Что бы не погасло. Глава 19

 
                В этот день они должны были встретиться впервые за прошедшее время. Мэри виделась и с Брэндоном, и с Джимом. Редко, но это случалось. Только сегодня все ждали Ричмонда, что бы всем вместе поехать на обещанную Брэндоном экскурсию по Лондону «Королевского Креста».
Мэри увидела их студию, размещавшуюся, на самом деле, не в старинном особняке, как она себе это представляла, а в достаточно современном небольшом здании, похожем на офисное, расположившемся почти на окраине города. Сама студия оказалась самой обыкновенной, набитой разнообразной аппаратурой и музыкальными инструментами. Крохотная комната отдыха – она же приемная – и совсем немного сотрудников. От всего этого понимание той реальности, что «Королевский Крест» уже перестал быть собственно тем «Королевским Крестом», чье только имя заставляло трепетать многие и многие сердца, особенно усиливалось. И Мэри поспешила уйти оттуда, сославшись на головокружение, которое, впрочем, и в самом деле ее одолело. Видимо, из-за приближавшейся грозы. Вероятно, последней в этом году… Последней…
-Брэндон! – позвала она.
-Да?
-А можно прямо сейчас поехать в дом Эдди?
-Сейчас? Почему вдруг? Мы же хотели попасть туда в последнюю очередь. А сейчас намечалась поездка по клубам, услышавшим нас первыми, еще помнящим нас и гордящимся тем, что дали нам, так сказать, путевку в жизнь… Ну, еще заехали бы в «ЭМИ», которая нас издавала. Да! Я еще похвастаться хотел, как играл на башне в Виндзоре… Мэри, тебе нехорошо?
Она вдруг покачнулась, бледная, как полотно, и стоявший рядом Кайл едва успел ее подхватить.
В машине она вполне пришла в себя, выпила предложенной ей минералки и улыбнулась виновато и застенчиво.
-Простите меня! – сказала она, обращаясь, видимо, ко всем присутствовавшим.
А присутствовали все, за исключением Джима и Бориса. Последнему пришлось срочно выехать в Москву по какому-то делу, а Джим слег с обыкновенной простудой.
За рулем своей машины сидел Брэндон, рядом с ним Ричмонд, а сзади, с Мэри – Кайл. Всю поездку он неотступно следовал за ней, как верный паж за своей госпожой, пристально следил, что бы ей все было удобно, и она ни в чем не нуждалась. Вот и сейчас именно он подал ей минералку и открыл окно, что бы ветерок обдувал ей лицо. Когда она заговорила, Ричмонд обернулся к ней, и она увидела его глаза. Наконец увидела, ибо всю эту прогулку их закрывали черные очки. Его взгляд ей так и не удалось понять. На какую-то секунду ей привиделось некое участие и даже беспокойство, но сейчас в его глазах повисла странная, глухая усталость. Мрачная, как тучи, сгущавшиеся в небе Лондона.
-Тебя отвезти в гостиницу, Мэри? – спросил Брэндон.
-Нет, нет! – едва не подскочила она. – Со мной все в порядке, Брэндон! Только давайте съездим в Кенсингтон. Пожалуйста!
-Ну… что ж, в Кенсингтон, так в Кенсингтон! – улыбнулся Брэндон. – Хорошо, я согласен. А вы как?
Этот вопрос обращался к Ричмонду и Кайлу.
-Я только «за»! – ответил Кайл. – А ты, папа?
-Мне все равно, - пробормотал Ричмонд.
Брэндон пристально глянул на друга, пожал плечами и взял курс на Кенсингтон.
Мэри прикрыла глаза. Ей уже не было плохо. Вернее, головокружение прошло, но поведение Ричмонда ввергало ее в отчаяние. Он почти не смотрел на нее, хоть она и чувствовала его взгляды исподтишка. И они не были понятны ей – мрачные, пристальные, следящие. Что же он видел? Кого он, в конце концов, видел, глядя на нее?? Что происходит с ним? И… что происходит с ней? Теперь она понимала, что с ней происходит нечто совершенно необъяснимое с точки зрения человеческой логики. Она превращалась в Мэри Ли Палмер буквально на глазах, вспоминая день за днем ее жизнь, ее чувства, ее любовь… Превращалась? Да нет! Мэри чувствовала, что все гораздо сложнее и глубже. Похоже, она и была всегда этой Мэри Ли Палмер. Возможно, с самого своего появления на свет спустя всего несколько месяцев со дня гибели Ли. Теперь, со слов Кайла, с которым она часто встречалась в последние дни, она знала многое, и постепенно все для Мэри вставало на свои места. Мэри Ли Палмер попала под колеса грузовика в июле второго года жизни Кайла. А в сентябре того же года в Москве родилась девочка, которую назвали Катей Черкасовой, которая двадцать с лишним лет прожила, ничего странного в себе и не замечая. Только особое пристрастие к маленькой стране на изумрудном острове и огромную, ничем необъяснимую любовь к четверым ее музыкантам с их удивительными песнями, рождавшими в ее душе целый мир… И вот теперь ее акварели, ее сны, ставшие для нее куда серьезнее, реальнее, чем ее настоящая жизнь. Да и что есть настоящая жизнь? Та, что едет день за днем по непонятным никому законам, поражая своей несправедливостью, холодностью и полным несоответствием стремлениям души? И даже тем, кому повезло жить так, как хочется, приходится сталкиваться лоб в лоб с самыми жестокой действительностью, непониманием…Разве это жизнь? Но в ее снах она должна погибнуть и потерять навсегда оторванными от нее мраком самых дорогих ей людей и потеряться самой, оставив их в черной пропасти горя…Где же реальность для нее? Что есть ее сны? Не вспышки ли это воспоминаний Мэри Ли Палмер? И особенно ей теперь не давал покоя тот сон, где видела она палату родильного дома, крохотного Кайла и свет тусклого ночника, в свете которого Ли – или она? – думала о том, что ни за что и никогда не откажется от тех двоих, кого любит больше всего на свете, о том, что ничто в этом мире, и даже сама смерть не смогут ее с ними разлучить. Так может, ей все-таки удалось победить смерть, вернувшись в эту жизнь, что бы много лет прожить Катей Черкасовой, даже не подозревавшей, кто она такая, но истинная любовь которой пробивалась и сочилась из ее сердца день за днем все сильнее? Что ж, тогда все становится на свои места – ее акварели, как первые вспышки пробивавшейся в ней сути Ли, ее души – единственной на свете, кто может знать и помнить то, что соединило их с Ричмондом. Его сон, необузданная страсть и рождавшая слезы любовь, их сын… Кайл. Этот красивый парень, который теперь  немного старше ее… Неужели это ее сын?! Как бы дико это ни звучало, но только так можно объяснить то щемящее тепло, с которым она относится к нему, ту ничем неукротимую нежность, с которой ей так хочется дотронуться до него. Нежность не женщины к мужчине, но матери к сыну, с которым они так долго были в разлуке.
Мало того, кажется, самого Кайла тянуло к ней, и это тоже не было влюбленностью с его стороны. Порой целыми вечерами он просиживал в ее номере, и какой бы внезапной и скоропалительной ни казалась их дружба, они с самого начала находили, о чем поговорить, их мнения о многих вещах оказались сходны, и Мэри ловила себя на том, что не просто испытывает симпатию к сыну Ричмонда Толларка, не просто радуется их теплым отношениям с ним, но… натурально и безгранично гордится этим удивительным парнем, сыном своего отца и, все же, так… так похожим на нее.
Это все не укладывалось в голове, поражая не только разум, ограниченный рамками привычных понятий, но и сердце, почти не способное вместить такую радость, такое Чудо.
Но что же Ричмонд?.. Броня, которой он отгораживался от нее, казалась непробиваемой. Мэри пыталась объяснить это тем, что он не может поверить в происходящее и поэтому приглядывается к ней, надеясь, что все встанет не свои места. Но чем дальше, тем меньше оставалось надежды, тем сильнее становилась уверенность, что Ричмонд просто не хочет принимать ее, не хочет даже думать о том, что она и есть его Ли… Да что говорить, если и она верила и принимала с трудом, не имея никакой поддержки, не смея даже рассказать кому-либо обо всех своих измышлениях?! Разве что Кайл…
Вот и сейчас он сидел рядом в машине, держа ее за руку, поглаживая ее ладонь и ловя каждую ее слабую улыбку.
-Может, и правда отвезти тебя в гостиницу? – спросил он тихо.
-Нет, нет… Все хорошо, Кайл. Это, видно, перед грозой. Парит…
-Ну, вот и приехали! – объявил Брэндон.
Машина остановилась около ворот большого особняка времен короля Эдуарда. И все же, не такого большого, каким он виделся Мэри в ее представлении. Глухая ограда темного кирпича, надежно закрывавшая собой дом, и небольшая, но мощная металлическая дверь, «утопленная» в глубоком проеме толстой стены. Эдди всячески старался оградить себя от мира, такого жадного до его жизни, которая не касалась никого из всех его поклонников и совсем не поклонников, вместе взятых…Вокруг дома лишь некоторое количество деревьев и, как выяснилось позже, небольшая лужайка позади дома, занятая тем самым розовым цветником, о котором она слышала.
Мэри входила в дом с совершенно замершим сердцем, оторвавшись от остальных, сжав ладони в кулачки и еле сдерживая слезы. Запах… Слабый, еле уловимый аромат! Нет, не освежителя какого-нибудь, не полироли или еще чего-то из бытовой химии. Она уже слышала его. Этот странный, сладкий, чуть ванильный и одновременно терпкий аромат, источаемый букетом цветов, бокалом недопитого вина, горки печенья и разрезанных апельсинов… А еще косых лучей летнего солнца, валящегося в закат, крашенного сухоцвета в высокой напольной вазе и бликов в резных стеклах старинного серванта темного дерева…
Брэндон что-то рассказывал ей, водил по дому, показывал предметы знаменитой коллекции произведений искусства, собранной Эдди, его сногсшибательную спальню с ковром, расшитым блестящими звездами и огромной кроватью, по легенде, распространявшейся самим же Эдди, способной вместить шестерых. А Мэри медленно, почти бесшумно шла рядом, самыми кончиками пальцев дотрагиваясь до предметов, мебели, портьер или занавесок. В гостиной она остановилась около столика с вазой для цветов и… заплакала, не в силах больше сдерживаться, не в состоянии понять, что же с ней все-таки происходит. В вазе одиноким стройным силуэтом сияла в свете из окна высокая роза с крупным полураспустившимся бутоном… Желтая, с еле уловимым красноватым огоньком в лепестках . Точно такая, что легла нежными мазками акварели на ее рисунок. Брэндон тронул ее за плечо.
-Что с вами? – он внимательно посмотрел ей в лицо и улыбнулся. – Это был его любимый сорт роз…
Она подняла на него мокрые глаза.
-Я нигде не могла прочесть или услышать об этом… - прошептала она. – Нигде! Слышите?
-Вы о той розе, что на одном из ваших портретов Эдди? Я тоже был удивлен, ведь мало кто знал о пристрастии Эдди именно к этим цветам.
За окнами особняка окончательно стемнело. Гроза накрыла город с его домами и мостовыми, дворцами и мостами, парками и отсвечивавшей теперь оловом рекой. Полыхнула молния, а за ней глухой, рычащий раскат грома в первый раз сотряс воздух. И тут же хлынул дождь, неестественно громко загремев по стеклам.
-Вот это гроза! Май, да и только! – воскликнул Кайл, подойдя к двери балкона.
-Последняя в этом году, - пробормотала Мэри. – А можно открыть балкон?
Брэндон с сомнением поглядел на улицу, потом на Кайла и Ричмонда. Оба молчали. Ричмонд где-то в доме раздобыл бутылку водки и теперь, сидя в глубоком кресле, пил ее, закурив сигарету.
-На крыше есть громоотвод, а в ванной – сухие, свежие полотенца. Ничего с ней не случится, Брэндон, - заметил он, выпив еще одну рюмку.
Это было не самое доброжелательное напутствие, но именно после этих слов Мэри решительно шагнула к балконной двери, которую Кайл распахнул перед ней.
Прохладные брызги тотчас же ворвались на порог, в комнату хлынули свежий воздух и шум дождя. Мэри медленно вышла туфельками прямо на залитые водой плитки балкона. Ей показалось, что целый шквал воды обрушился на нее, а тем, кто остались в гостиной – что фигурка ее растворилась в завесе дождя. Но этого мало! Все трое – а вместе, как известно, с ума не сходят! – увидели и поняли, что не забудут этой картины до конца дней своих, как к силуэту Мэри, протянувшей руки ладонями вверх, приблизилась, появившись прямо из пелены водяных струй, фигура. Нечеткий силуэт высокого мужчины, слегка, еле заметно отсвечивавший голубым сиянием. Мэри оглянулась, вздрогнула и уронила руки. Они стояли под низвергавшимися на землю небесами друг напротив друга, и, казалось, даже шум дождя стал тише на несколько секунд, по истечение которых Мэри медленно приподняла руки к лицу, протянула одну из них к призрачной фигуре и… потеряв сознание, повалилась на пол. Чудовищный раскат грома, буквально, взорвал пространство, силуэт мужчины исчез, и трое в гостиной пришли в себя, точно, очнувшись от наваждения. Кайл бросился, было на балкон, но неожиданно выросший у него за спиной Ричмонд, ухватил его за плечо.
-Нет, Кайл! Я сам.
И Ричмонд вышел на балкон, быстро наклонился к Мэри и поднял ее на руки.
Он нес ее в спальню Эдди. А Брэндон с Кайлом шли позади, молчавшие и ошарашенные.
Мэри очнулась в огромной кровати, раздетая и укрытая одеялом. В постели Эдди! И чувствовала телом, спиной, ногами и руками то же, что ощущал когда-то он, ложась в кровать, которую выбирал для себя…Но разве могла она подумать об этом, жалкая дурочка, потерявшая теперь все опоры реальности?! Рядом, прямо на одеяле сидел Ричмонд. Совсем рядом. И она протянула руку, дотронулась до его плеча. Темно-синяя рубашка была еще влажной.
-Как вы? – спросил он.
-Хорошо, - коротко ответила она, пытаясь понять тон его голоса, а его «вы» пребольно резануло ей по ушам, по самому сердцу. Еще больнее, чем резало весь прошедший день. Словно, и не произошло ничего между ними. Никогда. И самое страшное, горькое – никогда больше не произойдет…
-Точно? Домой сможете ехать?
-Вот так прямо? – спросила она, усмехнувшись и кивнув на свои оголенные руки и плечи.
-Почти!
Он, наконец, улыбнулся.
-Мы найдем в гардеробе Эдди что-нибудь более или менее подходящее, а ваши мокрые вещи приведут в порядок и пришлют в гостиницу.
-Кто пришлет? Разве в этом доме есть прислуга? Здесь ведь никто не живет.
-Никто… В смысле, владелица здесь не живет и никогда не жила. Меган давно за границей. Она получила этот дом по завещанию Эдди, перепоручила его нам, отдав в полное распоряжение, и мы наняли небольшой штат прислуги, которая ухаживает за домом и цветником. Правда, уборщицы и садовник – приходящие, кухарку и прачку вызываем, когда появляется необходимость, а вот дворецкий живет здесь. Его нанял еще сам Эдди. С тех вот пор он и следит за домом. Очень славный старикан… Так что, вашими вещами будет, кому заняться.
Откуда-то из мрака полутемной спальни бесшумно появился Кайл.
-Вот, это все, что я смог нарыть! – объявил он, улыбаясь. Упорно стараясь своей улыбкой согреть, уберечь Мэри от холода его отца.
И он положил на край кровати спортивный костюм из белого велюра с красной отделкой.
-То есть, там, конечно, шмоток более, чем достаточно…
-Это подойдет, - сказал Толларк. – Ты угадал. Эдди всегда жаловался, что этот костюм ему маловат… Сам не знаю, почему помню об этом. Ты можешь посмотреть еще что-нибудь, вроде куртки?
-Думаете, я замерзну по дороге к машине? – засмеялась Мэри.
-После грозы похолодало, да и ночь на дворе, - заметил Ричмонд.
-Я сейчас! – воодушевился Кайл ее смехом.
Через пару минут он вернулся с курткой, и, увидев ее, Мэри обрадовалась по-настоящему – это была та самая черная кожаная куртка, в которой Эдди пел «Попробуй меня остановить» и вообще часто появлялся в клипах. Она страшно ей нравилась! Мэри взяла ее в руки, осторожно поднесла к лицу и вдохнула. Пахло кожей и совсем чуть-чуть очень приятным дорогим одеколоном. Заметив, что Ричмонд наблюдает за ней, она спросила:
-Неужели до сих пор пахнет его одеколоном?!
-А вы думаете, ее еще кто-то мог надевать? – усмехнулся Ричмонд, но вовсе не ехидно.
-Да нет, не думаю… А… можно мне… - она осеклась.
Но было поздно – похоже, и Ричмонд, и Кайл поняли ее. Поняли и оба широко, с абсолютным сходством ни с чем несравнимого обаяния улыбнулись.
-Ну, если вас нисколько не смущает великоватый для вас размер и несколько устаревшая модель, кроме того, мужская и довольно потертая, то можете забрать ее себе! – заявил Ричмонд.
И она прижала куртку к груди, глядя на него с такой искренней, совершенно какой-то детской благодарностью, что у него внезапно заболели глаза. А Кайл откровенно хохотал.
-Ладно, Мэри, если вы и впрямь нормально себя чувствуете, тогда одевайтесь и поедем, - сказал Ричмонд, вставая.
-Уже?
Она тут же поняла, как глупо и смешно прозвучал ее вопрос, но снова было поздно. Ричмонд слегка нахмурился и вздохнул, и Мэри испугалась, что снова вызвала его раздражение.
-Я понимаю, вам хочется побыть здесь подольше…
-Ричмонд, я… - виновато начала она, но он прервал ее.
-Не надо, не извиняйтесь. Это мне еще очень долго придется извиняться перед вами за все, чем я успел обидеть вас. Вы ни чем не виноваты! Слышите? Понимаете меня? НИ В ЧЕМ!
Она поняла. Кажется, поняла. А вернее, кажется, поверила.
-Вы приедете сюда, когда только захотите, и мы с Кайлом – да, сын? – тот кивнул, - привезем тебя сюда. Вы заслужили это, как никто другой…
-Нет, папа! – вмешался Кайл. – Мэри просто имеет на это право. И давно.
Ричмонд оглянулся на него, помолчал, и Мэри с замиранием вновь испугавшегося сердца следила за их немым диалогом. Она поняла, что Кайл имеет в виду, и для нее это стало новостью. То есть, она видела, как хорошо он к ней относится, но между ними никогда не случалось разговора о том, что происходит с ней, о ее догадках относительно Мэри Ли Палмер, о том, что они услышали и оба поняли в той квартире на окраине Лондона, и всего остального. Теперь же он лишь несколькими словами дал понять им обоим, и ей, и отцу, что он думает обо всем этом. Мэри задрожала в ожидании ответа Ричмонда.
-Возможно, ты и прав, Кайл. И главное – нам всем надо поговорить об этом. Но… но, наверное, не готов я еще. Смелости не набрался, хоть и вижу, своими глазами вижу то, о чем так боюсь думать… Собирайтесь, Мэри!
Кайл пожал плечами, дотронулся до руки Ричмонда, проходя мимо, и скрылся за дверью. Ричмонд же продолжал стоять. Она села в постели, медленно откинула одеяло и встала на блестевший звездами ковер совершенно обнаженная.
А Ричмонд, не шелохнувшись, глядел на нее несколько секунд, потом медленно подошел.
-Вы… удивительно на нее похожи. На Ли. Это правда.
Он взял в руки костюм Эдди и протянул ей.
-Одевайтесь, я не буду вас смущать.
-Но почему опять на «вы», Ричмонд? Мистер Толларк!
Он поглядел ей в лицо так, что она замерла, точно, неведомой силой сброшенная в пропасть его взгляда.
-Почему на «вы»… - пробормотал он.
Его рука дрогнула, но он продолжал стоять, глядя на нее
-Может быть, потому, что мне страшно…
-Чего же вы боитесь? – спросила она тихо, но, не отводя взгляд.
-Тебя… Себя…Всего, что так безжалостно и жестоко, на что не могут подействовать ни мое влияние, ни мое знаменитое обаяние – ничто, что сделало меня Ричмондом Толларком…Но, как видишь, я снова на «ты», и, ты права, после той ночи было бы глупо изображать лишь знакомство. Особенно, перед теми, кто дорог нам обоим.
И он вдруг провел ладонью по ее волосам. Потом повернулся и вышел, так и не увидев, как через ее смущенную улыбку хлынули слезы.
-Ричмонд! – прошептала она.
Выйдя из спальни Эдди и быстро сориентировавшись в доме, Мэри оказалась в просторном холле, залитым мягким светом высоких напольных светильников. Ричмонд, Кайл и Брэндон ждали ее здесь.
-Здорово! – рассмеялся Кайл. – Вам очень идет, Мэри!
Она спустилась по мраморной лестнице в своих еще мокрых туфельках на босу ногу, ибо подходящих кроссовок в гардеробной Эдди точно не нашлось бы. Костюм был ей великоват, но смотрелся очень неплохо, а куртка и вовсе удивительно шла ей, даже не впору и поверх костюма. Брэндон тоже улыбнулся, а Ричмонд снова напялил свои темные очки.
-Давайте быстрее в машину! – скомандовал Кайл, и они четверо вышли на улицу.
-Ну что, кого куда? – спросил Брэндон, когда машина выехала из ворот особняка и набрала скорость.
Мэри сняла неприятно влажные туфли и подтянула колени к подбородку, массируя теплыми ладонями ступни.
-Меня – домой! – откликнулся Кайл.
-Если к Ричмонду, то поедете вместе после Мэри. Сначала ее в гостиницу.
-Нет. Высади меня в центре, я покажу, где. Забегу к приятелю, а потом к себе.
-Ладно. Значит, выкину первым.
Выходя из машины, Кайл поцеловал Мэри в щеку.
-Удачи! – прошептал он ей на ухо.
-Спасибо! – тоже почему-то прошептала она, не очень понимая, почему он заменил привычное «спокойной ночи!» на это свое пожелание. – Спокойной ночи, Кайл!
-Угу!
И растворился в еще снующей по центральным улицам, не смотря на поздний час толпе.
-Давай ко мне! – произнес вдруг Ричмонд, обернувшись на мгновение к Брэндону.
-К чему вдруг такое нетерпение? – удивился тот. – Неужели не проводишь Мэри?
-Мэри едет ко мне, - коротко бросил Ричмонд.
-Вот как?! – вырвалось у нее, помимо ее воли. – Не знала!
Ричмонд обернулся к ней, и ей вдруг показалось, что он сейчас скомандует Брэндону везти ее гостиницу. Но он поглядел на нее через очки и произнес:
-Надо поговорить.
И выпрямился на сидении.
Мэри снова затрясло. Что теперь? Да, он сказал кое-что хорошее в спальне Эдди, кое-что, что внушило ей надежду. Но что, если он снова передумал и везет ее к себе лишь для того, что бы безотлагательно поставить все точки над «и», дабы не цеплялась она к нему больше, что бы вообще на глаза не попадалась вместе со своим сходством с Мэри Ли Палмер, которое он никак не может ей простить? Она не знала о коротком разговоре, имевшем место между сыном и отцом после того, как Ричмонд покинул спальню Эдди, что бы дать ей одеться.
… Кайл ждал Ричмонда около лестницы.
-Папа? – он тронул Ричмонда за плечо и тот остановился с очень странным выражением на лице.
-Да?
-Подожди… Я понимаю, ты еще ничего не решил…
-И?
-Выслушай меня, пожалуйста!
Кайл провел рукой по волосам, словно вовсе не был уверен в том, что сможет правильно высказаться, но знал, что иначе нельзя.
Ричмонд смотрел на него в не очень терпеливом, но ожидании.
-Я, возможно, вмешиваюсь не в свое дело, но я уже говорил – Мэри далеко не безразлична для меня. Не безразлична настолько, что мне и самому немного не по себе. Особенно при мысли, что может настать день, когда она уедет… будет вынуждена уехать в эту свою далекую Россию… Пап, не могу я без нее! Тянет меня к ней и все тут. И ты понимаешь, что дело ни в какой не влюбленности… И только от тебя сейчас зависит, уедет она или нет. Слышишь? Только от тебя!
Ричмонд молчал, опустив голову и тогда Кайл продолжил.
-Веришь ты или нет в то, что каким-то невероятным образом твоя Ли и моя мать вернулась к нам, что Мэри – это и есть Ли, не важно! На самом деле важно сейчас другое. Я, как ты только что слышал, верю и знаю твердо – она мне нужна, просто необходима! Вот и ты должен просто решить – что ты чувствуешь к ней. Просто что чувствуешь и все! А уж она… У нее на лбу написано, что любит она тебя до смерти. И случилось это задолго до того, как начала она понимать, кто она есть на самом деле. Похоже, Мэри всю ее жизнь вели сюда, к тебе. Да я уже говорил… Пап, неужели не трогает тебя все это?! Неужели такое сердце…
-Тихо, Кайл! Успокойся… Трогает. Потому и мечусь я в поисках решения, потому и не могу смотреть ей в глаза. Вижу Ли и точка.
-Тогда почему не веришь, что она – Ли и есть?
-Да потому, что не может этого быть и все! – выкрикнул Ричмонд.
И тут же сильный порыв ветра, взявшийся непонятно, откуда, пронесся по их головам, подхватив волосы. Свет мигнул.
-Что это? – огляделся Ричмонд недоуменно. – Последствия грозы, что ли?
-Нет, не думаю, - задумчиво произнес Кайл. – Похоже, кое-кто тоже пытается тебе помочь… Хорошо, думай.
И он стал спускаться по лестнице, а Ричмонд глядел ему вслед, уже понимая, о чем и о ком тот сейчас сказал…

Как и в прошлый раз, Ричмонд провел Мэри в гостиную.
-Ну, надо же, дорогой, ты не один! – им навстречу выбралась из кресла и вышла им навстречу Карина. – А… это кто с тобой??
Ее агрессивно обиженный тон внезапно стих при взгляде в лицо Мэри.
-Гораздо интереснее, Карина, почему ты здесь оказалась после нашего последнего разговора и каким, собственно, образом! Хотя, почему, я догадываюсь… Так как?
-Да ты прав… - Карина явно теряла мысль и запал, не отрывая взгляда от Мэри. – Ты прав, я не могла не приехать в попытке разобраться, в чем дело, и понять, какого черта ты так поступаешь со мной. Как я попала в квартиру, это уже другой вопрос, и… я уверена, тебе не стоит заморачиваться на этом. Ну… если хочешь, можешь взгреть консьержа, хотя… Да чепуха все это!..
Карина подошла ближе к Мэри, рассматривая ее так, будто та была диковинной статуей. Мэри же молчала, чувствуя, как больно вонзилась ревность в ее сердце, даже если учесть, с чем пришла сюда эта холеная, но почему-то, вовсе не очаровательная, не великолепная дамочка.
Наконец, та остановилась перед Ричмондом и взглянула ему в лицо.
-Можешь не кричать, Ричмонд… Я, конечно, сделала глупость, явившись сюда – стоило бы поверить тебе в том, что между нами все кончено. А будь я еще умнее, я бы давно сама порвала с тобой, не дождавшись от тебя никаких серьезных предложений. Да не в этом дело… Я уйду сейчас и больше не появлюсь, уж поверь! И не потому даже, что ты решил покончить с нашими отношениями, а потому, Ричмонд, что я вижу здесь ее… Простите, детка, но меня не представили! Да, впрочем, и не стоит…
Голос Карины срывался – казалось, она изо всех сил сдерживает слезы. А их никак нельзя было допустить! И заметив это, Мэри разом перестала чувствовать злость на эту леди, которая, не так давно была любовницей Ричмонда. Причем, именно тогда, когда он уже знал Мэри, когда они уже успели переспать…
Карина же пристально в последний раз посмотрела на Мэри и направилась к двери, остановилась.
-Я не очень понимаю, что здесь сейчас происходит, Ричмонд, откуда…она взялась. Я видела портрет в спальне и знаю о Мэри Ли Палмер достаточно… Господи, да этого же не может быть!!..
Она дотронулась ладонью до своего лба, словно, ей стало нехорошо, снова посмотрела на Ричмонда.
-Черт возьми, пластика это и ты просто свихнулся, слепив для себя двойника Палмер, или… тут что-то, не подвластное моему пониманию, но ясно для меня одно – мне здесь, рядом с тобой места нет! Все кончено, Ричмонд, и с ее появлением уж точно. Надеюсь, с тобой все будет хорошо! Ибо зная тебя, я подозреваю серьезные перемены в тебе… Да ладно, пойду я…
-Даже так… - пробормотал Ричмонд.
-Что «так»? – не поняла Карина.
-Ничего. Иди, Карина… И раз уж так повернулось, то… я желаю тебе удачи. В конце концов, ты потратила время…
-Перестань, Ричмонд, я тебя прошу! – воскликнула Карина и усмехнулась. – Такие реплики не для твоей пьесы…Как бы там ни было, если бы мне не нравилось быть с тобой, эти отношения не дожили бы и до третьего раза. Пока!
И она вышла из квартиры, оставив за собой звук несколько громче положенного хлопнувшей двери. Мэри посмотрела на Ричмонда.
-Она не вернется… - почему-то сказал он. – Славно, что все прошло так достойно. Хоть и несколько загадочно…
-Ты так говоришь о ней, словно, и не значила она ничего для тебя… - проговорила Мэри. – Но… насколько я понимаю, теперь очередь разобраться со мной? Может, не стоило отправлять ее восвояси?
Ричмонд резко развернулся к ней.
-Могу вернуть, если хочешь! А? Как?
Его взвинченный голос врезал ей по ушам, она вздрогнула, но удержалась. Помолчала пару секунд, а потом совершенно спокойно произнесла:
-На ее месте я бы не ушла!
Ричмонд вытаращил на нее глаза.
-Даже если бы я попытался вышвырнуть тебя вон?! Или ты так уверена, что эта участь тебе не грозит?
-Так вот для чего ты пригласил меня сюда? – ее горло едва повиновалось, издавая звуки, которых ей не хотелось, от которых стало мучительно страшно.
-Глупо! – воскликнул он с досадой. – Как же глупо!! Разве не ясно, что для этого не зачем тащить тебя сюда?!..
-Возможно, я глупа, мистер Толларк, но… Самые невыносимые страхи всегда вылезают первыми. Разве не так?
-Так значит, потерять меня, услышать мое требование убраться вон – твой самый жуткий кошмар? Так, Мэри?
-Да, Ричмонд, - тихо подтвердила она, даже не пытаясь прятать от него свои слезы. – Это так.
Теперь настала его очередь помолчать. Наконец, он вздохнул, взял ее под локоть и усадил в кресло.
-Она…Ли тоже страшно боялась меня потерять… Вот так же, до слез, - пробормотал Ричмонд. – Она редко говорила об этом, да и повода не было. Я не давал…Но как-то раз, уже незадолго до родов, она лежала без сна рядом со мной, говорила о каких-то мелочах, а я засыпал и почти ничего не слышал. Но вот она взяла меня за локоть, прижалась губами к моему плечу и вдруг расплакалась. Так горько, так неудержимо, что я испугался и проснулся. А она сказала, что страшно, просто до боли в сердце, до невозможности дышать боится меня потерять. Я еще рассмеялся – настолько невозможным для меня показался такой ее страх – ну куда же я денусь?! А она все плакала и плакала… Я даже чуть из себя не вышел – ну, какого черта?! С чего слезы?! И тогда она постаралась успокоиться, хотя еще пару раз всхлипнула… А следом извинилась за свою глупость. И тогда уже я чуть не разревелся – таким отчаянным в страхе за свою оплошность, способную вызвать мой гнев или недовольство, прозвучало ее извинение… Я пол ночи успокаивал ее, уверяя в своей любви… Но вот, о чем я не могу забыть… Ее страхи… Да, я сказал, что они были беспочвенны… Она, эта девочка понимала, что я… Ну, кем я тогда был?! Мальчишка, переполненный амбициями, желаниями, идеями и невозможным стремлением все это воплотить. И вдруг – семья, ребенок! И Ли боялась, что я не выдержу, что вся моя страсть к ней закончится с появлением малыша – и как я вообще не послал ее подальше с ее беременностью?! Так она думала. И была почти права… Но она не понимала одной простой вещи – ужас от возможной ее потери оказался сильнее всего остального. И я старался не думать о том, что младенец помешает мне жить, как раньше, что его вопли по ночам достанут меня, что проблемы с ним превратят мою жизнь в ад. Мальчишка!... А Кайл родился, и я ощутил неописуемое счастье. Такое, в какое поверить раньше никогда бы не смог! Я смотрел на Ли с моим сыном на руках, и у меня сердце замирало…А она все силы свои положила, что бы избавить меня от всех проблем, она бросалась к сыну ночью, стоило ему заворочаться – лишь бы он не разбудил меня! Я же делал вид, что сплю, и едва не плакал – так жаль мне ее было! Измотанную, уставшую, но отчаянно улыбавшуюся мне…
-Но ты же дал ей понять, что боится она напрасно…
И Ричмонд не понял, спрашивает Мэри или утверждает. А она продолжила:
-Она была счастлива… Она была так счастлива, что ты можешь забыть об этих своих мыслях, о своем чувстве вины перед ней. Ты спал, а она, действительно, уставшая и измотанная, глядела на тебя и плакала от счастья… Она целовала твои волосы, щеки, шею, грудь, она едва касалась губами твоей кожи – лишь бы не потревожить, и сердце ее переполнялось невыразимым счастьем и бесконечной, огромной, как океан, любовью… Ты был ее солнцем, ее жизнью, кровью…
Ричмонд не смотрел на нее, но она чувствовала – он слышит ее и верит… Ибо эта вера сейчас лечит его израненное, измученное болью сердце. И тут он, словно, опомнился, поглядел на Мэри, почти не пряча влажные глаза.
-Думаю, тебе надо выпить и поесть. Да? Может, заказать из ресторана? – он вдруг улыбнулся. – Мой холодильник сейчас, слава Богу, не пуст. Хотя, на самом деле, это заслуга Кайла. Так как?
-Я даже не знаю…
Тут зазвонил ее сотовый в сумочке, которую она держала в одной руке вместе со снятыми на пороге туфлями. Ходить в мокрых она уже не могла. Она поспешно достала телефон, и Ричмонд вышел и комнаты, воспользовавшись этим отвлекшим ее звонком.
А звонил Борис. Оказывается, он уже был в Лондоне.
-Мэри?.. Слышишь меня? Ты где сейчас? Мне сказали, что ты уехала из гостиницы еще утром.
-Я… у Ричмонда, Боря.
-Ясно. Надеюсь, все хорошо! А то что-то в последнее время ты мне совсем не нравилась. Мрачная, бледная… Но сейчас не об этом.
-Что-то случилось?
-Да. Только не пугайся, ничего страшного! Видишь ли, твой отец…
-Что отец?!
-Твой отец… Ксюша нашла его, я просил ее об этом. Она осторожно рассказала ему о тебе, обо всем…
-И что? Боря, не тяни!
-Он очень хочет видеть тебя.
-Ты привез его с собой?!
-Нет. К сожалению, это невозможно.
-Почему? Разве нельзя оформить ему загранпаспорт? Или еще какие-то формальности?
-Можно, все это можно. Вот только он ехать не может. Он болен. У него был обширный инсульт, Мэри, и он очень плох, не двигается… Жена эта его, похоже, махнула на него рукой. Во всяком случае, за все время, пока Ксюша общалась с ним, она не появлялась.
-Но за ним хорошо ухаживают? – осторожно спросила Мэри, еле сдерживая слезы.
-Об этом можешь не беспокоиться. Его перевезли к нам в Центр, хотя его заболевание и не по нашему профилю. Я попросил, сказав, что он – мой родственник. Конечно, пришлось кое-что уладить… Но это тебя не касается.
-Я догадываюсь! Господи, Боря, ты столько сделал для меня, что во век на расплатиться! Я просто не знаю…
-И не надо. Ты должна знать только одно – друзья всегда остаются друзьями! Разве не так? Разве, окажись я на твоем месте, а ты имела бы такие возможности, ты не помогла бы?
-Конечно, помогла! О чем разговор…
-Вот и ладно! Сейчас надо решить другое. Ты поедешь в Москву?
-Прямо сейчас?
-Почти. Самолет завтра, в полдень. Я заказал билеты. Решил вот за тебя.
-Ты все правильно сделал. Конечно, я поеду!..
-Но?.. Я так понимаю, твои дела в Лондоне еще не окончены?
-Да. Я еще работаю с редактором.
-И только?
-Ну…
-Я понял, можешь не объяснять. Да и не надо – ты в любой момент сможешь сюда вернуться. Ты же знаешь! Так значит, завтра заезжать за тобой?
-Да. Конечно.
-Тогда все. Отбой. До завтра!
-Ага…
Мэри убрала телефон в сумочку и подняла глаза на Ричмонда, принесшего целый поднос с едой и бутылкой водки.
-Надеюсь, ты не против того, что бы пить водку? – спросил он.
-Да, нет… Мне, наверное, сейчас даже надо немного выпить.
-Что-то случилось? На тебе и вправду просто лица нет.
Он сел напротив нее, и она утонула во взгляде его поразительных глаз.
-Да, случилось. Мне придется уехать…Так что, тебе стоит прямо сейчас высказать мне все, что ты собирался.
Она задохнулась от того, как вдруг потемнели его глаза.
-Уехать? – выдавил из себя он. – Совсем? Ты хочешь сказать, что у меня больше может не оказаться возможности поговорить с тобой?
И тут она поняла, увидела свой шанс. Шанс, от которого ей даже нехорошо стало. Нельзя так!.. Но это так чертовски соблазнительно – спровоцировать Ричмонда, узнать его истинное отношение к ней, ее настоящую ценность для него.
-Не знаю, - решилась она. – Просто не знаю!.. Мой отец… Он не знал, что я жива. Так получилось…
-Как это, не знал?!
-Когда случился взрыв и пожар, в моем доме была еще одна девушка. Она погибла. А Борис решил выдать меня за нее, что бы все думали, что погибла я.
-Зачем? Не понимаю! Ты что, спец. агент?
-Нет, конечно! – улыбнулась Мэри. – Просто Борис считал, что мне надо стартовать заново. Совсем! С новым именем, новыми друзьями, работой… Так сказать, дал мне возможность все начать с чистого листа.
-А что, со старым именем этого нельзя было сделать?
-Можно, конечно. Мне и самой не очень понятен этот его маневр, тем более, что он был связан с кучей проблем. Тем не менее, он это сделал. Сделал без моего ведома. Но я на него не сержусь. Дело не в этом. Мой отец не знал, что я осталась жива, и похоронил меня, как и все остальные мои друзья и близкие.
-Почему же родному отцу ничего не сообщили? Вы были в ссоре?
-Вроде того. После ухода мамы, когда я была еще маленькой, он воспитывал меня один. А когда я выросла, женился снова на очень молодой женщине. У них родился ребенок, и мне показалось, что этим мальчиком он заменил меня, уже взрослую, со своим характером и жизнью. Дура, конечно! Но папа так занят был своей новой семьей, что на меня и впрямь почти не обращал внимания. И я уехала жить в бабушкин дом… Мы совсем не общались несколько лет. Вот поэтому Борис и решил поначалу, что в моей новой жизни для него места нет, как и для всех остальных, кто причинял мне боль, приносил неприятности и страдания. Теперь же он нашел моего отца и оказалось, что тот тяжело болен и брошен своей женой. Мне надо ехать к нему, Ричмонд.
-Это понятно. Как и то, что твой отъезд и впрямь может оказаться окончательным. Во всяком случае, не известно, каким долгим… Значит, это наш прощальный ужин?
-Наш?
-Да, Мэри, наш. Если ты имеешь в виду нас двоих. Когда ты летишь?
-Завтра, - бахнула она и рука его, наливавшая водку по рюмкам, дрогнула.
-Завтра?! Так быстро?
Ей очень захотелось напомнить ему, как он выставлял ее из этого дома еще совсем недавно. Но это был секундный порыв и совсем не от сердца, а от все еще уставшего от разочарований, предупреждавшего о новой опасности разума. Глупое же, наивное сердце так и рвалось к Ричмонду в объятия! И тогда она перевела тему.
-Скажи, а у тебя нет того… зеленого ликера, который мы… который…
-Ну, ну, договаривай! Который что?!
-Который мы пили с тобой в тот вечер, когда ты сказал мне в первый раз, что любишь меня! – выпалила она и замерла, точно, в ожидании пощечины.
А он уронил голову, с шумом выдохнул дым от сигареты и несколько секунд глядел куда-то в сторону.
-Ты решила вновь, в очередной раз доказать мне, что Ли здесь, в тебе или просто хочешь этого ликера? Каким бы способом ты ни узнала о нем.
-Ты волен думать все, что хочешь, Ричмонд, - спокойно сказала она, хотя сердечко ее так и трепыхалось от его тона. – Почему ты постоянно думаешь, что я навязываю тебе свое сходство с Ли? Почему ты решил, что я вообще навязываюсь тебе? Я такая, какая есть, я такой родилась и не моя вина, что мне снятся эти странные сны, что я помню то, о чем не могла знать никогда!.. Я просто хочу этого ликера. И все.
-Хорошо!
Ричмонд почти вскочил со своего места.
-Ликер есть. Не может не быть! Мы, англичане – жуткие консерваторы и над этим потешается весь свет. С того дня, как Ли стала моей, я всегда держал дома бутылку этого ликера. Наши дни рождения, рождение Кайла – все это мы праздновали с ним. С тех пор он всегда есть в моем доме. Хотя… хотя пьем мы его теперь только с Кайлом в День Рождения его матери…
-Девятнадцатого сентября, - договорила за него Мэри.
-Ты могла узнать это от Брэндона.
-Могла. Но в моем свидетельстве о рождении стоит та же дата… Впрочем, в настоящий момент оно недействительно, ибо Катя Черкасова, которой я была до пожара, лежит в могиле.
Ричмонд замолчал, а Мэри вдруг особенно ясно осознала, что после той ноябрьской ночи, она и сама не знает, кто она есть на самом деле. Ее жизнь не просто изменилась. Она запуталась настолько, и сама она потерялась в этих дебрях так, что не расхлебать.
Казалось, Ричмонд увидел все эти мысли у нее на лице. Он молча вышел из гостиной, нашел в баре бутылку зеленого ликера и вернулся к ней. Откупорил и разлил по рюмкам ликер.
-Держи!
Точно, очнувшись, она приняла рюмку из его рук, поднесла к лицу и понюхала. Как она и ожидала, запах оказался очень знаком. Но она не стала говорить об этом. Толку то? Она просто выпила. Сначала пригубила, что бы почувствовать вкус, а потом залпом допила.
-Вкусно, - заметила она невольно.
Ричмонд молча выпил. Перед ним снова сидела Ли, впервые пробовавшая этот ликер. Он слишком хорошо помнил, чем это потом закончилось! Но он снова наполнил рюмки и быстро, залпом осушил свою.
-Почему не пьешь? – спросил он у Мэри, которая сидела, разглядывая блики света  в изумрудной жидкости.
-Не знаю… Сейчас выпью.
-Боишься напиться? Ли тоже боялась. Она вообще всегда боялась оказаться недостойной нас с Эдди, смешной и глупой… Хотя тогда мы еще ничего особенного из себя не представляли.
-Это ты так думаешь! – запальчиво возразила Мэри. – В той жизни или в этой – не важно! - я слышала ваши первые песни. Их невозможно переоценить! И они всегда нравились мне сильнее, чем более поздние и более мастерски выполненные. В вас с самого начала было что-то необыкновенное и… и я поняла, откуда это взялось. Или началось – как хочешь. И знаешь, как бы ты ко мне ни относился, чем бы ни обернулись для меня мои странные сны, память Ли, ставшая моей, я благодарна Судьбе или Богу за то, что все вот так случилось, и даже за то, что, родившись однажды на свет одним человеком и прожив им столько лет, я узнала, что на самом деле, все это было не мое, не настоящее и не имело смысла… Прости, я понимаю, тебе до сих пор странно и страшно все это воспринимать, тебе наверное, кажется, что я, чужая, вломилась в твою жизнь и пытаюсь украсть то, что принадлежало Ли. Но, я уже говорила, мне самой нелегко, все еще помня свою прежнюю жизнь, принимать, как свое, то, что я получила за последнее время. Мне… мне хотелось бы, - Мэри сделала большой глоток ликера, слегка задохнулась его крепостью, и продолжала, чувствуя, как эта крепость кружит все перед ее глазами, - что бы ты узнал меня такой, какой я себя всегда ощущала, и я сама чувствовала бы себя единым целым, одной личностью, которая… которая любит тебя, и любила тебя, восхищалась тобой еще задолго до того, как все это началось…
Мэри уже трудно было говорить, язык заплетался, но ей так много еще хотелось сказать, что даже слезы появились на ее глазах. Ричмонд глядел на нее, глядел не отрываясь и понимал, чувствовал лишь одно – хватит! Хватит уже думать! Думать слишком тяжело, так все лишь запутывается еще больше. Как там сказал Кайл? Он должен просто решить, чего он хочет и что значит для него Мэри. Вот и все. А хочет он… хочет он, что бы она никуда не уезжала, что бы осталась с ним. И еще, что бы…
Он забрал из ее рук рюмку с недопитым ликером, выпил его сам и почти швырнул рюмку на столик. Мэри глядела на него прозрачными глазами, полными слез и страха, так напугал ее даже через пьяный дурман его резкий жест. Он схватил ее за руки и, встав, рывком поднял на ноги. Обнял. Секунду глядел в ее глаза, потом поднял подмышки и, прижав к себе, понес в спальню…
… Здесь не может быть сирени… Просто не может, потому, что это, Бог знает, какой этаж. Но она была, и ее ветви шелестели в приоткрытое окно силуэтами темнее сумрака ночи… Далекий шум последнего метро, звонкий смех в соседнем дворе и… дыхание Ричмонда, его шепот, которого она не понимает, но знает, что он говорит. Снова его теплая грудь, его руки, порывисто, отчаянно ласкающие ее тело, его предплечья, покрытые мягкими – она точно знает – золотистыми волосами - которые она ловит губами. А он ловит ее губы, и она теряет свое дыхание, растворяясь в его страсти, чувствуя, как он входит в нее, берет ее всю, окончательно…
Ночь таяла в предрассветных сумерках, а вместе с ней и дурман, избавлявший от сомнений изболевшееся сердце. Мэри проснулась, вздрогнув, оглянулась на Ричмонда, спавшего рядом. Его рука лежала на ее животе, и он никуда не выгонял ее. Никуда… Но они так и не поговорили. Ричмонд так ничего и не сказал, и не было никакого подтверждения тому, что теперь в их отношениях, в том, что вообще еще очень рано называть отношениями, что-то переменилось. Что она для него? Кто? Свалившаяся откуда-то девчонка, так похожая на Мэри Ли Палмер, что он не может сдержаться, что бы не унять свою тоску в ее объятиях? Или… или он видит в ней саму Ли, настоящую Ли, и где-то в Великой Системе произошел сбой, нарушив само мироздание???..
Мэри посмотрела на Ричмонда. Медленно протянула руку и нежно, лишь кончиками пальцев провела по его по волосам, плечу. Потом наклонилась и поцеловала, сохранив на губах вкус его кожи. Как же не хочется уходить! Господи, как же это несправедливо!!! Вот же он, здесь, с ней, и никто его не заставлял! И в его поведении не было ни намека на отношение к ней, как к девочке на ночь! Для этого он мог бы и Карину оставить, а нет – так любую другую снять. Но Ричмонд привез сюда ее, ту, что смутила его разум, сотрясла его чувства и жизнь. Тогда зачем???
И Мэри все смотрела и смотрела в его спящее лицо, закрытые глаза, его черты, так обожаемые столькими женщинами. Чувствует ли он сейчас, во сне, пока спит разум, что она рядом? Или стоило смежиться этим удивительно для мужчины длинным, загнутым ресницам, как ее, Мэри, словно, и не было здесь вовсе?
И тогда Мэри поняла, что сдерживается изо всех сил от того, что бы прижаться губами к его губам, ибо тогда Ричмонд проснется, откроет глаза, увидит ее рядом и… Нет! Только не это! Он снова вспомнит, что она – не Ли для него, а ему нужна только она. Она одна…
Мэри посмотрела на часы, тикавшие на прикроватной тумбочке. Шесть утра. И все равно, она очень осторожно, что бы не разбудить Толларка, встала, покачнулась от накатившего головокружения и тут же почувствовала резкую тошноту. Господи!... Она ринулась в туалет и ее вырвало. Медленно соскользнув по приятно холодной, выложенной кафелем стенке на пол, она закрыла глаза и постаралась дышать глубоко и медленно. Успокоилась.
… Что ж, ничего не остается, как сделать это. Слишком регулярны стали эти головокружения… Мэри тихонько прошла в ванную комнату, залезла в ванну и открыла душ. Долго стояла под прохладными струями, борясь с новым приступом тошноты, выбралась на прорезиненный коврик и выключила воду. Вытершись полотенцем, она напялила махровый халат темно-синего цвета, в котором утонула, и вышла. … Надо найти сумочку!.. Мэри едва дыша, вернулась в спальню. Стараясь не смотреть на Ричмонда – так ей хотелось в его объятия, в его тепло! - она кое-как собрала свои вещи, нашла сумочку и, зажав рот рукой, снова кинулась в туалет.
Спустя минут пятнадцать, она зашла на кухню, заглянула в холодильник и, к своей большой радости, нашла там пару яблок. Взяла одно и присела на табурет. Маленькая вещица, уже несколько дней валявшаяся у нее в сумочке, лежала теперь перед ней на кухонном столе. Мэри жевала яблоко, надеясь на избавление от тошноты, и ждала. И тут зазвонил телефон Ричмонда, лежавший на столике под зеркалом в прихожей. Она хорошо слышала, как звенела какая-то очень знакомая мелодия и надрывавшийся телефон отчаянно, громко вибрировал об деревянную поверхность. Мэри поняла, что Ричмонд сейчас проснется и выйдет в прихожую. Нет, она не хочет видеть его взгляд! Взгляд человека, которому досадно будет понять и вспомнить произошедшее ночью, свою слабость. Нет! И, позабыв обо всем, Мэри бросилась вон из квартиры, еле справившись с незнакомым замком…