На грани роскоши и нищеты

Записки провинциала

(Судак – Симферополь – Харьков – Симферополь – Судак)


... Ровно 20 лет назад были написаны эти записки. В объемах мироздания - мгновение; для человеческой судьбы - ощутимый отрезок жизни.

"Есть только миг между прошлым и будущим,
Именно он называется жизнь..."
Строки песни Леонида Дербенева
 и Александра Зацепина
 из кинофильма "Земля Санникова"

Симферополь.

Приятно удивляет и поражает даже, давно засидевшегося провинциала там где-нибудь у себя в глубинке, убранство железнодорожного вокзала. Мощеные площади и площадочки, зелёные газончики. Все под линеечку. Уютно, красиво, комфортно, ничего не скажешь. Дикий Запад. Ой, что это я. Слово-то в данном случае, вроде, совсем не к месту. Теперь этому есть другое определение – Евростандарт. По порогу, говорят, судят о хозяевах. В данном случае, надо признать, Хозяин здорово потрудился, чтоб этот порог говорил в его пользу.

Харьков.

Культурный центр. Шесть различных театров. Двадцать учебных высших заведений. Прекрасная архитектура XVII – XVIII вв. Величественные православные храмы. Впечатляющее убранство Покровского, Успенского, Благовещенского соборов. Рядом современные постройки из алюминия, пластика и сверкающих витрин. Казалось бы, но…

Чтоб уж в дальнейшем совсем не обижать город студентов, сразу заметим, что ноябрь месяц на дворе. Пора, когда осень вроде уже прошла, а зима ещё не наступила. По нашим Крымским меркам, растительность так отсутствует вовсе. Сплошной бетон. Хвойных посадок в городе почему-то нет, а лиственные, понятное дело, к этому времени, своего наряда лишились полностью. Холод, изморозь, сплошные туманы, а отсюда, унылое серое настроение, то есть состояние души. Но только ли от этого?

Настроение начинается с вокзала. Сменяющиеся озабоченные лица. Котомки, авоськи, баулы. На туристов, гостей, отдыхающих эти люди совсем не похожи. Наша современность уготовила таким пассажирам неуважительное, но точно определяющее слово - челноки. Переходы и метро. Точки, лоточки, ларёчки… торговцы и зазывалы. Нищие и маскирующиеся под них. Попрошайки, мошенники и карманники. Все мы перемешиваемся в одну общую биомассу без лица, без имени, без чувств. Лихорадочно проверяю содержимое сумки, ищу всё более укромное место для своего скудного кошелька. В метро без приключений не проедешь. Вот горе-музыканты прогуливаются по вагонам, дудя, скрипя и подвывая, в надежде, что у кого кошелек попухлее, а нервы при этом почему-то в обратной пропорции, подаст побольше и попросит их, наконец, замолчать. Но такие в наше время в метро не разъезжают. Молодая дамочка цыганского вида с ребёнком на руках и приложением из различных бумажек и бланков, которые штампуются опять же за определенную плату где-то здесь же, да за каждым углом, заученными фразами и заунывным голосом: «Граждане, помогите на лечение ребёнка…» И что-то еще и еще… Грех на мою черствую душу, если это не так. Но выглядит данный маскарад совершенно фальшиво. Спрашиваю себя: А смогла бы я вот так таскать своего ребенка по душным метро, шумным вокзалам, грязным, вонючим и холодным переходам? И ведь таскают. Распределяют свои «рабочие» места, организовывая жуткий бизнес, играя на чужих чувствах, сердобольстве и … наивности.
 
Один из светлых религиозных праздников. Свято-Благовещенский собор. Праздничная служба достигает своего апогея. И я здесь. Пытаюсь стать добросовестным православным прихожанином. Рядом усердно молящийся. Самозабвенно вслух читает молитву. Ах, нет. Это он не к Богу. Это он ко мне: «Поздравляю Вас со светлым праздником. Всех благ вам и спасения души, - голос проникновенный, и кроткий, и только для меня одной, - Помогите, чем можете – я сирота…» (сироте, кстати сказать, лет тридцать цветущих и полных). Что дальше он для меня нашептывает, за молитвами Батюшек и песнопением, мне не слышно. Да это и неважно. Даю 25 копеек, чтоб хватило на свечку…

Ропот по Храму: «Отец Александр разбился насмерть…», «Ехал на службу и вот…», «Трое детей. Кому они теперь нужны…», «Кому нужны все мы…»
Что это, ирония судьбы? Божье наказание? Или напоминание о временности и зыбкости нашего мира?

И снова метро. И снова переходы…  Больные, страждущие, погорельцы, беженцы, потерявшиеся и что-то потерявшие. Завывание пьяных песен и фальшивые аккорды. «Звук уличных рылей носился по воздуху; из всех этих разнообразных, отдельных движений составлялось одно общее, которым дышало, жило это странное чудовище, складенное из груды людей и камней…» М.Ф. Одоевский – «Насмешка мертвеца».

Домой, скорей домой!
 
Симферополь.

Раннее утро. Зевая, выходим из своих спальных вагонов. Выходящих тут же окружает со всех сторон и переходит в наступление армия таксистов, вооруженная, избитыми, пошлыми фразами и отработанной профессиональной наглостью. Вот кто-то пытается помочь донести сумку. Донести, конечно же, до своего автомобиля, который в данном случае используется как такси. «Куда едем гражданочка…», «Автобуса не будет, рейсы отменили…», Перечисление различных городов. «Скидка только для вас…» Все фразы сливаются в один общий сумасшедший гул.

Прибавляю ходу к направлению автобусных касс, чтоб всем продемонстрировать, что я птичка не про них. Стискиваю зубы. И чтоб на кого-то не сорваться, про себя как молитву произношу одну из последних фраз, услышанную здесь же: «Будем взаимно вежливы, будем взаимно вежливы…» Нет на кого-то все-таки срываюсь. «У девушки денег нет, поэтому она такая нервная» - слышу в ответ. «А как не похоже» - грустный отзыв откуда-то сзади. «И чего бы я так мёрз» - пытается поддеть еще кто-то.

Мало помалу всё утрясается, становится на круги своя. «Бойцы невидимого фронта» понимают, что из этой партии добровольных «пленников» им выцепить не удалось и решают приберечь свое красноречие для вновь прибывших.

Автобуса ждать приблизительно час. Действительно, зябко. Возле касс автовокзала тщедушная старушка, просящая подаяния. Божий одуванчик. Жизнь совсем свернула её бедную, придавила к земле. Для того, чтоб взглянуть на это создание и не поиметь ни одной мысли, сердце должно быть совершенно пустым, а душа совсем тёмной. По всему наглядно видно, что здесь фальши нет, здесь уродство нашего бездушного мира. Да и выяснится это, когда бабуля, с трудом дотягивая свою ручонку до окошка касс, покажет какое-то удостоверение и протянет свои, таким трудом добытые копейки, чтоб приобрести билет до Топловского Свято-Параскеиевского монастыря. На удивление, заботливый голос из окошка откажется от денег и предложит бабуле попросится у водителя бесплатно. Но это будет потом, а пока…
 
Появляется местная шпана – готовый продукт нашей политики, экономики, культуры. Оборванные, грязные, но с сознанием того, что они находятся на своём месте. Это их дом, их работа. Это их жизнь. Покатаются на пластиковом, красочном зазывале  Mg  Donald`sa, размажут грязь по сверкающему прозрачному стеклу огромной витрины, выпросят стакан чая в соседнем ларьке, ни от кого не скрываясь, понюхают какую-то гадость из жуткого, полиэтиленового пакета. То соберутся в кучку, то рассыпятся по разным направлениям, выискивая очередного зеваку. Уследить за всеми их манипуляциями достаточно сложно, но нужно для своего же блага. Потуже прижимают к себе свои котомки.

Обнаружив странную и чудаковатую, на их взгляд, старушку, пацаны демонстративно начинают тыкать в её сторону, посмеиваясь, корча рожи и делая удивленные глаза. Наверное, это не их вина, что им так и не смогли объяснить, что такое человеческое достоинство и чувство такта. У них слов-то таких в лексиконе нет. Все видят эти мерзопакостные действия и все молчат. Молчу и я.
 
Объявили посадку. Засуетился народ. «Беру шефство над бабулей» - наконец-то решаю я. Подняться в автобус и выбраться из него, для нее уже непосильная задача, но комочек этот настолько мал, что загрузить его мне труда не составляет.

И снова маскарад: Коренастый мужчина лет сорока с рязанским фейсом и рыжей пышной шевелюрой и сынок, как ни странно – цыганенок: «Граждане, помогите… Украдены документы, деньги. На вокзале жена, еще трое детей… и что-то ещё, и ещё…». Далее происходит для всех для нас совсем уж поучительное явление. Скудная мелочь, таким трудом добытая бабулей, перекочевывает в руки мошенников. Вот ведь воспитательный процесс. «Рязанский же фейс» не задумываясь, принимает мелочь у полуголой старушки…

Остановка в Тополевке. Выгружаю свою бабулю из автобуса. Наш транспорт двинулся дальше, увозя нас с каменными лицами, равнодушными сердцами и темными душами. Бабуля же, поскрипывая, направилась к Святым местам.
- Помолись там, бабушка, за всех за нас, грешных.

                Галина Орлова-Романова
Ноябрь 2001г.