Глава из романа Двенадцать дней

               
                День десятый
   

  ...В одной слабо наблюдаемой  космической системе вокруг местного солнца вращалось некоторое количество планет, в основном плохо или вообще не соблюдая законы Кеплера. Среди них было много молодых, гладко отполированных и уверенно-плотных,  но рядом без видимого задора уныло соседствовали более умудренные,  шершавые и изрядно потрепанные повышенной радиацией.  Как-то среди всеобщего веселья и космического хаоса одна молодая планета, совершенно объективно уверенная в своей неотразимости, случайно приблизилась к скучной и предсказуемой,   видавшей разные виды орбите старшей планеты,  и в результате взаимной интеракции обе сбились со своего пути и потеряли звездную ориентацию, но им это даже понравилось. Они легко вращались по своей оси и вместе с тем плавно и эффектно перемещались в разных направлениях, радостно наблюдая прекрасные изменения своих траекторий на фоне унылого космического миропорядка. Так продолжалось вечность или две, но потом в орбиту молодой планеты скакнуло несколько довольно милых и весьма привлекательных астероидов, началась новая интеракция, и она не способствовала продолжению совместного движения со старой планетой.
     Мимо брутально проплывали космические лета и зимы,  оставляя на уставших небесных телах новые шрамы и отметины,  а молодые и сильные укрепляя.  К орбите старой планеты тоже стали цепляться разные астероиды, но она накопила достаточную массу тела, чтобы без лишних вопросов очистить драгоценные окрестности, усилила  свою магнитосферу и практически перекрыла пути проникновения солнечного ветра, чтобы в возвышенном одиночестве продолжить свой звездный путь.               
    
     Раньше мне всегда хотелось изменить парадигму "небо - земля" на "небо - море", причём слово"море" я бы поставила в начале. Небо, как явление, постоянно присутствует рядом, вернее сверху, его видишь на улице, из дома, в любое время дня и ночи по Гринвичу и без, оно всегда разное, туда устремляются в поисках иных миров, там в своих прекрасных чертогах обитает Высший Разум. Море так же поражает своим величием, но не у всех есть привилегия видеть его в любой момент, поэтому, наверное, во многих желаниях, плотными сгустками регулярно отбывающими  ввысь, обязательно присутствует просьба о возможности посетить его берега. Теоретически всем известно, что море не бесконечно, в отличие от неба, но в концепте субъективной реальности оно представляется бескрайним, его глубина не имеет пределов, количество водных миров до сих пор никем не обозначено, к нему обращаются с просьбами, молятся его богам, в нем зародилась жизнь на нашей взрослеющей вместе с нами планете.               
     Я не придавала особого значения небу, оно и так было всегда со мной, как сумка с кошельком или верхняя одежда, не прислушивалась к его интонациям и дыханию, меня влекло далекое море - шумные приливы и отливы, влажный песок, соленый привкус во рту. Я погружалась в него, словно  в родную колыбель, подчиняя своё тело движению волн и растворяясь в них, как сахарный песок в стакане чая,  чтобы на несколько счастливых мгновений  физически почувствовать единение с частью природы.               
     Шло время, и вместе с изменениями внутри меня менялся окружающий мир, становясь все менее открытым и дружелюбным, если не сказать агрессивным и пугающим, а ещё я получила возможность долгие годы наблюдать за морем из своего окна, но не за ним одним. Каждый день передо мной стала открываться удивительная картина слияния моря с небом, их отражения одного в другом. Конфуций определял небо, как синоним природы в целом: "Что можно сказать о небе? Смена четырех времен года, рождение всего сущего..." Разве этого нельзя сказать и о море?   Они, как два брата - близнеца, оказались подвержены одним и тем же пароксизмам и стихиям - вместе проявляют бурные эмоции и вместе же разделяют покой и безмятежность, только нижний брат стал для меня в какой-то степени менее значимым, и теперь я знаю, почему. В море мы можем исчезнуть и раствориться без остатка, а небо когда-нибудь станет вечным пристанищем для наших заблудших душ.