Спасибо за то, что ты есть, гл. 29

18+

Аннотация: Главный герой Сашка - сын Марка ("Химия любви", "Химия семьи"). Удивительная история любви, когда два сердца преданы только друг другу, несмотря на выпавшие им испытания… Они встретились в первый школьный день и остались неразлучны. Однажды Сашке пришлось защищать свою любимую девочку от подонков, и он чуть не погиб. Этот случай определил в дальнейшем его выбор профессии. Он посвятил свою жизнь опасной и благородной работе (опер в убойном отделе, сотрудник антитеррора, следователь), стал мастером спорта по восточным единоборствам. У него замечательная семья: его единственная любовь Таня и чудесный сынишка. Но тени из прошлого иногда могут настигать в настоящем…

Пред.глава:http://proza.ru/2021/02/14/353

Глава 29

Сашке и Тане казалось, что так много, как в последовавшие полгода, они никогда не смеялись. Андрюшка каждый день приносил в своей голове какие-то новые мысли и делал необычные умозаключения, доводя родителей даже не до смеха, а до гомерического хохота. При этом смотрел на них с хитрым видом, и становилось понятно, что он специально их веселит. На этой волне веселья Таня забеременела.
В один из вечеров Сашка, вернувшись с работы и целуя жену в прихожей, куда она всегда прибегала, как только слышала поворот ключа в замке, заметил загадочную улыбку в её глазах. Слегка отстранил её от себя, вгляделся внимательно. От Тани словно исходило удивительно нежное свечение. Догадка разлилась теплом по сердцу.
— Да?
— Да…
Сашка снова обнял её, прошептал на ушко:
— Я так рад и так сильно тебя люблю…

Когда у Тани появился животик, они объяснили Андрюшке, что наконец-то почти выполнили его просьбу и скоро у него появится сестрёнка (УЗИ показывало, что будет именно девочка).
— Жалко, что меня не спросили ещё раз. Я бы сказал, что хочу братика, – вздохнул сынишка.
— К сожалению, – опять принялся за объяснения Сашка, – угадать, кто получится, невозможно. Это сюрприз.
— Тогда откуда вы знаете, что сестрёнка?
— Потому что теперь она уже подросла у мамы в животике и специальным прибором можно определить, кто родится.
Андрюшка с осуждением посмотрел на родителей.
— А сами мне говорили, что если сюрприз, то нельзя заранее подглядывать.

*
Чем ближе становился срок родов (это должна была быть середина декабря), тем хуже себя чувствовала Таня. Не физически, с этой стороны всё было в порядке, а вот психологически ей вдруг стало очень тяжело. И было непонятно, повлиял ли на её состояние какой-то гормональный сбой или причина была ещё в чём-то, что не могли объяснить врачи, но у неё началась ужасная депрессия: страх перед родами, перед болью, страх за здоровье малышки… Ей снились плохие сны, она плакала целыми днями напролёт.

— Мне страшно, – в слезах твердила она Сашке. Он был в растерянности, не знал, что сказать, что сделать, чтобы подбодрить её, тем более что ему и самому было страшно, как всем мужьям в такие периоды. Когда Таня носила Андрюшку, она смеялась над его переживаниями, была радостной и весёлой, думала только о хорошем и его заставляла думать только о том же. Лишь по прошествии времени призналась, что очень боялась, но не хотела, чтобы боялся и он.

Потом «мне страшно» превратилось в «я умру». И сопровождалось уже не слезами, а угрюмым спокойствием и нежеланием кого-либо видеть, даже сынишку… Обстановка в доме стала настолько невыносимой, что Сашка перевёз сына и Тимку к родителям. Сам же мужественно терпел Танину хандру, прерывавшуюся приступами озлобленности.
Врачи успокаивали, списывали её состояние на предродовую депрессию, которая бывает у многих женщин, призывали потерпеть.

Возвращаясь с работы и вставляя ключ в замочную скважину, Сашка молился, чтобы в прихожей его встретила прежняя Таня. Но вечер за вечером его встречала только темнота. Еду он привозил теперь с собой, покупая по дороге в кулинарии. Раздевался, принимал душ и с тяжёлым сердцем шёл в их спальню, чтобы уговорить жену поужинать вместе с ним. Она очень мало ела, недобирала необходимый на её сроке вес.

— Танюша, пойдём лакомиться всякими вкусностями, – ласково и терпеливо, как к упрямому ребёнку, обращался он к ней, гладя её по золотистым спутанным волосам, за которыми она перестала ухаживать. Обычно она лежала, отвернувшись к стене, закутавшись в одеяло почти до середины лица. От его прикосновения чаще всего пряталась целиком, как улитка в раковину. Иногда же резко взмахивала головой, чтобы стряхнуть его руку. Он приносил еду на подносе, надеясь, что она соблазнится запахами, но она лишь глубже зарывалась в одеяло.

— Так нельзя, любимая… Поешь хотя бы ради малышки. Хоть чуть-чуть… – пока упрашивал, у него самого пропадало желание есть.

Спали они уже давно под разными одеялами, если он пытался дотронуться до неё, она покрывалась мурашками. Но это не было признаком страсти, как раньше, а отторжением его ласк.
— Хочешь, я возьму отпуск и поедем на море?
— Хочу, чтобы ты оставил меня в покое…

Её голос он слышал редко, обычно ответом служило молчание или она начинала плакать. Иногда она плакала, прижимаясь к нему, к его груди, и он был счастлив уже тем, что снова обнимает её, может целовать её мокрое от слёз лицо. В такие моменты у него появлялась надежда. Но она гасла, едва Таня, оттолкнув его, опять забиралась в свой «кокон». Учитывая угнетённое состояние будущей роженицы, её задолго до срока положили в больницу, подкармливая организм капельницами.

С рождением дочки облегчения не наступило. Лишь название депрессии поменялось на «послеродовую». Малышку тоже пришлось отвезти к бабушке-дедушке и вскармливать искусственно. Дочка была похожа на Сашку так же сильно, как Андрюшка походил на Таню. Сашкино сердце разрывалось от любви и нежности к детям и леденело от страха за будущее.

Попытки уговорить Таню прибегнуть к помощи психиатра или психолога, а тем более согласиться на лечение в стационаре, оборачивались криком:
— Почему бы тебе сразу не запихнуть меня в дурдом?!
Он не мог слышать её крик, не мог видеть искажённое яростью лицо…
На вопрос врачам, чем ей помочь, он слышал:
— Поверьте, бывают случаи и похуже вашего. Вам нужно потерпеть. Гормональный фон, нарушенный беременностью и родами, придёт в норму, всё наладится. Такая депрессия лечится только временем, заботой и любовью.

Он заботился, он не переставал любить, но месяцы сменяли друг друга, а изменений не наступало.
— Возможно, есть генетическая предрасположенность. У вашей жены в роду не было людей с неустойчивой психикой? Самоубийц?
— Мать… – похолодел Сашка.

Он стал бояться оставлять Таню одну, взял отпуск, но она никого не хотела видеть рядом с собой… Про детей даже не вспоминала, как будто их вообще не существовало. Апатия переходила в бурные рыдания и наоборот. Она словно застыла в этих двух состояниях. Чёрной тенью ходила по квартире. Иногда пыталась что-то делать, но всё валилось у неё из рук. С ним не разговаривала, словно и не замечала. Сашка устал бороться. Отпуск закончился. Пришлось положиться на судьбу… Он снова вышел на работу. Надел на лицо маску, спрятал все чувства глубоко внутрь себя. Его личные проблемы не должны сказываться на качестве дел, которые он вёл. На тревогу друзей неизменно отвечал, что у него всё нормально. Каждую ночь старался проводить дома. Даже когда приходилось задерживаться на службе и до Остоженки, где были дети и любящие сестрёнки и родители, куда стремилось его сердце, ехать было гораздо ближе…

След.глава:http://proza.ru/2021/02/14/360