Русалочка 3

 Уже за деревней остановился и воткнул телефон в зарядник. Что-то там плохо контачило между прикуривателем и переходником, и поэтому телефон заряжался медленно. Из-за этого я очень редко пользовался установленным в нем навигатором. Да он мне и раньше не особо был нужен. И сейчас, как я понял, тоже. Потому что многое открывается в живом общении. Вчера мне сказали, что дальше по шоссе, примерно в трех километрах от поворота на Князевку, находится еще одна деревня со странным названием Доль, и там есть АЗС. Вот туда я и решил – очень спонтанно – прокатиться этим утром.
 Очень скоро я вынырнул из тумана, как из плотного облака и даже немного этому удивился. Здесь утро вдруг стало чистым и ясным. Дорога поворачивала, огибая сопку. Пожарную вышку на ее вершине я увидел издалека. Сразу вспомнил о своем намерении. И, оказывается, я мог думать о чем-то еще помимо без конца крутившихся в голове мыслей об Алисе.
 «А что? – подумал я с неожиданным азартом. – Почему бы и да?».
 Я медленно, насколько позволяла убитая дорога, ехал под горку вдоль сопки, поглядывая на сосны.
 «Где-то должна быть хотя бы тропинка, что ли»
 И вскоре я действительно увидел ее – не тропинку, но целую широкую просеку, местами заросшую молодыми деревцами, но все еще отчетливо различимую и прямо уводящую вверх. А на самом верху гордо стояла вышка во всей своей печальной красе и в полный, так сказать, рост. До вершины было – не знаю – метров двести.
 Я остановился, вылез из машины, испытывая окрыляющую радость первооткрывателя, пересек широкую поляну и оказался в задумчивой тишине и сумраке соснового бора. Песчано-каменистая просека была довольно крутой.
 -Начинаем утреннюю гимнастику, - сказал я. Это были слова одной из моих воспитательниц в интернате.
 Настроение было и в самом деле хорошим. И мне понравилось, как мой голос звонко отразился в этом первозданном покое, а потом затерялся среди деревьев. Я начал свое восхождение.

 Вблизи вышка показалась мне еще (простите за каламбур) выше, чем представлялось. Что ж, как минимум, она возвышалась над соснами, и это было видно еще от дороги. Вот только я не понимал до конца, что и сосны, растущие здесь среди каменных валунов, совсем не маленькие. Сама же вышка выглядела совершенно и однозначно заброшенной. Покрытой вперемешку ржавчиной и остатками поблекшей красной краски, потрескавшейся и облупившейся мохнатыми чешуйками. К квадратному открытому люку верхней площадки тянулась вертикальная лестница, сваренная из арматуры, такая же ржавая и на вид ненадежная. Вообще, все это казалось более чем слегка опасным. Ну и черт бы с ним. Я забрался на бетонный фундамент, густо усыпанный хвоей и поросший мхом, пролез под балкой и, не раздумывая, полез вверх по узкой лесенке.
 И это того стоило. Я понял это, когда выбрался на деревянный настил площадки, стоя на четвереньках и глядя сквозь прутья ограждения. Уже сейчас я видел, что вид отсюда открывается просто захватывающий. Наконец я поднялся на ноги и, в некотором даже благоговении, приблизился к перилам. Провалиться вниз, ступая по доскам, я не особо боялся. Настил сам по себе выглядел вполне надежным, к тому же лежал на двух скрещенных балках и, помимо этого, на сварной сетке. Я положил руки на ржавый уголок, пытаясь смотреть сразу во все стороны. Ладони слегка горели, потому что при восхождении я цеплялся за перекладины чуть крепче, чем это было необходимо.
 Передо мной простерлась невообразимая даль. Просто идеальный пункт наблюдения, с которого открывался вид сразу на две деревни и на леса и поля их окружающие. Вернее, из деревень сейчас была видна только одна. Мохово, откуда я приехал, по-прежнему было скрыто туманом, словно там была река или какое-нибудь болото, но никакой реки, насколько я знал, там не было. Это немного разочаровывало. Очень уж хотелось посмотреть, как оно все представляется с высоты. Я переместил взгляд за скрытую неподвижным облаком тумана деревню (что там бабушка говорила про помещичью усадьбу?), но, поскольку земля в том районе все время плавно поднималась, увидел только край темного леса. Ничего. Я все равно был намерен прогуляться туда пешочком. Правда все эти планы сейчас имели только второстепенное значение. Мою голову по большей части занимало другое.
 Я повернулся в сторону Князевки. И вот она-то, как красивый макет, начиная от озера и кончая окружающими ее полями, была видна вся. Я даже видел черную полоску шоссе в самом далеке и ту, другую деревню, Доль, (по крайней мере часть ее), куда собирался. От этого действительно захватывало дух, и я ни на секунду не пожалел о своем утреннем восхождении. Пожалел только, что телефон по-запарке оставил в машине. Но я ведь сюда еще вернусь?
 Довольно долго я стоял так, любуясь всем вокруг и особенно Князевкой, ее игрушечными домиками, гадая, в каком из них живет моя Алиса. На мгновенье появилось безумное желание – прокричать с высоты ее имя. Интересно, услышит ли? И удивится ли, если услышит? Говорю же, совершенно безумное и детское желание.
 Между тем, несмотря на ранний час, на улицах Князевки совсем не было пустынно. Я видел коров, которых по одной или по нескольку вели куда-то по улицам, словно бы собирая на некий митинг, а среди них – маленькие фигурки людей и суетливые группки… баранов?.. коз?.. Время от времени до меня по чистому звонкому воздуху долетали обрывки голосов. Это хорошо, что сам я не стал ничего кричать. Да я бы и не смог узнать ее на таком расстоянии. Но я все равно пытался разглядеть знакомые черты среди тех далеких фигурок. И сердце мое взволнованно билось.
 Ля, что за сопли опять? Но черт, я действительно все это чувствовал. И все же потом мне стало немного стыдно. Поэтому недолгое время спустя я благополучно вернулся на землю и побрел вниз по просеке к ожидающей меня машине.

 Проезжая по довольно широкой центральной улице Князевки, я снова миновал ее дом, но и тогда я еще не знал, где она живет, поэтому даже не задержался взглядом – не более, чем на любом другом доме. А вот на меня внимание обращали, и я это отметил, поскольку сам ехал достаточно медленно. Какая-то женщина, проходя мимо, кивнула мне – нарочито, с полупоклоном, и я кивнул в ответ, а посмотрев в зеркало, увидел, что она остановилась на обочине и смотрит мне вслед. Напротив клуба с его крохотной площадью, сквериком и памятной плитой, через дорогу заметил скромный магазин, притулившийся у глухого забора жилого дома, кажется, закрытый, но на лавочке перед ним сидел какой-то помятый тип неопределенного, но явно не самого свежего возраста в старомодном пиджаке и не менее старомодной шляпе; когда я проезжал мимо, он вежливо эту шляпу приподнял. Ему я тоже кивнул, а потом свернул налево, на другую улицу. Алиса мимо не прошла.
 Еще один поворот, теперь уже направо, и я выехал на грунтовку, прямой стрелой убегающую к далекому шоссе. Слева от меня потянулись поля пшеницы или ржи (я не разбирался), справа – ряд высоких, некогда посаженных деревьев. Наконец я выехал на шоссе, сейчас пустынное (в этих краях вообще особого движения не было), и еще раз свернул налево. У перекрестка увидел маленькую беседку, прячущуюся под деревьями, которую вчера (позавчера, если быть точным) не заметил. Возможно, решил я, здесь останавливается какой-нибудь рейсовый междугородний автобус. Далековато-же до остановки, если из Князевки топать.
 А еще я подумал:
 «Вот. Теперь я снова еду туда, куда и ехал. С запозданием, но я мог так и ехать, так и ехать. Запросто мог проехать мимо».
 Действительно, грунтовка, с которой я сейчас свернул на шоссе, в сущности была ничем особенным не примечательна. Мало ли таких вокруг, да на каждом километре, уводящих в таинственную, неизведанную даль? Я не мог понять, чем таким она меня приманила. Но мне было страшно, что я мог проскочить и не увидеть ее. Наваждение.

 Очень скоро я увидел заправку, а за ней собственно Доль. Выглядел поселок посовременней и побольше Князевки – может быть, потому что расположился близко к дороге. Я увидел кирпичные двух- и даже трехэтажные дома. На улицах рядами стояли столбы с фонарями. Магазины, видимо, специально повернутые в сторону шоссе, даже могли порадовать яркими вывесками, а аляповатый плакатик на въезде радостно сообщал, что горячая кухня, что бы это ни значило, находится в ста метрах. Но в остальном это была обычная деревня с какими-то бараками и сараями (возле одного характерно ржавел разобранный трактор), с утками и гусями, вперевалку марширующими в сторону пруда.
 АЗС, как выяснилось, работала с девяти. Девяти еще не было. Я решил, что заправлюсь на обратном пути, а тем временем имело, так сказать, смысл проехаться по деревне. Что я и сделал, поглядывая по сторонам. Прохожие не кивали мне – наверное, более привыкли к незнакомцам или были менее вежливыми. Но продавщицы в магазинах здоровались и улыбались, а я побывал в нескольких. Мне не удалось найти того, что я искал. Как-то видел прикольный такой фонарь с зарядкой от солнечной батареи, который и сам мог заряжать различные гаджеты. Ничего похожего здесь не обнаружилось, но в одном магазине я вдруг увидел довольно недорогие керосинки типа «летучая мышь», восхитился и купил сразу две, а также топливо к ним под названием «Светал».  Про обычные свечи – на всякий случай – я тоже не забыл. В другом магазине, иронично про себя усмехаясь, я приобрел набор карандашей и альбом для рисования. Вряд ли такими карандашами и в таких альбомах рисуют настоящие художники, но ничего лучше не оказалось.
 Потом я совершил и другие покупки. Мне очень хотелось чем-нибудь порадовать бабу Лену и, конечно же, Алису, что-то подарить им такое, но я мучительно не знал, что можно придумать на этот счет, что вообще будет уместно. В конце концов я решил дать себе еще время подумать, разобраться что к чему, а пока взять что-нибудь к столу, памятуя при этом, что электричества в Мохово нет, а значит, ничего скоропортящегося брать не стоит. Здесь я тоже столкнулся с мучительным выбором, но в итоге справился, справедливо рассудив, что на первый раз не стоит основательно затариваться, а лучше выяснить, так сказать, потребности населения и тогда уже подойти к этому делу более обстоятельно. В целом я остался доволен своим спонтанным шопингом. Закругляя ознакомительный тур по поселку, я вновь посетил заправку и залил полный бак и канистру.
 Потом я остановился у перекрестка, дав себе время немного подумать. В тридцати километрах отсюда, если ехать дальше по шоссе, находился, как я знал, поселок городского типа Белогорецк – районный центр с собственной автостанцией и дебаркадером для малых судов. Прошлую ночь, по моим ранним планам, я должен был провести именно там. И мне хотелось сейчас поехать в Белогорецк (уж явно выбор в магазинах там получше), но эту идею я отмел. Мне и без того начало казаться, что, сорвавшись с места, я поступил довольно опрометчиво. Мне казалось, что баба Лена волнуется. И все-таки я не трогался с места и все поглядывал на дорогу, уводящую прочь из этих мест.
 Я не понимал тогда, но сейчас мне кажется, что это было своеобразной, бессознательной попыткой бегства. Я как бы неосознанно стремился оставить позади все новое, непонятное, что вдруг появилось в моей жизни, все, что меня подспудно тревожило и беспокоило. Действительно, насколько срочной и необходимой была вообще эта моя утренняя поездка?
 Как-то бездумно я потянулся назад и достал карандаши и альбом. Мне почему-то неожиданно захотелось нарисовать что-нибудь, какой-нибудь скромный скетч (кажется, так это называется) – проверить себя. Скептически усмехнувшись, я замер над пустым листом, а потом, словно бы отключившись, быстро провел на бумаге несколько плавных, закругляющихся линий. И еще несколько – волнистых, осторожных. А потом я просто сидел и смотрел на дело рук своих. И вдруг понял, на что я смотрю.
 Это была Алиса, и я узнал ее безошибочно. Сплетение линий, простой карандашный набросок портрета, вроде как в три четверти. Может быть, я один узнал бы ее, но это была она, точно. Я узнал ее по очертаниям щек на круглом лице и, хотя глаза я не нарисовал, я узнал ее по тени взгляда. Узнал по озорному наклону головы, по мягким, распущенным волосам, по осторожности и обещанию ее улыбки. У меня задрожали руки.
 Настоящие художники могли бы плюнуть мне в лицо, но сам я был потрясен тем, что у меня получилось. И появился этот незнакомый или давно забытый зуд в руках и сердце.
 «Хорошо, - подумал я, придя наконец в себя. – Что ж, альбом нужно заполнять. Покажу портфолио, если спросят».
 Теперь я сам верил, что это реально, и мне не придется отнекиваться, отшучиваться и краснеть. Взглянув на рисунок еще раз, я вздохнул и отложил альбом в сторону. После чего занялся более прозаическими делами. Набрал номер дяди и сообщил, чтобы он не ждал меня так скоро. Кажется, он не особенно расстроился. «Позвонишь, когда встречать», - сказал он.
 Потом, раз уж телефон был у меня в руках, быстро пробежался по сетям и посмотрел пару-тройку новых обзоров, стримов и тиктоков от своих друзей и знакомых. И это не вызвало во мне никакого отклика. Я как будто бы уже отдалился от всего этого, словно бы находился в другом мире, где по-настоящему важным было что-то другое. И, хотя я еще не мог дать этому настоящему имени, я видел его тихий свет – вон там, за тем поворотом, за полями, за тем горизонтом.
 И я завел двигатель и поехал обратно.

10

Бабу Лену я действительно разволновал не на шутку. Туман рассеялся, как не бывало, и сейчас я без труда различил ее одинокую фигурку на лавочке в тени берез. Вылезая из машины, я почувствовал себя очень жестоким, как человек – не знаю – бросивший верную собаку. Потому что во взгляде бабушки я на миг уловил огромную тоску, непередаваемое облегчение и, кажется, слезы, которые она постаралась скрыть. Неужели она просидела так все это время, глядя на дорогу? Почему-то, не знаю почему, на какую-то секунду мне живо представился образ старушки-матери, ждущей сына с войны. Из какого-нибудь фильма, наверное. 
 -Доброе утро. Вот, по магазинам проехался. Бензина еще залил, - сказал я нарочито сухо, потому что на самом деле был потрясен.
 -Доброе. Что ж не позавтракал?
 -Да как-то… не хотелось еще.
 Я отвернулся и стал возиться с пакетами.
 -А я грешным делом подумала, что хватило с тебя наших красот, - сказала она мне в спину.
 В этом как будто не было упрека (или был?), но мне все равно стало плохо.
 «Черт, действительно надо было сообщить. Но кто ж знал? Кто я вообще для нее?».
 -Что вы, - заулыбался я немного виновато, доставая объемные пакеты. – Куда я уеду? Я же там и вещи свои во дворе бросил.
 -Я не смотрела, - проворчала бабушка, как бы прощая непутевого меня. – Что это ты приволок?
 -Да так, по мелочи, - произнес я и при этом загадочно улыбался.
 -Пойдем. – Она покачала головой и посмотрела на меня с подозрением. – Остыло уж все. Ну я разогрею.

 Не знаю, как рано встала бабушка, но наготовила она изрядно. Завтрак был похож на обед в моем понимании. Да тут еще я со своими «вкусняшками». За это, кстати, баба Лена мне попеняла, но я был тверд и возражений не принял. Неожиданно во мне разыгрался аппетит, и я уплетал, что называется, за обе щеки. Обычно-то я с утра вообще ничего не ем, только кофе пью (которое я, кстати, купил), но что-то нашло, видимо. И, пока я с воодушевлением гремел ложкой, Елена Владимировна сидела напротив меня, прихлебывала чай из большой кружки, ела конфеты, но больше просто разглядывала красивые фантики, смешно отводя голову назад. Или приподымала за черенок связку бананов, беззвучно шевелила губами и качала головой. Тортик остался невостребованным, вернее сказать, бабушка вообще убрала его куда-то.
 -Алиска прибежит, тогда и попьем чай все вместе, - сказала она. – Любит она сладкое.
 При этих словах у меня самого сладко заныло в груди, и я порадовался, что угадал с тортиком.
 Наконец я отвалился от стола, поблагодарил за чрезмерно сытный завтрак и сказал:
 -Пойду я, займусь чем-нибудь. Во дворе прибраться надо.
 -И тоже дело, - кивнула бабулька, одаривая меня теплой улыбкой, довольная правильным порядком вещей. – Да шибко-то не спеши. Отдохни чуток, а там и работа пойдет. А там и обед готов будет.
 -Ох, - я почему-то схватился за сердце, - я до вечера не проголодаюсь.
 -А там и внучка прибежит, - продолжала баба Лена, игнорируя мои слова.
 -А может, мне съездить за ней? – внезапно предложил я, сам слегка ошеломленный от пришедшей мысли.
 -Чего это вдруг? – зарубила на корню бабушка. – Не принцесса, сама дойдет. Будешь еще туда-сюда бензин жечь.
 -Да какое там… - попытался возразить я. – Мне вообще не сложно.
 Но в итоге я не стал настаивать – побоялся, что она увидит в моем лице что-то, чего я не хотел показывать. Но я погрустнел.
 -А вот это вот что? – спросила вдруг баба Лена.
 -М-манго…
 -А-а…

 Я затащил свои «баулы» в дом, но не стал их разбирать, а вместо этого прилег и задремал. Ничего мне не снилось, а проснулся я, почувствовав себя хорошо отдохнувшим. Было уже около трех дня. Я взял х/б перчатки, которых предусмотрительно приобрел несколько пар, и пошел на двор. И вот так и получилось, что, когда пришла Алиса, я только начал выпалывать сорняки – крапиву да лебеду или что там было.
 -Привет! – позвала она, появившись за калиткой.
 Я вздрогнул, потому что стоял спиной, и мое сердце радостно застучалось.
 -Привет!
 Мы как будто не познакомились только вчера.
 -Бабушка сказала, ты обедать не пришел. Бабушка зовет.
 -Ох, бабушка меня так накормила, что я не знаю, когда проголодаюсь. Не сегодня. Может, и не завтра.
 Алиса непринужденно рассмеялась.
 - Она может. Тогда иди за водой.
 -Будет сделано!

 Услышав, как я гремлю ведрами, баба Лена вышла и попыталась затащить меня в дом.
 -Потом, потом, - отнекивался я, не переставая улыбаться. –Совсем не голодный, правда.
 -Потому ты такой и худющий, - вынесла бескомпромиссный обвинительный вердикт бабушка.
 Я чувствовал себя очень хорошо в этот летний солнечный день. И даже ничего темного не было в моих мыслях. Я просто тихо радовался тому, что все идет вот так, как идет, что это очень все как-то правильно, и что Алиса рядом. Я даже не слишком опечалился, когда она сказала, чтобы я не стоял столбом и напомнила, что я чем-то там таким занимался во дворе. Это тоже было что-то из заведенного порядка вещей, поэтому я покорно вышел и продолжил рвать сорняки. Все равно Алиса была здесь, поблизости.
 Один раз по улице мимо двора пробежали дети – мальчик и девочка лет семи. Они, прежде чем ускакать дальше, остановились и очень вежливо поздоровались, поглядывая на меня со своим детским любопытством. Я поздоровался в ответ. Вообще не знал, кто это такие – подозревал, что дети Самойлова. Но я подумал, что деревня не может быть мертвой, если в ней есть дети. Может, зря баба Лена так переживает.