Тяжелый Алёша

Алёша был тяжёлый. Впервые взяв сына на руки, Елена подумала: «Ничего себе! Что же будет дальше?!»

Она знала, что жизнь должна измениться, но не представляла насколько. Журналы, паблики, психологи и подруги готовили ее к материнству. Статьи, внушения, проповеди. Елена приготовилась к подвигу. И он был необходим!
Алёша не спал, не ел и плакал... Плакал месяца три, не переставая. К концу первого года стало легче. Удавалось даже выспаться и задуматься о работе. В этот момент выяснилось, что муж оказался не готов ни к подвигу материнства, ни к подвигу отцовства. С Алешей на руках, не позволяя себе рыдать, она закрыла дверь за «папой».

В детском саду Алёша был самый большой. Когда он бежал к Елене через всю группу и запрыгивал на шею, она инстинктивно хваталась за стены, шкафчики и воздух, чтобы не упасть навзничь прямо посреди раздевалки. Она была так нужна ему... Без маминого взгляда, без маминой руки Алёша не мог. Когда обедал, сын одной рукой держал ложку, а второй – сжимал мамино запястье. Милая привычка.

Из психологических блогов и лекций Елена усвоила: ребёнка нельзя предавать. Всегда быть на его стороне! Противостоять окружающему – только вместе! Подвиг продолжался. Все успехи – свои и сына – Елена относила к результатам подвига. Все неудачи – к вражеским обстоятельствам. Правда порой, вечерами, хотелось разжать и скинуть с себя крепкие ручонки. Оказаться где-нибудь одной, далеко... Как можно дальше!.. Но через секунду она говорила себе: «Просто устала, пора спать...»

Засыпая и просыпаясь, Елена не заметила, как Алёша превратился в подростка...
Почему-то замкнутого... Понятно, что умного...
Почему-то без друзей... Понятно, что глубокого и думающего...
Теперь за обедом он сжимал только ложку. А держался за мать – пожалуй, только взглядом. Елене часто казалось, что ему хочется бросить всё и оказаться где-то далеко... Как можно дальше!..

Алёша закончил университет. Остался работать на родной кафедре. Полимеры. Поликонденсация. Полиприсоединение. Полипроцессы в моножизни.

Алёша стал совсем тяжелым. Ему было тяжело даже разговаривать с ней. Приходя домой, он молчал и шумно сопел. Иногда, бросая взгляд, на его расплывшуюся фигуру за письменным столом, Елене хотелось заглянуть в его лицо. Не верилось, что это он, ее миловидный, трогательный мальчик...
– Алёша...
– Ма, я занят.
– Я вижу, но...
– Я не голоден.
– Над чем ты работаешь?
– Ма... Я умоляю...
– Я хотела тебя спросить... У тебя есть девушка?
– О господи! Всё, ма... Я устал, мне пора спать!

Однажды под утро Елена проснулась от чувства, что не может больше дышать. Казалось, одеяло придавило ее бетонным полотном. Резанула мысль, что надо скинуть его, бороться. Бороться! Вставать! Бежать! Зачем? Куда?..
Алёша!
Оторвала себя от кровати, спотыкаясь об углы, кинулась в детскую. Боже, детскую... Сынок!

Ввалилась в комнату. В открытом окне, в чудесной утренней свежести раннего лета, в странной позе на подоконнике сидит Алёша. В домашней клетчатой байковой рубашке. Спиной к ней! Почему спиной?!

– Алёша! – хотела заорать, но из горла вышел какой-то шипящий свист.
Сын обернулся и впервые за долгие годы она увидела забытый, живой, мальчишеский, пронзительный взгляд!
Посмотрел и оттолкнулся от подоконника.

Прыгнула одновременно с ним. Руки безрезультатно скользнули по его плечам. Хватать! Успела – за воротник. Держать! Обеими руками. Зубами. Сердцем. Ткань предательски трещала. Пальцы, как телескопические щупальца, охватывают плечи, подмышки. Она знала, что он такой тяжёлый. Не знала, что она такая сильная.
Время растянулось вязкой, пластичной лавой. В этот миг ей казалось, что она держит его маленького, крошечного, выпавшего из кроватки. Просто все пространство исказилось до неузнаваемости. Реальность словно выгнулась, завибрировала и подтолкнула Алёшу вверх.

– Лезь обратно! Обратно! Ты! Свинья! Сволочь! Ненавижу тебя! Карабкайся! Боров!!! Несчастный урод! Мой...

Он на полу. Она превратилась в чудовище. Никогда не предавала! Никогда не злилась! Но сейчас просто убьёт. Растерзает! Разорвёт его на мелкие куски.
Пощечина. Одна, другая.

– Хватит, понял?! Хватит жертв! Встать и жить! Понял? Жить! Тебе!
И мне!