Баррикады. Глава 16

Глава 16. Ночная вербовка


Егоров провёл Дорогина к своей служебной машине. Фотокор замешкался, украдкой доставая мобильный.

– Да чего вы так робеете? Это просто салон автомобиля. – Егоров открыл дверцу, приглашая собеседника зайти внутрь. – Когда вы с Калинковой на территорию завода лезли, то были поувереннее. А когда на башенный край взобрались, так и вовсе проявили чудеса смелости. Хотя там был велик риск сорваться, да и охрана запросто могла засечь.  Артур Витальевич, вспомните, как лихо вы тогда запрыгнули в кабину, и так же смело прыгайте ко мне в авто.

Дорогин дёрнулся от слов дэгэбиста, но постарался сохранить уверенность и, ещё раз оглянувшись по сторонам, залез в автомобиль. Егоров уселся в водительское кресло и прикоснулся к приборной панели. Автоматически все четыре двери заблокировались. Сама панель подсветилась разноцветными огоньками кнопок и индикаторов. Ожил бортовой компьютер, и мелодичный женский голос попросил пристегнуть ремни. На минуту Артуру даже вспомнилась разработка АКУ – «ЭЛМАГ» – автомобиль со встроенной нейросетью, в котором сегодняшним днём он ехал в университет.

– Магниева вас покатала на своём детище – теперь на моём вороном прокатитесь! – словно прочитав его мысли съехидничал Егоров.

Однако вопреки ожиданиям Дорогина, автомобиль дэгэбиста представлял из себя всего лишь новую модель от известного бренда с бортовым компьютером и автоматической коробкой передач. Парень оглядывал салон в поисках скрытых камер или каких-то других устройств.

– Экскурсию по университету она ведь для вас проводила, да? Вообще, вам у Магниевой на работе понравилось, Артур Витальевич? – не отрывая взгляда от дороги спросил особист.

– Да… Вполне… – напрягшись, как струна, процедил фотокор.

– Ну вот, а сейчас у меня на работе побываете. Я вам тоже небольшую экскурсию по нашему зданию проведу.

Ехидная улыбка Егорова отражалась в зеркале заднего вида. 

Автомобиль подъехал к огромному пятиэтажному зданию, состоящему из нескольких блоков и занимающему сразу несколько кварталов от улицы Воинов-Интернационалистов до переулка Добровольцев. В этой части города находился так называемый «силовой квартал». Здесь же располагалось городское управление внутренних дел и Адмиральская прокуратура.

Егоров припарковался на служебной стоянке впереди здания. Приборная панель погасла и практически одновременно разблокировались двери. Дэгэбист вышел из автомобиля и демонстративно вежливо открыл дверь со стороны пассажирского сидения Артура. Парень вышел и уставился на главный фасад, который украшала подсвеченная прожекторами золочёная вывеска: «ДЕПАРТАМЕНТ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ». Грифоны с огромными щитами в передних лапах стояли по обе стороны широкой гранитной лестницы, ведущей к главному крыльцу. 

– Ну как вам, Артур Витальевич? Наверное, посолиднее чем АКУ будет? – ехидно и с задором произнёс Егоров.

На проходной их встретила хромированная вертушка, к которой Егоров поднёс свой пропуск с вмонтированной в него чип-картой. Подведя её к сканеру, он пропустил Дорогина и, проделав манипуляцию вторично, прошёл сам. В кабинке за стеклом рядом сидел дежурный, но, к удивлению фотокора, документов у него никто не спрашивал. Оставить личные вещи и мобильные телефоны в специальном пластиковом контейнере, как делают обычно в таких структурах, тоже никто не просил. Парень был обескуражен и напряжённо озирался по сторонам.

– Ждёте, когда вас начнут обыскивать? – всё тем же шутливым тоном продолжал Егоров, ведя Дорогина по длинному коридору. – Артур Витальевич, ещё раз напоминаю, что я вас сюда пригласил не как подозреваемого, а просто в гости. Хочу похвастаться, показать вам своё рабочее место. Быть может, вы потом меня в гости пригласите.

Последняя фраза прозвучала как-то особенно зловеще.

И вот они дошли до светло-коричневой двери, на которой очень чётко читался узор покрытого лаком дерева. На ней позолоченным блеском отливала гравированная табличка: «ОТДЕЛ БОРЬБЫ С ТЕРРОРИЗМОМ И ЭКСТРЕМИЗМОМ». Внутри этой большой таблички в специальные разъёмы была вставлена металлическая полоса шириной с линейку, на которой уже то ли краской, то ли оракалом – Артуру так и не удалось понять – были выведены личные данные сотрудника: «ЕГОРОВ КИРИЛЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ».

Дэгэбист поднёс к электронному замку всё то же удостоверение. Дверь с мелодичным писком отворилась. Как только Егоров переступил порог кабинета, автоматически зажёгся свет.

– Видите, у меня не хуже, чем у Магниевой! – подмигнул обалдевшему парню хозяин кабинета.

«Магниева, Магниева… Что-то он слишком часто о ней говорит», – промелькнуло в голове Артура.

– Ну проходите, садитесь, – Егоров указал ему на диван из светлой кожи возле стены.

Рядом стоял чайный столик на колёсиках из полированного дерева. Что ещё больше удивило фотокора – так это находящаяся на нём початая бутылка дорогого марочного коньяка и коробка конфет. 

Заметив взгляд парня, дэгэбист подошёл к чёрному шкафу у стены, извлекая оттуда два бокала для коньяка.

– Возьмите бутылочку, Артур Витальевич. Чего на неё смотреть?

Дорогин переводил взгляд то на Егорова, то на стол с бутылкой.

– Конфетки тоже прихватите. И идёмте. Я вам покажу место более уютное, – проговорил тот и, к удивлению фотокора, просто открыл дверь и вышел из кабинета.

Несколько секунд парень пребывал в замешательстве, напряжённо прислушиваясь. Однако  ни шагов, ни посторонних голосов не послышалось. Только монотонное гудение приборов нарушало тишину.

Дорогин оглядел сумку с фотоаппаратом, висящую на плече. Испуганно озираясь по сторонам, он достал оттуда мобильный, собираясь набрать Громова. Но тут буйное воображение парня нарисовало влетающий спецотряд, заламывающий ему руки и толкающий лицом вниз прямо в этот чайный столик, на эту запечатанную коробку конфет. На коробке был нарисован трюфель с фисташками и надпись на итальянском языке. А вот коньяк, если верить этикетке, был самый настоящий, французский. Спрятав телефон обратно, с бутылкой в левой руке и конфетами в правой, фотокор вышел из кабинета.

Егоров ждал его в коридоре.

– А ты молодец, Артур! – дэгэбист, широко улыбнулся и похлопал его по плечу. – Молодец, что не стал понапрасну беспокоить начальника. Тем более, необходимости в этом нет.

– Что вы от меня хотите? – сквозь зубы процедил едва сдерживающийся Дорогин.

– Поговорить, – с нарочитой простотой пожал плечами Егоров. – По-товарищески. Без протокола. Заметь, руки тебе здесь не заламывали, вещи не отбирали, личный досмотр не проводили. И стоишь ты сейчас с коньяком и конфетами, а не в наручниках. Что, как ни это, может свидетельствовать о моём к тебе расположении?

Фотокор передёрнул плечами:

– От вашей конторы можно ждать чего угодно.

– Видимо, ты насмотрелся жутких фильмов про безжалостных сотрудников контрразведки, – Егоров снова похлопал его по плечу и слегка подтолкнул вперёд. – Идём, я тебе кое-что покажу.

Они дошли до лифта. Слева от него вверх уходила широкая мраморная лестница, покрытая тёмно-бордовой ковровой дорожкой. Дорогин разглядел в лестничном пролёте рыцарскую фигуру. В одной руке рыцаря был зеркально отполированный меч, а в другой – щит с гербом департамента госбезопасности. Видя интерес фотокора, дэгэбист не стал нажимать кнопку вызова, а повёл своего «гостя» по лестнице вверх.

– А эта бронзовая статуя – подарок от Рубинова! – с гордостью произнёс Егоров. – Ты же знаешь, что он – уроженец Адмиральска?

– Скульптор? – неуверенно пробормотал Дорогин.

– Сам ты скульптор! – расхохотался дэгэбист. – Рубинов – координатор Южного округа контрразведки. Становись рядом с рыцарем, я тебя сфотографирую. Доставай фотоаппарат или мобилку.

Парень нервно сглотнул.


* * *


Спустя несколько минут Дорогин и Егоров находились на мансардном этаже департамента госбезопасности. Особист повёл фотокора на крытую веранду с зимним садом. Здесь стояли чайные столики, а вокруг них – плетёные кресла. У стены находился электрокамин, стилизованный под старинный настолько мастерски, что с помощью освещения были переданы даже языки пламени. А с огромных витражных окон открывался захватывающий вид ночного города.

– Что, не видел ещё город с такого ракурса? – спросил Егоров, заметив, с каким очарованием фотокор начал осматривать открывшуюся перед ним панораму.

– Нет, – ответил тот, ощущая явную неловкость.

– Ну да, ты же, наверное, здесь впервые. Но если хочешь, теперь ты будешь видеть эту панораму чаще, – подмигнул ему дэгэбист.

– В смысле? – дёрнулся парень.

– Будешь приходить сюда после работы. Отдохнуть, полюбоваться городом, по-приятельски поболтать со мной, – сказал дэгэбист. И, видя замешательство парня, протянул ему бокал прямо в руки. – Да ты пробуй коньяк. Это настоящий, из бочки. В нашем супермаркете ты такой не купишь. Это из Франции, по спецзаказу.

Дорогин нехотя пригубил.

– Ты ведь куришь? – продолжал Егоров. – У меня для тебя кое-что есть.

Он развернулся на стуле к ближайшему шкафчику, выдвинул полочку и достал оттуда обтянутый кожей портсигар. Открыл его и протянул Дорогину. Там в специальных ёмкостях лежали несколько больших «мясистых» сигар.

– Бери. Можешь даже несколько – друзей угостишь. Это настоящие, кубинские. В Адмиральске таких нет.

– Спасибо, – смущённо промямлил Дорогин, доставая сразу три сигары. – А вы что, были на Кубе?

Дэгэбист рассмеялся.

– Нам для того, чтобы что-то достать, необязательно где-то быть. Это конфискат. Пытались провести контрабандой через порт Адмиральска. Может, слышал эту историю. Мы там много чего изъяли. Если тебе что-то надо, ты говори. Нам для своих не жалко, – Егоров снова подмигнул ему.

Дорогин чувствовал себя не в своей тарелке и не знал, как прекратить эту навязчивую беседу с «другом», иметь которого ему бы не хотелось. Набравшись смелости, он спросил:

– Для чего вы меня сюда позвали?

– Артур, может хватит уже на «вы»? Я же не намного старше тебя. Говори просто – Кирилл.

– Извините, Кирилл… Но вы недавно чуть не задержали меня у телецентра, а теперь говорите о дружеской встрече.

– Артур, задерживать тебя мне было абсолютно ни к чему. Да и за что? Это была уловка для заказчика нападения, которого я хочу вывести на чистую воду. А поскольку пострадала твоя близкая подруга, я надеюсь, что ты мне поможешь. Ведь так?

Парень неуверенно кивнул.

– Тогда я задам тебе несколько вопросов и прошу отвечать на них максимально честно. Как ты думаешь, почему у Калинковой был похищен рюкзак?

Дорогин пожал плечами:

– Я считаю, что он вообще был прикрытием, – Артур пытался высказывать свои предположения так, чтобы максимально отвести все подозрения от Вероники. – Её хотели именно проучить, припугнуть, расквитаться с ней. А рюкзак забрали только для того, чтобы замаскировать это всё под ограбление. И чтобы искали тех, кто мог совершить именно грабёж.

– Хм. Неплохо, как для человека, который никогда не занимался следствием, – похвалил Дорогина Егоров. – А ты можешь вспомнить, что такого ценного она в этот рюкзак положила? И сделай милость, открой конфетки.

– Ну, я не знаю, что она обычно носит в рюкзаке… – нервно поддевая ногтями полиэтилен, Дорогин пытался понять, в какую игру ненароком он ввязался и к чему приведёт это радушное гостеприимство дэгэбиста.

– Ты не понял мой вопрос. Я не спрашиваю, что она обычно кладёт в свой рюкзак, – лукаво улыбнулся Егоров, доставая откуда-то из кармана складной ножик и вспарывая полиэтиленовую обёртку коробки, которую продолжал держать фотокор. – Я переформулирую: что такого она положила в свой рюкзак СЕГОДНЯ?

Парень пожал плечами.

– Я хочу тебе кое-что показать. По-дружески.

Дэгэбист достал из нагрудного кармана своего пиджака небольшой планшет и включил какую-то аудиозапись. На ней отдалённо слышались мужские голоса:


«Рюкзак взял?».

«Да».

«Из него ничего не выпало?».

«Нет, ничего».

«Точно?».

«Да нет же, он застёгнут был».

«Там точно всё в порядке?».

«Да, да, спрятал надёжно».


– О Господи! Откуда у вас это? – у Дорогина перехватило дыхание.

– Данные радиоперехвата с того места, куда убегали нападавшие.

– Так вы их нашли?

– Нет, их мы не нашли. Но есть запись, и вы прекрасно слышали, о чём они говорили. Речь шла о рюкзаке и ничего ли из него не выпало. Целью был именно рюкзак, его содержимое. Теперь повторяю свой вопрос: что могло лежать в рюкзаке такого, что могло побудить этих людей совершить столь дерзкое нападение?

Фотокор начал тушеваться, нервно теребя ремень сумки на плече.

– Я не знаю. Откуда мне знать? Я её рюкзак наизнанку не выворачивал, она мне его содержимое не демонстрировала, сам я туда не лазил.

– Ладно, я тебя понимаю, – снисходительно говорил Егоров. При этом его голос сохранял настойчивость. – Ты – порядочный парень, хороший фотограф, любящий и знающий свою работу. В меру амбициозный, целеустремлённый. У тебя высокая гражданская сознательность. Я вижу, что ты хороший друг и ты боишься предать или подставить свою подругу. Я это всё хорошо понимаю. И пока я тебе доверяю, как другу. А потому покажу ещё кое-что, чтобы снять с тебя чувство вины.

Егоров включил на планшете видеозапись, на которой было видно, как Графченко выбегает из мэрии и кричит: «Рюкзак! Прибор у неё в рюкзаке! Она украла прибор, запихнула его в рюкзак и передала сообщнику! Воровка!». Стешкин, за которым бежал Графченко, разворачивается, с размаху бьёт того по лицу, старик отлетает и шумно плюхается на машину.

– А это – данные с камер видеонаблюдения. Какой прибор был у неё в рюкзаке? Что она украла в университете? И что могло так взбесить этого чиновника? – продолжил расспрос Егоров. – Ты же знаешь его, не так ли? Это Стешкин. Всегда уверенный в себе, спокойный, никогда ни на кого голос не повысит. А тут он прямо сам не свой. Что его заставило распустить руки, ещё и разбить планшет с записью, где видно, как Калинкова что-то украла? Как только профессор сказал, что она запихнула прибор в рюкзак, Стешкин тут же вышел из себя. О каком приборе шла речь?

– Я не смогу дать ответ на ваш вопрос… – Дорогин вынул из кармана сигары и положил их обратно на стол. – Простите…

– Даже так? – вздёрнул брови Егоров. Его голос зазвучал жёстче. – Ты сейчас совершаешь ошибку, Артур. Грубую и нелепую ошибку. Поверь, тебе намного лучше будет находиться в статусе моего верного товарища и беседовать со мной здесь, чем отвечать на те же вопросы у меня в кабинете в качестве сообщника подозреваемой. И да, ты должен понимать, что сейчас ты в ответе не только за свои действия, но и за действия своей подруги. От этого зависит свобода и безопасность вас обоих. И только благодаря моему хорошему к тебе отношению, я готов поделиться с тобой тем, чем никогда бы не поделился, если бы ты был у меня на допросе.

После этого Егоров продемонстрировал ему новую запись. Лестничный пролёт Адмиральского кораблестроительного университета. На ней фотокор узнал себя и Калинкову. Камера зафиксировала момент, как журналистка кладёт непонятный прибор в свой рюкзак и передаёт его Дорогину.

– Ну так как, Артур? Продолжим беседу здесь или спустимся ко мне в кабинет? – сладко зевнул Егоров, потягивая коньяк из бокала.

– Это не было кражей, – неуверенно начал Дорогин. – Этот прибор лежал в кармане у профессора АКУ Альберта Графченко. Она просто его перепутала со своим мобильным. Понимаете, перед этим профессор забрал у неё телефон и положил в карман. Она полезла к нему за мобильным и достала этот прибор.

– Хорошо. Допустим, она перепутала и достала его по ошибке. Но почему не вернула обратно, когда обнаружила свою ошибку? И вообще, тебе не показалось, что Ника сама спровоцировала Графченко на то, чтобы он забрал у неё мобильный? Знала ли она заранее, где находится этот прибор? Как ты думаешь, Артур, может, ей нужен был просто повод, чтобы полезть к нему в карман?

– Вы и вправду думаете, что она могла быть на это способна? – задал встречный вопрос Дорогин.

– Я так не думаю. Но я моделирую версии, которые будет выдвигать следствие. Представь себе, если сейчас твою подругу обвинят в том, что она сама подстроила ситуацию таким образом, чтобы вынудить профессора забрать у неё телефон и положить его в карман, чтобы потом втихаря забрать оттуда прибор? И увезут её из больницы прямиком в следственный изолятор, – говорил Егоров, наблюдая, как у Дорогина расширяются глаза.

– Да нет, она его точно взяла по ошибке. Она потом за телефоном пошла.

– Хорошо. Если всё так, как ты говоришь, и цели похищения прибора у неё не было, то что мешало ей подойти, вернуть прибор и сказать, что она взяла его по ошибке? Предположим, что после случившегося она побоялась подходить с этим прибором лично к Графченко. Но той же Магниевой, которая пригласила вас в АКУ, она могла его вернуть? В конце концов, связаться с ректором, передать кому-то из руководства вуза. Ведь это же нормально – вернуть законному владельцу вещь, которая тебе не принадлежит. И Ника, насколько мне известно, очень порядочная, высокоморальная девушка. Она вернула бы чужую вещь владельцу просто потому, что она неспособна на воровство по своей природе. Но в этот раз она почему-то этого не сделала. Почему?

– Почему вы спрашиваете всё это у меня? – попытался отбиться от навязчивого дэгэбэшника Дорогин.

– Потому что она положила прибор в рюкзак и передавала этот рюкзак тебе, и ты с этим рюкзаком покинул территорию вуза. Это есть не только у меня, но и на всех вузовских камерах. Уже начато уголовное производство по двум статьям – «Государственная измена» и «Промышленный шпионаж». А завтра дело будет передано на особый контроль в центральный аппарат ДГБ и Министерство обороны. И если ты не поможешь мне выйти на заказчика, то твоя Калинкова пойдёт по делу как похититель секретной научной разработки, а ты, Дорогин Артур Витальевич, сядешь как её подельник…

От этих слов Дорогин побледнел.

– И это не злой капитан Егоров так решил. А те, кто стоят над ним, – дэгэбист показал жест пальцем вверх. – Но я, наоборот, пытаюсь объяснить, что вы даже не исполнители, что вами подло сманипулировали. И наказывать надо того, кто это организовал и придумал. И кто вас фактически использовал… Чья была идея пойти на кафедру?

– Ну, нас Денис Графченко туда направил. Сказал подождать у кафедры.

– Да, мы общались с Графченко. И с Денисом, и с Альбертом. Они говорят то же самое – что просили вас подождать там же. Заметьте: У кафедры, а не НА кафедре. Разница ощутима, не так ли? Чья была идея зайти вовнутрь? Ваша, Артур Витальевич?

– Нет, Никина. Там женщина как раз выходила, ну и мы зашли.

– В таком случае, что заставило Калинкову ослушаться прямого указания и проникнуть внутрь? Не стояло ли её целью в принципе попасть на кафедру любой ценой?

– Ну, я не знаю. Я не вслушивался, о чём они беседовали.

– Как получилось, что она лазила в портфеле Графченко и достала эту заявку на патент? – Егоров открыл на планшете страницу с постом Калинковой в соцсети, где чётко была видна фотография заявки Графченко, чтобы получить патент на изобретение.

– Да этот портфель просто упал, когда мы уронили стопки книг.

– Не могла ли она задеть её специально, чтобы портфель упал и чтобы получить повод в нём порыться?

– Я не видел, как это произошло. Но я вас уверяю: это чистая случайность. Она сама очень растерялась, разволновалась, начала собирать…

– Хорошо. Ты роняешь какую-то вещь. Она падает, раскрывается, оттуда выпадают другие вещи. Что ты сделаешь – быстро их соберёшь и вернёшь на место? Или начнёшь рассматривать каждую из выпавших бумажек?

– Аккуратно соберу и положу всё на место.

– Вот-вот. Ты бы именно так и поступил. А что сделала она? Начала рассматривать каждый из документов, пока не нашла эту заявку на патент, которую сфотографировала, чтобы сделать пост с заранее написанным текстом.

– Заранее написанным?

– А ты всерьёз веришь в то, что она написала его сама, да ещё и в онлайн-режиме? – хмыкнул дэгэбэшник. – Какое у неё образование?

– Ну, журналистика, АГУ.

– Откуда у журналистки из АГУ, пусть даже хорошей журналистки, такие познания квантовой физики? Я общался со специалистами, это даже не уровень пятого курса АКУ, это как минимум аспирантура. Откуда у журналистки такие познания? И о приборе, и обо всём остальном?

– Ну, она общалась со студентами, с преподавателями. Возможно, они ей что-то рассказали.

– С кем конкретно она общалась?

– Ну, я не знаю. Она пришла и сразу села за статью. Я не успел с ней это обсудить.

– Хорошо. Перейдём ко второй части её поста. Откуда она знала про схему регистрации патентов?

– Этого я тем более не знаю.

– Судя по времени, пост был сделан примерно через полчаса после вашего конфликта с Графченко на кафедре. Где в это время находились вы?

– В это время я уже был возле редакции.

– Где в это время находилась она?

– Теоретически, она могла находиться как в АКУ, так и в мэрии.

– Кто мог располагать такими знаниями и такими данными, и в то же время быть в курсе всех раскладов?

– Вы намекаете на Стешкина? – начал догадываться Артур. – Это вряд ли, потому что они со Стешкиным поссорились, когда она пришла к нему в кабинет, а там уже оказался Графченко.

– А вот если смотреть по времени публикации поста и вот этой сцены, – Егоров включил очередную запись, на которой была зафиксирована Калинкова уже после их неприятного разговора со Стешкиным, – то картина выходит занятная. Вот она выбегает из мэрии. Расстроенная, обиженная. Сколько времени прошло? Понимаете, я вам сейчас озвучиваю не свою версию, а ту, которой будет оперировать следствие. У неё было достаточно времени, чтобы обсудить это со Стешкиным, написать под его руководством пост, может быть, даже дать ему вход в свой аккаунт, чтобы он выложил этот пост вместо неё, а потом демонстративно с ним поругаться при Графченко.

Дорогин нервно заёрзал на стуле.

В голове у парня помутнело, и он начал жалеть, что пил в этом здании алкоголь. Надо было отказаться так же, как отказался от сигар. Вопросы становились всё увесистее, а контролировать себя и свои ответы на них Артуру становилось всё сложнее.

– Нет… Стешкин бы не смог.

– Тогда зачем он устроил этот демонстративный обыск твоей подруги, который видела чуть ли не вся мэрия? Её раздели практически до лифчика и трусов. Зачем ему это было надо? Это была именно показуха. Тебе не кажется, что именно поэтому Стешкин так разозлился на Графченко, когда тот сказал, что прибор был у неё в рюкзаке?

Дорогин начал крутить головой.

– Куда она ехала перед тем, как на неё напали? На телецентр? А теперь смотри, как интересно получается. Первым человеком, который подъехал к ней после того, как с ней это случилось, был Стешкин. В её телефоне, который был осмотрен нашими сотрудниками после инцидента, были найдены сообщения, в которых она уведомляет Стешкина о том, куда она едет. Зачем она ехала на телецентр, ещё и приглашала туда Стешкина? Чтобы что-то ему передать?

Парень снова дёрнулся. Его щёки начали гореть.

– Опять-таки, кто могли быть эти нападавшие? Кто их мог организовать?.. Калинкова должна была встретиться со Стешкиным, но за пару минут до этого на неё нападают неизвестные и забирают рюкзак. Кто нападавшие, неизвестно. И где рюкзак, неизвестно. Калинкова в больнице, а Иван Митрофанович как ни в чём не бывало. Как-то интересно всё увязывается, ты не находишь?

– Вы понимаете, какую чушь вы сейчас несёте? – неожиданно выпалил Дорогин. – Я на эту ахинею даже отвечать отказываюсь.

– Слушай, Артур. Я тут с тобой не шутки шучу, – Егоров поднялся с кресла и шумно выдохнул. – Ты хоть представляешь, о каком приборе идёт речь и какую ценность он представляет?

– Нет, мне об этом ничего неизвестно, – Артур ни капли не врал.

– А я тебе, как своему пока ещё товарищу, приоткрою завесу тайны. Эта штука управляла вот тем объектом, который вы снимали, когда незаконно проникли на территорию завода. Да-да, именно тем «излучателем», который ты восхищённо фотографировал, а Агата Мичман просила тебя никуда не выкладывать эти фото.

– Ничего не понимаю, – парень почесал затылок. – Это какая-то шутка? Где смеяться? Почему прибор, управляющий заводским секретным оборудованием, находился не в специально опечатанном помещении или хотя бы в сейфе, а вот так запросто лежал в кармане у Графченко?

– Этот вопрос я задам Графченко лично, – зло процедил Егоров. – А теперь снова повторяю для тебя, если не доходит. Именно эта штука, которая была похищена твоей подругой при твоём, Артур, содействии, управляла секретным объектом, расположенным на территории завода, который вы НЕЗАКОННО снимали. А сейчас уникальная установка без контроля. Прибор, который позволял её контролировать, непонятно где. Патент, который должен был быть зарегистрирован нашим ведущим вузом, в нашем городе, сейчас в подвисшем состоянии. А данные, которые были в строжайшем секрете, преданы огласке стараниями твоей подруги. Ещё и приправлены коррупционным душком, что неминуемо отразится на репутации вуза и судьбе его разработок. И решить эту ситуацию и выйти на организатора – это даже не в моих, а в твоих интересах, Артур. Твоих и Вероники.

Парень побледнел.

– Я думаю, ты понял меня и оценил серьёзность ситуации, в которую вы с Вероникой влипли. Так вот. Мы сейчас с тобой заедем к тебе на работу. У тебя же есть ключи и доступ? – Егоров видел, как ещё сильнее занервничал Дорогин после его слов. – Не переживай, я не буду напрашиваться в гости. Я же твой друг и не хочу подставлять тебя. Я просто дам тебе флешечку – и ты запишешь мне все фотографии и видео, которые ты тогда сделал на заводе. Особенно меня интересуют те, что с «излучателем». И да. В твоих интересах, чтобы эта встреча осталась исключительно между нами.