Самая лучшая кукла

 - Подожди. Работа с такой зарплатой – и ты мне ничего не говорил?
Я чуть чаем не подавилась. Чай, между нами говоря, был такого вкуса, что им и так подавишься, но так как Ленни вряд ли многим, кто приходит в его контору в поисках работы, готовит чай (из кипяченой воды из-под крана и грошовых пакетиков) – я никогда не отказываюсь. А нынешняя новость заглушила бы любой плохой вкус. Даже самый плохой.
 - У меня только вопрос, что я там должна буду делать за такие деньги. Вручную спиливать деревья? Объезжать медведей?
 - Хизи, там нет медведей. Или это шутка была? Ха-ха. Ты недовольна большой зарплатой? Хорошо, напишешь наверх, чтоб урезали. А лучше – отдавай излишек мне.
 - Ты не ответил, что за работа, - я так усердно наматывала нитку пакетика на свой палец, что пакетик вылетел наружу, совершил сальто вокруг пальца и шлепнулся на край чашки, обдав стол коричневыми брызгами. Ленни поморщился:
 - Сказано тебе: должность помощника лесничего. Что скажет – то и будешь делать. Я так понимаю -  прибираться да производить всякие замеры.
 - А-а, да, там же туристы, наверное, им все объяснять, готовить надо…
 - Нет, туристы на противоположную сторону участка приезжают, ими занимаются совсем другие люди. К вам разве что раз в год из разных служб наведаются. А готовить – там повариха есть. Старенькая такая, молчаливая, сама справляется.
«Еще бы не справляться: всего-то поесть самой да покормить одного человека», - подумалось мне. Вспомнился последний месяц с очередным сожителем: работа уборщицей в клининговой компании и так выматывала до предела, так еще и дома начинались требования: где ланч такой, где ланч сякой, а что на ужин и куда подевалась любимая чашка. И заметьте, никто за это мне не платил, как вашей поварихе. В день, когда мы распрощались навсегда, чашку я отправила за дверь первой. Ее даже было жалко, но я это сделала. Мне казалось, что если я не выброшу чашку – то ее хозяин не уберется из моего дома никогда. Она грустно звякнула где-то там уже, за закрытой дверью, за пределами моего видения. И туда же, за эти пределы, с руганью отправился сожитель с мешками вещей в руках. Прихватив зачем-то мою голубую куртку, как выяснилось потом.
Вслух я сказала:
 - Повариха для того, чтоб кормить одного лесничего? Странно. Он сам не умеет готовить?
 - Слушай, вот будешь начальником службы – тогда и разберешься, - проворчал Ленни.  – Давай решай, будешь работать или нет, вечно я с тобой больше провожу времени, чем с остальными посетителями. Деньги, питание, помещение для жилья – что тебе еще надо? Адрес даю? Бумагу подпишешь?
Он еще спрашивает! Свою квартирку-каморку я смогу сдавать, а это дополнительные деньги. Чувствую себя королевой. Королевой, которой, возможно, придется пилить деревья. Но за такие деньги я готова и пилить!
Ленни зря торопился: никакой очереди из ищущих работу в этот день в конторе не было. Видимо, поэтому он и догнал меня у порога:
 - Слушай, зря я тебя, наверное, не предупредил.
 - О чем? В лесах водятся привидения? Старушка повариха – на самом деле переодетый серийный убийца?
 - Ну… - Ленни почесал живот. – Есть у лесничего странность. Даже я испугался, когда приезжал, если честно. Он делает куклы.
Мне представились полки старого шкафа, на которых сидят красивые, нарядные куклы, мечта каждой девчонки.
 - А что в этом плохого?
 - Это куклы в человеческий рост, Хизи. Он заказывает для них детали. Собирает сам. Одевает. Обычно в одежду, оставленную теми, кто у него работал раньше. Это…это куклы, изображающие прежних работников, Хизи.
 - Сейчас выяснится, что все работники пропали без вести, - как можно беззаботнее рассмеялась я.
 - Нет, с работниками все хорошо, - выдохнул Ленни.  – Тот, кто был до тебя, как раз звонил вчера, благодарил за помощь и сказал, что хорошо устроился на новом месте. Эти куклы даже внимание полиции привлекали, полицейские как-то узнали об этом хобби лесничего да и бросились узнавать, живы ли работники. Живы-здоровы все до единого. Но каждый раз по непонятной причине, как только была готова кукла «в их честь», увольнялись. Говорят – просто неприятно было находиться рядом со своим двойником. Жилье, зарплата, чуть ли не личный повар – а вот не выдерживали. Полиция попыталась запретить лесничему этим заниматься, но закон, оказывается, не дает такой возможности.
 - Я-то выдержу, - засмеялась я.  – Пусть делает хоть десять кукол. Десять Хизи. Будет очень мило. Согласна отдать ему для них своё бельё.
Ленни покачал головой.
***
 - Аааааааа!
Я с трудом узнала свой собственный голос. Кто-то кричит, оказывается – я.
Вот и опозорилась. А хвасталась, что не испугаюсь.
 - Что случилось?
Повариха - полная, невысокая, всегда аккуратно одетая пожилая женщина – вбежала в помещение очень быстро. Даже я так не умею, наверное. Как она меня услышала из соседнего строения и как громко я, в таком случае, вопила?
 - Ах, - понимающе кивнула она.
Да, я вошла и не стала включать свет. Решила, что днем и так можно оглядеться, где это мне предстоит поддерживать порядок и разжигать камин. Сюда, к слову сказать, изредка заходит отдохнуть лесничий и гости, еще реже – повариха (ее зовут вроде как Милли), а так это просто пустующая постройка с красивым интерьером, чайником, небольшим баром и камином. Кресла, полупустой шкаф. Камин. Маленький пустой, но всегда включенный холодильник. Стол и рядом с ним стул.
И вот к стулу-то я и обернулась. И закричала прежде, чем что-то поняла.

Кукла. Кукла в рост человека сидела на стуле у окна и будто выглядывала из-за стола: кто там пришел? Очень натурально выглядит лицо, лицо молодого мужчины, думаю – я узнаю «прототип» куклы, если встречу на улице. Волосы похожи на настоящие. Одежда – да, именно так тут было бы удобно одеваться. В полумраке было совершенно логично принять этот странный манекен за притаившегося человека.
 - Меня предупреждали, - выговорила я, когда зубы перестали стучать.  – Я просто не разглядела.
Милли еще раз кивнула, нажала на кнопку выключателя и исчезла за дверью.
Надо сказать, что глядеть на куклу при свете было еще страшнее. Не представляю, что должен чувствовать, о чем должен думать человек, чтобы создавать…такое. Я поймала себя на очень странных ощущениях. Хочется приблизиться к кукле – и страшно. Страшно – и я все равно не ухожу, стою и любуюсь. Любуется ли сам лесничий своими творениями? Хотя, конечно, не совсем своими. Он только собирает их из готовых деталей. Платя, впрочем, большие деньги.
Я подошла ближе. Что-то виднеется в кармане рубашки. Боюсь протянуть руку, боюсь достать и посмотреть, так и кажется, что кукла заговорит со мной, возмутится таким вольным обращением. Все-таки решаюсь. Вот это да! Документ с фотографией. Помощник лесничего, Том. Три года назад он закончил работу. И даже документ – лицо на фото неотличимо от лица куклы – не стал забирать. Разве его не следовало сдать? Или такие документы сдаются лесничему, а он, вместо того чтобы уничтожить их…играет в них? Кажется, начинаю понимать всех уволившихся. Но я тут первый день, и надо продержаться как можно дольше. В конце концов, я что – не видела кукол?
А вот камин разжигать мне не доводилось. Пойду попрошу Милли разъяснить, как это делается.
Уходя, я машу рукой:
 - До встречи, Том. Больше не пугай меня!
***
 - До встречи, Ханна.
 - Привет, Пит.
 - Ну, я пойду, Уилл.
 - Доброй ночи, Уинни.
Пятеро моих предшественников и пять кукол. У Милли на кухне, и в гараже, и в кабинете, и в других помещениях. У каждого при себе документ. Иногда куклы меняются местами или появляются в самых неожиданных углах. Что за странная игра?
Я не задаю вопросов Стивенсу. Вдруг он не любит помощников, задающих вопросы. Стивенс оказался именно таким лесничим, как я себе и представляла: неопределенного возраста, хотя и ясно, что не молод; большой, как медведь; угрюмый; заросший бородой. По утрам я прихожу к нему  (привет, Пит, забрел кофе выпить? Я уже пила, спасибо), получаю распоряжения (замерь уровень снега там-то и там-то, постарайся не провалиться по уши, как в прошлый раз, сапоги повыше возьми у Милли, приберись у камина, если не боишься – накорми псов) и отправляюсь восвояси. Мне кажется, он даже не проверяет, как я выполнила задания. Ну, кроме замеров: я их, не успев отогреться, записываю в книгу. Сегодня или завтра приедет некий господин М. смотреть, как заполняется эта книга. Все нормальные люди давно пересылают данные по интернету, а здесь…похоже, не один Стивенс любит поиграть. Два дружелюбных песика каждый день в обед
получают от меня добавку, не знаю, не испортит ли это их данные как сторожевых собак (а может, еще и охотничьих? Но меня не предупреждали, а я не видела, чтобы Стивенс брал их с собой куда-либо), - по крайней мере, они мной точно довольны.
Моя машина меня очень выручает. Я думала, что придется каким-то образом таскаться пешком по лесу по пояс в снегу или осваивать снегоуборочную технику, но оказалось, что сквозь него проходят несколько вполне цивилизованных дорог, чисткой которых занимается как Стивенс, так и «ребята с той стороны», как он их называет. Туристы могут изъявить желание посмотреть на лес с пары «живописных высот», которые здесь также имеются. Я уже побывала на одной такой. Боязно, конечно, снег, как мне кажется,  мог сойти в любой момент, а склон - обвалиться, и странно, что  Стивенс об этом не предупредил. Не буду врать, будто у меня закружилась голова от великолепного вида (вот от понимания, что на склоне опасно – да, закружилась), но это стоит, действительно, увидеть. Лес внизу, а ты высоко. Кажется, что ты великан. Или летишь под облаками. Уже в машине пришла мысль о том, что с собой можно брать на «прогулки» кукол. Вдруг они тоскуют по старой работе… тьфу, Хизи, что ты несешь, они же не люди. Настоящие Том, Пит и прочие давно разъехались по миру. Работают где-то – на заправках, в мастерских, Уинни подойдет на роль официантки в маленьком кафе. А Ханна серьезная. Она могла взять кредит и поступить учиться, например. У нее, то есть у куклы, на руке серебряный браслет. Стивенс, вообще-то, мог бы и сообщить о забытой вещи.
О, шум мотора. Господин М. явился. Что интересно – он знаком с Ленни. Не Ленни ли его устроил на работу? (Хихикаю.) Но М. очень важный, его не спросишь.
Сегодня М. говорит, что «очень холодно», и вместо обычного чая (крепкий, молоко, сахар) я наливаю ему немного виски. Камин потрескивает, лампы горят, на стуле сегодня сиротливо примостилась кукла Ханна. М. сюда ездит уже не первый год, но куклы будоражат его воображение:
 - Представляешь, Стивенс сказал, что сделает куклу-меня. Спросил, подарю ли я ему для нее свою одежду!
 - А вы?
 - А я сначала чуть не ответил ему нехорошо…а потом подумал: давно пора купить новый костюм, зачем я жадничаю, жизнь-то проходит… А старый отдам ему, пусть забавляется. Знаешь, почему Ленни сюда больше не ездит, хотя я его звал? Потому что, когда он приехал в прошлый раз, в первый и последний, Стивенс вздумал его обмерять. Без предупреждения. Сказал, что куклу-Ленни он сделает тоже, хотя фабрика может и отказаться делать такой живот, уж больно неопределенные формы.
 - Он обиделся из-за живота?
 - Вот даже нисколько, что интересно. Он перепугался из-за обмеров. Говорит – чувствуешь себя трупом, к которому пришел гробовщик.
 - И когда я вас поздравлю с новым костюмом?
 - Нескоро, девочка, нескоро. Ведь теперь здесь появилась ты. Стивенс уже заказал детали для куклы-Хизи.
«Он меня не обмерял», - хочется сказать мне, но я молчу. Потому что во рту появляется противный привкус, а горло сжимается. И тут я вспоминаю, что мне разрешено наливать себе спиртные напитки при гостях – «только не напиваться!» И наливаю себе виски (побольше, чем налила М.), и приветственным жестом поднимаю стакан.
***
Вечер. Я одна. У меня так мало вещей, что крохотная комната так и осталась полупустой. Наверное, стоит притащить к себе какую-нибудь из кукол, будет не так пусто и одиноко. Впрочем, что это я? Скоро у меня будет кукла Хизи. Вот ее я и выпрошу. Увольняться-то я не собираюсь. Пусть созерцают меня вместо куклы. А в каминной комнате, наверное, навсегда поселится уже скоро кукла-М.
Интересно, что сейчас делают те, которые не куклы? Пит, должно быть, возвращается в наскоро снятую комнату с банками пива и какими-нибудь полуфабрикатами из ближайшего магазина. Уинни ссорится с сожителем. Или с сожительницей, кто ее знает. Том громко храпит в хостеле, на него жалуются соседи. Ханна? Ханна могла и выйти замуж, и отправиться в свадебное путешествие.
Им нужно думать, что они будут завтра есть. Им надо мыться, чтобы не пахнуть плохо. Им надо расчесывать спутанные волосы, переживать расставания и новые встречи. Обнаруживать, что ботинок промок, и больше не покупать обувь этой марки, в городах сейчас сыро. Кто-то мог, уходя от партнера, прихватить с собой его голубую куртку, кто-то – остаться без этой самой куртки.
А куклы не знают забот. Иногда они появляются в комнатах, иногда исчезают. Уверена, что их одежду стирает Милли, когда та запылится. Они чистые. Интересно: Стивенс их моет? Скоро у него появится кукла-Хизи. Он и ее будет переодевать и мыть? Неприятно скрутило внутри живота. Может, запретить ему?.. Но он не послушает. Или все равно закажет ее, когда я уволюсь. Стоп, я не собираюсь увольняться. Правда, Хизи? Ты будешь очень хорошая кукла, Хизи. Что я несу. Кажется, последний стакан виски был лишним.
Мне начинает казаться, что куклы лучше людей.
Я боюсь засыпать. Проснусь, а никто не придет давать мне поручения. Никто не расчистит дорогу, потому что кукла-Стивенс не умеет этого делать. А безмолвная кукла Милли не приготовит обеда. Да, почему здесь нет куклы-лесничего и куклы-поварихи? Почему?
***
Она здесь.
Кукла по имени Хизи. У нее у единственной нет документа: я же ей его не отдам. У нее красивые каштановые волосы, они выглядят лучше моих. Чудесное нежное лицо. Радостно распахнутые голубые глаза. Это я, это очень красивая я. Я такая, какой должна быть.
А вот одета она не так, как я. Стивенс так и не попросил у меня вещей для нее. Наверное, решил сделать сюрприз. Думает, что людей радует появление таких кукол?
Хотя… Хотя меня, пожалуй, радует. Хотя и все еще немного пугает. И немного грустно: ведь я не такая, как кукла Хизи. Мне бывает холодно и жарко, или одиноко, или я слишком возбуждена, мои нервы будто горят в такие минуты. У меня есть морщины и пара явно лишних килограммов. А кукла – это Хизи-совершенство. Она одета в романтичное платье почти до пола и новые маленькие сапожки, на плечи наброшена расшитая накидка. Почему лесничий так расстарался? Хотя что я возомнила, может – он просто для других кукол новую одежду купил и для моей заодно.
Пусть новенькая сидит у камина. Я постараюсь, чтобы она не мерзла.
Интересно: чего бы хотела кукла Хизи? Может -  каких-то изысканных пирожных? Может – выучить итальянский и съездить в Рим или Венецию? А может – ей бы не хотелось быть одинокой? Вот кто ей подходит из других кукол? Вряд ли она подружится с Уинни, та грубовата. А Ханна чересчур серьезная и правильная. Пит? Да нет, не думаю. А вот Том – да. Наверное, да.
Я подмигиваю кукле Хизи, направляюсь в кухню: сегодня Том обитает там. Милли как раз куда-то отошла, но точно ненадолго: уж слишком сильно бурлит что-то сразу в трех кастрюлях. Я склоняюсь над куклой Томом и шепчу:
 - К нам приехала кукла Хизи, Том. Мне кажется, она не прочь с тобой подружиться. Ты вообще заслуживаешь лучшей жизни, чем храпеть в хостеле. Может, пора подумать о семье?
Ему я тоже подмигиваю на прощанье – и убегаю, не дождавшись Милли. А что, если устроить вечеринку для кукол? Всех собрать и познакомить со мной. То есть с Хизи. С обновленной Хизи. Впрочем, сейчас об этом думать некогда: я еще не выполнила почти ни одного поручения! Ох, боюсь, я поняла, что случилось с моими предшественниками. Они заигрывались в свою куклу и забывали про работу, и их увольняли. Смешно я придумала, но как бы это не оказалось правдой. Надо ехать…ох, как жаль, как жаль, что Хизи нельзя взять с собой!
Стивенс по-прежнему ничего не говорит. Разговаривает со мной так, будто вовсе не привозил куклы-меня, не собирал, не одевал. Будто, в конце концов, вообще нет ничего необычного в том, что территория, где он работает, наполнена куклами.
Я уже подъезжала к месту первого замера, когда в голову пришла еще одна мысль. Здесь есть горы, пара отвесных склонов, лес очень густой, про зиму и снег и говорить не приходится. Если бы Стивенса кто-то разозлил – потом…потом можно этого человека и не найти. Упал. Ушел, замерз. Заблудился. И всё тут. Все-таки хорошо, что полиция позаботилась найти каждого работника. Ловлю себя на мысли, что мне не страшно и не жалко возможных жертв воображаемой злости Стивенса. Зато я боюсь, как бы ему не надоели куклы. Если он выбросит Пита или Уинни – я буду плакать, это точно. А если выбросит Тома… Опять я придумываю. Не выбросит он Тома. И Хизи не выбросит.
Я еду и напеваю вальс. Под него могли бы кружиться в танце Том и Хизи.
***
Сегодня звонил с утра Ленни. Волнуется, как я поживаю. М. рассказал ему про куклу Хизи.
 - Но я же не ребенок, Ленни! – заявила я. – Неужели я откажусь от хорошей работы из-за причуд начальника! Ленни, если бы ты знал, с какими причудами босса мне доводилось встретиться…
Ленни смущенно кашлянул, видимо – что-то понял по-своему. Ну и ладно.
 - Ты звони мне, рассказывай, если будет одиноко, - сказал он.
 - Мне не одиноко, - ответила я и поняла, что это правда. Мне больше не одиноко. Появилась Хизи, и каждый день я придумываю, как обустроить ее свидание с Томом. Перед днем святого Валентина я  отпрашивалась на день в город и привезла Тому и Хизи подарки: ей - романтичную шляпку, идеально подходит к платью, и духи, ему – великолепные запонки, а также коробочку конфет в виде сердца  - для них двоих. Коробочку я так и не «отдала». Дело в том, что утром четырнадцатого февраля Стивенс, смущаясь (он умеет смущаться!), протянул мне и Милли такие же, только чуть больше, коробочки конфет. Я открыла рот. О том, что можно нечто подарить лесничему и поварихе, я совсем не подумала. Милли приготовила в тот день настоящий праздничный ужин, мы уместились втроем за столом в «каминной комнате», Стивенс открыл шампанское. Милли растрогалась и объявила тост: что-то такое про то, что мы сегодня встречаем этот день без своих половинок, но она верит, что мы, все трое, еще встретим свое счастье. Вот, оказывается, о чем думает старушка Милли! Уж не она ли принесла на кухню Тома? Да что такое, не ревную же я к кукле.
Думаю, Стивенс заметил у кукол новые вещи. Но по-прежнему молчит.
Да: Ленни утром как-то стушевался, когда я ему по телефону сказала, что не одинока. Даже голос его  изменился. Попрощался быстро-быстро. С людьми сложно. С куклами проще и приятнее.
***
С кем это Стивенс разговаривает под окном в такую рань? Не сказать, что кто-то здесь встает поздно, но это уже совсем… Что такое? Это же…это же Том!
Интересно: он помнит, что у его куклы не было запонок? Что он решит,  когда их увидит? Нет, прежде всего он увидит куклу Хизи, мерзнущую у незатопленного камина. Мне надо срочно бежать и растопить ка… нет. Надо привести себя в порядок. Ведь сначала он увидит меня. У куклы Хизи, в отличие от только что проснувшейся меня, идеальная прическа и гардероб.
Или важнее, чтобы он увидел Хизи-куклу, Хизи-вторую согретой и довольной?
Что я говорю? Это же не кукла-Том. Что ему за дело до куклы-Хизи, когда есть я.
Я остановилась. Да, все правильно. Есть я. И я сейчас подойду к Тому, который вовсе не кукла. И, может быть,…
***
Том оглядывается, как будто впервые здесь. Том не смотрит на кукол. Усмехается, когда я говорю о том, чем занимаюсь. Вот только пусть не притворяется, что не хотел бы вернуться: где бы он ни работал, у него либо меньше зарплата, либо работать приходится до упаду. А я тут как на отдыхе. Да, он до сих пор не рассказал мне, кто он, откуда, чем занимается. Со Стивенсом, с Милли – говорил подолгу.
В «каминной комнате» он обнаруживает куклу-Хизи. Я замираю.
Он подходит к ней. Оглядывает равнодушно, будто это экспонат в предпоследнем зале слишком большого музея. Улыбается чему-то своему и поправляет шляпу на кукле. Я вздрагиваю. Нельзя их трогать, они – совершенство, и у них – свой идеальный мир.
Я наливаю ему виски.
 - Эти куклы – они вас не пугают? И даже эта? – спрашивает он, опустошив стакан одним глотком.
Наконец-то.
 - Нет, я к ним привыкла. Они , к тому же, очень красивы. Вы так не считаете? Лучшие версии нас.
 Том морщится.
 - Куклы пусть остаются куклами, другого меня мне не надо, - произносит он.  – Однако… вы не чувствуете какое-то странное притяжение? Будто тянет к ним.
 - Нет, - говорю я и прячу глаза, мне всегда было тяжело лгать.  – Просто это очень красивые куклы. И оттого, что они такие…без морщин, без болезней, без грусти…на них хочется смотреть.
 - Красивые, но бездушные куклы, - выговаривает он. Я снова вздрагиваю. Это один из моих бывших так про меня говорил: бездушная кукла. И даже красивой не называл. Интересно: если Том познакомился бы со мной поближе – что бы он сказал обо мне? Но никаких признаков, что близкое знакомство состоится, до сих пор нет.
 - Раз тебя тоже запечатлели в виде куклы – надо тебе рассказать, - решается он после второго стакана.  – У нас клуб. Клуб кукол, как мы его назвали.
 - Уинни, Ханна…вот все, да? – догадываюсь я.  – Вы друг друга нашли?
 - Да, именно так, - соглашается он.  – Поначалу казалось это глупым. Но мы познакомились в социальных сетях, сначала – пытались выяснить, почему к нам приезжала полиция. Оказалось, что все хорошо, они просто перестраховались. А знакомство состоялось. Мы вспоминали наши дни здесь, в лесу, красивые виды природы, отличную стряпню Милли. И кукол, разумеется. Оказалось, что всех нас мучает мысль: приехать и повидать своего двойника. Ханна ждет каникул, - она учится, решила в корне изменить свою жизнь, - тогда и напросится к Стивенсу. А мы, остальные, скорее бродяги, чем рабочие, нам проще. Я вот уволился с очередного места работы – и решил, что первым приеду взглянуть, как поживает старина Том.
 - И как он…поживает?
 - Будто сами не видели. Сидит себе на кухне у Милли. Я бы так не смог. Хоть и вкусно кормят.
 - Вы теперь…куда поедете?
 - Я пока остановлюсь здесь в городке, в гостинице. Дождусь Уинни. Она приедет на неделе посмотреть на куклу Уинни. Дальше мы поедем вместе.
Уинни. Уинни с рыжими волосами. У кукол идеальные волосы. Я не кукла.
 - …Кстати, скоро начнет темнеть. Мне нужно выбираться отсюда.
 - Я довезу!  - радостно заявляю я. Наверное, у меня сейчас по-детски распахнутые глаза, как у Хизи-второй.  – Давайте стакан, я еще налью, на прощанье. Не бойтесь: за рулем же буду я!
***
 - Как ты угадала? – улыбается Том.  – Я на самом деле хотел увидеть лес с этой высоты. Со второго склона-то видел, а сюда ни разу не добрался.
- А я – наоборот, - говорю я.  – Всё, дальше пешком.
 Мы подходим ближе к краю. Он останавливается и завороженно смотрит перед собой. Я его понимаю. Особое чувство. Будто ты большой-большой, как мечталось в детстве: вырасти до солнца. Будто ты летишь. Будто ты живешь на небе. Интересно, с чем бы сравнил он сам.
 - Вот с того камня лучше всего вид, - говорю я. – Не бойся, это не опасно, я всегда на нем стою.
 - Ну, раз ты стоишь… - смеется он. Делает несколько шагов и встает точно туда, куда я указала.
 - Красиво…- говорит он. Собственно, это последнее, что он говорит.
После слова «красиво» он с криком летит вниз.
Я никогда не подходила так близко и не вступала на этот камень. Какое-то чутье подсказывало: нельзя, смертельная опасность.
Внизу – ни звука. Я осторожно выглядываю – так, чтоб не придвигаться ближе к обрыву, кто знает, где теперь опасно, а где нет. Вижу краешек чего-то черного и вроде как темное пятно. Разбил голову и сломал шею, наверное. Снега там мало, склон закрывает от ветра, внизу одни камни. Даже если еще не умер – то это дело времени, замерзнет, в ночь обещали сначала снегопад, а потом – к утру – сильное похолодание. Снег заметет его, мороз – убьет окончательно, и на свете останется только один-единственный Том. Молчаливый, в благодарном молчании принявший в подарок запонки, тихо проводящий дни в компании Милли. Лучшая версия Тома.
Я буду очень рада гостям из «клуба кукол» в ближайший месяц. Я заменю их на лучших. Они даже не представляют, как им будет хорошо. Все члены клуба соберутся здесь, у Стивенса, чтобы никогда не расставаться. Чтобы не голодать, не суетиться, не отвергать и не быть отверженными.
Я точно знаю, кто будет душой компании. Конечно же, кукла Хизи. Хизи-вторая. Хизи-первая. Лучшая я.