про Зою Космодемьянскую

Сейчас время странное. А точнее: времечко страшненькое, подленькое и непонятненькое. Всё, с одной стороны, неопасное – танки не стоят под Москвой, с другой же… оторопь берёт от всех этих «навальных» извращений, от его глумливых высказываний, от этих хунвейбинов, мочащихся на стариков. По мне так, уже идёт настоящая война. И эта война – небывалая, невиданная и… НЕВИДИМАЯ. Это новая война, в которой, может так случиться – не будет победителей вовсе.

Сейчас же, как в настоящую войну, нужно определиться, ты с кем? Как пишет автор этой статьи: остаться в стороне не получится, придётся встать на чью-то сторону.

Скажу честно, меня эта статья потрясла до глубины души. Она без лозунгов, без морали, она о людях и для людей. Поэтому и публикую её на своей странице.


©

Юрий Борзов про Зою Космодемьянскую
Художник Юрий Борзов, со-основатель «Машины времени» написал сейчас о наболевшем:

©

Ох, Зоенька, милая.... заинька ты наша, диверсант наш любимый.... Прости ты нас!


Я не про кино (фильм «Зоя»). Не смотрел и, наверное, не буду. Почему-то уверен - не получилось. Есть вещи слишком большой высоты и глубины, их не стоит трогать руками. Им можно только внимать и держать там, в глубине, возле сердца. Вот я про это, я про нас и про наш уровень жизни. Только коротко не получится, извините. Зоя – это ведь не история, это наше Евангелие. Это как Благая весть о том, что мы – можем!

Как сказал кто-то мудрый: мы погибли бы, если бы не погибали. Но мы - можем. Мы знаем: иногда нужно погибнуть, чтобы не умереть совсем. И на этом стоит наш мир. Вот только – СМОЖЕМ ли?

Помните, как в детстве: а я так могу? Читая книги, слушая рассказы, разглядывая картинки, мы примеряем себя к любимым героям – я тоже так хочу! Я тоже смогу! И я с тобой, я помогу тебе! И, какими большими мы бы ни вырастали, мы всегда примеряем себя к ним - честным, благородным, отважным. Всем тем, кто СМОГ.

Не то, чтобы Он хотел умирать, наоборот... Накануне молил: Если только можно, авва Отче, чашу эту... Пронеси мимо! Но, если так надо, то... Да ведь и сам говорил: Если пшеничное зерно, павши в землю, не умрёт, то останется одно, а если умрёт, то принесёт много хлеба. В общем, знал на что шёл. И ученики отговаривали: мол, не ходи, убьют... А Он своё: Кто ходит днём, тот не спотыкается. А мог не ходить? Запросто. Но: если пшеничное зерно, упав в землю... дальше понятно. Значит, всё-таки - добровольно. Он – смог. А хлеба , и правда, выросло много: конца-краю не видать. И сейчас мы всё  примеряемся к Нему, к его сказкам о птицах, о лилиях, о виноградниках... И ещё, помните, и это очень важно: Не давайте святыни псам, не рассыпайте жемчуга перед свиньями... Они попрут его ногами своими, а затем, оборотясь, растерзают и вас. И сами – не будьте  свиньями, это и есть уровень жизни. Этим и меряйте его. А оттуда, с другого уровня, нам со смехом и элементарной логикой говорят: чем мерять-то? Вы хоть меру определите вот этих птиц и лилий! В каких единицах измеряются ваши «святыни»? Уровень жизни меряется конкретными цифрами и знаками! Знаете, в церкви, в молитве перед причастием есть такое: «Вечери твоея тайные ДНЕСЬ, Сыне Божий, причастника мя прими...».   

Мы говорим ДНЕСЬ /сегодня/ о событии 2000-летней давности. Мы СЕЙЧАС сидим за тем столом и говорим: я буду верен Тебе, Господи... я не обману, не предам Тебя, как Иуда... Ни сегодня, ни завтра, – никогда! Понимаете, есть вещи, которые ВНЕ времени. Они вчера, сегодня, завтра – ВСЕГДА. Они, не прерываясь – в прошлом, будущем, и настоящем. Нету никакого 21-го века. И то, что случилось вчера – в ноябре 41-го, свиньи и псы топчут сегодня. Значит, это ВСЁ происходит сейчас, на наших глазах. Давайте смотреть, не отворачивайтесь. Вот он, ноябрь 41-го. Несмотря на страшные потери, несмотря на все усилия и кровь, несмотря ни на что – немец вот, у ворот, у самой Москвы. Что будет? На днях паника была, давка, на вокзалах теряли матрасы, узлы, чемоданы... Магазины громили – всё равно пропадать! Ходили специальные отряды, мародёров стреляли на месте. Были и стихийные митинги, где какие-то люди вполголоса объясняли: не бойтесь, немцы - культурная нация, вам ничего не будет... Всё равно: все боялись. До какого колена в родословной будут выкорчевывать коммунистов и комсомольцев? Как нас будут сортировать? Кого сразу - налево? Кого потом? Ведь, наверное - да можете не сомневаться! - услужливые люди уже готовят списки: кто, где, чего говорил, у кого кто в родне, в знакомых... Тут только евреи могли не сомневаться в своей судьбе. А может... а, может, сможем? Ох, не похоже... Армия разбита, вон ополченцы в очередях стоят, со складов последние винтовки выдают. А то и просто: две гранаты и хватит тебе. Идут такие вояки– в пальто и шляпах, на ватники с завистью смотрят. Парад вот провели –  бедненький парад, в 20 минут уложились. Но, всё-таки – парад! А вдруг... сможем?  Приморозило тогда крепко, сильнее чем сейчас. Немцы до этого на грязь сильно обижались – дескать, из-за этого и задержались. Но ничего, сейчас будем, расходиться не надо... Наши танки не глушили моторы. Соляра... Немец-то, всё-таки, на бензине. Сейчас, вот-вот... 

Вы в диверсантах не бывали? Я тоже. Но я лесник, охотник. Легко могу представить. А вы попробуйте: заночевать в лесу в -20. Нет, без костра, без гитары – а просто, скорчившись под ёлкой, сунув руки в рукава? И так несколько дней, как дикий зверь, как волк, выглядывая с морозной опушки на далёкие огоньки деревни? Попробуйте - много вопросов отпадёт... И это – добровольно? Вот тут никаких разногласий, никаких сомнений – совершенно добровольно. Дальше коротко: поймали на месте. Бутылки с зажигалкой, револьвер без самовзвода. Девчонка, 18 лет. Пытали. Ногти вот выдрали. Это зря, конечно. Всё-таки, высшая раса, европейская культура... Могли бы и без этого – какие такие тайны может поведать девчонка? Тем более, всё равно не сказала ни-че-го, ровным  счётом. Не удостоила. Дальше: согнали народ, вывели на площадь. Виселица, под ней эшафот из ящиков, пара стульев. Короче – подиум, как скажет потом один остроумный человек. Опять же, по рассказам – смартфонов ни у кого в деревне не было - обратилась к согражданам. К нам с вами. – Граждане! Не стойте, не смотрите... Ну, типа, ничего хорошего не увидите, а наше дело военное, сами разберёмся... Знайте только: мы победим! Ну, а дальше – не отворачивайтесь! – затянули на девичьей шейке петлю и подиум опрокинули. Вот и всё. Послушайте, а может, она ради славы? Ну, знаете, бывает – подписчики, лайки, на миру и смерть красна? – Исключено. Ведь даже имени своего не сказала.

- Какая, говорит, вам разница? Ну, пусть будет–Таня.

Всё о ней? – Нет, к сожалению. Висела на морозе целый месяц – в назидание всем. Нам с вами. Чтобы хорошо запомнили!

Под Новый Год немецкие солдаты раздели девичье тело, кидали в него ножи, истыкали штыками, отрезали грудь. – Почему под Новый Год? – Так ведь Рождество у них было! Ихнее, католическое! Это они Рождество праздновали, вот и всё. – Да. Совсем тяжело. Нормальные солдаты? – Абсолютно нормальные! Никто и никогда не усомнился. Ни до, ни после. Наоборот, усомнились в ней. Но это потом, после, когда все умными стали. Причём, заметьте: это не какие-то каратели, не Гестапо, не СС. Обычная рядовая часть, пехотный полк 332, рядовее не бывает. И звереть-то им пока было не с чего. Ещё не было Сталинграда, не мёрзли ещё в окопах. Хорошо питались, спали в тепле. Рождество вот праздновали. Да... Совсем худо.

Есть её фотографии, сделанные нашими в январе 42-го. Я не могу их запостить, мне скажут: нарушает нормы. Берегут нас. Сами посмотрите. У неё лицо спокойно спящей девушки. Вот после всего этого. Бывает же такое. Тогда, в 42-ом, эти фото сразу поместили во всех газетах. Вот как есть: в снегу, с отрезанной грудью, с верёвочным узлом на щеке. Коротко рассказали историю и подписали: Таня. Ещё не знали, что – Зоя. Знаете, какой шум поднялся... Какой рёв... Вся страна тогда взвыла:

- Танечка, прости нас! И еще: мы вас, гадов, теперь в плен брать не будем!

Смешно, правда? Ещё никакой победой и не пахнет, немец по-прежнему в одном броске от Москвы, а они... только что на чемоданах сидели, и вдруг: мы вас в плен брать не будем! Мы, б..дь, хорошо запомнили!

Вот теперь-то мы точно – сможем! И, знаете, смогли. А в плен брали, конечно. И этих, из 332-го пехотного, тоже брали. Так до самого Берлина и брали. Даже жалели, кормили. Тоже люди... Это потом, когда всех пленных отпустили домой, когда отгоревали по сыновьям, отвыли по мужьям, отплакали по отцам, когда отмучались все безногие и безрукие...
 
А мы успокоились, и снова, как зачарованные, стали внимать этой самой европейской культуре... Учиться новым веяниям: плюрализму... толерантности...  Вот только тогда он  решился. И то: очень осторожно. Завтра, говорит, я вам такое скажу... хорошо, что я сейчас в Испании и чувствую себя безопасно. И сказал своё: Шизофрения. Ступор. Подиум. И прислушался оттуда, из Испании: чего будет? Вдруг, как в старые времена, дадут по морде? Или как в новые – по ****ьнику? И то, и другое ведь нежелательно. Не дали. Ни по старому, ни по-новому. Проказник, он всё просчитал правильно: кому давать-то? Потомков-то у неё нет – девица, 18 лет! Значит, ни в суд, ни по морде подать некому. Правда, есть у неё младший брат, танкист – вот он бы, конечно, дал. За один только «подиум» дал бы. Но он крайне занят! Совершенно и безотлагательно занят: в танке,   видите, горит. Под Кёнигсбергом. Причём, опять же заметьте – совершенно добровольно! Вполне мог не гореть. А мы с вами не в счёт, мы уже толерантные. Так что, зря боялся. А как дружно на защиту встали! Нет, не её. Его, конечно. Её чего защищать, она и так ничего не боится. А художника обидеть легко. Так что – встали грудью.

Помнится, стояли в ТВ студии, как на поле боя. Чубайс стоял, не тот Чубайс, другой, но тоже Чубайс; представители Культуры стояли, стояла правозащитная тётка... Стояли очень немолодые, грузные, маститые, райхельгаузы такие, грозно трясли щеками: Не дадим в обиду! У нас плюрализм мнений! Подумаешь – «подиум»! Художник может, он так видит!

И отстояли своего, тоже немолодого. Он художник, между прочим. И, не сомневайтесь, член. И союза, и России, и всяких обществ и ассоциаций. И этот член вращается и , знаете, высоко вращается! Он привечаем, обнимаем, похлопываем... Короче, свой. И очень плодовитый. Бесконечный поток карикатур. Он мастер стёба. Над чем? Да над всем. От детских сказок и до... даже Господь Бог есть на облачке. Он как фокусник: сыплет и сыплет из шляпы всякую дрянь, и все ждут: вот сейчас он достанет, наконец, что-то действительно ценное, по-настоящему прекрасное, не подлежащее стёбу... А он - раз! И нет ничего! В цилиндре пусто. Дети плачут - обманул дядя... А он разводит руками и - брови домиком: - Таки ж ничего и не было! Нету и не было, и нет никакой Чести, Совести, Долга... О чём вы? Не делайте мине смешно, я никому не должен...
 
С клоуном не поспоришь, да и о чём? Работа у него такая.

А вот второй на клоуна совсем не похож, наоборот! Очень любит делать мужественное, геройское, даже гневное лицо – знает, что ему идёт. И его оружие - беспощадная логика. Как причудливо тасуется колода! Давно ли, кажется, люто ненавидел запад, гнобил прибалтов, даже автомат в руки брал, слово «Наши» писал на каске...

А потом словно прозрел и развернулся на 180. Теперь так же истово, до идиотизма ненавидит и презирает всё, что связано с Россией. В чём тайна такого превращения, да и тайна ли это? Помните: в одной кожаной курточке бегал и зимой и летом. А сейчас... А теперь... Какая роскошь, какие наряды, какие интерьеры... Демонстративно, напоказ, как раньше кожаная куртка. Понимаю: образ требует. Образ могущественного и беспристрастного судьи, который с горькой усмешкой наблюдает за нашим человечьим копошением. Беспристрастности, однако, не получается, надобно же где-то стоять. А вообще – похож! Мешают образу некоторые мелочи: откровенное самолюбование, несколько голубоватая жеманность, и, главное – запредельный цинизм. Мне почему-то кажется, что истинному носителю образа такая трактовка не понравится. Дескать, воля ваша, но... как-то вы уж слишком стараетесь, любезный... Оставим долгие, с обилием медицинских терминов размышления циника о том, какие болезни и какие изменения они могли вызвать в голове 17-тилетней комсомолки. Здесь логика простая и понятная: ну, не может быть таких ценностей, за которые нормальный человек готов пойти на такое! Вот я не пойду, я нормальный. Значит...

Понятно, правда? А дальше логика ещё твёрже: поджигать чужие дома нехорошо, это преступление, а за преступление надо наказывать. Да ведь немцы именно это и говорили! И именно это и делали. Я же говорю: остаться в стороне не получится, придётся встать на чью-то сторону. И он встаёт, надобно же где-то стоять. Ну, не на подиуме же... Значит, в строю. Вон там, видите, во втором ряду, в пилотке с наушниками? Это он изготовил для Зои вот эту фанерку: «Поджигатель домов». А что, разве это не правда? Правда. Логично? Конечно. У немцев вообще с логикой всё в порядке, тут с ними трудно соревноваться, не переспорим никогда. Вот, смотрите – вот их логика:

«Нам для развития и прогресса необходимо жизненное пространство. Мы берём его у вас потому, что мы более развитые и сильные, это биологический закон выживания. Мы сортируем ваше население и приводим его в соотношение, оптимальное для дальнейшего прогресса. Чтобы поддерживать необходимый порядок, мы проводим воспитательную работу, с методами принуждения, наказания и устрашения. Иногда это выглядит не очень красиво»

- Логично? Не придерёшься.

А теперь мы: «Мы очень хотим выжить, хотим сохранить своё «пространство», и очень НЕ хотим быть похожими на вас». Не так стройно и логично, как у немцев, конечно... Но почему-то ближе и понятней! И на каком-то этапе эти логические игры заканчиваются, и тогда - ЛЮБОЙ ценой... Понимаете - любой! И что там жалеть о деревнях, городах, заводах, мостах - мелочи это! Мы миллионы жизней положили, чтобы спасти наш мир. И ваш, кстати, тоже. – Но, – говорят нам – Ведь это неправильно, это плохо – любой ценой... – Конечно, плохо! Ещё как плохо! Кто же спорит? Хуже некуда, нам ли этого не знать... А за города и деревни – сочтёмся... Отстроим заново, не переживайте вы так... Главное, чтобы вас, гадов, не было на нашей земле. Мы за ценой не постоим... Мы – можем...

Но, послушайте... Как же это всё-таки получилось? Как получилось, что сейчас всё опять сошлось на этой девочке? Как это случилось, что её опять меряют и судят? Да ведь она и так сделала больше, чем могла! Кто вы – шутники и судьи? Не терпится поучаствовать? Но ей уже ногти вырвали, уже повесили. Даже потом, если помните, штыками добили. Ей ещё и вот это всё нести? Вот всех этих маститых, именитых, престарелых, начитанных, этих свиней и псов, нарядных, самоуверенных, лысых, щекастых , лающих, повизгивающих – вот ей всё это тянуть? Бога-то побойтесь, как говорят у нас в России. Не вытянуть ей, верёвка не выдержит... Ох, Зоенька, милая.... заинька ты наша, диверсант наш любимый.... Прости ты нас! 

Выдержит, конечно. Она же на другом уровне. Жизни, смерти – всего. Просто – в другом измерении. Она, может быть, этого даже и не слышит. Не до того ей.

А мы? Мы же должны помнить: Не давайте святыни псам! Вот просто – не давайте и всё. А мы опять начинаем спорить с ними, пытаться логически определить неопределяемое: а что есть святыня? Чем её мерять? А почему нельзя? И ничего не определим и не докажем. Видно, опять сошлись две разных цивилизации и она, Зоя, опять на самой линии фронта. И мы не можем объяснить, и они не могут понять.

Знаете, как в разговоре с европейцами – и нашими, и настоящими, у меня так было... Они же прямо начинают: – Если вы хотите быть европейской страной, вам надо...  – Нам не надо. Мы не хотим. – Вы не хотите быть европейской страной? – Не хотим. – Но почему? – Не знаю. Долго объяснять. Не хотим и всё тут. – Но почему? Смотрите как у нас всё хорошо, и как у вас всё плохо... – Даже если так, всё равно не хотим. – Но почему? – Ну, знаешь... Как тебе объяснить... Да, ты хороший, умный, правильный, логично мыслящий, у тебя всё хорошо. Прекрасно одет, воспитан, знаешь какой вилкой где ковырять.... Но – не люблю я тебя! Понимаешь – не люблю!

Не понимает. Почему? Потому, что логика и любовь тоже в разных измерениях. И, знаете что? У меня такое предложение: давайте выкинем эту самую... логику! На хер! К бененой матери! Запутаемся мы с ней и... и вообще! Всегда у нас с этой логикой получается какая-то дрянь, пакость какая-то... Послушайте, у нас ведь в сердце есть много всего – дорогого, любимого.... Настоящего! Давайте сверяться вот с этим и именно от этого строить свой уровень жизни. Давайте чаще заглядывать туда и, прежде чем ввязываться в какие-либо споры, убедиться: мы точно – всё помним? Мы ничего не забыли?