Жертва военной науки

     Я бывший работник ВПК, т. е. бывший кладбищенский работник. ВПК – это военно-промышленное кладбище! На этом кладбище полнейший развал: военную науку похоронили, заказов больше нет, зарплату не платят.
     Зато на том кладбище, куда мы с Вами поедем, полный порядок: число заказов с каждым днем увеличивается, пропорционально росту курса доллара – мечта бизнесмена!
     Всю экономическую политику нашего государства можно назвать кладбищенской. Причем, у них там, наверху, все схвачено. Только уровень заказов на кладбище падает, - не соответствует желаемой прибыли в зелененьких, - сразу идет сигнал наверх.
     А там соображают быстро: курс доллара – бац, еще выше. Цены поползли, а за ними поскакали инфаркты и инсульты, и поехали гробы на кладбище.
     Причем в этом бизнесе тройная прибыль, по сравнению с любым другим. Вначале с Вас снимают бабки в бюро ритуальных услуг, потом за те же работы снимают бабки на кладбище, а потом в пенсионном фонде экономят на пенсиях, которые платить уже не надо.
     Особенно число заказов возрастает к весне: государственная и кладбищенская элита денежки на отпуск собирает.: Канары, Багамы, Африка, Южная Америка.
     Не все, конечно, такие. Некоторые экономят: ездят в командировки за государственный счет с целью изучения кладбищенского дела за границей. Особенно их интересуют принципы построения пирамиды Хеопса и Тутанхамона, ритуальных храмов Майя. А на сэкономленные отпускные они планируют построить себе пирамиды на наших кладбищах.
     У меня приятель работал на кладбище, Николаем звали, все приглашал работать: «Приходи, Андрюша, не обидим». Меня тут как раз сократили, и я решил заглянуть: вдруг возьмут. Прихожу, Николая спрашиваю. Отвечают: в вынужденном отпуске за свой счет. Я, дурак, сразу не понял: «А если меня временно трудоустроить на его место, на время его отпуска?»
     Переспрашивают: «Прямо на то самое место, где он покоится в вынужденном отпуске?» Теперь я соображаю – ищу работу в другом месте.
     Стою я тут как-то на бирже труда перед списком вакантных должностей с окладом в 1 МРОТ. И так мне вдруг захотелось натянуть этот МРОТ на ваучер, который исчез в каком-то инвестиционном фонде, и засунуть этот ваучер, с натянутым на него МРОТ-ом в …….. любое место, по желанию, тому, кто это все придумал.
     Вы, наверное, подумали, что моя идея отдает плагиатом. Нет, уважаемые господа, я чту авторское право. Это один известный юморист сказал, что Рыжий всю страну на ваучер натянул. А у меня новизна – МРОТ натянуть на ваучер. Чувствуете принципиальное отличие? Страны уже нет, и Рыжего у меня тоже нет, и представляете все это вместе – и ваучер и МРОТ – засунуть …………. Напрашивается куда? А почему предлагаю в любое место по желанию, а не туда, куда напрашивается? Не понимаете?
     Права человека надо соблюдать, а то нам Запад кредиты не даст. Право выбора – святое право. Хочешь туда, хочешь сюда. А вот засунуть точно надо, тут выбора нет.
     Чувствую, от этих светлых мыслей у меня на голове что-то зашевелилось, то ли поползло, то ли поехало.
     Думаю, пора мне с биржи труда ноги уносить, ведь мне еще до пенсии дотянуть надо. Правда, до той пенсии, которую дадут, стоит ли дотягивать.
     Расстегнул я ворот рубашки – и на свежий воздух. Стою, прихожу в себя. Поднимаю глаза и вижу газетные стенды. Ну, тут мне совсем полегчало: читать газету на таком стенде для меня – отдушина. А почему отдушина – так ведь читать можно бесплатно. Это единственное, что у нас осталось от бесплатного образования, медицинского обслуживания, санаторного отдыха, да всего и не перечесть.
     Подхожу к стенду и чувствую, у меня двойной праздник – в газете портрет любимого актера в шляпе, а под ним заголовок статьи: «Это хорошо, что нам сейчас плохо?».
     Я стал анализировать это мудрое выражение: это кому сейчас хорошо, когда мне плохо. Процесс анализа прервал визг тормозов.
     Обернулся: из «Мерседеса» вылезают три «качка» и очаровательная секс-модель – ноги, как принято, из шеи растут, а колготки за уши зацеплены.
     Приближается это типичное общественное явление нашего смутного времени ко мне: успела мелькнуть мысль – этим сейчас хорошо.
     Один «качок», у которого в ноздре кольцо продернуто, спрашивает: «Ты, мужик, чего?». «Читаю,» - не уверенно отвечаю я, а сам глаз не могу оторвать от ушей секс-модели: надо же, сам давно дедушка, а вот …….. тянет еще поглядеть.
     Другой «качок», если его набок положить, то был бы выше ростом, стал напирать: «Ты что, мужик, думаешь, это просто так?»
     Я один глаз на него перевел, второй на секс-модели оставил: «Что просто так?» Он мне кулак под нос сунул: «Смотри, мужик, в оба!»
     Пришлось сосредоточиться. Из-за его огромного кулака вообще ничего не было видно, и у меня сложилось впечатление, что на улицу опустились сумерки.
     Тут вдруг третий «качок», видимо, самый нервный: уши у него дергались в такт с морганием глаз, и все это вместе выбивало одну четверть от такта полязгивания зубов, начал прижимать меня к газетному стенду: «Козел, ты, что не понимаешь? Ты думаешь, это просто так?» А сам мне растопыренные пальцы в глаза тычет.
     Вижу, на улице посветлело, и, сквозь промежутки толстыми и корявыми пальцами, проглядывает выемка на нежной шее секс-модели. Чувствую, один глаз у меня опять убегать стал и прямо в эту выемку.
     Из нервного пена пошла. Наверное, забыли ему вовремя укол в ветлечебнице сделать. Я решил его успокоить: «У меня с детства косоглазие».
     «Да мне плевать на твое косоглазие! У тебя что здесь? – он ткнул меня пальцем в лоб. – Солома? Тебе целые двадцать минут долбят, а ты не врубаешься».
     Не знаю, как насчет соломы, но от этого тычка у меня все, что было в голове, и не только в голове, все это спустилось в нижнюю часть живота: совсем соображать перестал. А этот, нервный, продолжает давить мне на психику, видимо, хочет, чтобы то, что у меня опустилось, теперь из меня вышло: «Козел, ты думаешь, это просто так – стенд сделать, в землю его вкопать, газету издать, потом ее принести и наклеить. Знаешь, это какие бабки стоит. А ты стоишь и за так читаешь!».
     «А вы тут причем?» - спросил я почему-то очень тихо, совсем тихо. Голос куда-то пропал. Раньше я такой горлопан был: на профсоюзных собраниях выступал, да и на партийных от меня начальству доставалось. Помню, голос был, а сейчас вдруг в какой-то писк превратился.
     «Как причем? – стал копытами бить землю бычкорылый: ноздри раздулись, кольцо по зубам лязгает. – Мы эту территорию охраняем. Гони бабки!» Я хотел спросить: «От кого?» - Но нутром почувствовал, что дискуссии не получится.
     Набрал я воздуха в легкие, чтобы крутым выглядеть, и выдохнул: «Сколько?» «Десять рублей,» - фыркнул тот, которому лучше на боку лежать. Я только сейчас заметил, что у него передних зубов нет: видно где-то сдачу дали натурой.
     При цифре десять у меня голос прорезался: «Мужики, грабеж среди бела дня. Газета три рубля стоит!».
     А мне в ответ четко и, главное, резонно: «А если газету купить дешевле, почему не купил? Сейчас рынок, где дешевле туда и двигай. Видимо, ты еще не сориентировался в рыночных отношениях. Твое время ушло, старик!»
     Отдал я этим светлым рыночным головам последнюю десятку, да и черт с ней: «О любимом актере можно и за десятку почитать». Да не тут-то было.
     Секс-модель, которая до этого никак не могла разобраться со своими ушами, что-то там у нее не застегивалось, вдруг привела себя в порядок и взглянула на газету. С диким воплем: «Наконец-то я его достала. Вот кайф-то будет,» - она сорвала газету с портретом популярного актера и спрятала себе в колготки.
     Затем отоваренное рыночное явление исчезло также быстро, как и появилось.
     А я стоял и думал: «Это, действительно, им хорошо, когда нам всем плохо». И еще меня мучила мысль, о каком кайфе говорила секс-модель, пряча портрет известного актера в колготки?
     Видно, прожил я свою жизнь, когда сексопатология была не в моде. А теперь, в моем возрасте, за модой не угнаться.
     А может, я просто жертва военной науки, которую успешно похоронили на военно-промышленном кладбище.