Сундук

Маленький пушистый зверёк замер, уставившись в одну точку. При этом он разглядывал девочку, следил за каждым её движением. Но в его глазах не было страха. Девочка улыбнулась. Ей тоже не было страшно, потому что зверёк сидел в огромной клетке, которая стояла посреди детской комнаты. Трёхлетняя Настенька вздохнула. Зверёк отвернулся от неё. Она хотела знать, откуда он появился здесь? Кто принёс клетку с чердака, пока она спала? Кто поймал зверька и посадил его в эту самую клетку? И самый главный вопрос: «Зачем»?
Настенька посмотрела на спящего старшего брата. Ему было шесть лет, он умел читать, знал много интересных историй про животных. Он, наверное, мог бы ответить на её вопросы, если, конечно, был в курсе странного события. Будить брата она почему-то не захотела, поэтому потихоньку слезла со своей кроватки, поправила воротничок пижамы, в которой спала, и на цыпочках подошла к двери, за которой была комната бабушки.
«Вот! – подумала она. – Бабушка уж точно знает всё про зверька и про клетку».
Настенька осторожно открыла дверь. Бабушкина кровать была аккуратно заправлена, но в комнате никого не оказалось. Девочка вышла через другую дверь, и, оказавшись в коридоре, замерла, прислушиваясь.
- Проснулась? – услышала она голос бабушки, а потом увидела и её, она выглядывала из-за кухонной двери. – Иди сюда. Ты чего босиком? Забирайся на табуретку. Я сейчас тебе тапочки принесу.
  - Там… - глаза девочки округлились, - клетка.
- А-а-а, это Иван бельчонка в лесу нашёл, принёс твоему брату.
- Зачем?
- День рождения у него сегодня.
- У бельчонка?
- У брата твоего, - засмеялась бабушка Тося.
- А зачем бельчонка в клетку посадили? – не унималась Настенька.
- Мал ещё, не выжил бы в лесу. Это целое приключение. Вот Иван придёт и расскажет, как его сокол хотел схватить…
- Кого? Ивана? – и без того огромные глаза девочки стали ещё больше.
- Господи! Нет, конечно. Бельчонка. Иван на чердаке нашёл клетку, которую ещё мой дед смастерил. Он земским врачом работал в наших краях. А на старости лет увлёкся резьбой по дереву. Надо будет как-нибудь с чердака сундук принести. Дед как-то сказал, что вырежет героев одной удивительной истории, больше похожей на сказку, для моих внуков. Для вас, значит. А я и забыла про сундук. Надо же! Столько лет на чердаке стоит. Как-нибудь мы откроем его и посмотрим, что там спрятано. Это уже история целая. Как время летит. У меня внуки. И вот уже мой сын, а твой отец, тоже врач, хоть и не земский, но хороший доктор. Ответственный. 
- Знаю, он уши, горло и нос лечит…
- Правильно. А знаешь, как появилась та самая клетка, что стоит сейчас у вас в комнате?
- Нет. Я же не знала твоего деда, - произнесла Настенька.
- Верно. Удивительные спирали выписывает порой жизнь, должна я тебе сказать. Представляешь, когда мне было столько же лет, как тебе сейчас, - произнесла баба Тося и, увидев сомнение в глазах Настеньки, улыбнулась: –  Не верится? Я и сама порой подойду к зеркалу и вопрошаю, неужели та пожилая дама, что смотрит на меня оттуда, это я и есть? Время. Оно неумолимо. Но это так, к слову. Так вот, моему деду принесли как-то мальчишки белку с раной на боку. То ли подралась с кем-то, то ли за ветку зацепилась, мне не ведомо это. Дед обработал рану у зверька, наложил швы, забинтовал, принёс его к нам домой, поселил временно в большой коробке с дырочками для воздуха, а утром отнёс  обратно к себе в кабинет уже в новой клетке. Он за один вечер сотворил настоящее чудо, чтоб комфортно «пациенту» было, пока рана не заживёт. А на следующий день после того, как дед снял швы, сбежала белка. То ли сама дверцу у клетки открыла, то ли дед забыл её закрыть, через открытую форточку и ускакала, а клетка осталась. Вот, дождалась своего часа. Иван покажет, как и чем кормить найдёныша. Имя ему пусть Сашка придумывает. Это же его подарок, - произнесла бабушка. - Ты сиди. Я за тапочками, - сообщила она.
- Я с тобой, - заявила Настя.
- Ты думаешь, я их не донесу? Или ты спрятала тапки, чтобы я не смогла  их найти?
- Нет. Я хочу на бельчонка ещё раз посмотреть.
- Насмотришься ещё. Вот подрастёт немного, мы его будем выпускать из клетки побегать по дому. А сейчас мал ещё. Он всего боится. Посиди здесь.
- Он меня не испугался.
- Откуда знаешь? – спросила бабушка.
- Знаю, - заявила Настя.
- Это хорошо. Значит, зверёк быстрее привыкнет к новой обстановке, - произнесла баба Тося и отправилась в детскую комнату, но не успела открыть дверь, как услышала крик Сашки:
- Кто тебя пленил? Сейчас я тебя выпущу.
- Не надо, - спокойно попросила бабушка. – Его Иван в лесу нашёл, спас от верной смерти. Ему подрасти надо, да и к нам привыкнуть. Иван обещал зайти сегодня, вот тогда и покажет тебе, как кормить малыша. Он решил подарить бельчонка тебе. У тебя же день рождения сегодня. А я пироги затеяла. Мать с отцом – на работе, дед в огороде копается. Все при деле. Праздник устроим вечером. Настя, ты чего прибежала?
- Я устала сидеть на табуретке.
- Господи, я забыла совсем, зачем пришла.
- И зачем ты пришла? – спросил Сашка.
- За моими тапочками, - поспешила сообщить Настя.
- Ты что? Барыня? А бабушка у тебя – служанка? – Сашка строго посмотрел на сестру.
- Нет. Я хотела сама сходить…
- Ну, и сходила бы, - не унимался Сашка.
- Я бельчонка могла напугать…
- Ты что? Глупая, чтобы пугать маленькое беззащитное существо?
- Я не собиралась его пугать.
- Всё. Прекращаем препираться. Раз уж явилась сама, переодевайся, обувайся, да и ты, Сашка, не на футбольном поле, чтобы в трусах и майке разгуливать. Одевайтесь и приходите завтракать. У меня каша… Господи, заболталась я с вами, у меня же каша подгорит. Я её на плите оставила, - бабка выбежала из детской, но уже через минуту вернулась. – С вами голову потерять не мудрено. Оказывается, я сняла кастрюлю с кашей с плиты.
- А бельчонку можно будет кашу дать? – спросила Настя.
- Нет. А как мы его назовём? - Сашка посмотрел вначале на бабушку, потом – на сестру.
Глазки-бусинки зверька устремились на Сашку, словно он понимал, о чём тот спрашивает.
- Он хочет, чтобы его звали Рыжик, - вдруг заявила Настя, а бельчонок продолжал выжидающе смотреть на Сашку.
- А может, это девочка, - произнёс Сашка.
- Бельчонок сам попросил назвать его Рыжик, - упорствовала Настя, после чего посмотрела на бабушку, ища в её лице поддержку.
- И как он тебе это сказал? – Сашка почти вплотную подошёл к сестре.
Настя пожала плечами и вдруг улыбнулась:
- Пусть бельчонок протянет тебе лапку, если он выбрал себе имя Рыжик. А если ему это имя не нравится, то пусть отвернётся от тебя.
Едва Настя проговорила это, как бельчонок попытался просунуть лапку между прутьев клетки.
- Ладно, пусть будет Рыжик, - согласился Сашка, а Настя радостно захлопала в ладоши. 
Из-за двери показалась мордочка кошки Мурки. Она ощутила незнакомый запах, зашипела на всякий случай и услышала возмущённый голос Сашки:
- Ты чего шипишь? Он теперь будет жить у нас. А ты не смей его обижать. Защищать будешь.
- От кого? – спросила Настя. – От мышей? Так их нет у нас. Мурка всех переловила давным-давно. Мишка и Джек живут во дворе, домой не заходят. Они дом охраняют. Так от кого ей защищать бельчонка? – строго спросила сестра.
- От тебя, - выпалил Сашка. – А то начнёшь его в пелёнки заворачивать и нянчить, как Мурку когда-то.
- Я тогда маленькая была.
- А сейчас большая стала?
- Прекратите, - строго произнесла бабушка. – А Мурку пока в детскую комнату не пускайте, чтоб Рыжик не нервничал.
Бельчонка выхаживали всей семьёй. Рыжик стал совсем ручным. Бегал по дому, торжественно восседал у Николая (отца Насти и Сашки) на плече, когда всё семейство собиралось за столом, грыз орехи. Почему-то он решил, что в этой «стае» Николай главный. Его выбор никто не оспаривал (ну, как объяснишь бельчонку, что он – Сашкин подарок). Иногда Рыжик садился возле тарелки своего избранника, терпеливо ждал угощения, и, получив ожидаемое, раскланивался, а потом вновь забирался на плечо «главного». 
 А с Сашкой Рыжик любил играть в прятки. Каким неведомым образом он понял правила игры, никто не ведал. Сашка иногда вполне серьёзно обижался на бельчонка, что тот оказывался проворнее и мог находить места, в которых выжидал момент, когда надо было выскочить и застучать лапками по стене. Наблюдатели радовались за бельчонка. И вдруг в какой-то момент у самого Сашки что-то переклинивало, и он с ликованием признавал своё поражение.
А потом в доме появился маленький ежонок Колючка. Его нашёл дед в лесу под кустом, недалеко от мёртвой ежихи, которая попала под машину. На другой стороне грунтовой дороги был заброшенный сад, куда она бегала за яблоками. И опять все вместе выхаживали малыша. Но на этом звериная эпопея не закончилась. Как-то осенью, когда Сашка собирался во второй класс, во дворе появилась галка с подбитым крылом. Он принёс её отцу и потребовал, чтобы тот вылечил бедную птицу.
- Похоже, слухи, что в нашем доме лечат, выхаживают всех убогих, больных и покалеченных зверей вышла за пределы отдельно взятой улицы, - произнесла Маня (мать Сашки и Насти).
- С чего ты взяла? – спросил Николай.
- Галка не местная, - заявила Маня.
- И как ты определила? Познакомилась со всеми галками на нашей улице? – спросил он с улыбкой.
- Не юродствуй, Коля. Я вообще не видела возле дома никаких галок. Не живут они здесь.
- Ты уверена? А эта откуда? – спросил он жену.
- Из леса, наверное, или с соседней улицы прискакала, - Маня улыбнулась, словно солнышко после дождя.
- Вообще-то галки летают, - напомнил Николай.
- У неё же крыло сломано.
Против этого аргумента Николай не стал возражать. Глупо оспаривать очевидный факт. «Пациентку» решили оставить дома до полного выздоровления. У Мани возникло подозрение, что галка гордится полученным в неравном бою ранением. Она ходила с перевязанным крылом, изучала помещение, в котором оказалась по доброте душевной его обитателей, косилась на ежа Колючку, белку и Мурку, а потом погружалась в мыслительный процесс, и тогда казалось, что она считает собственные шаги. А через какое-то время она вначале стала мяукать, как Мурка, а если ей что-то не нравилось, лаяла, как собака. Да так профессионально, что Маня возмущённо спрашивала:
- Кто Джека  домой затащил?
Но, обнаружив, что это проделки галки, вздыхала:
- Не мудрено, что тебя камнями забросали. Не надо было лаять на людей. Шутки иногда боком выходят.
Галка демонстративно отворачивалась и снова начинала ходить из угла в угол.
- Говорящая галка. Это чудо или наказание? – спрашивала Маня у мужа.
- Конечно, чудо. Она же понимает, что мы про неё говорим, но делает вид, что наши рассуждения её не касаются. Я прав, Галка? – спрашивал он птицу, а та замирала на полпути, смотрела с удивлением на доктора, а потом слегка склоняла голову.
- Жалко отпускать будет, - вздыхала бабка Тося. – Умница.
- О птице думать надо. Ей на свободе лучше… - пугающе-правильное заявление деда, которое должно было бы обрадовать всех, почему-то вызвало в матери Сашки и Насти чувство протеста.
- То-то ей крыло сломали. А ведь могли и убить нашу Галочку, - со слезами на глазах произнесла она. – Хотя золотая клетка – всё равно клетка. С этим не поспоришь.
Галка, действительно, оказалась уникальной птицей. Через какое-то время она научилась бойко выкрикивать голосом бабушки имя деда: «Ф-фи-иля»! Дед прибегал из сеней на зов птицы, а потом грозил ей пальцем, разобравшись в ситуации:
- Лучше бы за Сашкой следила, чтоб уроки делал, а не прыгал козлом, - советовал дед, но птица слегка покачивала головой и как-то устало, полувопросительно, вновь обращалась к деду: «Ф-фи-иля»? 
За время зимних холодов галка выучила ещё несколько слов. Похоже, она вняла совету деда, стала бегать за Сашкой и кричать «Кш-ш-ш-ш» до тех пор, пока тот не садился за стол делать уроки. А потом вопрошала: «Што»?
- Ничего! Отстань! – просил Сашка.
Галка слетала со стола на пол, как только Сашка открывал тетрадь, после чего шла на кухню и звала: «Ф-фи-иля»!
- Зачем деда зовёшь? – спрашивала  баба Тося.
- Шкушно, - с гордостью произносила галка новое слово и, глядя на бабушку, вновь звала: «Ф-фи-иля».
- Занят твой Филя, - вполне серьёзно объясняла баба Тося и слышала в ответ: «Што»?   
А весной галка вдруг произнесла, глядя в окно, когда вся семья собралась за столом во время ужина: «Леш».
- Ты права, милая, крыло зажило. Холода ушли, пора тебе в лес возвращаться. Завтра выходной, мы тебя пойдём все вместе провожать с утра пораньше, - сообщил Николай. 
- Ф-фи-иля? – галка посмотрела на деда.
- Если соскучишься, всегда сможешь прилететь к нам, - произнёс дед.
- Мы, к сожалению, летать не умеем. А жаль, - вздохнула бабка Тося.
- Хорошо, что нас никто чужой не слышит. Беседы с галкой за ужином. Мы похожи на пациентов из одной палаты во главе с доктором, - улыбнулась Маня.
На следующий день все участники проводов Галки собрались во дворе. Рыжик восседал у «главного» на плече, ёж Колючка не вылезал из коробки, в которой его принесла Настенька, кошка Мурка ходила кругами вокруг деда, а две любимые собаки - дворняжка Мишка и овчарка Джек сидели возле старого каштана во дворе и смотрели на Сашку, который прижимал к груди Галку.
- Мы собрались, - начал торжественно Николай, - чтобы отпустить на волю Галку, - он посмотрел на собак и улыбнулся: - Это сугубо её желание. И она в любое время может снова вернуться, если захочет. Мы ей желаем птичьего счастья. Я не ведаю, какое оно. Пусть у неё появится спутник по жизни, маленькие галчата. Короче, Сашка, отпускай.
Сашка подбросил Галку в воздух. Она неуверенно пролетела несколько метров и села на ветку каштана, что рос возле дома во дворе.
- Ты чего? – закричал Сашка. – Лети! У тебя нормальные крылья. Здоровые.
- Лети, Галочка, - попросила Настя. – Ты забыла, как летать? Или не хочешь с нами расставаться? Ты же хотела в лес.
- Перестань болтать. Дай ей собраться с силами. Она сейчас отдохнёт и полетит, - уверенно произнёс Сашка.
- С чего ты взял, что она устала? – возмутилась Настя.
Джек поднял голову и с интересом посмотрел на птицу. Мишка подпрыгнул, после чего упёрся передними лапами в дерево, словно хотел  забраться на ветку, но, поняв, что желание не выполнимо, от безысходности залаял. Галка с интересом смотрела на попытки пса вскарабкаться к ней, дождалась, когда он замолчит, и залаяла в ответ. Мишка от неожиданности сел на землю, а Галка с чувством исполненного долга взмыла в небо и полетела в сторону леса.
- Ура! – закричала Настя.
- Чего вопишь? – со слезами на глазах тихо спросил Сашка. – Она же улетела. Навсегда.
- Нет. Она прилетит, обязательно прилетит, - улыбнулась Настя. – Я знаю.
Джек, словно подтверждая её слова, подбежал к Сашке и попытался лизнуть его в щёку. А бабка Тося улыбнулась. Откуда появились два неразлучных друга: гордая овчарка Джек и безобидный пёс Мишка в их дворе, похоже, никто не знал. Они просто однажды пришли и остались.
Мишка стал жить под домом и туда же прятался в случае опасности. Неимоверно умная дворняжка, с которой любили играть дети (не только Сашка и Настя, но и их друзья, соседский мальчишка Вовка и его сестра Танька). Они пролезали в дырку в заборе, разделяющего два участка, а Джек, возложивший на себя миссию охраны двора (особенно после возведения глухого высокого забора с воротами и калиткой внутри них), великодушно позволял детям нарушать границу и пребывать на охраняемой территории. Он наблюдал за играми детей, но сам не принимал в них участия. 
Последний дом на улице, построенный ещё до революции, оказался возле узкоколейки и в двух шагах от остановки автобуса. До появления собак двор был открыт для всех. Чужие люди с остановки бегали в уборную во дворе, а на обратном пути могли прихватить что-нибудь с огорода. С появлением собак это безобразие прекратилось, к великой радости  бабки Тоси.
- Видно, услышал Бог наши молитвы, - прошептала бабка Тося, когда всем стало ясно, что эти собаки останутся навсегда у них во дворе, что они, так сказать, ничейные, и поэтому сбегать им просто некуда.
По просьбе детей отец и дед сколотили Джеку будку, но на цепь сажать не стали, потому что смысла никакого не видели в ограничении собачьей свободы. Джек, как впрочем, и Мишка не бегали по огороду, им хватало двора. Правда, однажды эта самая пресловутая свобода сыграла злую шутку с Джеком.
Он, как всегда, обходил свои владения вокруг дома, когда в калитку попытался ворваться «враг» в виде почтальона Антонины с огромной сумкой через плечо. Деду всё было некогда перевесить почтовый ящик на калитку, поэтому он продолжал висеть на входной двери в сени, где висел ещё до появления забора. «Враг» открыл калитку и оказался перед рычащей собакой, охраняющей территорию.
Джек не хотел пускать чужого человека. Женщина от страха закричала и стала размахивать сумкой, пытаясь ударить собаку. Джек залаял и вновь показал зубы с устрашающим рыком, а потом схватил летящую в него сумку. Антонина попятилась, споткнулась и упала на спину.
На лай собаки выбежал дед, схватил Джека за ошейник, помог «женщине при исполнении» подняться на ноги, вернул ей слегка покусанную сумку, извинился, попытался объяснить, что собака не стала бы её кусать, что это умный пёс. Он просто отреагировал на агрессивный выпад с её стороны и попытался предупредить, что не стоит переступать границу.
- У вас бешеная собака без привязи разгуливает, а я ещё и виновата? Она чуть не загрызла меня. Я буду жаловаться! - закричала Антонина, швырнула на крыльцо газеты и убежала.
Свою угрозу она осуществила тотчас же. Вначале побежала к уличкому, нажаловалась, что в последнем доме на улице Московской живёт бешеная собака, которая чуть не съела её заживо. Она показывала сумку с оставленными на ней следами «нападения», а также синяки, появившиеся в результате падения. После этого она написала заявление участковому милиционеру, который был обязан отреагировать на сигнал, иначе потерпевшая обещала написать на него жалобу, чтобы его уволили за халатное отношение к своим обязанностям.
          С этим заявлением участковый пришёл к отцу Сашки и Насти - Николаю. Джека Вовка и Танька по просьбе Сашки увели к себе на участок сквозь дыру в заборе. Участковый Лёша не был злодеем, он когда-то учился вместе с Николаем в одном классе. Но в его руках было пресловутое заявление, и он обязан был отреагировать. Потерпевшая требовала застрелить собаку. Вышестоящее начальство дало «добро».
Дети ещё с утра приказали Мишке залезть под дом и сидеть там до вечера, что бы ни произошло. А Джеку долго и нудно объясняли, что и ему надо отсидеться во дворе соседей. После чего он позволил увести себя, оставив дом и его жителей без охраны. Когда пришёл участковый, Сашка прибежал домой и с порога крикнул:
- Деда, там отец с милиционером разговаривает.
- С Лёшкой? Может, удастся уладить всё?
- Он при исполнении, - вздохнула баба Тося. – Времена, сам знаешь, какие.
- Пойдём. Всем миром на защиту Джека встанем, - предложила Маня.
- Мы с вами, - закричала Настя.
- Пусть идут. При детях не позволят… - Маня не договорила, решительно распахнула дверь и вышла на крыльцо.
- Лёш, дай немного времени, - услышали они, - я отведу Джека в лесничество к двоюродному брату Ивану, и никто больше не увидит его здесь.
- Коль, это собака. Ты её сегодня уведёшь, а завтра она прибежит обратно. И что я начальству скажу? Пойми, меня же уволят по статье, а у меня трое детей, и четвёртый на подходе. Я единственный кормилец. Мне нельзя без работы. Понимаешь?
- Понимаю. Она не тебе, она мне желает насолить. Я не дал её племяннику больничный, потому что тот был здоров, напился и не вышел на работу.
- И что я могу в этой ситуации сделать? – спросил участковый.
- Похоже, уже ничего, - произнёс Николай, увидев идущую к ним пресловутую Антонину.
- Где собака?! – закричала она, вырвала из рук участкового заявление с предписанием вышестоящего начальства и стала размахивать им перед лицом «укрывателя собак». – Думаешь, раз врач, то всё тебе можно? Я и на тебя управу найду, мало не покажется.
Джек услышал крики в родном дворе, вырвался из рук Вовки и перемахнул через забор. Он подбежал к хозяину, встал рядом с ним и зарычал.
- Зачем ты прибежал? – чуть не плача, спросил Сашка.
- Чтоб нас защитить, - как-то обречённо произнёс дед. 
- Спокойно, всё хорошо, - Николай взял Джека за ошейник.
- Вот! – радостно закричала Антонина, - Видишь? Исполняй приговор. Написано в бумаге: «Пристрелить». Так стреляй. Где ружьё?
- В сейфе. Мне патроны к нему не дали, - произнёс участковый.
- Как хочешь умертвляй, - потребовала она. – А не то…
- Начальник сказал через утопление исполнить приказ, - почти прошептал Лёшка.
- Вот и топи! – потребовала Антонина.
- Не дадим! - закричал Вовка и загородил Джека своим тщедушным телом.
- Я быстро положу твоему хулиганству конец. В пятом доме директор твоей школы живёт. Я не посмотрю, что каникулы у вас. Напишу ему заявление, чтоб меры принял. Тебя за хулиганство быстро из школы исключат, допрыгаешься, защитник.
Вовка был на три года старше Сашки, учился в той же школе. Рядом с Вовкой встала Танька, хрупкая, маленькая, всего лишь на год младше Вовки. Сашка и Настя встали за Джеком.
- Детей подговорили? – глаза Антонины сузились. – Без работы участкового хотите оставить?
- Дети, - спокойно произнесла бабушка, - позвольте участковому исполнить предписание.
- Он же убить Джека хочет! – закричала Танька.
- Он не хочет, его заставляют, - сказала бабушка.
В воздухе и пространстве закипала ярость, возмущение, боль, смешанная с любовью и тайной, немыслимой надеждой. Непомерное отчаяние читалось в глазах присутствующих. А Джек, словно знал свою участь и смиренно принял её в силу неизбежности.
- Оставайтесь здесь. Коль, передай мне собаку, - сказал участковый.
- Нет. Мы все пойдём провожать Джека в последний путь, - произнесла мать Сашки и Насти.
- Детей не берите, - попросил участковый Лёша. – Я не палач. Но не могу я нарушить приказ. Не мо-гу.
- А мы не можем оставить Джека одного. Придётся испить сию чашу до дна нам всем, коль спасти не смогли, - произнесла бабка Тося, а участковый опустил глаза и скрипнул зубами.
- Собаку из их рук забери, а то ещё отпустят, и ищи ветра в поле, - заявила почтальон Антонина.
- Джек сам прибежал, он нас хотел защитить, - всхлипнул Сашка. – И он никуда не убежит,  хотя уже всё понял.
- Мы с Джеком пойдём, - твёрдо сказал Вовка. – Все, - добавил он, ощущая, что в его тщедушном теле не осталось места страху перед милиционером.
Странная процессия двинулась к реке. Впереди шёл участковый с собакой и Антонина в обнимку с предписанием. За ними – всё семейство Калугиных и двое детей соседей Назаровых. Всю дорогу по узкоколейке до самой реки дети шмыгали носами и размазывали слёзы по щекам. Возле обрывистого берега реки Николай предпринял ещё одну попытку уговорить Антонину забрать заявление.
- Пожалей пса, будь человеком. Как потом детям в глаза смотреть будешь?
- А ты пожалел Петьку? Ему выговор в трудовую записали, премии лишили, с должности сняли, в разнорабочие перевели.
- Он сам виноват, надо меньше пить, - произнёс Николай.
- Ребят уведите. Не надо им смотреть на это, - попросил Лёшка.
- Пусть знают, в каком мире живут, - произнёс дед. – Да и не оставят они Джека одного с вами.
Лёшка достал верёвку, обвязал её вокруг шеи Джека, а сердобольная Антонина притащила огромный камень. Бабка Тося обняла плачущих детей:
- Зверь, - процедила она сквозь зубы.
- Нет, сволочь, - прошептал дед.
- За оскорбление на пятнадцать суток упеку, - заявила Антонина. – Чего ждёшь? – обратилась она к участковому. - Сталкивай. 
Всплеск воды внизу, плачь детей, слёзы на глазах участкового и ликующая улыбка на лице Антонины. Исполнитель приговора и его надсмотрщик повернулись и пошли к узкоколейке. Едва они отошли метров на двадцать, как Николай, не раздеваясь, прыгнул с обрыва в воду. Нашёл  в воде бедную собаку, отвязал верёвку с камнем и всплыл вместе с бездыханным Джеком на руках.
- Осторожней, - дед пытался помочь сыну взобраться на крутой берег.
- Ой! – вскрикнула Маня.
- Тише, - произнесла бабка Тося. – Не привлекай внимание врагов, услышать могут.
Николай пытался оживить собаку. Делал искусственное дыхание, но Джек не подавал никаких признаков жизни. Дед выругался, взял лопату, которую прихватил из дома и стал копать могилу для собаки. И тут из-за кустов выскочил Мишка и со всего маху прыгнул на тело Джека. А потом вновь и вновь запрыгивал на него.
- Господи, Мишка умом тронулся от горя. Оттащите уж его, Бога ради, - всхлипнула Маня. – Час от часу не легче.
- Не трогайте его, - попросил дед.
А Мишка после очередного прыжка вдруг улёгся на своего друга и замер. Сашке показалось, что он тоже перестал дышать. И вдруг Мишка ощутил, как внутри у его друга вначале затрепетало сердце, словно крылья птицы, а потом он протяжно вздохнул и стал истошно кашлять из-под его тела.
- Джек ожил! – закричала Настя. – Ожил!
- А Мишка? – спросил Вовка.
- И Мишка жив, - сообщил Сашка.
- Чудные дела твои, Господи! – прошептала бабка Тося, глядя, как выворачивает напрочь собак и содержимое их желудков вместе с водой оказывается в густой траве, словно они обе утонули и чудным образом воскресли.
Николай стянул кепку с головы деда и побежал к реке.
- Сейчас, сейчас, я водицы вам принесу, - шептал он.
- Ты только не сигай больше в реку, - попросила Маня, - там, в стороне, спуск есть на песчаный пятачок.
- Дед, яму закопай, и холмик сделай. Из веток крест надо воткнуть сверху. Я сейчас, - засуетился Николай, а когда собаки вылакали принесённую им воду, вытер лицо краем мокрой рубахи, а потом отжал дедову кепку и попытался водрузить её себе на голову.
- Дай сюда, - Маня вырвала из рук мужа кепку. – Сашка, сломи пару веток.
- Зачем? – спросила Настя.
- Чтоб они подумали, что там Джек лежит,– сказал Сашка.
- Ему нельзя домой возвращаться, - вздохнула бабка Тося.
- Мишка, - Николай взял собаку за морду и тихо проговорил: - отведи Джека к Ивану в лесничество, а сам возвращайся. Ты меня понял? К Ивану надо.
- Совсем голову потерял от стресса? Ты ему ещё адрес запиши, чтоб не ошибся, - произнесла Маня.
- Он всё понимает, - Николай сел на траву и повторил: - Вам по узкоколейке бежать надо до заброшенной пристани, а потом по лесу вдоль реки километров пятнадцать. Отведёшь Джека к Ивану, а сам домой возвращайся. Понял?
Джек огляделся. Знакомый мир усложнился и в своём многообразии стал ещё прекрасней. Он откуда-то знал, что после того, что с ним случилось, откроется мир, недоступный другим его сородичам. Время остановилось, а потом хлынуло потоком, захлестнуло, и всё потеряло смысл, кроме неведомого измерения, более реального, чем всё окружающее его ранее. Он молча подошёл к Мишке, сел рядом, уткнулся ему в бок, а потом лёг возле его ног. А Мишка задрал морду к небу, по которому катились пухлые облака, хотел завыть, но передумал и стал вылизывать то место, где была верёвка на шее у Джека, а тот лежал с закрытыми глазами, собираясь с силами перед дальней дорогой.
- Пап, а чего Джек не лает, не скулит? Что с ним? - спросил Сашка. – Он теперь вообще больше никогда лаять не будет?
- Люди от стресса заикаться могут, голос потерять…
- Но это собака, - возразил Сашка.
- А чем она хуже нас с тобой? Может, Джеку время нужно, чтоб вернулась способность лаять с ликованием, возмущением, предупреждением, от горя и от радости.
- Пора. Идти надо. Как пить дать, Антонина возле дома нас поджидает, - произнёс дед.
- Мишка, ты только возвращайся, не бросай нас. Ну, идите уж, - Николай встал. – Я вас до узкоколейки доведу, а там, мы в одну сторону, вы – в другую. От заброшенной пристани по лесу до дома лесника километров пятнадцать, а то и все двадцать будет, - напомнил он. – Вы отдыхать не забывайте. Погони за вами не предвидится, никому в голову не придёт, что возможен подобный поворот событий. А нам домой надо. Ребята, попрощайтесь с Джеком.
Возле дома они увидели участкового и Антонину.
- Чего это ты такой мокрый? – спросила она, глядя на Николая.
- От слёз, - буркнул он.
- Не похоже, - с сомнением произнесла она.
- А он от твоей подлости пытался отмыться в реке, - сказала Маня и увидела летящую к ним Галку.
Она села на ветку дуба, что рос возле ворот, и стала истошно лаять, а потом закружилась над головой Антонины, постепенно снижаясь и не забывая лаять при этом.
- Что это? – Антонина повернулась к участковому, в её глазах застыл неподдельный страх. – Убери её! Слышишь?
- А ты напиши заявление, что тебя облаяла галка, - произнёс участковый.
Антонина побежала прочь, а вслед за ней - лающая галка. Она улетела лишь после того, как Антонина скрылась за дверью дома.
- Ваша? – спросил участковый.
- Наша, - с гордостью ответил Николай.
Ветер пронёсся над пыльной дорогой, зашелестел листьями старого дуба и затих, затерявшись в траве.
- Пойдём, Николаша, - произнесла баба Тося, - день у нас сегодня не простой выдался, на ветру продуть может.
А дня через три вернулся домой Мишка, еле стоящий на ногах. Он забрался под дом и проспал весь день с чувством исполненного долга. Он не слышал, как приходил Иван, как рассказывал, что до него история с Джеком долетела раньше, чем он увидел его возле своего дома. Что его овчарка Пальма (собака с гонором) не просто приняла Джека, а беспрекословно подчинилась ему. Да он и сам готов был склонить голову перед его внутренней силой. Что-то человеческое пробудилось в этой собаке. Что показывал овчарку знакомому ветеринару, а тот, осмотрев собаку, не нашёл никаких отклонений и не смог ответить на самый главный вопрос, почему собака молчит, когда никаких нарушений у неё не обнаружено.
- Молчит, - подтвердил ветеринар. – Почему? – он пожал плечами. – У природы свои законы, не схожие с законами человечества, - прошептал он, но не соизволил объяснить, что имел в виду.
А через какое-то время прошёл слух, что у лесника на службе появилась немая собака, которая предвидит шаги браконьеров и поджидает их в самых неожиданных местах, будто бы умеет читать мысли нарушителей всех мастей, даже самые потаённые. Никто с достоверностью не мог подтвердить это, но и опровергнуть тоже не мог. И как-то так случилось, что кличка Немой вытеснила прежнюю. Видно, новая жизнь требовала кардинальных изменений. Нового пса боялись, потому что не понимали. Он нарушал сложившиеся традиции взаимодействия человека и собаки - ни перед кем не преклонялся. Он был лишён страха, а значит и рабского преклонения. Он мог быть только на равных с человеком. Да и логика его была запредельной, правда, не раз спасающей не только ситуацию, но и жизнь напарника.
Антонина ушла на заслуженный отдых (правда, не по своему желанию). Её нервы превратились в натянутую струну после того, как её в течение нескольких дней возле последнего дома встречала лающая галка. Птица перелетала с дерева на забор, осуждающе косилась на женщину с сумкой и лаяла, а однажды ещё и закричала: «Кш-ш-ш-ш, кш-ш-ш-ш». Доведённая до отчаяния Антонина пожаловалась начальнику почты на творимое безобразие жителями последнего дома. Он попросил уточнить:
- Кто конкретно облаивает вас?
- Галка. А вчера она требовала, чтобы я ушла, кыш, говорит, и всё тут.
- Это ультиматум галки. Надеюсь, вы не спорили с ней? Скажите, а жители последнего дома тоже лают при вашем приближении? – спросил он и посмотрел на телефон, а потом решил не вызывать скорую помощь, всё же стоящая перед ним женщина не была буйной.
- Нет. До этого не дошло. Но это они галку науськали на меня из-за собаки.
- Антонина Васильевна, вам надо сменить обстановку. Вы переутомились, - как-то ласково произнёс начальник почты.
- Я не сошла с ума, - возмутилась Антонина, она протянула заявление, - пусть галка измывается над кем-нибудь ещё, прошу перевести меня на другой участок.
Но начальник решил, что пенсионеры должны уступать дорогу молодым, и отправил её на заслуженный отдых, с торжественным вручением на собрании подарка (сотрудники сбросились и купили ей самовар).
Вместо неё стала работать студентка-заочница Варя. Она слышала историю Антонины Васильевны, но никаких говорящих птиц на участке за всё время службы не встречала. Дед Филя перенёс почтовый ящик на калитку, поэтому о том, что творится во дворе последнего дома, новый почтальон не знала, да ей это было совсем не интересно. 
Когда Настя закончила первый класс, дед по просьбе бабки Тоси принёс с чердака старый сундук и поставил его в гостиной.
- Время пришло, - объявила бабка Тося, но не стала объяснять, какое именно.
Она посмотрела в окно. Там по небу плыли узкие облака с огненной каймой.
- После ужина посмотрим, что за сказка все эти годы пряталась там, - улыбнулась она, достала из старой резной шкатулки ключ и показала его детям: - Хоть и не золотой, а замок на старом сундуке откроет.
Когда все разошлись по своим делам, бабка Тося вытерла пыль с сундука, подошла к окну и задумчиво произнесла:
- Жизнь течёт по своему руслу не только у людей. У собак, наверное, тоже. Кто знает, какие пороги, предстоит нам всем преодолеть. 
Она не знала, что Пальма (овчарка из лесничества Ивана) ранней весной принесла трёх щенят-крепышей, что у Джека-Немого созрело осознанное решение. Он просто однажды приподнял за холку своего первенца с молчаливого согласия Пальмы, и словно растворился с ним в лесу.
Щенок, впервые покинувший привычную обстановку, видел, как под ним неслась трава, дорожные колеи, заросли крапивы и лопухов, шпалы и рельсы, отражённые облака в воде. Его поражало и восхищало всё: и треск козодоя в вечерней тишине, и скрип коростелей на луговинах, и множество других звуков, от которых ликовало его маленькое сердце, впитывающее новые впечатления. Он пытался запомнить новые запахи. Ему казалось, что это беспрестанное движение  никогда не закончится. Он ещё просто не знал, что всё когда-нибудь заканчивается.
Дед налил воды в собачью миску и улыбнулся. Заходящее солнце, словно гигантской золотой кистью провело по верхушке цветущего каштана, сделав его таинственно-прекрасным. Дед перевёл взгляд на безмятежно спящего возле будки  Мишку (ночью он спал под домом, а днём – возле будки) и вздрогнул от неожиданности – прямо перед ним словно из ниоткуда проявился Джек-Немой со щенком в зубах, а Мишка при этом спокойно продолжал спать и (дед мог поклясться) улыбался во сне.
- Ты? – опешил дед, когда Немой осторожно опустил щенка возле его ног. – Это твой сынок, - догадался дед.
Ему показалось, что он каким-то невероятным образом услышал у себя в голове:
«Он будет охранять вас. Мне так спокойней».
- Ты прости нас, - прошептал дед, - со временем понимаешь, что никто не может испытать чужую боль, дал бы Бог сил справиться со своей…
Дед взял щенка, прижал к себе и восхищённо проговорил:
- Хорош, - и с недоумением воскликнул, не обнаружив Джека-Немого на месте: - Исчез!
Крик деда разбудил Мишку, он открыл глаза, и двор огласился его радостным лаем: то ли приветствовал появление щенка, то ли передавал некое напутствие исчезнувшему другу.
Дед укоризненно посмотрел на Мишку:
- Проспал, брат, всё самое главное проспал. Странно. Не похоже это на тебя. Ну, да ладно.
Он зашёл в дом, увидел, как дети с восхищением рассматривают содержимое старого сундука и замер у двери в комнату. Сашка достал лошадь с всадником и улыбнулся:
- Это Иван на Грозном объезжает свои угодья, чтобы никто не нарушал порядок.
Настенька вертела в руках фигурку белки.
- Откуда твой дед знал, что у нас будет Рыжик? – спросила она, глядя на бабушку.
- Не знаю. 
- О! Здесь и наш ёж Колючка есть, - сообщил Сашка, - и Мурка.
Они расставляли деревянные скульптуры в ряд.
- Сморите, какая красивая галка! А вот и наши две собаки – Джек и Мишка, - произнесла  Настенька.
Сашка вынул последнюю фигурку и сообщил:
- Здесь ещё щенок имеется.
- Вот и ошибся твой дед. У нас нет щенка, - произнесла Настя.
- Есть, - услышали они голос деда, а потом увидели и его самого. – Джек только что принёс его нам.
- Где он? – воскликнул Сашка.
- Да вот же, у меня в руках, - он опустил щенка на пол, тот радостно запрыгал, надул лужу возле ног деда, а потом гордо поднял голову и тявкнул.
- Я про Джека, - прошептал Сашка.
- Так он вернулся на службу. За самовольную отлучку ему и влететь может от Ивана.
- Не может, - услышали они знакомый голос из-за спины деда. – Всё законно. По обоюдному согласию с супругой действие совершил. Я у Пальмы спрашивал, где щенок, а она отворачивается и не ищет пропажу. Стало быть, добровольно отдала Немому. Ну, думаю, значит, к вам намылился. Решил проверить. Он пошёл по тому пути, которым когда-то его Мишка привёл ко мне. Почему? Может, сыну хотел что-то показать? А я верхом на Громе, напрямки через овраг. И всё равно не застал его. Он на расстоянии мысли считывает. Знал, когда я здесь появлюсь, потому и  ушёл раньше. Грома во дворе у вас привязал. Мишка за ним присматривает. 
- Ты заберёшь щенка у нас? – спросила Настя.
- Разве я могу забрать то, что вам подарил Немой? – Иван вдруг перевёл взгляд на фигурки, расставленные на полу. – Волшебный сундук, - прошептал он.
Почему какие-то события, иногда эпизод, какое-то лицо или до боли знакомый запах, словно впечатываются в память, Иван объяснить не мог. Он вдруг будто перенёсся во времени в тот злополучный день, когда ему было десять лет, и он залез на чердак с намерением вскрыть сундук, что стоял теперь посреди комнаты. Любопытство толкнуло его на «подвиг», он нашёл железный прут, с помощью которого хотел сбить замок, и вдруг спиной ощутил чей-то взгляд, резко обернулся и увидел стоящего в углу старика в пенсне. Это был тот самый старик, портрет которого висел в кабинете Колькиного отца. Он погрозил Ивану пальцем и растаял на глазах. Прут выпал у Ивана из рук, больно ударил по ноге. Желание взламывать замок пропало. Он спустился с чердака с намерением рассказать о странном происшествии Кольке, но наткнулся на его мать, тётку Тосю.
- Ты чего? Да на тебе лица нет, - произнесла она. – Будто привидение увидел.
- Ага. Там, - он показал рукой на потолок.
- Чего?
- Я хотел сундук открыть, а там этот дядька появился. Ну, тот, с портрета, что у вас в кабинете. Он мне пальцем погрозил и исчез.
- Господи, - прошептала Колькина мать. – Ты никому не говори, что мой дед тебе явился. Он ведь лет двадцать, как умер.
- Это он из-за сундука?
- Он завещал его моим внукам. Ты уж не трогай его больше. 
- Да, - вздохнул Иван, вспомнив о давнем происшествии, и повторил: - Сундук волшебный.
- И никакой он не волшебный, - возразил Сашка. – В нём просто хранились деревянные игрушки.
- Это герои сказки, а саму сказку вы напишете сами, - произнесла баба Тося. – Сказку о великой любви и верности, о бескорыстии и отваге, о цепной реакции доброты и назовёте её…
  - Джек! – радостно выкрикнул Сашка, а щенок запрыгнул в сундук и тявкнул.
- Ты хочешь сказать, что эта сказка будет о тебе? – спросила Маня и погладила щенка.
- Нет, - произнёс дед, - о его отце,  о собаке, которая больше, чем собака.
 
  Ноябрь 2020 года.