семь

 Странно смотреть в спину предстоящей неделе, особенно, когда прекрасно понимаешь, что ты - персонаж давным-давно отснятого кино, и фигура впереди - неделя - лишь отрезок прозрачной плёнки, эфира, сквозь который тебе предстоит пройти, оставив позади: ему - возможность, таинство дыхания, сердцебиения, жизни, себе же - образ, картинку, так называемую, память, быль, опыт, практику, методу прожитого, - иллюзии, которая лежит на полке или записана в какой-то книге где-то там, в неких хрониках, недоступных пониманию человеческого мозга, но встроено в тебя неким смутным, едва уловимым ощущением, которое нет-нет да полоснет внутри сквозным, саднящим приступом не то боли, не то восторга, странной, гремучей смесью, благо что в неизмеримо малых количествах во сверхкоротком промежутке времени.
Сквозь шариковую ручку смотрю я в спину предстоящей неделе, и если пишущий предмет - инструмент, посох для загона мысли в слово, то ноги смело можно назвать символом творчества, созидания, мандалой мытарства, поиска чего-то нового, свежего, дотоле неизведанного, потустороннего (особенно, если сей символ в шерстяных носках, в тёплых домашних тапочках лежит перед глазами скрещенным на табуретке в роли источника, точки отдохновения и вдохновения - молчаливая партия виртуоза второго плана; мандала мытарства, где мытарь, сборщик податей - человеческий взор, вот он - устремился, замер, и снова сюда, в свои белые закрома, но уже с наполненными карманами, из которых - "только б успеть, не растерять, всё высыпать, записать, разложить по невидимым полочкам") ... во имя чего? а во имя чего боги создают миры? во имя самой игры, только и всего...
Вот только торопиться не надо, ведь может статься, что прелюдии окажется более чем достаточно, рождённый эпиграфом так и останется им до конца текста, чей голос часто твердит мне: "от жизни не убежишь, Ксавье",
- а вдруг? - хитро улыбаюсь я, но меня уже не слышат, - посох направляет ягнят в свои извечные загоны, мысли выстраиваются в предложения, справа налево, сверху вниз, безупречный ландшафт-лабиринт: забава птицам перелетным под куполом тверди моей головы.
Шаг первый - я открываю дверь:
стоп:
NB (нотабене) - коробка или дверной косяк - неподвижная часть двери, устанавливающаяся в дверной проем, к которой дверными петлями крепится дверное полотно распашной двери, но в матрице отсутствует феномен неподвижности, даже сама программа окружающей действительности, цифровой фон - проточен, как вода, и так как диапазон моего восприятия ещё слишком узок, низкочастотен и груб, то вместо живой, дышащей, потрескивающей стены цифропада, сейчас я вижу лишь раму дверного косяка, подвешенную в белом пространстве, и левая рука моя лежит на ручке полуоткрытой двери, правая же ладонь сжимает стойку рамы справа, чуть выше головы, стою почти на цыпочках - коробка всего-то сантиметров семь, так и парю сейчас - неизвестно где, неведомо зачем, но если прищуриться или взглянуть глазами птиц, можно нащупать там внизу ландшафт, или это лабиринт, с запада на восток, с севера на юг - посох направляет ягнят в свои исконные загоны:
"почему тема порога, дилемма перехода - что это? момент рождения, младенчество, детство, отрочество, юность, взросление, зрелость, старость, уход? взять ручку и написать прямо по дереву рамы: точка входа (рождение), затем вертикаль вверх - становление (детство,  отрочество, юность), потом - горизонтальная линия - молодость, цветение, поворот - вертикальная длинная вниз - зрелость, налитость, и последний поворот, налево, в сторону сердцебиения - увядание, старость, точка выхода, - такое вот, изломанное, согнутое в рамку, предложение - предложение душе побыть человеком, здесь это имеется в виду?
- неплохой вариант, но ему уйма лет, он засален, затаскан, набил оскомину, натер мозоли, изрядно надоел и чертовски наскучил, сейчас я просто парю на семи сантиметрах собственной рамы с приоткрытой дверью, держась правой рукой за стойку...
- зрелости?
- совсем не обязательно мыслить так казенно... облокочусь лучше спиной о левую сторону косяка, - освободится правая рука, надо закончить этот абзац, покончить с тривиальностью на сегодня"
............................................................
нежность из меня выбивали с самого начала: с момента зачатия, в процессах становления, рождения, младенчества, взросления - реальность, словно зубную пасту, пыталась выдавить её из тюбика, всю, без остатка, - как оказалось, нежность живуча, -
в своей тихой недосягаемости, парадоксе - быть всюду и сразу мелодией пустоты,
принимая любую форму
всевозможных реальностей,
оставаться собой - обезоруживающая недосягаемость, нежность - всё, что есть у пустоты,
просто ты...
свойством любви...
и может быть, моя жизнь - лаборатория, в которой взращивают свежие сорта нежности, с маленьким побочным эффектом - не оборачиваться, не привязываться к памяти и людям, ведь это все равно картинки, открытки, нарисованные предрасположенным к фальсификации воображением...
.......................................................
Время от времени он проявляет себя, мерцает, зачастую обрывками, цифровыми лоскутами, которые мой мозг декодирует как лица, их немного, но я знаю, что это Франц, вот он - стоит сейчас передо мной у правой вертикали дверной рамы, скрестив руки на груди, словно копируя меня, мои скрещенные руки;
- что ты там прячешь? то в карманах, то в районе грудной клетки - спросил его голос в моей голове моей интонацией,
- не знаю: тебя?
- а может: нас?
- каких - тех, школьных, беззаботных, игривых, беспечных? или тех - университетских, краснеющих, задумчивых, молчаливых, или - семейных и не совсем, но неизменно чуждых, далёких, замороженных, с той непреложно-виноватой улыбкой на плотно сомкнутых губах, непреложно, сложно, ложно... или сегодняшних...
- стоп-стоп, не надо многоточий, прояви, что за ними, продолжай, каких сегодняшних? - Франц явился целиком, высвободил руки и аккуратно сел на порог, свесив ноги в белую бездну; я сел рядом, дверной косяк с открытой дверью осторожно, мягко парил над облаками,
- как это небо, для которого всё вокруг - лишь погода: города, там внизу, пустыни, леса, поля, горы, океаны - погода, как для тебя сейчас - написанные слова, набор букв, символы, расшифровав которые, мозг демонстрирует красивые картинки, а тело и душа дают реакции...
- забавно...
- забавными - вот какими мы стали,
- словно между тобой и миром есть подушка безопасности, - добавил Франц, - между людьми, вещами, предметами будто ослабло притяжение, пространство стало шире, дышать легче, ходить мягче, воспринимать спокойнее...
- вместо гравитации я познаю невесомость?
- вместо гравитации я познаю невесомость, - так вот почему ты мерцаешь, взамен целого, монументального образа с голосом, морганием, почерком, походкой, памятью и надеждами, ты являешь себя урывками, осколками, обрывками, цифровыми лоскутами...
- а знаешь, Ксавье, - он положил мне голову на плечо, - ты ведь тоже далеко не монумент, монументальными мы были там, когда шагнули с подоконника, однажды зимним, ранним утром,
- как давно это было, может ты удалишь верхнее предложение?
- но ведь наши души когда-то согласились на этот опыт, как сейчас - глаза, коснувшись первой буквы этого текста, спрыгнули с подоконника своей, обыденной реальности в иное измерение...
- но мы его уже прожили, копирование или повторение - признак деградации, а эти признаки навевают невероятную скуку, а сейчас мы здесь - над облаками - в белом пространстве вариантов, мерцанием букв можем активировать любой из них,
- пол, внешность менять будем?
- мы столько раз уже делали это, и потом - в человеке так много драматургии, - она уже изрядно надоела, зачем обязательно нырять в форму, человеческий образ, можно остаться просто восприятием, ведь Бог - это гений восприятия (кстати, место, которое всегда вакантно), квинтэссенция всего, это потом уже, эксперимента для, понадобился и воспринимающий, и воспринимаемое...
И вдруг Ксавье исчез;
- он всегда так делает, - подумал Франц, - но от жизни не убежишь, Ксавье; он поднял голову и улыбнулся -
мне в глаза, - той странной, завораживающей полуулыбкой, неуловимой, тонкой, успокаивающей, самой природой текста, его магией: так улыбается понимание и мудрость или прикосновение,
прикосновение, которому нет дела, в какую форму ты облачен, вшит и впечатан, в какое имя, образ, звук, когда
закрыть глаза и не дышать - единственно возможным в нём во сверхкоротком промежутке времени;
доводилось ли тебе когда-нибудь падать в текст, вплоть до точки невозврата? где вместо возвращения, являет себя некто новый, совершенно иной человек, точнее - обновлённое восприятие:
обновившее себя Создание, со свойством гения - в процессе восприятия строить своё, прошивать систему своими нитями, порой настолько густо, что заданное, видимое, познаваемое перестаёт существовать, растворяясь в новом узоре...
- мне повезло встретить глаза, из которых не желалось выныривать, черты лица были разными, но зрачки... этот неотвратимо-чёрный, фатально родной, неизбежный, как точка, которую нужно поставить, но что-то противится этому...
- ставь, - улыбается Франц, - заканчивай с гравитацией, отрывайся уже от порога, напишешь другое, ведь однажды позволив себе написать, уже не сможешь остановиться, это как с любовью, с её прикосновением - единожды ощутив, будешь гоняться за этим всю жизнь, пока не осенит, что сам поиск и есть твой лучший роман, или новелла, или стихотворение - черты лица у реальности разные, но цвет зрачка всегда один - цвет обновления.
ps
- что это было?
- эпиграф, который так и остался им до конца текста.

(14.02.2021 - это было одно из тех воскресений, из которых не хочется уходить, - не было интернета, телевизора, микроволновки, холодильника, стояла такая немыслимая тишина, что даже дыхание казалось чем-то кощуственным и непристойным, состояние почти полного обнуления, - когда пишет оно, получается магия,
спасибо за это беспамятство и без надёжность - погружение в белый прямоугольник,
вот и меня посетил Святой Валентин)