова « скорой»  я трепетно  стал  оберегать  тебя,  предупреждая  каждое  движение, сказала: «Если  бы  я  знала  сколько  получу  твоего  тепла  и  внимания, я  упала  бы  гораздо  раньше»
             Ты  по – прежнему  удивляешь  меня  своей  непредсказуемостью. Не  так  давно,  проснувшись,  говорю: «Ты  еще  поспи,  а  я,  пожалуй, побегу»  На  что  ты  без  промедления  отозвалась  из – под  одеяла: « Я  не  затем  выходила  замуж,  чтобы  одной  тут  лежать…»
             По  обыкновению  вечерами,  засиживаясь  за  письмом  и  не желая  ее  беспокоить,  сплю  на  диване.  Шесть  десятков  вместе. Как – то  перед  сном,  прожив  еще  один  день,  ты  задумчиво  и  так тепло   улыбнувшись,  пожелала: «Я  сегодня,  пожалуй,  прилягу  с тобой,  вдруг  на  что – нибудь  пригожусь..»
             В  ранней  молодости,  давным  давно,  я  увидел  ее  на  танцах в  стареньком  поселковом  клубе  и  очень  сильно  удивился.  Ничего выдающегося  не  имея  за  душой,  да  и  внешностью  особо  не  был знаменит.  Понаблюдав  немного  со  стороны  решил  вернуться  в  свою вольную  беззаботную  юность.  Однако  удивление  осталось.  Мысли вновь  и  вновь  притягивали  меня  к  ней.   Сознание  еще  оказывало слабое  сопротивление,  а  ноги  сами  несли,  приближая  нашу  встречу. Я  смотрел  на  нее  будто  впитывая  ее  всю  собственной  кожей, прилипая  на  каком – то  клеточном  уровне,  заполняя  сосуд  моего сердца,  который  был  предназначен  Богом  для  любви.  Да  так хлебнул,  что,  спустя  немного  времени,  я  уже  был  переполнен
этим  незнакомым  чувством  до  такой  степени,  что « сносило  крышу».
            Этот  феномен  даже  описали  ученые.  Оказывается  в  организме молодых  людей  созревает  и  в  момент  влюбленности  разливается некая  ампула,  которая  и  способствует  легкому  помутнению  рассудка на  момент  брачного  периода,  как   впрочем,  и  у  всех млекопитающих.  Ничего  не  ведаю  про  меньших  братьев,  но  в  моем  организме  похоже  разлилась  по  крайней  мере,  целая  упаковка! Было  это  в  Забайкалье.  Наши  первые  встречи  в  январе.  Никогда  не носивший  перчаток,  я  согревал  твои  озябшие  ладошки  в  своих. Когда  я  уже  знал,  что  твоя  боль  больнее  моей  собственной,  а  аромат  твоих  волос – лучший  в  мире,  утвердиться  в  своем  главном решении  мне  помогла  одна  притча.  Однажды  юноша  спросил мудреца : «Почтенный,  скажи,  как  можно  выбрать  из  множества красивых  девушек  ту  одну,  единственную,  которую  Господь предназначил  мне,  и  не  ошибиться?»   «Все  очень  просто,  о,юноша!  Когда  придет  любовь,  задай  себе  вопрос, - сможешь  ли ты,  не  раздумывая  отдать  жизнь  за  эту  девушку?  И,  все»
              Мы  встречались,  но  я  уже  тогда  понимал,  -  нельзя  допустить, чтобы  это  необыкновенное  создание  попало  в  чужие  руки.  Она  же завянет,  как  маков  цвет!  Ответ  мудрецу  был  готов: «Смогу!»
             Был  я  непростительно  молод.   Старший  брат  с  улыбкой поглядывая  на  мое  поглупевшее  от  привалившего  счастья  лицо, с  советами  не  спешил.  Мама,  женщина  деревенская,  основательная в  суждениях,  смотрела  на  это  совершенство  и  явно  не  находила, где  же  в  сельском  хозяйстве  можно  было  применить  этакую красотищу,  и  не  наживет  ли  ее  сынок  больше  проблем  от  такой – то радости?  И  только  бабушка,  моя  милая  баба  Софья,  увидев  впервые свет  очей  моих,  мою  бессонницу  в  белой  кофточке  и  коротенькой юбчонке,  ахнула!  Просияла  лицом  и  всеми  морщинками, залюбовавшись  на  мгновение  ее  точеной  фигуркой,  и  добавила, качнув  головой: «Глянется!  Ловкая  девка!»  Это  был  ее  высший вердикт.
             А  вся  моя  любовь  была  похожа  на  сновидение,  когда боишься  проснуться,  чтобы  не  прервать  тонкой  нити  соединяющей с  реальностью.  Полюбил  так,  что  эта  любовь  осталась  за  гранью обычного  представления  о  чувствах.  Полюбил  без  всякой  жалости к  себе,  памяти  о  себе,  навсегда  растворившись  в  этом божественном состоянии.  Когда  мелкие  недостатки  превращаются  в  достоинства. Когда  то,  что  вряд  ли  простил  бы  другим,  принимаю  в  тебе  с умилением  и  восторгом.
             Я  всегда  хотел  стать  для  тебя  кем – то  большим,  чем  просто муж.  В  благодарность  за  твое  утонченное  жизнечувствие,   непредсказуемость,  за  восхитительные  поступки,  не  поддающиеся никакой  логике.  За  милое  притворство  настоящей  женщины  в движении,  в  дыхании,  в  крови, - атрибут  твоего  природного   дарования.  За  все,  что  так  гармонично  сплавлено  в  твоем  облике, ярко  выделявшим  тебя  на  фоне  тысяч  возможно  самых  прекрасных, но  не  любимых  мной  женских  образов.  За  неповторимый  образный язык,  вечно  живущего  в  тебе  непослушного  ребенка,  и  не повторяющиеся  в  своей  оригинальности  преподнесенные  мне сюрпризы.  С  восторгом  за  то,  что  с  тобою  смеялись  вместе,  и  я ни  разу  не  заскучал.  За  то,  что  мой  инстинкт  самосохранения остался  в  хорошем  состоянии.  За  радость  жизни,  не  обременительно прошедшей  и  позволяющей  уже  под  занавес  нашего  совместного бытия,  признаться,  что  ты  мое  самое  прекрасное  мгновение,  самое сильное  земное  впечатление  и  самая  яркая  страница  романа длиною  в  жизнь!
             Я  видел  сколь  много  не  совпадают  твои  представления  с действительностью,  но  никогда  не  желал  разрушить  твой необыкновенный  идеальный  мир,  подаренный  Богом  еще  при рождении.  Изменить  что – то  в  этом  миропонимании  было   равносильно  грубому  вмешательству  в  сверхъутонченный, чувствительный  механизм  твоей  природы.  Возможно,  сегодня  мы уже  одни  из  тех,  кто  не дождется  улетевших  журавлей..  Но  все – таки  не  хочется  остаться  недосказанным  для  тебя.  Хочу  еще  и  еще одеть  тебя  в  любовь,  обнять  своею  молитвой  и  укутав  счастьем, защитить  от  злых  ветров  смутного  времени.  В  наши  сочтенные дни,  когда  и  минута  общения  дается  Господом  уже  в  подарок, отогреть  своим  дыханием  твою  озябшую  душу  и  руки,  с большим трудом  удерживающие в  этом  жестоком  прагматичном  мире  твою красивую  сказку.

                Послесловие
И  сорвавшись  звезда  растворится
В  небе  вечном  в  который  раз,
Неизбежная  черная  жрица
Пригласит  одного  из  нас..
Мысль  печальная  душу  тревожит:
Как  оставлю  любовь  свою?
Ведь  она  без  меня  не сможет,
Не захочет,  даже  в  раю.
Отпусти  ей  грехи,  если  можно,
Моей  милой  земной  невесте,
Нам  поврозь  никак  невозможно!
Призови  в  небеса – только  вместе.
Боже  Святый,  прошу,  поверь!
В  отдающем  ознобом  рассвете
Не  закрой  между  нами  дверь
Ни  на  том,  ни  на  этом  свете.
И  ее от  меня  отчуждать
Не  спеши, - уж  спадают  вериги..
Я  Тебя  не  заставлю  ждать,
Я  недолго, Господь, - я  мигом..